Hiraeth

      Поздней ночью они все же встали с постели, чтобы снять одежду.       Она позволила Кайло раздеть ее. Почему-то для него это было важно, он будто занимался каким-то священнодействием. Улыбнулся, расстегивая молнию сбоку, аккуратно стянул платье в горошек, прилипшее к мокрому телу. Выражение его лица было таким хрупким и уязвимым. Рей провела пальцем по его нижней губе, красной от поцелуев, как прелые ягоды.       Платье полетело на пол, на Рей больше ничего не было.       Кайло снял рубашку, аккуратно вытер ее живот. По ребрам побежали мурашки, Рей засмеялась. От этого он улыбнулся шире, острые зубы контрастировали с припухшими мягкими губами. Надо же, несколько часов назад она была уверена, что сможет выстрелить.       — Ты… может, ты хочешь в душ? — Кайло наклонился, поцеловал ее в пупок.       — Нет, все в порядке.       Кайло прижался лбом к ее животу, обнял за талию мозолистыми руками. Затем медленно опустил голову и неуверенно лизнул мягким влажным языком ее между ног. Как обещание.       — Будем спать? — Он потянулся, улегся на подушку рядом.       Выражение его лица было уставшим, в предрассветном голубоватом полумраке отчетливо были видны его морщины и тени под глазами.       — Да. — Рей коснулась кончика его носа, как любил делать он.       Кайло хихикнул, обнял ее в охапку. Больной ублюдок был искренне счастлив, даже после того, что она пыталась сделать, прижался, защищая ее от мира.       О чем он думал? Может быть, он знал, что Рей не хватит духу нажать на спусковой крючок? Или он действительно был готов позволить ей выстрелить, потому что все катилось в бездну, потому что не существовало правильных ответов, потому что компромиссы иногда недостижимы?       Что за жизнь?       Кайло уснул мгновенно. Тихий храп раздался в спальне. Наверняка, из-за секса. Его ресницы очаровательно трепетали — он видел сон. В комнату проникало все больше света, глубокие царапины на его плечах стали сильно заметными. Местами были даже подтеки крови. Рей аккуратно провела пальцем по свежей ране, сопротивляясь желанию поцеловать разодранную кожу или поцарапать еще.       На улице запели птицы. Дрозды, скорее всего. Рей видела нескольких в парке, копошащихся в траве, с яркими желтыми клювами. Или это были соловьи? У них водятся соловьи? В этом районе — вряд ли. С таким количеством бездомных кошек это бы закончилось лишь кучами перьев на брусчатке.       Рей устроилась поудобнее, руками погладила его твердые мышцы в поисках новых шрамов. Ничего — похоже, война была милосердна к его телу. Или он не был в горячих точках. Он ведь теперь командир. Хотя нет, больной ублюдок всегда гордился тем, что любит марать руки. Он самолично творил ужасы. Преступления против человечности, убийства, депортация, преследования, нарушение военных конвенций, — вспомнила Рей. Она погладила его нос. Раньше она обожала так делать, в прикосновениях была особая, разделенная на двоих, близость.       Мелочи важны.       Сон не шел. Она боялась просыпаться. Птицы улетели, наступил ясный солнечный день. Кто-то безуспешно пытался завести машину, дети хором пели ту же песню, что вчера насвистывал Дэмерон. Шли в школу, скорее всего.       Рей пыталась считать, но теряла концентрацию, потом просто слушала его дыхание. Ее рука лежала на его груди — прямо на том месте, куда он указал. Куда он попросил выстрелить.       Становилось жарко, бабье лето вступало в свои права. Мутный, сбивчивый сон все же охватил ее. Какие-то постыдные образы, возбуждение и гнев, она сильно кричала, срывая горло, непонятно, на кого, про то, что она слишком молода, что она соврала, но не помнила, что именно.       — Любимая? — Он нежно поцеловал ее в уголок рта. — Уже полдень.       Казалось, она уснула минуту назад.       Рей поднялась. Голова шла кругом. Простыни были мокрыми, сердце колотилось. Сильно пахло беконом, поджаренным хлебом и кофе. Потекли слюнки — после мороженного в парке она ничего не ела.       — У тебя на лице следы от подушки. — Кайло погладил ее щеку. — Идем, я проголодался. Ждал, пока ты проснешься.       Господи боже.       Так странно было проснуться голой в его постели.       Качаясь, Рей встала с кровати, потянулась, ощущая пальцами мягкий ковер.       Пистолета на полу не было.       Он вернул его в ящик, или надежно спрятал от греха?       Ее грязное платье висело у изножья. Меньше всего хотелось его надевать, но Кайло предусмотрительно протянул ей огромную серую футболку.       От воспоминаний сдавило горло.       Рей даже не могла пожелать доброго утра.       — Я перестарался, приготовил слишком много еды. — Кайло повел ее на кухню. — Но ничего. Уже поздно. Пообедаем заодно. И на вечер останется.       На вечер, да. Она пообещала остаться.       — А тебе не… — Рей откашлялась. — Разве тебе не нужно на работу? Вершить дела… Первого Ордена.       Кайло не обратил внимания на попытку вызнать, чем занят Первый Орден.       — Я позвонил Армитажу. Сказал, что меня сегодня не будет.       — А ты сказал, по какой причине?       Он не ответил, только самодовольно улыбнулся. Гордыня никогда не была ему свойственна.       — У нас нет отношений, Кайло.       — Кажется, ты начинаешь повторяться. — Он закатил глаза.       Бекон был сметен в считанные секунды. Рей всегда ела неаккуратно, да и аппетит был зверский. Кайло посмеивался — ему нравилось наблюдать, как она ест. Ублюдок гордился своей стряпней, ему было приятно, что его ценят, и сам был рад угостить — ведь знал, что Рей выросла в детском доме. Да и просто любил на нее пялиться. Это не особо здоровое поведение, но Рей не беспокоилась. Она взяла банку со сливовым джемом, прочла этикетку. Ее любимая марка. А он хорошо подготовился. Он купил его до или после золотой рыбки?       Тишина напрягала.       — Ты знал?       — Именно об этом — нет. — Кайло сразу понял, о чем его спросили. — Знал только, что она доставляла много проблем.       Он не смотрел ей в глаза, помешивал свой кофе. Металлическая ложка ударялась о стенки красивой кружки с надписью «Я похож на дохуя общительного человека?» Армитаж подарил. Без вариантов.       Внезапно он продолжил:       — Они ее боялись, знаешь… Думали, если она будет баллотироваться, то победит. Ходили слухи, типа, с этим надо что-то делать. Но ничего конкретного. — Кайло положил ложку на стол и наконец поднял взгляд. — Честно говоря, я тоже удивился.       Рей кивнула, взяла его ложку. Кайло хотел еще сказать что-то. Слова давались тяжело.       — Я знал ее. Она была подругой моей матери. Мне жаль.       Ох.       Рей почти поверила, что он переживал ее смерть.       — А если бы знал… ты бы… ты бы мне сказал? — спросила она. — Предупредил?       — Если президент проиграет, любимая, то мне конец. — Внезапно его сострадательное лицо сменилось волчьим оскалом. — Меня схватят. Арестуют. Отправят в Нидерланды для показательного судебного процесса.       Странно. Он это признавал.       Все эти обвинения в военных преступлениях звучали абстрактно, просто как доказательство, что он монстр. Рей никогда не приходило в голову, что суд мог состояться. Настоящее заседание, с судьями, адвокатами, свидетелями и прочим.       Он боялся?       — Думаешь, суд будет несправедливым?       — А ты как думаешь, любимая? — Он выглядел расстроенным. — Я не верю в западное правосудие. Они уже давно развесили ярлыки, решили для себя, кто тут злодеи. Они должны придерживаться своей лжи, а то их выстроенная картина мира разрушится. Суд нужен для галочки. Просто чтобы публично признать нас виновными.       — Но это же правда. — Рей сжала ложку так сильно, что чуть не согнула. — Вы виновны.       — Я делал то, что должен был. — Кайло помрачнел.       Его любимое оправдание. Он должен был.       — Если ты так пекся о благе страны, то ты облажался, — смело сказала Рей. — Из-за этого нас бомбили.       Под его глазом запульсировала вена, челюсти сжались.       Он резко вскочил из-за стола, опрокинул стул. Тарелки загремели, как от землетрясения. Кайло вскинул руки, на его лице сверкала красная ярость. Рей расправила плечи, ожидая, что он начнет крушить мебель. Он любил ломать и портить, когда не мог справиться с гневом.       Однако Рей не испугалась.       Кайло замер, отдышался, успокоился.       — Твою мать, Рей. Столько лет прошло, а ты все не поумнела, — грустно сказал он. — Снова ведешься на всякую чушь.       Он потер виски, стало понятно, что ничего хорошего Рей от него не услышит.       — Запад бомбил нас, потому что это было в их интересах, — заявил он. — Как и твое драгоценное сопротивление. Оно существует, потому что они этого хотят.       — Это неправда! — Рей поерзала на стуле.       — Не правда? — Кайло был доволен ее реакцией. — Ты вообще задумывалась, откуда у сопротивления деньги? Где они берут средства на новенькие компьютеры, аренду офиса на красной линии, на пиарщиков, чьи услуги стоят целое состояние? Они с неба, что ли, падают? Или все же американцы продавливают свои интересы?       Кто бы говорил про деньги.       Рей знала, об этом упоминала Лея. Большая часть денег идет от международных пожертвований. Это нормально. Без поддержки мирового сообщества они бы не добились успеха.       Это же очевидно.       — Ну, они делают хорошее дело. — Рей нахмурилась.       — Хорошее… — Кайло по-звериному рассмеялся. — Как-то давно ты высмеивала мои слова, когда я говорил, что все делал во благо.       Ебаный больной ублюдок.       — Как ты можешь это сравнивать?       Кайло подошел к ней и взял за подбородок. Несмотря на рост и силу, его касание было нежным.       — Посмотри мне в глаза, любимая. Ты правда думаешь, что за всю жизнь я не сделал ничего хорошего?       Рей видела свое отражение в его расширенных зрачках. Он спокойно ждал ответа, но ответа у нее не было.       — Думаешь, я никогда не спасал жизни, не защищал людей? Только стрелял? Я не мешал террористам сжигать за собой деревни? Не запрещал убивать всех подряд?       Чтоб тебя, Кайло.       Если вот это он считал хорошими поступками, то он ни капли не изменился.       — Нет. Ты жег деревни и убивал людей вместо них.       Кайло отпустил ее. Внезапно стало холодно.       Он подошел к шкафу, достал оттуда граненый стакан.       — Почему ты так наивна, Рей? Никто не уходит с войны с чистыми руками, любимая. Никто. Ты должна понимать, ты… черт, ты же пряталась здесь от бомбежки. — Кайло указал стаканом на стены кухни. — Ты знала, Запад сбрасывал бомбы на мирных жителей. Знала. Но, я уверен, ты никогда не видела, как это бывает в реальности. Такое дерьмо по телевизору не показывают. Плохо для пропаганды. А я видел, любимая. Не один раз. Невозможно даже опознать тело, разорванное бомбой на куски.       Она вспомнила Пейдж.       Роуз плакала в телефонную трубку, было плохо слышно из-за плохой связи и всхлипов. Она говорила, что им нечего хоронить. Они не могли устроить нормальные похороны.       Кайло не унимался:       — И после всего этого суд в Нидерландах даже не подумает привлечь коллективный запад к ответственности за совершенные преступления. Мир устроен не так, любимая. В их понимании злодеи именно мы.       Она боялась об этом думать. Боялась, что это правда. Хотелось хоть как-то ему возразить.       — Ко мне ты всегда был добр, — призналась Рей. — Всегда.       Ты купил лекарства для матери по моей просьбе, — хотела сказать Рей. Но не сказала.       — Но я видела, как ты убивал, Кайло. Видела. Я помню, как ты улыбался, когда забирал чужую жизнь.       Он нахмурился, будто устал спорить, немного подождал, давая возможность закончить, но Рей молчала. Он открыл дверцу шкафа, достал одну из бутылок. Резьба крышки щелкнула, Кайло наполнил граненый стакан. Проклятый вонючий «Смирнов».       — Не делай этого, — попросила Рей.       — Ты не можешь мне указывать. — Он отсалютовал стаканом. — У нас нет отношений. Ты сама сказала.       Проклятье.       Даже вчера под дулом пистолета в его глазах не было столько боли.       — Я не хочу ругаться, — прошептала Рей.       — Как и я. — Кайло залпом выпил всю водку. — Идем, любимая. Помоги мне с посудой.       Рей подала ему тарелки и ушла с кухни, оставив его наедине с бутылкой и мыльной раковиной. Она села на диван, скрестила ноги. Был самый подходящий момент, чтобы вернуться домой. Он позволит ей уйти.       Но она обещала остаться.       Рей взяла сумку, достала телефон, у которого еще вчера отключила звук. Ничего не должно было помешать ей осуществить задуманное. Было два пропущенных с неизвестного номера, четыре от Роуз, одиннадцать от Финна. От По — три сообщения. Что он в порядке, просьба перезвонить и что-то про принты на футболках. Последнее вообще было не понятно. И, наконец, короткое сообщение от Армитажа: > Ты идиотка.       Ну, с этом трудно не согласиться.       Рей досчитала до пяти и начала печатать. > Не могу говорить. Позвоню позже. Что за футболки?       По ответил не сразу — Рей почувствовала себя виноватой за то, что бросила его одного на журналистов. Не надо было уходить. Глупо и эгоистично, малодушный порыв для оправдания своих интересов и во имя фантазий о судьбе.       Она волновалась за него.       Телефон завибрировал. > Потом расскажу. Ты со своим особенным человеком?       Рей посмотрела на кухонную дверь — посуда все еще гремела. Удивительно, что он еще ничего не разбил. > Да. > Не торопись, солнышко. Наслаждайся каждым мгновением счастья, которое случается :)       Смайлик заставил улыбнуться, но, перечитывая сообщение, она почувствовала, как к горлу подступили слезы.       Что за жизнь?       Она часто это себе повторяла.       На кухне наступила тишина, такая внезапная, что стало слышно собственное дыхание. Кайло зашел в гостиную. От него пахло лимоном, химикатами и чистотой. Он ничего не говорил, стоял возле двери, вытирал руки клетчатой салфеткой и нерешительно кусал губы. От мокрых пятен его футболка липла к телу.       Рей подвинулась, освободила ему место на диване. Он осторожно присел рядом. Со своим массивным телом он управлялся мастерски.       — Кайло? — Рей погладила оставленные ею царапины на его предплечье. — Эм-м… я… я не…       Она понятия не имела, что хотела сказать, но Кайло понимающе кивнул. Прядь волос упала на его лицо, Рей тут же убрала ее за ухо и задержалась немного.       Она скучала по его ушам.       — Знаешь, я все еще люблю тебя, — внезапно сказал Кайло. — Порой я не хочу этого чувствовать, жизнь была бы легче… Но... Рей… Я ни о чем не жалею.       Больной ублюдок всегда был откровенен. Услышав о его чувствах, кровь предательски бросилась к щекам, у Рей перехватило дыхание.       Так трогательно.       Вряд ли существовали правильные слова в ответ на такое признание. По крайней мере, Рей их не знала. Кайло выжидающе смотрел на нее. Он снова казался робким, неуверенным, ожидающим жестокого удара. В его глазах были голод и тоска, как раньше. Как всегда.       — Иди сюда. — Рей обняла его за шею. — Иди. Все хорошо. Ты всегда будешь моим монстром.       Вкус его поцелуя был острым, как жареный миндаль — Рей впервые почувствовала водку прямо на губах. Кайло довольно замычал, она скользнула рукой по его груди, нежно поглаживая. Он дрожал под ее прикосновениями, футболка все еще была мокрой. Кончиками пальцев он погладил ее шею, осторожно, как перышком, коснулся оставленных им же синяков. Рей уже успела их заметить: темно-фиолетовые, опухшие. Такие не спрятать. Она решила подумать об этом позже.       Люди будут спрашивать.       Рей прервала поцелуй, обняла его, вдохнула запах его волос.       — Я пыталась, — сказала она. — С другими.       Кайло напрягся, сжал сильнее.       — С кем? — с нажимом спросил он.       — Парень из колледжа. Одногруппник. Он списывал у меня, а потом в благодарность пригласил поужинать, — начала Рей. — Потом, через год, я познакомилась с парнем на праздновании годовщины первой забастовки. Мы вместе пели в караоке и безнадежно фальшивили.       Кайло громко задышал, но не комментировал. Рей погладила его волосы и продолжила:       — Третий был другом По. Моя последняя попытка. Мы столкнулись на его дне рождения за месяц до бомбежек. Бедняжка до дрожи боялся, что скажет По, если узнает, что мы встречаемся.       Этого Рей помнила лучше всего. Голубоглазый, миловидный, одного с ней роста. У него был очаровательный северный акцент, присущий всем жителям территорий, ранее находившихся под властью Габсбургской империи. Он был хорошим парнем. Скромным. У них могло получиться.       — Только мы не встречались, — уточнила Рей. — И у нас… ничего не было.       Кайло уже боролся с желанием что-то сказать. Но немного расслабился. Его собственнические чувства задеты не были.       Он не перестал нахально оставлять на ней засосы, беспрерывно заявлял, что она принадлежит ему. Но никогда, никогда не заставлял ее делать того, что она не хочет. Ни разу. Она всегда могла уйти в любой момент.       Этим он поймал ее в ловушку.       — Я пыталась быть нормальной, Кайло. — Она хотела, чтобы до него дошло, как сильно она от него устала. — Но не получилось.       Кайло потянулся к ее прикосновению, когда она погладила его щетину, но все еще молчал.       — Слишком много правил. Нормальные отношения начинаются по правилам.       Да он понятия не имел. У больного ублюдка их никогда не было. А Рей так и не смогла. Роуз, бедняжка Пейдж пытались научить ее, показать основы, хихикая за кофе между лекциями. Рей догадывалась, что неплохо было бы дать понять, что ты заинтересована, но не выглядеть при этом отчаявшейся и нетерпеливой. Чем меньше напор — тем желаннее ты становишься. Следовало притворяться непринужденной, сохранять спокойствие. Сильные чувства отпугивают парней. Нельзя быть назойливой, ожидать слишком многого, нарушать личные границы. Не стоит отвечать на каждый звонок — в женщине должна быть загадка, и бежать на свидание по первому зову тоже неприемлемо. У тебя могут быть дела поважнее.       Запутанный бред, но это работало. Рей провела несколько приятных вечеров, флиртуя и вежливо, отрепетированно беседуя. Но без продолжения. Никаких идеальных пар, никакой любви с первого взгляда, никто не был готов ни на что серьезное.       — Все было так фальшиво, знаешь, — сказала Рей. — Расчетливо. Как… ну, как игра. Даже ощущалось неправильно. Неестественно.       Она нежно поцеловала его в волосы, Кайло полез ей под футболку.       — Я не смогла. Я пыталась, но не смогла. У меня… Блядь, у меня даже никогда не было второго свидания. И я никого не смогла поцеловать.       — И? — хрипло спросил Кайло.       Рей подхватила подол футболки, потянула ее через голову. Волосы затрещали от статики. Ее пучок распустился. Он уставился на ее обнаженную грудь, на волосы там, где она не удосужилась побриться. Никакого стыда не было — в лучах полуденного солнца она была старше, мудрее, отзывчивее. Потому что он прикасался к ней так, будто она создана для него. Языком он коснулся ее соска, Рей захныкала, зная, как сильно Кайло нравились ее стоны. Не было сил игнорировать жар, такую знакомую потребность в нем.       — Это всегда был ты, монстр, — выдохнула Рей. — Только ты.       Как бы ей хотелось стать свободной.       Кайло толкнулся в нее настойчиво, погрузился в ее тепло. Захотелось снова вонзить ногти в его кожу. Но она и так переусердствовала прошлой ночью, царапины распухли. Рей подняла руки над головой, положила их на диванную подушку. Ему понравилось. Кайло довольно хмыкнул, сжал рукой, которой держит пистолет, ее запястья.       — Ты мой, Кайло. — Она дрожала и извивалась под ним. — Мой.       Он усилил напор, когда услышал это, негодяй. Рей кончила с тихим всхлипом, пальцы ног поджались. Ей хотелось большего. Возможно, Кайло это чувствовал. Он застонал громче, зарычал. Диван скрипел, не переставая, ткань обивки натирала ягодицы. Но Рей не обращала внимания. Она любовалась им.       Он был таким красивым.       Как только он вытащил, Рей потянулась руками, почувствовала, как член пульсировал в ее ладонях, излился на грудь и живот. Он всегда звал ее по имени, будто оно принадлежало ему, и дрожал всем телом.       Кайло поцеловал ее в лоб, лег рядом, стараясь отдышаться.       Было очень светло, очень жарко и очень тесно на скромном диване.       — Я не слишком… я был не слишком груб? — Он взял ее руку, осмотрел запястье, нежно поцеловал синие полоски вен.       — Нет.       Ночью он был грубее, но не заметил.       — Прости, я просто… Прошло много времени, с тех пор, как мы… и я… — У Кайло очаровательно покраснели уши. — В следующий раз мы сделаем это медленно, любимая. Я сделаю все правильно.       Он смотрел на нее невыносимо счастливыми глазами, весь всклокоченный, в мокрой футболке и приспущенными штанами, потный и все еще возбужденный. Рей вытерла об него руку, он засмеялся.       Конечно, у них будет следующий раз. Они начали заново. Нужно было купить презервативы. Или пусть достанет ей таблетки, только приличные, а не какое-нибудь контрабандное дерьмо, от которого сбиваются циклы. Мало ли что.       — Все нормально. — Рей поерзала под его тяжестью, чтобы он не сломал ей ребра. — Было… было хорошо. Мы все наверстаем. Вот увидишь.       Она попыталась представить, какой будет ее жизнь в ближайшие дни.       Будут похороны, народные волнения, люди, которые в глаза не видели Эмилин, будут плакать, будто члена семьи потеряли, венки и букеты заполонят кладбище, их будет больше, чем у статуй героев Мировой войны. Рей решила купить подсолнухи. Предвыборная гонка продолжится, плакаты, лозунги, листовки распространятся из столицы по всей стране. На них будет кандидат, имени которого Рей не знала. И, наконец, 24 сентября власть имущие сведут их усилия до нуля. Ходили слухи про ящики с двойным дном, поддельные списки избирателей, дурацкий метод подсчета голосов. Сопротивление будет бдительным. Они будут драться за победу. Темная сторона просто так не сдастся.       И в перерывах от всего этого она будет спать с врагом.       У них нет отношений, — напомнила себе Рей, лаская его щетину. Она искала утешение в знакомых вещах, только и всего.       Это всего на три недели.       На часах уже было четыре часа дня. Рядом с ним время летело так быстро, будто в этом месте была особая, мистическая сила, останавливающая вращение планеты, когда они вместе. Хрупкая мечта о счастье — все как раньше. Только все изменилось. Ей больше не семнадцать, она не могла исчезнуть на пять дней.       Жизнь не останавливается.       — Я… эм-м… мне нужно принять душ. — Рей поерзала, попыталась вылезти из-под него. — А потом мне нужно домой.       Кайло моргнул, счастливая улыбка исчезла.       — Почему? — В его тоне был намек, что он ее не отпустит.       — Ты сам виноват. — Постаралась отшутиться Рей. — Мне нужно покормить рыбку.       — Принеси рыбу сюда. И телек принеси, мне все равно. Знаю, тебе нравится его смотреть. Мы можем смотреть фильмы вместе.       — Кайло, — предупредительным тоном сказала Рей. — У меня теперь есть свой дом.       Он осознал серьезность намерений, сжал губы. Таким же недовольным он был, когда они поругались на кухне. Если бы этого не случилось, Рей обдумала бы возможность остаться.       Она не останется.       По большей части — из-за Эмилин. Она учила, что макияж может быть и доспехом, и оружием. И что счастливые финалы бывают только в книгах. Нельзя спасти того, кто не хочет спасаться.       Одной любви недостаточно.       — Я могу пойти с тобой, — предложил Кайло. — Возьмем такси.       Рей отрицательно покачала головой.       — Ну почему ты без проблем катаешься с Армитажем по всему городу, а со мной — даже из дома не выходишь?       В других обстоятельствах его ревность была бы забавной. Неужели Армитаж подробно рассказывал про их гастрономические турне, смаковал подробности, пока Кайло не выйдет из себя? Рей не могла свести все к юмору. Она обхватила руками его лицо, нежно поцеловала в губы. Пусть знает, что расставание будет недолгим.       — Это не то же самое. — Пальцем она коснулась шрама на подбородке. — Ты же знаешь. Я… мне нужно побыть одной.       — Как хочешь, любимая. — Он поцеловал в ответ, но без энтузиазма.       Он напьется, когда она уйдет, несомненно.       Рей быстро искупалась, растерла кожу грубой губкой с мужским гелем для душа, которым он пользовался уже много лет. Пахло парфюмом, ментолом и соснами. Влажным полотенцем она вытерла пятна с платья. Сильно чище не стало, но выглядело приличнее. Зеркало показало именно то, что она и чувствовала: спутанные волосы, размазанная тушь, шея в засосах.       Ох, ей предстояла прогулка позора.       Ремешки от сандалий неприятно врезались в ступни. Рей, громко цокая каблуками, подошла к дивану.       Кайло не шевелился.       — До скорого, — неуверенно сказала Рей.       Он обнял ее. Сильно, почти больно. Он был очень теплым. Неплохо бы и ему посетить душ — от него пахло сексом и выпивкой. Но Рей это не отталкивало. Даже успокаивало.       Некоторое время они постояли обнявшись.       На улице Рей ослепило сентябрьское солнце. Ветерок колыхал кроны ясеней. Первые листочки уже падали на брусчатку. Как же часто она покидала это место с твердым обещанием никогда сюда не возвращаться! Вчера она даже была уверена, что так и произойдет. Ее в последний раз выведут из подъезда в наручниках.       Как все обернулось.       Проходящие мимо девчонки хихикали, указывали на ее шею. Они шли со школы с розовыми рюкзаками, полными книг. Самый ужасный возраст, — подумала Рей. Одиннадцать — двенадцать лет. Уже не дети, но слишком маленькие, чтоб понять, как устроен мир. Она показала им язык, смешки стихли. Хорошо.       Когда-нибудь они тоже окажутся на ее месте.       С большим трудом она нашла такси, проигнорировала многозначительные взгляды водителя, что вез ее домой. Благо, не спросил, как прошла ночка.       Первым делом у себя в квартире Рей сняла платье и сунула его в стиральную машину. Хотелось просто сесть рядом и наблюдать, как вещи вращались на барабане. Только больше грязного белья не было, стало жалко тратить порошок. Она включила телевизор. Там шел детективный сериал. Двое полицейских, высокий блондин и лысый темнокожий помощник рассуждали, допустимо ли подбросить подозреваемому улики, если не получается ничего доказать. Темнокожий возражал. Рей уже видела эту серию, он скоро уволится из полиции.       Она покормила рыбу креветочным кормом — как написано на упаковке. Коричневые комочки упали на дно аквариума. Рыбка была счастлива. Если только они способны чувствовать счастье. Она съела все без остатка, принялась плавать кругами. Рей раньше пыталась найти в интернете, как ухаживать за золотыми рыбками. Скорее всего, им нужно давать овощи — салат, горошек, брокколи. Такое дерьмо только Кайло может сделать вкусным.       Пора было дать питомцу имя.       С большой чашкой черного кофе Рей уселась на диван, достала телефон. Время выйти из тени.       Тринадцать пропущенных звонков от Финна. Твою мать.       Если перезвонить ему, то что сказать? «Прости, что пропала с радаров, не волнуйся, просто единственный человек, близкий к роли матери в моей жизни был жестоко убит, чтобы подорвать нашу веру в демократию, а я собиралась застрелить парня, которого называют богом смерти, ну, того, высокого, мрачного, у него еще проблемы с контролем гнева, и он пытался убить тебя дважды, помнишь? Ну вот, я думала, это его вина, это оказалось не так. В итоге мы несколько раз потрахались, у меня на шее полно засосов, но видел бы ты его спину. Я уверена, что это произойдет снова, и понятия не имею, что делать со своей жизнью. Я не могу обсуждать это с тобой, вы с Роуз — самое светлое, что было у меня, я не могу смотреть тебе в глаза».       Рей принялась печатать: > У нас сумасшедший дом. Я занята. Позвоню позже.       Через минуту отправила еще одно: > Скажи Роуз, что я в порядке.       Она сделала, что должна.       Рей перевела Nokia на беззвучный режим, если Финн все-таки решит перезвонить, пересела на пол и взяла на колени стационарный телефон. Ее любимое место для долгих разговоров. Не было нужды увеличивать счет за мобильную связь.       По Дэмерон не сразу взял трубку, ответил хриплым голосом, на секунду Рей подумала, что ошиблась номером.       — Привет. Все в порядке?       — Нет, — просто ответил По.       Возникла пауза, Дэмерон громко дышал, будто у него был заложен нос. Возможно, хорошо знать кого-то, кому можно признаться, что ты не в порядке. Так легче.       Рей дала ему время.       — Похороны завтра. Это будет крупное политическое событие — по сути, начало предвыборной кампании. Там будут все, кто хоть что-то значит. — Он резко усмехнулся. — Черт их подери, солнышко, мне даже в первом ряду места не нашлось. У гроба. Я не член семьи.       — Это не важно, По. — Рей покачала головой, будто он мог ее видеть.       — Нет, но все равно больно.       — Имя кандидата объявили? — Рей сменила тему.       — Да. Включи новости. — Дэмерон фыркнул. — Вот он как раз будет в первом ряду, весь в трауре для камер.       — И кто это?       Рей нахмурилась, когда По назвал имя. Неожиданно.       Это не Люк Скайуокер.       Она слышала о нем — политик лет пятидесяти. Даже видела пару раз. Он был лидером одной из фракций, сторонником демократической идеологии старой школы, центрист, консерватор, его называли умеренным традиционалистом. Он не был харизматичным, славился показной честностью, диссиденткой деятельностью во время коммунизма. Безобидный, приемлемый вариант и для левого, и для правого крыла.       К чему были эти драматические поиски?       — Ого. — Рей хватило только на это.       По не комментировал. Он был тоже разочарован.       — Я могу тебе чем-нибудь помочь? — предложила Рей, прервав молчание.       — Просто… — он колебался, боясь, что просит слишком много. — Просто побудь рядом завтра. Я разваливаюсь, как старый шкаф, солнышко. Черт возьми, мне будет легче, если со мной будет кто-то, чтобы поддержать.       — Конечно. — Она кивнула.       Внезапно Рей вспомнила сообщение про футболки. Тогда она всерьез задумалась о его душевном состоянии.       — Я не поняла, что ты там писал про принты на футболках?       — Ты их еще не видела? — По сухо рассмеялся.       Когда бы она успела? Она проснулась в полдень, весь день провела с Кайло, переключила канал, где шли новости, потому что не могла их слушать. Лучше уж повторы детективных сериалов.       Кто вообще обратит внимание на футболки?       — Там ее фотография, — продолжил Дэмерон. — Та, что была на обложке. Помнишь?       Это был самый красивый портрет Эмилин — гламурная, задумчивая, смелая и такая сильная, что могла свергнуть режим в одиночку. Но при чем тут принты?       Но тут до нее дошло. Мать твою.       Их маркетологи работали молниеносно.       — Она потрясно выглядела на том фото. А в черно-белом варианте и с надписью «Сопротивляйся» — еще лучше. Пока мы разговариваем, печатается тираж в несколько тысяч футболок, — мрачно сказал По. — Они будут фиолетовыми. Ей нравился фиолетовый.       — И что… что не так? — осторожно спросила Рей.       — Ничего. Это мощно. И это служит высшей цели. — Его голос дрогнул. — Но они превращают ее в символ… в бренд, в логотип… И, ну, она… она перестает быть моей.       У Рей разболелась голова.       — Никто не может отнять у тебя воспоминания, По.       Это была правда, но звучало не особо вдохновляюще.       — Я знаю, солнышко, знаю. Но, черт… Это ужас.       Так и было.       Они помолчали. Рей подумывала завершить разговор и попрощаться, но По ее опередил:       — Кстати, Лея возвращается.       — Что? — Почему он раньше молчал? — Как?       — Ее выписали из больницы, она сказала, что готова идти в бой. Что готова к последнему танцу.       Проклятье.       Стоило порадоваться. В череде внезапных трагических поворотов это была бесценная, хорошая новость. Хоть это и стало возможно благодаря сделке с дьяволом. Это же Рей сказала, что стране нужна его мать, и монстр нашел весь список лекарств, как она попросила.       Рей была растеряна.       Как Люк отнесется к решению сестры?       — Хорошо, что генерал вернулась, — бодро сказала Рей. — Отдыхай. Тебе нужно поспать. Прими снотворное. Завтра нужно быть сильным.       — Ты тоже отдыхай, солнышко. — По глубоко вздохнул. — И будь счастлива со своим особенным человеком.       Рей долго сидела на полу, сжимая в руке телефонную трубку. Вместо рефлексии надо было заняться делом.       Несколько часов Рей убирала спальню, пылесосила ковры, сортировала свои украшения по цвету, перекладывала учебники ближе к телевизору, чтобы они были на виду. Занятия продолжатся независимо от того, кто станет президентом. Затем она раскопала недра шкафа, перемеряла всю зимнюю одежду — свитера, блузки с длинными рукавами. К счастью, Рей не набрала вес, одежда была впору. Юбка, которая вдруг ей больше не нравилась, отправилась в целлофановый пакет — она отдаст ее кому-нибудь.       Среди гардероба не нашлось ничего, что можно было надеть на похороны, и при этом скрыть засосы на шее.       Время от времени она поглядывала на рыбку. Та плавала кругами, один, другой. Это успокаивало. Предсказуемость безмятежна.       Снаружи темнело.       Рей гладила один из своих костюмов для учебы, когда щелкнул замок входной двери.       Больной ублюдок и дня без нее прожить не смог.       В каком-то смысле она была рада. Его приход был каким-то обезоруживающе домашним, спонтанным, но логичным. Будто он вернулся после тяжелого рабочего дня домой, а послушная домохозяйка только этого и ждала, чтобы вместе поужинать, пообщаться, заняться любовью и уснуть в объятиях друг друга. Или хотя бы притвориться.       С другой стороны, у него все равно есть ключи от ее квартиры, с этим ничего не поделать.       — С тебя ужин, — вместо приветствия сказала Рей, когда он появился в гостиной.       — Я купил тебе шоколад с цельными орехами. — Кайло поднял руки, в которых было два набитых доверху шуршащих пакета. — Не колотые. Как ты любишь.       — Тогда вперед. — Рей не смогла сдержать улыбку. — Я присоединюсь, когда уберу гладильную доску.       После ужина она взяла его за руку и повела в спальню.       Странно было видеть его в типичном девичьем интерьере — узорчатые шторы, подушки с бусинками, которые звякнули, когда Рей сбросила их с кровати, статуэтки и безделушки с блошиного рынка, купленные для уюта. Теперь это точно был не сон. Кайло начал раздеваться, и с каждым снятым предметом одежды все больше бледной мраморной кожи сияло в слабом свете лампы, а комната будто тускнела — он затмевал все своим присутствием. Какой же он огромный. Рей выключила лампу.       Они делали это медленно.       Монстр осыпал все ее тело поцелуями, облизал пальцы, потянулся между ее ног, но Рей ему не позволила. Не сейчас.       Она хотела побыть главной.       Рей подтолкнула его на подушки, он без проблем подчинился, лег неподвижно. На его лице не было застенчивости или самодовольства. Черные волосы красиво контрастировали со скромными белыми наволочками. Даже в темноте. Она оставила следы влажных поцелуев на его теле, все ниже и ниже, пока он жалобно не застонал от предвкушения. Рей засмеялась — хорошо. Куча времени прошла, а она знала, что делать. Ему понравится.       Она немного сожалела, что выключила свет.       Короткие жесткие щетинки покалывали кончик ее носа. Он подстриг волосы на лобке. Такое стремление привести себя для нее в более презентабельный вид было милым, Рей оценила. Он пах сосновым гелем для душа, член был горячее, чем остальное тело. Кайло громко застонал, когда Рей взяла его в рот.       Она чувствовала свою силу. Бог смерти, командир боевого отряда был полностью в ее власти. Он позволит ей сделать все, что она захочет. Сердце Рей переполнялось от эмоций — смеси возбуждения и отвращения.       Челюсть стало покалывать, язык устал, но Рей была неудержима, пока он корчился под ней, задыхался и рычал, не в силах сдержать удовольствие. И с ней такое было, когда он вылизывал ее до потери сознания. Эрекция запульсировала у нее во рту, сводя на нет все нормальные доводы.       Что за жизнь?       Рей почувствовала соль с горьким привкусом. Кайло никогда не мог держаться долго, и сейчас это было кстати. Он откинулся на подушки, когда Рей коснулась его лица, укусил ее за запястье.       Рей сглотнула.       — Могу я… могу я остаться? — прошептал Кайло, вытирая ее губы.       Нашел время.       — Да.       Он потянул ее к себе, нетерпеливо поцеловал, несмотря на то, что она делала.       Как будто она могла ответить иначе.       — Но только на сегодня, — уточнила Рей. — К твоему сведению, завтра у меня дела. Мне надо рано вставать.       Кайло кивнул. Он понимал, какие именно дела.       — А хочешь… ну, чтобы я… я тебе…? — Он нежно погладил ее складки.       — Нет, не сейчас. Возможно, утром.       Он разочарованно выдохнул, но не стал возражать.       На кровати было мало места. Рей легла сверху, устроилась ухом на его груди. Кайло запустил пальцы в ее волосы.       — Монстр?       — Да, любимая?       — Это просто пиздец.       Она была не уверена, что имела в виду — выборы, убийство, или их отношения. Или все вместе. Он усмехнулся ей в макушку. С ним все время так.       — Может быть, — сказал Кайло. — Но я все еще люблю тебя.       Он уснул быстро, рука расслабилась, больно потянула волосы. Рей осторожно скатилась на кровать рядом, прижалась к его боку, боясь упасть на пол. Они не помещались, та ночь без сомнения была сном.       Нужно было поспать. Завтра предстоял трудный день. Только Кайло, постанывая, храпел ей в ухо, а Рей не могла уснуть.