Плоть и душа, надежда и память

Пещерные карлики оказались очень даже большой угрозой. Мелкие уродцы имели привычку налетать целой стаей, особенно на яркое пламя, и постоянно норовили вцепиться в конечности. Рагнвальдр сменил лук на топор, потому что попросту не хватило бы стрел, и велел Энки встать спиной к своей спине и воздержаться от использования огненных заклятий. Толку от жреца в ближнем бою было немного, он неумело держал щит и подпускал карликов слишком близко, чтобы колоть их мечом, вместо того, чтобы рубить, явно непривыкший орудовать чем-то длиннее кинжала. Вот почему колдуны, кроме лекарей и прорицателей, были в Ольдегарде не в особом почете, но говорить об этом Рагн конечно же не стал, боясь пошатнуть жрецу боевой дух. Само собой, ничего в этих подземельях не могло пойти хорошо, и один из летунов, увернувшись от атаки Энки, вгрызся в его руку. Правда почти сразу голова его лопнула, как ягода, под воздействием заклинания, и все же судя по тому, как Энки всхлипнул, укус был весьма глубоким. Рагнвальдр опешил на секунду: -- Зачем мы вообще ввязались в рукопашную, если ты можешь делать такое? – Затем же, зачем ты экономишь стрелы. Мой рассудок - это ресурс, а это заклинание очень затратное, чтобы ты знал. -- Сильно болит? – Рагн спросил, скорее чтобы проявить участие и задержать внимание жреца на себе, потому что и так знал - сильно, острых зубов у мелких паршивцев был полон рот. – Бей их щитом, если не можешь достать клинком. Закройся и оставь последних мне. Осталось немного… Едва бой закончился, Энки со стоном опустился на землю прямо там, где стоял. Хоть Рагнвальдр и был уверен, что других карликов смерть сородичей заставит какое-то время держаться подальше, факел решено было прикрыть щитами, чтобы сделать свет менее ярким. Рагн сел спиной к каменистому отвесу - неясно было, стена это пещеры или плато, потому что разглядеть что-либо выше двух человеческих ростов не представлялось возможным - и принялся наблюдать за жрецом, который извлек из сумки пучок зеленой травы и сейчас медленно и аккуратно стягивал, будто кожу, с рук перчатки. Без слоя ткани его белые руки выглядели еще тоньше и уязвимее, казалось, Рагну достаточно было просто сжать их покрепче, чтобы сломать кости. Пальцы Энки были довольно длинными и изящными, созданными для тонкой работы, для творчества, неудивительно, что оружие он держал еле как. Но не это привлекало больше всего внимания. По самые локти бледную кожу покрывали отметины. Давние шрамы, свежие царапины. Ровные, но беспорядочные разрезы, белее белого, соседствовали с аккуратно вычерченными чем-то тонким божественными знаками, алыми, чуть вспухшими. Рагн рассматривал их все время, пока Энки мял и втирал траву в укус, и был даже немного расстроен, когда оккультные метки вместе с линиями вен и узкими длинными ногтями снова скрылись за плотной материей. – Зачем ты делаешь это с собой? – спросил он Энки, когда они разделили немного хлеба и вина и теперь набирались сил, прежде чем двинуться вглубь пещер. Жрец уткнулся в книгу - даже здесь, даже в такой ситуации, - а Рагнвальдр просто полулежал, опершись на локти, и слушал тьму. – Про что именно ты спрашиваешь? – ответил тот вопросом на вопрос, даже не оторвав глаз от страницы. Что ж, уже одно то, что его не отшили, было большой удачей. Видимо, каким бы жрец ни был нелюдимым, разговоры и ему помогали отгонять крадущийся по пятам страх. – Зачем увечить свое тело, если оно и без того слабо? Без обид. Энки едва слышно цокнул и с недовольством выдохнул через нос, наконец поднимая к Рагнвальдру голову. – Способности тела не ограничиваются умением махать топором и пробежать милю не запыхавшись, северянин. Тело - не просто оболочка, мышцы и кожа. Тело - это сосуд, вместилище знаний и мощи, которые можно вбирать бесконечно. Мне нет нужды тратить месяцы и годы, чтобы лепить и закалять его. Силу, подвижность и стойкость можно получить от Богов, они всегда готовы поделиться частью своей мощи, если ты достаточно связан с ними. Нужно только понимать, как и при помощи чего. Рагнвальдр задумчиво хмыкнул. Похоже, он задел особую струнку, если жрец тратил на него за раз суточный лимит речи. И звук этой струны был приятнее звуков тьмы. – И тем не менее сейчас тебе эти знаки не помогли. Полагаю, если объединить их с физическими умениями и закалкой, это очевидно даст еще лучший результат. – Для этого с Богами должна быть связь, – отчеканил Энки, дрожащая струна. – Почему ты считаешь, что у меня ее нет? Возможно, она не так крепка, как твоя, но мы в Ольдегарде тоже молимся. Луне, глубинам, природе. И, -- Рагнвальдр нахмурился, неожиданно слегка смущенный тем, что приходится в этом признаваться, – здесь я уже успел поучаствовать в ритуале Сильвиан… Глаза Энки мгновенно вспыхнули интересом - интересом исследователя. Он прикрыл книгу, заложив меж страниц палец, и Рагн, проследив за этим движением, подумал о том, что это была картина, достойная Богини Похоти… – Так, а что еще? Тебе встречались ритуальные круги? Ты делал в этих комнатах что-либо или сразу покидал? – Я видел статую Аллл-мера. Я… поговорил с ним. Тогда мне стало легче. Энки отложил книгу в сторону и подтянулся поближе. Наверное, будь он человеком куда как менее сдержанным, он буквально трепетал бы от подвернувшейся возможности открыть что-то новое. Но все, что поменялось в Энки - это то, как он держал спину и голову. Но и этого Рагну хватало, чтобы увидеть его увлеченность. – То есть, если я предложу тебе… – Если ты говоришь, что Боги могут сделать мое тело сильнее, то это то, что мы должны попробовать, чтобы противостоять этим подземельям. Неизвестно, с чем еще мы столкнемся, спускаясь дальше. Они смотрели друг на друга молча несколько мгновений, будто проверяя решимость друг друга, а затем Рагнвальдр с готовностью протянул жрецу левую руку. – Нет. Я черчу на руках и ногах просто потому, что так доступнее и проще. С тобой я хочу попробовать немного по-другому. Там, где больше места. Чего Рагнвальдр не ожидал, так это того, что, вздернув повыше мантию, Энки перекинет через него ногу и усядется на животе, мягким давлением на плечи вынуждая полностью лечь. Жрец был худ и весил немного, но приковал к полу верно, настойчиво, уперся голыми коленками и носками ботинок, как впился - сорняк, проросший корнями, поди выдерни. Обтянутые перчатками ладони легли на грудь и огладили, будто разровняли развернутый на столе пергамент. – У тебя холодные ноги. Энки на это ничего не ответил, продолжая водить тонкими пальцами по груди, словно был архитектором, который размечал на плане, где будет кухня, где кладовая, а где окно в сад. -- Да, пожалуй, все. Начерчу на тебе все, и посмотрим, какой сработает. Не переживай, я не буду резать глубоко, постепенно заживет и исчезнет, шрамов не останется, – с этими словами он обнажил бедро - такое же белое, такое же испещренное порезами, - чтобы вынуть из закрепленных на нем украшенных ножен ритуальный кинжал с серебряной рукояткой. – Я начинаю? – Ja, давай. Обхватив замком рукоять кинжала, жрец приставил острие к центру грудной клетки, медленно, глубоко вдохнул и выдохнул и беззвучно зашептал молитву. Рагнвальдр пошарил руками по земле, не зная, как их устроить, и в итоге сжал в кулаках разлившиеся полы черной мантии. Энки явно впал в транс, его тяжелый взгляд из-под ресниц был направлен не на Рагна, не на холст в виде его кожи, а куда-то в подпространство, дальше видимого человеческому глазу. Его сцепленные ладони объяло красноватое мерцание, подобное тому, какое исходило из высеченных на земле жертвенных кругов, и он сделал первый надрез. Кинжал скользил, как перо, линия неторопливо следовала за линией. Энки не двигался, лишь его руки, но воздух, проходивший сквозь пещеру, легко колыхал длинные волосы, и Рагн следил за этим колыханием, тоже поймав некоторое подобие транса. В какой-то момент шепот обрел звук, сначала обрывистый, потом громче и четче, и наконец вполголоса, но ровно, чисто, Энки затянул мотив, и Рагнвальдр почувствовал, что… Боль стала куда сильнее, чем должна была бы быть от таких неглубоких царапин! Ему пришлось часто задышать животом, чтобы вытерпеть ee и при этом не помешать работе. Лезвие жреческого кинжала, как и взгляд, проникало куда глубже кожи, нутра, реального мира, оно чертило по самой рагновой душе, по его сути, напитывая частицей благосклонно отданной божественной силы. Пение оборвалось, жрец распрямился резко, как отпущенная тетива, запрокинул голову, выдыхая со стоном. Шумно - и сладостно, и собственная его узкая грудь заходила так, словно с завершением ритуала он испытал самое что ни есть реальное физическое удовольствие. А следом и боль Рагнвальдра переросла в нечто иное, одновременное ощущение неги и жара битвы, и невероятное успокоение, и чувство всемогущества - все это родилось в груди и разнеслось по телу к самым дальним его частичкам, а потом утихло. Энки поднялся, забрав с собой прохладу кожи, тяжесть взгляда и уверенные касания рук: – На следующем привале опишешь мне все, что чувствуешь. Это необходимо зафиксировать. Рагнвальдр потер пальцами свежие порезы - круги, кресты, руны - и обернулся к темноте, которая ждала их впереди. – Надеюсь, ты не намерен втянуть нас в бой, только чтобы узнать, подействовали знаки или нет. Энки молча вручил Рагну свежий факел, закинул на плечо собранную сумку и устремился навстречу новым опасным тайнам подземелий. Рагнвальдр не был уверен, но кажется на его обычно угрюмом лице промелькнула улыбка.