*Спустя два месяца…*
С самого утра на базаре шла оживлённая торговля, впрочем, как и всегда. Ловко лавируя между людьми, вдоль лавок вальяжно прогуливался высокий черноволосый мужчина с мужественными чертами загорелого лица, обросшим многодневной щетиной. Атсу, а именно так его звали, то и дело бросал безразличные, чуть прищуренные, взгляды на товар надрывающихся торговцев. Мыслями же он находился далеко от базара, и даже не в этом дне: «Завтра во время шествия во славу Гора храм будет пустовать… Такого удобного момента не будет ещё целый год! Проберусь во внутрь я, а Амен, Сефу и Уоти подстрахуют. Если всё пройдёт гладко, то благодаря праздничным подношениям я наконец соберу достаточно средств для переезда в другой сепат. Там мы с Шани начнём новую жизнь…». В это время он, пользуясь тем, что торговец отвлекся на спор о цене с одним из покупателей, незаметным движением подцепил с прилавка прямо себе в карман пару браслетов. «Что ж, сегодня мы точно голодать не будем», — ухмыльнулся про себя Атсу, с самым непринуждённым видом продолжив идти дальше, не остановившись и не ускорившись даже тогда, когда за спиной у него послышались преувеличенно трагические причитания торговца, зовущего меджаев. Да, Атсу был вором. Он совсем не гордился этим, но когда-то это был единственный шанс на выживание его и младшей сестрёнки. Рано осиротев, ещё и потеряв крышу над головой, с трудом отыскав жильё в виде комнатки посреди трущоб, Атсу, будучи мальчишкой, долгое время пытался зарабатывать деньги честным трудом. Но он не имел каких-то особых навыков, а научиться было негде — никто не желал брать его в подмастерья. Атсу не так сильно беспокоило бы это — всё равно прорвался бы рано или поздно, — если бы не ответственность за малютку Шани. Сердце мальчика разрывалось, когда он видел, как сестра плачет от голода, как тянет к нему свои крохотные ручки… У него не было времени ждать, не было возможности учиться: нужно было действовать. И тогда юноша начал красть… Это была временная необходимость. Но нет ничего более постоянного, чем то, что считается временным… И спустя годы ничего не изменилось. Разве что теперь они оба были взрослыми. Атсу давно привык к невидимому клейму позора, которое накладывала на него стезя вора. Привык и к опасности, что стала его неизменной спутницей. Ведь любая кража грозила мужчине арестом, а у меджаев с ворами разговор короткий; казнят и глазом не моргнут. В лучшем случае, если так вообще можно говорить, он лишился бы руки. Что было, по сути, хуже смерти… Привык Атсу и ко лжи; ведь он тщательно скрывал от Шани, что все их деньги он добывал за счёт краж. И это было, пожалуй, самым ужасным — врать младшей сестре… Но совесть вора немного успокаивало то, что теперь он крал не только ради пропитания, но и для того, чтобы исполнить мечту Шани — праведная девушка стремилась стать жрицей. Но кто взял бы её на обучение в Городе Столбов? Она ведь не знатного происхождения и без каких-либо выдающихся заслуг… Да, Шани это не останавливало, и она всеми силами боролась за свою мечту, даже сумев каким-то образом начать обучаться грамоте, не платя за это ничего. Но Атсу понимал, что у них есть единственная возможность исполнить её мечту — это переезд в другой сепат. Там, где их никто не знает, брат и сестра смогли бы начать всё с чистого папируса, притвориться кем угодно, и тогда Шани стала бы жрицей. Но для исполнения этого плана требовались деньги. Большие деньги… Атсу и не заметил за своими мыслями, как ноги привели его прямо к главному храму Гора. Взглянув на величественное сооружение из белого известняка, с гигантскими колоссами бога по бокам от входа, вор горько усмехнулся: «Знаю, я регулярно совершаю грех воровства, но надеюсь, что Великий Гор не будет против поделиться с нами малой долей тех богатств, которые ему приподнесут завтра. Я же собираюсь использовать их на благое дело… Благодаря им Та-Кемет получит новую жрицу, а я, глядишь, освою какое-нибудь ремесло и завяжу с карьерой вора». Тут вор заметил краем глаза несколько вельмож, неспешно бредущих в сторону храма. Ничего необычного в этом не было, кроме того, что они слишком уж пристально разглядывали попадавшихся им по пути девушек. Более того, теперь Атсу заметил те же странности в поведении со стороны меджаев. Причём не пропускали ни одной… «Это ещё что за новости? — нахмурился вор. — С какой стати они, забери их Анубис, разглядывают девушек так, словно товар на лавке изучают? Неужто ловят кого-то?». Щемящая под рёбрами тревога не замедлила дать о себе знать. Шани… А вдруг этот странный интерес каким-то образом выльется в беду для неё? Вот что им всем нужно от молодых девушек? Подобный интерес не сулит ничего хорошего… Особенно простолюдинам. Кто в случае чего встанет на защиту безродной сироты, живущей в трущобах? Конечно же, никто. Поэтому Атсу, не колеблясь ни секунды, направился туда, где, как он помнил, в последний раз выступала труппа уличной мистерии, в которой Шани регулярно принимала участие. На счастье, ещё издали мужчина убедился, что с девушкой все было в порядке — стоя на самодельном помосте, облачённая в образ сказительницы, она вместе со всеми репетировала их будущее выступление. Эту мистерию, по словам Шани, они готовили целый год… И всё в честь грядущего праздника Коронации Сокола — дня, посвященного Великому Гору. Атсу успел как раз к завершению. Увидев брата ещё на помосте, Шани, едва договорив последние слова, легко соскочила с него и подбежала к вору, с разбегу бросившись в его объятия со счастливой улыбкой. — Братец, как же я рада, что ты пришёл! Целый год упрашивала… — Я сегодня освободился пораньше, — Атсу мягко прижал сестру к груди, чувствуя, как тиски тревоги разжали сердце, а заразительно веселье девушки проникает в самую душу. — А у меня для тебя хорошая новость, — Шани чуть отстранилась и с лукавой улыбкой, которая сверкнула даже в её тёмных глазах, спросила: — Угадаешь какая? — Тебе кто-то сделал предложение, а ты столкнула его в Хапи? — Нет, что ты!.. Я бы отказала иначе. Нет-нет, тут совсем другое. Подсказываю — это связано с мистерией. — Ну не знаю, Шани, скажи сама. — Что, даже идей никаких? — Я теряюсь в догадках. Спасай, пока совсем не засосало. — Ладно, — с наигранным недовольством вздохнула девушка. — Так и быть, скажу сама. Дело в том… Что сегодня нашу репетицию приходил смотреть сам принц! Атсу моргнул пару раз в недоумении. — Какой ещё принц?.. — Ну тот самый, с которым мы две луны назад столкнулись в храме Гора. Помнишь? Кейфл, хекау, младший сын Хафура. — Да помню я, забудешь такое, как же, — Атсу нахмурился. — Ну что ж, это… Хорошо, наверное. — Конечно же хорошо! Более того, принц хвалил нас и пообещал завтра придти на само представление. Атсу нечаянно поперхнулся воздухом. — Этот царский отпрыск собирается в день священного праздника смотреть уличную мистерию вместо официальной, в храме? — Спроси кого хочешь из труппы, если мне не веришь! — Тебе-то я верю, а вот в то, что действительно так всё и будет, не особо. — Что ж, — Шани пожала плечами, — вот завтра и увидим. Ты же придёшь посмотреть на меня в роли сказительницы? — Шани… — Атсу виновато отвёл взгляд. — Прости, но я не смогу. У меня… Будет работа в это время. — Как, в праздник?! — Мне за неё должны хорошо заплатить, — вор провёл ладонью по мягким, блестящим волосам девушки, серьёзно посмотрев ей в глаза. — Послушай меня, Шани, и постарайся, пожалуйста, последовать совету. Не выходи завтра никуда из дома. — Почему?.. — улыбка девушки тут же померкла. — Ты хочешь, чтобы я пропустила мистерию, к которой мы готовились весь последний год? — Да, и не просто хочу, а прошу тебя пропустить её. Пойми, я услышал кое-что от меджаев… «Ложь, опять ложь! — рыкнул мысленно Атсу. — Но как мне иначе убедить её?». — Завтра на улицах будет опасно, а я не смогу защитить тебя. — Так пошли со мной. Неужели эта работа не может подождать до следующего дня? Ведь это же Коронация Сокола… Праздник в честь Великого Гора! Весь сепат будет праздновать. — Вот именно. Весь сепат… Слишком много людей. Кто знает, вдруг случится так, что начнётся давка? Там и меня могут затоптать, а что уж говорить про тебя. Шани, пожалуйста, прислушайся ко мне! — едва ли не умоляюще воскликнул вор, в эмоциях сильно сжав плечи сестры и слегка тряхнув её. — Это очень серьёзно! Я же с ума сойду от страха за тебя! И до конца жизни не прощу себе, если с тобою что-либо произойдёт. Прошу, скажи прямо сейчас своим друзьям, что не придёшь завтра! Уверен, они успеют найти замену, ты не поведёшь их. Можешь смело сваливать всё на меня. Если надо, я сам объяснюсь с ними. Видно было, как внутри девушки шла тяжёлая борьба. Ей не хотелось спорить с братом, но и отказываться от своих планов она не желала. Атсу замер в напряжении — Ладно, — с явной неохотой согласилась Шани. — Ладно, я скажу им сама. Подожди здесь. Атсу могло бы напрячь то, как легко она согласилась с ним. Но он не привык, что Шани могла обмануть его так же, как он её регулярно, поэтому не заподозрил никакого подвоха. Даже в том, что Шани не дала прямого ответа, что останется дома…***
Не прощая ни единого промаха, Кейфл каждый раз, не грубо, но настойчиво добивался от Ифе того результата, который он ожидал увидеть, прерывая занятия лишь для того, чтобы она под диктовку записывала на палетке всевозможные трактаты великих учёных и могущественных хекау прошлого. И так каждый день, все последние два месяца… И хотя Кейфл не просил от Ифе слишком многого, стараясь помягче открывать ей путь хекау, девушке, только начавшей познавать эту науку, всё равно приходилось очень тяжело. Хека отнимала у неё почти все силы, доводя едва ли не до изнеможения… Всякий раз, когда приходила очередь к написанию иероглифов, она едва сдерживалась от стонов, ибо из-за трясущихся пальцев ничего путного не выходило, и она вынуждена была сидеть, склонившись над палеткой, ровно до тех пор, пока ладья Ра не уходила за акхет*. Только тогда Кейфл позволял окончить занятие. После чего Ифе едва находила в себе силы, чтобы добраться до дворца… И при этом не сорваться и попросить о помощи наставника. Девушка не хотела тем самым ещё сильнее ронять себя в его глазах. Но хуже всего было видеть скользящую тень недовольства на неизменно бесстрастном лице Кейфла, а порой, как казалось Ифе, и осуждения. Слышать в голосе холодные, резкие тона, ощущаемые словно физические удары. Видеть жёсткий, пронизывающий взгляд больших серых глаз, коими он всякий раз словно придавливал к каменному полу… Ифе боялась этого, но намного больше её страшила мысль, что Кейфл в какой-то момент мог счесть её бездарной, непригодной для овладения хеку, и эти уроки больше никогда не повторятся. И этот страх упорно не желал покидать сердце девушки… Кейфл не щадил Ифе на занятиях, а она не щадила себя, изо всех сил стремясь сделать то, что от неё требовали. Тем более сам он, когда демонстрировал то, чего ожидал увидеть, выглядел так, словно хека давалась ему так же легко, как обычное движение рукой… Но ведь так было не всегда, верно? Ведь ему тоже приходилось тяжело в начале своего обучения? С этими мыслями Ифе ещё усерднее начинала трудиться… Пока в какой-то момент не поняла, что устала настолько, что не в силах бороться со сном, который так некстати напал на неё именно в тот момент, когда Кейфл диктовал ей те нравоучения, что когда-то говорил принцу его наставник. И как девушка не боролась с собой, сон сразил её так же легко, как короткий взмах меча срезает травинку. Очнувшись, девушка с ужасом осознала, что лежала на резной кушетке в той самой скрытой комнате, где они ежедневно занимались. На столе горел огонёк так хорошо знакомой масляной лампы, бросая беспокойные тени на расписные стены и шкафы с папирусами, специально перенесёнными и сюда. Сам Кейфл, присев на край кушетки, с непонятным выражением рассматривал её. «Вот и всё… — со смесью страха, горечи, и расстройства подумала Ифе, от стыда пряча глаза от взгляда принца. — Прощай, обучение, а с ним и шанс обрести свободу. Такого он тебе не простит… Хорошо же ты отблагодарила его за проявленную к тебе доброту!». Внезапно раздавшийся спокойный голос Кейфла заставил Ифе всю сжаться, будто она готовилась к тому, что он вот-вот её ударит: — Знаешь, что сделал бы со мной мой наставник, посмей я уснуть на его занятиях? — Нет, господин, — тихо промолвила Ифе, неловко усаживаясь и всё также не смея взглянуть на принца. — Я тоже не знаю, — девушка услышала, как Кейфл усмехнулся. — Ведь я ни разу не позволил себе подобного. — Простите, господин… — голос Ифе предательски дрогнул. — Я не должна была… — Да, не должна, — перебил он её, на этот раз, похоже, нахмурившись. — Я пересказывал тебе слова моего наставника, а не пел колыбельную. Тебе было бы полезно дослушать до конца. Но тем не менее я не виню тебя, так как могу понять, почему с тобой произошло подобное. Удивлённая переменой тона в голосе принца, ставшим неожиданно мягким, Ифе вопросительно взглянула на него. От этого губы хекау дрогнули в улыбке. — Наверное, я не ошибусь, если предположу, что сейчас самое время попросить у тебя прощение. «Что?!» — хотела воскликнуть ещё более изумлённая Ифе, но в последний момент остановила себя, выдавив с трудом: — З-за что, господин? Внимательно наблюдая за её реакцией, Кейфл перестал улыбаться и произнёс, тщательно подбирая слова: — За то, что неверно оценил твои силы. Я хотел обучать тебя так же, как это делали мои наставники, но для тебя это оказалось слишком тяжёлым испытанием. Как твой учитель, я должен был это заметить ещё раньше. «Он действительно извиняется? — Ифе всё ещё казалось, что её с размаху ударили об землю и вышибли из лёгких весь воздух. — Но… это неправильно! Так не должно быть!». — Ты не должен за это извиняться, господин. Это ведь я не смогла… Это моя вина. — Что, хочешь, чтобы я вместо извинений наказал тебя за невыполненное задание? — с интересом спросил Кейфл. — Если я заслужила… — едва слышно прошептала Ифе опуская голову, одновременно боясь, что наказание всё же последует и убеждая себя в том, что так было бы правильно. — Пожалуй, действительно заслужила, — принц придвинулся к ней ближе, аккуратно взяв девушку за подбородок и приподняв лицо так, что бы она смотрела ему в глаза, сверкающие непонятным для неё лукавством. — На уроках неоднократно допускала ошибки, невзирая на то, как и что я до этого говорил. А нынче вообще заснула… Из-за чего мы не завершили урок, и пришлось сидеть тут до поздней ночи. Последние слова Кейфл произнёс низким шёпотом, приблизившись к ней настолько, что девушка чувствовала на щеке его горячее дыхание. Приятный запах можжевельника, неизменно исходящий от Кейфла, окутывал Ифе… Если бы не страх перед неизвестностью решения принца, она, как и всегда, позволила бы себе наслаждаться им, как и теплом, которое неизменно растекалось по коже от касавшихся её пальцев юноши. Как бы ей хотелось, чтобы каждое такое мгновение длилось подольше! — Ты вся дрожишь, — заметил Кейфл, чуть отстранившись назад. — Неужели так боишься меня? — Нет… Хотя да, боюсь. Но не тебя, а того, что ты решишь, — поспешно прибавила Ифе. — Значит, всё же меня, — Кейфл со вздохом убрал руку с её лица и, по обыкновению сложив их перед собой, медленно встал и чуть прошёлся по комнате. Наконец, как-то неопределённо хмыкнув, он произнёс: — Успокойся, я не стану тебя наказывать. Нет, не благодари!.. Моя вина здесь тоже есть. Я уже давно должен был дать тебе возможность отдохнуть. К тому же, когда я сам был учеником, ни один из моих наставников за всё время ни разу не поднял на меня руку. — Да тебя, наверное, и не за что было наказывать. Ты же умён, трудолюбив, ответственный… — Повтори потом всё то же самое моему отцу, — ухмыльнулся Кейфл. — Если повезёт, он тебе в ответ поведает много любопытного. — А может… — Ифе с робкой надеждой взглянула на хекау. — Может, ты сам расскажешь? — Так же, как ты тогда про свою историю с кусанием ног первого господина? — Ох, прошу, не напоминай!.. — девушка быстро прикрыла лицо ладонями. — Я до сих пор сгораю от стыда… — Почему же? — Такое… Такое не рассказывают. Да и в тот вечер я вела себя с тобой так, словно… — Словно мы обычные люди? — подсказал принц. — Наверное, можно и так выразиться. И всё же это была… Непозволительная вольность. — И ты два месяца терзаешься этим? — воскликнул Кейфл. — Почему же молчала? — Не смела беспокоить тебя такими глупостями. Да и… Как-то неловко было, — призналась девушка, краснея. — Ох, Ифе… — Кейфл покачал головой, с грустью улыбнувшись. — Ты бы нисколько не побеспокоила меня. Наоборот, я был бы рад… И сказал бы, что ты не позволила себе ничего лишнего в тот вечер. Я даже… — принц на мгновение замялся, что совершенно сбило с толку Ифе. «Он всегда так уверен во всём, что говорит и делает. Видеть его таким… Немного странно». В это время Кейфл продолжил, прочистив горло: — Я даже хотел бы повторить тот вечер. «Нет, тут явно что-то не так. Но что? К чему идёт весь этот разговор?». И всё же предложение Кейфла интриговало, поднимая волну приятного волнения. — То есть… В каком смысле «повторить»? — прошептала девушка и отвернулась, пряча залитые краской щёки. — Снова ляжем вместе на полу? — Угадала, — подтвердил принц. «Вторую такую ночь я могу и не пережить! До сих пор помню тот шок, с которым я проснулась и почувствовала, что во сне прижалась к его спине вплотную! Даже отскочила в бок как гусеница… Но нельзя отрицать, что мне самой хотелось бы… вновь оказаться возле него. Уже прошло столько времени, которое мы провели вместе. Мне кажется… На этот раз я не стала бы отпрыгивать от него. Ох, сердце, почему тебе так тесно становится в груди от этих непрошеных мыслей?». — Что ж, — заставила-таки себя ответить Ифе, — если таково твоё желание, господин, я исполню его. Значит, вернёмся во дворец? — А зачем возвращаться? Пока у тебя Ба* ещё не вернулась в Хат*, я нашёл верховного жреца и одолжил у него для нас пару леопардовых шкур, два покрывала и несколько подушек, а заодно передал отцу послание, что мы останемся здесь до утра, — тут Кейфл хмыкнул. — Представляю, как его разозлило это! Ведь завтра праздник, Коронация Сокола, и я должен, как сын фараона, с самого утра принимать участие во всех церемониальных обрядах. — И что-то мне подсказывает, что ты намерен улизнуть с них, — предположила Ифе. — Вижу, эти два месяца не прошли даром: ты начала понимать меня не хуже Мив. — Просто я привыкла к тебе… — Ифе тут же прикусила язык. — Прости, случайно вырвалось. «Не ослышался ли я? — Кейфл не показывал этого, но внутри у него неудержимо нарастало ликование. — Неужели она действительно сказала… что привыкла ко мне? Как же это понимать? Просто, что привыкла? Или…». — Тогда и я должен вновь извиниться перед тобой, — не удержавшись, принц мягко провёл тыльной стороной ладони по её щеке. — Ведь я тоже привык к тебе… «Я привык видеть тебя рядом, привык слушать твой голос, наблюдать за тобой и, хотя ты этого и не замечаешь, любоваться на тебя… Я привык к тебе, Ифе. И в первую очередь к тому теплу и свету, что ты даришь каждый день. На что я всегда отвечал холодом и безразличием… Если бы я только мог поведать тебе, насколько ненавижу себя за это!». Странная тишина повисла между ними после взаимных признаний. Кейфл замер, так и не убрав руку, но Ифе и не возражала, и даже немного склонилась, посильнее прижавшись к ней. И оба, словно попавшие под гипноз, не отводили друг от друга горящие взгляды… Вместе с этим дыхание юноши и девушки постепенно становилось более глубоким и частым, а в крови растекался странный жар, застилающий разум тонкой пеленой молочного тумана. Это было что-то новое для них… Неизведанное… Что-то, что осторожными, неуверенными шажками приближалось к ним всё это время. И вот неожиданно настигло, с застенчивым хихиканьем тронув их юные сердца. — Ты сказала, — голос Кейфла понизился до хриплого шёпота, — что готова исполнить моё желание — повторить тот вечер, который был две луны назад. Смею ли я попросить тебя исполнить ещё одно? — К-какое? — голос Ифе немного дрогнул — её заставил напрячься потемневший и даже будто помутившийся взгляд Кейфла. — Ты каждый день творишь хека… Создаёшь огонь, воду, лёгкие порывы ветра… Но сейчас я хочу попросить тебя создать совсем другое. Юноша отнял руку от лица Ифе, продолжая пристально глядеть ей в глаза, и девушка, как заворожённая, спросила: — Чего ты хочешь, Кейфл? «Надеюсь того же, чего хотелось бы и тебе. Великая хека, что же я делаю?! Я ведь почти никогда не иду на поводу у желаний! И не поддавался все эти два месяца. Но сегодня… Сегодня я не могу больше сдерживаться. Я хочу не сдержаться…». — Я хочу, чтобы ты создала поцелуй. Здесь и здесь. Кейфл, едва касаясь, провёл кончиком пальца по своим губам, а затем коснулся приоткрытых губ девушки*. На подсознании Ифе ожидала чего-то подобного, но, услышав просьбу, в изумлении широко распахнула глаза. «Как… Да что же он!.. Это ведь…» — мысли девушки путались, сбивались в толстый комок ниток, распутать который уже не представлялось возможным. Разве что… Осмелиться наконец признаться хотя бы самой себе, что и она хотела бы исполнить такое же желание? В ожидании ответа Кейфл встал с кушетки, заодно подхватив Ифе за руку и потянув её за собой. Оказавшись напротив принца, девушка тут же опустила глаза, лишь бы не встречаться ими со светлым, пронизывающим взглядом хекау. Юноша действительно внимательно наблюдал за ней, со скрытым волнением отмечая каждую промелькнувшую на лице эмоцию. «Она не отказывает мне, но и никак не может решиться…». С этой мыслью Кейфл сделал маленький шаг вперёд, которого хватило, чтобы прижаться к ней всем телом. Ифе вздрогнула — если бы ей сказали, что её пронзило молнией, она бы не удивилась, — но не стала отстраняться. «Ох, боги, да что же он делает? Я же сейчас загорюсь от смущения! Или задохнусь…». В это время Кейфл наклонился вперёд и проникновенно прошептал, в какой-то момент коснувшись губами мочки её уха: — Ты исполнишь мою просьбу? И это стало последней каплей… Набрав в лёгкие как можно больше воздуха, Ифе чуть отклонилась назад, после чего, будто бросившаяся в атаку кобра, резко подалась вперёд, немного встав на носочки из-за значительной разницы в росте, и прижалась к губам Кейфла. Всё произошло так быстро, что юноша даже вздрогнул в первое мгновение, едва не отстранившись… Сперва никто из них не шевелился. Оба сдерживали дыхание, хотя у каждого сердце колотилось с бешеной скоростью. Ифе просто не знала, что делать дальше… Прежде она неоднократно видела, как целуются люди, но сейчас все воспоминания и мысли предательски испарились, кроме одной тревожно вопящей: «Что ты делаешь?!». Кейфл же боялся сделать что-то, что могло бы отпугнуть от него Ифе… Но в конце концов тепло, которым они согревали друг друга, позволило ослабнуть первому напряжению. Набравшись смелости, Кейфл склонился ниже, чтобы ей не приходилось тянуться к нему, и осторожно ответил на поцелуй. Девушка, словно только этого и ждала, в точности повторила за ним со всем пылом неопытности. Постепенно углубляя поцелуй, хекау нежно провёл ладонями по плечам Ифе, невесомо скользнул вдоль шеи и ключиц… Кейфл сдерживался, не позволяя себе излишней вольности, потому касания его не выходили за границы рук, шеи и лица девушки. Ифе отвечала принцу тем же, только после плечей переместила руки на грудь Кейфла, задержав их там ненадолго, прислушиваясь к мощным толчкам его сердца. Затем наконец-то сделала то, о чём давно мечтала тайно — зарылась пальцами в густые вьющиеся локоны юноши. Как она и предполагала, тёмные волосы хекау оказались очень мягкими и приятными на ощупь. Минуты слились в вечность, вечность — в минуты… Казалось, этот поцелуй длился всю ночь, но в то же время этого было слишком мало. Да и нельзя сказать, что он был всего один… И Кейфл, и Ифе прерывались на мгновение, чтобы глотнуть воздуха, и сразу же сливались в новом поцелуе, каждый раз делая это так, словно в последний раз в жизни. Они были похожи на измученных жаждой путников, случайно наткнувшихся на родник посреди пустыни. И сварливый разум больше не пытался вмешиваться в происходящее, обречённо наблюдая за всем со стороны. Но всему в этом мире в конце-концов приходит конец. По нашей воле или без неё… — Если… — на выдохе прошептал хекау, соприкоснувшись с Ифе лбами. — Если не остановиться сейчас, то я не смогу больше сдерживаться… Я… Я знаю это чувство… Мы шагнули на самый край. Не думаю, что ты готова сегодня броситься вниз. Сперва Ифе едва не запротестовала, когда их поцелуй прервался, но вслушиваясь в слова Кейфла, глубоко задумалась. — Я всегда знала, что рано или поздно приду к такому моменту, невольницей или же свободной, — прошептала она в ответ после недолгого молчания. — Как и все женщины, не избравшие для себя путь сдерживания. Ты прав, мы шагнули на самый край. И… мне страшно от того, насколько быстро всё это произошло. Очень страшно… Да, мы рядом уже целых два месяца, но чтобы вот так, за один вечер… Если бы ты не держал меня, я бы наверняка не устояла на ногах — они меня совсем не держат. Но… — Ифе с решимостью взглянула на принца. — Если я скажу, что не согласна останавливаться, несмотря ни на что? Если я хочу пойти дальше? Ты стал моим наставником, позволяешь открывать двери, ведущие к самым удивительным и невероятным тайнам, и неизменно находишься рядом… Так открой мне и эту дверь. Покажи, каково это — быть вместе с тем, кого ты выбрала сама. — Ты… действительно этого хочешь? — облизнув пересохшие губы спросил Кейфл. — Подумай ещё, иначе после твоего ответа обратной дороги не будет. — Я уже всё обдумала и решила, — твёрдо ответила Ифе, в то же время с нежностью смотря на хекау, обхватив ладонями его лицо. — Я исполнила твою просьбу о поцелуе. Пожалуйста, исполни и моё желание. Сказав это, она зажмурилась, словно в самом деле собиралась прыгнуть в пропасть, и потому не увидела, как губы Кейфла дрогнули в мягкой улыбке. Только ощутила, как он перехватил её запястье и прижал её ладонь к своей груди. Туда, где билось сердце… — Обещаю, — хрипло прошептал он, — я не посмею обидеть тебя, и сделаю всё, чтобы ты не пожалела о своём выборе. — Пожалуйста… — Ифе сглотнула, так и не разжимая веки. — Только будь нежен… — Тебе и просить об этом не нужно. Подожди немного… Ифе содрогнулась от охватившего её холода, когда Кейфл отошёл. Словно опасаясь, что он сейчас уйдёт, девушка тут же распахнула глаза, но всё, что делал хекау, это расстеливал на циновке шкуры пятнистых хищников, а поверх их разложил два покрывала, пристроив по краям несколько подушек. Все они до этой минуты лежали аккуратной горкой на одном из кресел, коих в этой отдельной комнате библиотеки было три. В свете масляной лампы Ифе с замиранием сердца наблюдала, как Кейфл неспешно, словно нарочно растягивая время, принялся избавляться от одежды. Чтобы не отвернуться в смущении, девушка широким шагом приблизилась к нему, крепко ухватившись за край одеяния. — Позволь мне помочь? — тихо попросила она. — Тогда ты не будешь против, если я сниму с тебя твою одежду? — Нет, не против… Торопясь, руки девушки быстро заскользили по телу Кейфла. Ифе остановилась только тогда, когда из всей одежды на нём осталась одна набедренная повязка. «Нет уж, её я ни за что не стану снимать сама!» — с этой мыслью она, взяв в руки одежду принца, отступила назад, к тому креслу, где до этого лежали шкуры и покрывала, и сложила её на их месте. Там и замерла, ожидая, что теперь будет делать хекау. Ифе не видела, но слышала, как он усмехнулся и, судя по шуршанию, избавился от последней детали своего одеяния. «Не смотри… Только не смотри!» — приказала она себе, вновь крепко зажмурив глаза, до мерцающих точек. В это время Кейфл приблизился к ней и осторожным, будто спрашивающим разрешения, движением стянул с её плеча лямку платья. Затем вторую… И не прошло и минуты, как девушка осталась обнажённой. — Ты прекрасна, — прошептал юноша, убирая ей за спину упавший на грудь длинный локон. Волна мурашек пробежала по телу Ифе, когда он при этом коснулся её кожи… — Сандали сама снимешь или мне помочь? — спросил без тени иронии Кейфл. — Я… Сама, спасибо, — пробормотала она, наклоняясь. — Так и будешь с закрытыми глазами? — поинтересовался хекау. — Не знаю… — честно призналась Ифе, отставив в сторону обувь. — Пока что да. — Неужели смотреть на меня без одежды для тебя гораздо страшнее, чем решиться на… близость? Я ведь не закрываю глаза… Ну же, не бойся, в этом нет ничего такого. Поверь, глаза увидят только то, что нужно тебе, и ничего другого. Поддавшись уговорам, Ифе сперва осторожно приоткрыла левый глаз. Затем правый… И, как и сказал Кейфл, не увидела ничего, что заставило бы её ещё сильнее смутиться. Ведь он стоял к ней вплотную… Достаточно просто не опускать взгляд вниз. — Ифе… — произнёс на выдохе хекау, прежде чем осторожно приблизиться и накрыть её губы своими. Мягко, но с напором, беря контроль над ситуацией в свои руки. И Ифе с готовностью отдавалась его воле, позволяя себе с наслаждением плавиться в сильных руках юноши. Она доверяла ему, не сомневаясь, что он не причинит ей лишней боли, хотя и знала, что полностью избежать её всё равно не выйдет сегодня. Как-то некстати мелькнуло в мыслях, что у Шемеи теперь не будет больше повода ежедневно подвергать её мучительным осмотрам у лекаря… Внезапно подхватив охнувшую Ифе на руки, Кейфл отнёс девушку к их самодельному ложу, и с величайшей осторожностью уложил её на мягкую поверхность. Сам же, расставив руки по бокам от неё, навис над Ифе. Он медлил… Хотел дать ей время адаптироваться, морально подготовиться к следующему шагу. И девушка это поняла, заверив его с улыбкой: — Я готова. Не останавливайся. — Ифе… Ты же наверное знаешь, как проходит для женщин их первое… — Знаю. Но страха больше нет… Я доверяю тебе. — Прости, что всё-таки причиню тебе боль… Только не напрягайся. Раздвинь чуть шире ноги… «Он говорит это так, словно ему самому больно от… Ах!..» Ифе в последний момент чуть ли не до крови закусила губу, не дав этому возгласу вырваться наружу. Но всё же дёрнулась от резкой, пронзительной болезненной вспышки. Возник порыв вырваться, сбежать… Хотя уже и было поздно. Непрошеные слёзы навернулись на глаза… — Чш-ш-ш… Тихо… Тихо, всё хорошо, — успокаивающе прошептал Кейфл, приобняв её и покачивая, словно баюкал ребёнка. Хекау не сразу начал двигаться, давая ей время привыкнуть к нему. Затем, после первого толчка, с губ Ифе сорвался робкий стон, который тут же заглушил поцелуй принца. Первая боль отступила, и Ифе сама не успела заметить, как горячее, густое желание подтолкнуло её охотно податься навстречу Кейфлу, тем самым позволив ему войти ещё глубже. И всё же ей хотелось бо́льшего… Комната внезапно сузилась до крошечных размеров… Казалось, вот-вот раздавит, или лишит воздуха. Из неё исчезло всё, кроме единственного робкого огонька масляной лампы, пляшущего в такт сокровенному танцу юноши и девушки. — Прошу, только не останавливайся… — шепнула она в промежутке между своими стонами, которых по мере наращивания темпа становилось всё больше, и хекау уже и не пытался заглушить их. Кейфл не ответил, но по тому, как он начал смелее ускоряться, стало понятно, что принц услышал её просьбу. Девушка с отчаянием цеплялась руками то за смятое покрывало, то обхватывая спину юноши, неосознанно царапая ногтями его гладкую кожу. Он чувствовал это… Но не останавливал её. Напротив, действия Ифе только сильнее заводили его, заставляя позабыть об осторожности, делая грубее. Оба доводили друг друга до изнеможения. Пот уже ручьями стекал по ним, попадая в глаза, нос, проникая в рот… Не понимая, что с ней происходит, Ифе вдруг резко запрокинула голову назад, ощутив пробежавшую по всему телу судорогу, которая словно расколола её на тысячи маленьких кусочков. Ей показалось, что за этой ослепительной вспышкой до неё донёсся чей-то крик… В котором она не сразу распознала свой голос. В это же время и Кейфл достиг кульминации, и ему пришлось собрать все оставшиеся крупицы самообладания, чтобы едва успеть выйти в последний момент. Вот что-что, а подвергать Ифе риску он точно не собирался… Уставшие, мокрые, но счастливые, они молча улеглись рядом, всё ещё тяжело дыша. Ифе смотрела в потолок, с трудом собирая разбежавшиеся по самым дальним углам мысли. «Вот это и случилось… Жалею ли я? Нет, нисколько. Не могла и подумать, что это может быть… Так приятно. Начиналось-то всё совсем не радостно. Но как же мне теперь относиться к Кейфлу? Кто он для меня? А я для него? Нет, голова ещё не готова думать о таком…». — Спасибо, Ифе, — произнёс Кейфл, обнимая девушку одной рукой и зарывшись носом в её волосы, прильнув губами к макушке. — И тебе, — ответила она, с наслаждением прикрывая глаза. — Всё хорошо? Как чувствуешь себя? — Спать хочется… И пить. «А ещё, чтобы это повторилось… Только без того, что было в начале. Но такого уже и не будет. Я же больше не девица». — Сейчас, подожди немного. Сказав это, Кейфл поднялся, оставив вместо себя гнетущее ощущение пустоты. Ифе хотелось подняться следом за ним, по конечности не желали слушаться, продолжая пребывать в плену сладкой неги. Поэтому девушка, подавляя неуместное смущение, просто наблюдала за тем, как принц дошёл до кресла с одеждой, быстро облачившись в свой наряд, после чего подхватил платье Ифе и отнёс его ей, сказав на это: — Не стоит нам тут лежать в таком виде. Комната эта закрытая, но всё равно остаётся возможность, что сюда могут заглянуть непрошеные гости. Особенно утром, тем более зная, что мы тут провели всю ночь. Ифе молча кивнула, соглашаясь с ним, и лениво натянула на себя казавшуюся лишней белую ткань, с улыбкой вспоминая, как буквально только что Кейфл стягивал её с неё. Затем, с удовольствием выпив воды, которая на счастье находилась в комнате, девушка улеглась обратно, предварительно вместе с Кейфлом убрав верхнее, безнадежно загубленное, покрывало. Сразу стало несколько жёстче… Но это не помешало Ифе и Кейфлу уже через несколько минут провалиться в приятный, глубокий сон, нисколько не задумываясь над тем, что им всем готовил грядущий день…