do you really want to hurt me?

      До больницы они ехали молча, Игорь ждал его в коридоре, рассматривая минималистский вписанный в интерьер стэнд. Думал о том, что делать дальше. У него же работа… Придется оставлять Петю одного, у них будет меньше времени, меньше шансов наладить отношения.       — Ну, как все прошло? — спросил Игорь, когда Петя вышел из кабинета, поправляя одежду.       — Все хорошо. На первый взгляд все неплохо, завтра придут анализы… Он хорошо развивается для моей ситуации.       — А твое здоровье как?       — Лучше, чем было, — Петя качнул головой, идя к лестнице. — Еще месяц понадобится, чтобы полностью восстановиться.       Игорь кивнул, поджав губы. Снова подумал о том, что он причина Петиного состояния, того, что ребенок не так развит, как следует, что все идет по тонкой грани. Хотелось утопиться, но он лишь открыл перед Петей дверь на улицу.       — Хочешь куда-нибудь сходить? — спросил Игорь.       Петя покачал головой, смотря себе под ноги.       — Ну а… чего вообще хочешь? — поинтересовался Игорь, остановившись.       Петя посмотрел на него. Чего он хотел? Господи, если бы он только знал. Он хотел обнять Игоря, а после — оттолкнуть. Поцеловать, а потом ударить. Петя не ответил, смотря себя под ноги. Был август, у бордюров уже лежали первые опавшие листья. Петя внимательно их рассматривал. Осень он любил с детства, но сейчас внутри было слишком пусто, чтобы ощутить что-то вновь.       — Кис… — Игорь подошел к нему чуть ближе и сам боязливо приобнял его за талию. Петя крупно вздрогнул, напугано на него посмотрел, и Игорь сначала хотел убрать руку, но в итоге этого не сделал. Он просто смотрел за тем, как внезапная бледность на Петином лице сменилась трогательным румянцем. И как он сразу этого не заметил? — Мне скоро на работу, так у нас пока хоть немного времени побольше есть… хочу… хочу что-то сделать, чтобы у тебя обо мне были не только ассоциации, что я козел последний.       — Ну почему же сразу последний? — равнодушно спросил Петя, продолжая смотреть на первые опавшие листья под ногами. — Ты не первый, ты не последний…       Игорь тяжело выдохнул, посмотрел серым взглядом на деревья, и снова попытал удачу:       — Куда ты хочешь? Погода хорошая, можно прогуляться.       — Давай в кино, — хмыкнул Петя, и Игорь кивнул. Не то чтобы Пете в самом деле хотелось в кино, но и дома делать особо нечего. Смотреть в потолок и думать-думать-думать. Вспоминать, вздрагивать от воспоминаний, и злиться на себя за то, что у него так и не вышло возненавидеть Игоря, хотя ненависть — единственное, что он заслужил. И ведь самым страшным было то, что, глубоко внутри, он и не хотел его ненавидеть. Он хотел, чтобы Игорь любил его, был с ним нежен и аккуратен. Он хотел, чтобы у его ребенка был по-настоящему любящий отец.       В кино они пошли в час дня, так что зал был пустой, несмотря на то, что в вип-зале и без того мест мало было. Петя, после долгого разглядывания еды, все-таки соблазнился запахам попкорна, а Игорь взял себе только бутылочку пива и очень жалел, что нет чего покрепче. С Петей сейчас только бухать… Хоть и сам виноват.       Петя сидел на своем кресле, откинув его и подняв подставку для ног, закинув туда свои ноги — он жаловался, что от долгой ходьбы они начинали отекать, так что, очевидно, это было самое удобное для него положение. Игорь же присосался к горлышку бутылки и хмуро смотрел на экран.       Когда пиво немного расслабило его, он сказал:       — Есть места для поцелуев, а у нас целый кинозал для поцелуев.       Петя удивленно на него посмотрел. В темноте не было видно, как румянец коснулся его щек. Игорь и не старался всмотреться. Это глупые, ни на что не влияющие мелочи. Вот когда Петя ему улыбнется или сам коснется… Тогда, может быть, это что-то значить и будет…       Петя внезапно съязвил:       — В тот единственный раз, когда мы целовались, ты превратился в жабу. Боюсь представить, что случится, если я еще раз тебя поцелую.       — Ну, в принца я уже вроде как снова превратился… Да, возможно, когда ты меня поцелуешь, я сойду с ума от счастья и снова стану жабой…              Петя фыркнул и отвернулся. Игорь немного посидел вот так, задумчиво глядя на экран, а после нашел своей рукой руку Пети — холодную. Петя вздрогнул, но руки не убрал, и Игорь только нежно накрыл ею своей ладонью, а после — переплел пальцы, согревая его руку. Петя сидел, затаив дыхание, и ему казалось, будто бы все чувства потеряли свое значение кроме ощущения того, какая у Игоря горячая, немного сухая и грубоватая кожа. И только спустя долгие десять минут он привык к этому теплу и смог снова вернуться к фильму.       Игорь до конца сеанса думал только об одном. О том, как чудесно Петина рука ощущалась в своей собственной.       — Как фильм? — первым делом спросил Игорь, когда они вышли из зала.       — Неплохой. Ну, экшен снят хорошо, и динамика неплохая… и постельная сцена неожиданно хорошо вписалась. Знаешь, я почему-то очень захотел в КФС…       — КФС? — Игорь удивленно приподнял брови, будто слышал впервые. Ну, откровенно говоря — да, впервые. Видел, конечно, вывески, но не слышал.       — Ну да. Ты что, не был там ни разу?       — Да я как-то… нет…       Единственное воспоминание Игоря, связанное с фастфудом был Мак, куда его повез отец после сто мильёной рекламы и гундежа Игоря про то, что там все были! Отец сказал, что это хрень собачья, но отказывать Игорю не умел и не любил, так что Игорь, как любой порядочный ребенок съездил в Макдональс. И согласился с отцом, что это хрень собачья. Странное дешевое шоу со странным клоуном его не впечатлило, бургер показался ему сухим, картошка — пресной. Мороженное разве что вкусное было, но тетя Лена, например, сама делает мороженное, и у нее все равно вкуснее. Так что далее Игорь и думать забыл про места быстрого питания, считая, что вся еда там сухая, пресная или жирная.       — Охереть… Дядь, ты чего, с другой планеты? Настолько богат, что не ешь еду дешевле тыщи? — рассмеялся Петя.       — Нет конечно. Я шаву очень люблю, часто покупаю… Просто бурхеры ваши эти… Не знаю. Да хрень собачья. Но если хочешь — пошли.       — Обещаешь тоже че-нить заказать и съесть? Хочу видеть твое лицо.       — Да блин, Петь, нахера? Невкусно же. Давай мы тебе возьмем там че, потом там внизу я видел ларек, себе шавы возьму, и поедим где?       Петя посмотрел на него хоть и без улыбки, но непривычно живым взглядом. Шальным, веселым, ярким. Он Игорю понравился.       — Хорошо, по рукам.       Петя взял себе бургер, картошку, соус, луковые кольца, мороженное и еще два стакана колы — один для Игоря. Внизу Игорь купил себе шавермы, а после повел Петю вперед, к одной улочке, где тихо, нет людей и красиво. Несмотря на то, что и отец Игната, и отец Игоря были состоятельными людьми, их не обошло детство полное обхода всех Питерских уголков, так что Игорь знал достаточно интересных красивых мест.       — О, сюда.       — Ух ты… Интересное место, — Петя огляделся, садясь на скамью. — Прикольные граффити.       — Ага. Я весь Питер знаю, — улыбнулся Игорь. — Люблю его очень.       Петя только кивнул и распаковал бургер.       — На, попробуй. А я шаверму твою заценю.       Игорь кивнул, укусил. Прожевал и нахмурился. Посмотрел на Петю и сказал:       — Неожиданно вкусно. Когда я их ел — они были мелкие и сухие.       — Не там ел, — хмыкнул Петя. — Тут реальная курица.       И, пристроившись, укусил шаверму, прожевал.       — Ну, тут ничего нового. Все как всегда.       — Самая вкусная в особых местах, — сказал Игорь, тоже кусая. — Тут места знать надо. Шаверма такой тонкий продукт… к нему нужен подход! Потом тебя угощу как-нить.       Петя кивнул, жуя свой бургер.              — Так и быть. Согласен.       — Не пожалеешь.       — Я-то думал ты гурман, а то по шаурмичным ошиваешься…       — Самая вкусная еда — самая простая.       — Ну и ну… — хмыкнул Петя, отпив колы. — Может скоро я поверю твоим друзьям, что ты нормальный…       — Хотелось бы. Я… сам не понимаю, почему я так себя вел. То есть… Нет, дело в том, что я не понимал последствий. Я искренне думал, что я тебя раздражаю и ты не хочешь меня видеть. Думал, что ничего страшного не происходит. А ты… Откуда мне было знать?       — Что я нормальный человек?..       — Нет. Что ты хочешь меня видеть.       — А как еще? У меня тут никого нет. Только ты. А ты — отец моего ребенка. Я пытался верить в лучшее. До последнего.       — Ну… спасибо тебе за это. Надеюсь, я смогу… что-то исправить…       — Может…       — Подай колу.       Петя кивнул и потянулся за стаканчиком. И тут случилось снова то самое.       Когда Петя протягивал ему стаканчик — крышка соскочила, и половина содержимого вылилось на Игоря. Игорь растерялся, тупо глядя на свою запачканую одежду. Он только с грустью подумал, что теперь только домой, как увидел, что у Петя затряслась рука.       Он нервно заговорил:       — Прости… я… я не хотел…       Игорь испуганно посмотрел на него. Петя уже побледнел, задрожал, глаза его были широко раскрыты и в ужасе смотрели на Игоря, они заблестели, а нижняя губа затряслась. Игорь в панике подумал — ща начнется. Но он постарался предотвратить это.       — Петь, все хорошо, слышишь меня? Все в порядке. Она отстирается, а там, наверное, крышку плохо закрыли… Тут нет твоей вины.       Петя смотрел на него испуганными глазами, весь дрожал, будто думал, что Игорь его или ударит, или наорет. Игорь придвинулся к нему ближе, отложил шаверму, взял пугающе-холодную руку в свою.       — Все хорошо, Петь, я совсем не злюсь. Слышишь меня?       Петя кое-как кивнул. Его глаза были влажными.       — Все хорошо, — повторил Игорь. — Ты ничего плохого не сделал. Все в порядке. Давай, дыши, приходи в себя.       Петя глубоко вдохнул, и даже этот вдох был дрожащим, тяжелым, рваным, будто дался ему сквозь усилие.       — Молодец. Все хорошо, успокаивайся, — улыбнулся ему Игорь, внутри ликуя. Петя не впал в истерику! Это было чудо. Чудо быстрой реакции Игоря и того, что он не растерялся, не стал ждать истерики.       Петя сидел и просто смотрел на пятно на его одежде, не сводя с него взгляда, но его рука перестала дрожать и сам Петя будто бы в ответ сжал его руку в своей, цепляясь за Игоря, как за нечто реальное, успокаивающее. Игорь нежно сжимал его руку и оглядывал его бледное лицо.       Петя, наконец, поднял на Игоря неуверенный взгляд, и Игорь улыбнулся ему — спокойно.       — Ты как?       Петя плавно кивнул.       — Нормально… Спасибо… Я… я не знаю, что со мной… Такого никогда не было… Чувствую себя, словно маленький ребенок.       — Это моя вина, — Игорь качнул головой. — Тебе же рассказывал твой врач?       — Да, но… я не думал, что это настолько. Просто с головой накрывает и ты даже думать не можешь. Все, что есть — это бесконечный страх, что сейчас случится что-то ужасное.       — Но ничего не случилось. Поехали домой?       Петя грустно посмотрел на него и кивнул. Будто бы нехотя встал. Игорь забрал еду, а злополучный стаканчик колы выкинул. Петя в машине будто бы закрылся от Игоря, замолчал. Но это было не то молчание, к которому Игорь привык. Обычно Петя молчал по-другому, как бы странно это не звучало. Сейчас это молчание было напряженным, повисшим между ними. Игорь хмурился, но думал, что, возможно, причина в том, что Петя просто… перенервничал. Вот теперь и сидел такой вот — ни живой, ни мертвый. Игорь не знал, что сказать и нужно ли говорить что-то в принципе. Стоит ли лезть к Пете?       Выходя из машины, он подал Пете руку и тот, глянув на него искоса, быстро уведя взгляд, протянул свою ладонь. Игорь сжал ее — все еще холодную. Нахмурился. Петя казался слишком бледным, слишком растерянным.       В квартире Петя сказал:       — Давай я застираю…       — Не надо, я сам, все хорошо. Лучше попей воды, подыши, приди в себя. Тебя все еще нехорошо.       Петя только рассеянно кивнул. Через секунды прибежал Муха и его вид вызвал у Пети улыбку. Игорь счел, что Мухи пока хватит для стабильности Петиного состояния, так что ушел в ванную. Пятно было свежее, так что отстирать его проблем не было. Игорь снова удивился тому, как по-разному для них сейчас выглядит мир. Для него это простая мелочь, для Пети — целая трагедия.       В гостиную он вышел в домашних шмотках. Петя сидел на диване, гладил довольного Муху. Игорь улыбнулся и подумал, что с появлением тут Пети он стал еще более счастливой собакой. Ну а как же: в два раза больше гладят!       — Ты как? — спросил Игорь, присев рядом с ним. — Может тебе таблетку какую выпить? Ты там пьешь вроде какие-то…       — Все нормально, не стоит, — он покачал головой.       Игорь зажевал губу и попытал удачу вновь:       — Петь… что такое? Ты так расстроился из-за пятна? Я про него уже и забыл!       Тот покачал головой и бесцветным голосом сказал:       — Я расстроился, что все испортил.       — Что испортил? — не понял Игорь, глупо моргнув.       — Когда мы вышли из зала… и заговорили про фастфуд, и пошли покупать его… Все было таким настоящим и простым, я подумал, что мы хорошо проведем время, что я хоть на секунду забуду о том, в каком я положении, через что прошел… А в итоге… В итоге вот.       Игорь растерялся, удивленно на него посмотрел. Вот оно как… Петя вовсе не пытается от него отвернуться или не дать ему шанса, он… он будто наоборот сам пытается вырваться из этой ямы, цепляется за возможности. Искренне хочет этого: любви, нежности. Это для Игоря все легко и просто: для него каждый момент с Петей прекрасен просто потому, что он с Петей, но самому Хазину… ему намного сложнее, но он пытается, искренне пытается, и теперь расстроен тем, что в момент, когда он был близок к тому, чего хотел, случилось.       — Я… я не знал… — пробормотал Игорь. — Если бы ты только сказал, я бы остался там в мокрых штанах!       — Дело не в штанах. Я уже все испортил тем, что сам испугался и тебя напугал. Ничего бы не вышло.       — Это же не последний шанс. Это в самом деле неприятно, но ведь на самом деле ничего не поменялось.       — Что? — он посмотрел на него краем глаза.       — Ну… я тот же, ты тот же. Или тебе обязательно нужен был фастфуд, чтобы что-то чувствовать? Дело же не в нем.       Петя задумался на немного и медленно качнул головой.       — Да, ты прав, но…       — Я знаю, тебе сложно. Понимаю. Ты должен меня ненавидеть, но даешь мне шансы, хочешь… просто хочешь быть счастливым. Я сам думаю… думаю, что все было бы куда проще, если бы ты меня ненавидел. Но у тебя слишком большое сердце, видимо, для этого, — он улыбнулся и сжал его руку в своей.       Муха, внимательно наблюдающий за ними, заинтересованно склонил голову.       — Кажется, я просто к этому привык… Мой отец всю жизнь ко мне холоден и строг. Я хотел, чтобы он относился ко мне, как к принцессе. Ну, знаешь… искренне любил, носил на руках, все покупал, целовал в лоб. Я же видел, какие бывают отцы. Но он таким не был. Его вообще мало было. А когда я вырос… он только начал наседать на меня с поступлением в академию. И два раза оценил мою жопу.       Игорь подвис. Замер на Пете взглядом и уточнил:       — Прости, что?       — Ты все слышал. Я показывал матери новые джинсы. Он посмотрел и сказал: «ого, какая у Петьки уже попка». Мне не было противно. Удивился, да, но я уже и без того не воспринимал его как отца.       — Но он-то воспринимал тебя, как сына!       — Не уверен… При чем я знаю: он любит меня. Но… я не знал ни этой любви, ни хорошего ко мне отношения. И другие мои отношения… Не то чтобы кто-то по-настоящему хорошо ко мне относился. Так что когда ты вел себя, как козел, я продолжал к тебе тянуться. Ведь я не знаю другого к себе отношения. А теперь… когда ты вот такой вот, как и говорят все друзья… тянет еще сильнее.       Игорь сжал его руку еще крепче. Он снова смотрел на Петю не так, как раньше. Это объясняло многое.       — И ты бы… ты бы хотел мне поверить? Хотел бы расслабиться рядом со мной?       — А кто бы нет? — спросил Петя одними губами. — После годов такого ко мне отношения… Да, я хотел бы. Но не могу. И вот и выходит. Я и не могу быть к тебе близко, но и злиться на тебя не могу. Все, на что меня хватает — это на чувство всепоглощающей беспомощности.       Игорь поджал губы и плавно кивнул. Его совсем не утешали эти слова, ведь это означало, что Петя тут все еще только потому, что он не знал любви и, получив хоть намек на нее, яростно к ней тянулся. От этого осознания в груди что-то неприятно сжалось, Игорю стало мерзко.       — Петь… Кис, мне очень жаль. И я знаю, что сам виноват, сам подтвердил твою теорию о том, что никто не может тебя любить. И… да блять, я звучу как будто сбежал из книжки «как перестать быть токсичным мудлом». Короче… Петь, ты реально достоин всего самого охуенного, ты… ты очень красивый. В тебе… в тебе столько всего этого ну… омежьего, что хочется на колени перед тобой стать. И я был мудаком, сделал ужасные вещи. Но мы… все-таки должны определиться. Веришь ты мне или нет, со мной ты или без меня. От этой периферии ты и себя мучаешь, и меня. Я этого и достоин, не спорю, но ты…       — Ты так говоришь, будто это легко! Как мне тебе верить? Как мне верить, что ты не сделаешь мне снова больно?       — У меня нет для тебя гарантий, и ты это знаешь.       — В этом и проблема. Я сто раз всем верил, и тебе верил, и что получил? Предлагаешь мне это сделать снова?       — Если хочешь чего-то добиться — да. Чтобы понять, тебе надо меня подпустить.       Петя посмотрел на него загнанным взглядом. Игорь видел, что ему страшно от его слов, страшно от всех этих перспектив.       — Петь… Детка, я не говорю тебе ложиться со мной в постель, не прошу целоваться или ходить под ручки. Просто сделай один шаг ко мне, наблюдай, и тогда ты поймешь. В любой момент, когда ты скажешь «стоп» я остановлюсь. Да, если до тебя тысячи метров, я сделаю эти шаги к тебе. Но ты должен сделать хоть один. Иначе я не дойду. А ты не поймешь.       Петя сглотнул, смотря на него. Его пальцы все еще были холодными, немного дрожали в крепкой, горячей хватке Игоря.       — Хорошо… — просипел Петя. Было видно, как он напряжен, что едва держится. — Но если ты меня снова обманешь… Я найду способ тебе отомстить. У меня есть то, что я могу у тебя отобрать.       Игорь кивнул:       — Я согласен.       Петя опустил взгляд, сглотнул и быстро проморгался. Игорь чуть склонил голову, следя за его белым лицом.       — Петь?..       — Все хорошо… Я просто… Нервы не выдерживают любого давления…       — Прости, я… я не думал, что настолько… Иди ко мне. Хочешь?       Петя рвано кивнул и тонко сказал:       — Хочу.       Игорь подсел к нему ближе и прижал его голову к своей груди. Петя тихо всхлипнул. Игорь погладил его по волосам, прошептав:       — Тшшш.       Муха, услышав всхлип, оперся на диван и ткнулся мордой в Петин живот. Петя снова надрывно всхлипнул, а после улыбнулся и погладил Муху по голове. Так они и сидели, обнимаясь.       И Игорь знал: все сдвинулось с мертвого места.       Потом был вечерний выгул Мухи, и все было точно так же, как и вчера. Кроме, может быть того, что, когда Игорь спустил Муху с поводка и дал ему самому побегать и все понюхать, Игорь встал возле Пети, очень близко, и так они и стояли, глядя, как бегал муха. Игорь глядел краем глаза на Петю и ему было так интересно, о чем он думал. Какого мнения на самом деле был об Игоре, чего от него хотел, о чем мечтал? В конце концов, о чем он думал прямо в эту секунду? Когда они стояли, так близко, следили за Мухой и казалось, будто бы все было хорошо.       Игорь не знал. Он мягко приобнял Петю за талию, и тот испуганно вздрогнул, опасливо посмотрев на Игоря, но не отстранился. И Игорь прошелся рукой вперед, к округлому животу под мешковатым свитшотом. Нежно огладил и улыбнулся.       — Быстро он растет.       — Да. Слава Богу, да, — выдохнул Петя, качнув головой.       — Ты много об этом переживаешь?       — А ты как думаешь? — фыркнул Петя. — Это мой ребенок, я люблю его всем сердцем и хочу, чтобы он был здоров. Конечно я много об этом думаю. А ты нет?       — Ну… скажем так, я уверен, что он будет здоров и что ты легко родишь… Нет, не спрашивай, просто знаю. Но… я корю себя за то, что я причина этого состояния, и причина того, почему у тебя был риск выкидыша. Вот об этом я думаю часто.       Петя тихо хмыкнул. Большущая ладонь Игоря на едва круглом животе ощущалась отчего-то правильно. Игорь приятно пах, и даже просто стоя вот так с ним рядом Петя ощущал неясный трепет от самого его присутствия. У него ни разу такого не было. Даже дыхание Игоря казалось особым. Петя облизнул пересохшие губы.              — А я думаю о том, что… может быть, у меня была слишком острая реакция…       — Глупости. Какая была, такая была. Другой быть не могло. То, что мне казалось, что все нормально — это лишь от того, что я был уверен, что ты злостная стерва. Ну а стервам… им все по колено, они по-другому мир видят, как и любые злые люди. Их все не так ранит. Но теперь, когда я вижу, какой ты на самом деле, я понимаю, как плохо поступал.       — И какой же я? — спросил Петя с притворным спокойствием. То, что он мог производить впечатление злостной стервы для него не новость. Его и без того многие считали слишком дерзким и наглым. Разве что… может быть, даже сам Петя осознавал, что это все напускное. Ненастоящее.       — Чувствительный. Чуткий. Понимающий. Может быть, слишком влюбчивый. У тебя большое сердце, в нем очень много любви. Может быть, в каком-то смысле ты слишком уязвимый… В общем-то, такое качество в нашем мире порицается, считается, что если ты себя не защитишь, то не защитит никто…       — Так и вышло, — бесцветно отозвался Петя.       — К сожалению. Но теперь… я могу обещать, что я защищу. Можешь не верить мне. Но если дашь мне немного времени, то сам все поймешь и убедишься.       Петя выдохнул и уже не ответил. Игорь вернул свое внимание Мухе, продолжая нежно держать свою руку на Петином животе.