Serment

Глава десятая Напарники       Гермиона в гордом одиночестве проводила время в библиотеке, ей было грустно. На обеде она сидела рядом с Невиллом. Лаванда не отлипала от Рона, сидя на месте Гермионы. Она смеялась каждой шутке, которую выдавал Уизли. Гарри посмотрел на нее пару раз, а потом тоже включился в беседу со сладкой парочкой. Вот так просто ее можно было заменить. Гермиона чувствовала, что трещина между ними превращается в настоящий разлом, но обида не давала ей возможности трезво посмотреть на ситуацию. Она устала от того, что зачастую именно ей и приходилось налаживать эти отношения. Сначала родители, потом друзья, кто еще перестанет ее замечать, кто еще перестанет ее понимать?       Страницы книги мерно шуршали под ее пальцами, глаза привычно водили по строчкам, но в голове было пусто. Она со вздохом закрыла книгу. Бесполезно пытаться вникнуть, когда желчь внутри не дает сосредоточиться на тексте. Так, значит так. Может быть, им всем необходим этот перерыв во взаимоотношениях? — Привет, Гермиона, — Грейнджер обернулась, возле ее кресла стояла Джинни. — Привет, Джин, — Гермиона указала жестом на соседнее кресло, предполагая, что подруга хочет с ней поговорить, слишком уж озабоченно хмурились брови младшей Уизли. — Послушай, может, я не имею право вмешиваться, но я вижу, что с тобой что-то происходит. Да надо же, серьезно? — Со мной все в порядке. Джинни скептически на нее посмотрела. — Я так не думаю, Рон и Гарри рассказали мне, что ты в последнее время крайне агрессивно на них реагируешь, да и летом, после приезда в нору, ты все время отстранялась. Я думала, что ты переживаешь смерть Сириуса и то, что произошло с нами в Отделе тайн, но сейчас… Сейчас я думаю, что с тобой что-то еще случилось, ты закрылась в себе, а я, блин, я была скверным другом, не поговорила с тобой. Гермиона молча слушала взволнованную речь Джинни, но внутри нее вновь разгоралась злость, вместо радости от проявленного участия и заботы. — Мда, ты так думаешь? Интересно, а что мешало тебе раньше со мной поговорить? — Девушка жестом пресекла попытки Джинни оправдаться. — Ты же была так занята тем, что пыталась обратить внимание Гарри на себя, потом ты начала встречаться с Симусом, потом с Дином. Тебе просто было не до меня, а я больше не желаю навязываться. — Ты не права! Я не пытаюсь привлечь внимание Гарри, я прекрасно знаю, что ему совершенно не до меня. — Ну, значит, ты еще более слепая, чем я думала! — фыркнула Грейнджер, не сумев сдержать грубости. — Гермиона! Ты со всеми огрызаешься, почти как, прости Мерлин, Малфой! — Ха, может я наконец-то стала понимать, что я для всех просто удобный элемент, а когда перестала им быть, то все, прости-прощай, Гермиона, нам на тебя плевать с Астрономической башни! — И кто из нас еще слепая? И Рон, И Гарри пытались с тобой поговорить, я сейчас тоже пытаюсь, но ты не хочешь ничего слушать, — горько заключила Джинни. — А зачем мне слушать? Четыре месяца всем было плевать, я пыталась быть милой, тактичной, я пыталась не нагружать никого своими проблемами, я пыталась разговаривать с Гарри. С Роном вообще бесполезно заводить подобные темы, у него эмоциональный диапазон не больше, чем у зубочистки. — Ты не пыталась поговорить со мной, ты все время отстранялась. Сама! А теперь всех обвиняешь в том, что мы не догадались сами, что у тебя что-то случилось, тебе не кажется, что и твоя доля вины тут тоже есть? — Джинни сцепила руки в замок и гневно посмотрела на подругу. — Ох, простите, что я не пришла и не начала вещать о том, как херово провела это лето! — Извинения приняты, может быть, мы поговорим спокойно? — Джинни предприняла попытку начать разговор, явно идущий куда-то не туда, в мирном русле. — Не думаю, что нуждаюсь в разговорах сейчас. Когда мне это было нужно, то вы все были слишком заняты собой, а сейчас, что ж, как говорят магглы: дорога ложка к обеду. Просто оставьте меня в покое! — Гермиона вскочила и начала собирать вещи в сумку. — А еще магглы утверждают, что о своих потребностях стоило бы говорить словами через рот! — Джинни тоже вскочила, уперев руки в бока, как делал всегда ее мать. — Ой, посмотрите на нее, прочитала пару книжек о психологии, ну не фига себе, когда начнешь вести прием? — Да, прочитала, я хотела понять, как помочь справиться с горем, потому что Гарри был совершенно раздавлен, он потерял единственного человека, который мог стать его полноценной семьей. И да, я признаю, что была слишком поглощена его проблемами! — Вот именно, мы все всегда поглощены его проблемами, — тихо сказала Гермиона, — поэтому, собственно, когда проблемы появляются у кого-то другого — нам всем плевать, потому что на фоне пиздеца в жизни Поттера — это ничто. — Ты несешь чушь! Сколько раз мы все оказывались в дерьмовых ситуациях, и никогда, слышишь, никогда не бросали друг друга. А сейчас ты сама решила все за всех, сама ушла в глухую оборону, я не имею не единой идеи, что случилось за те три недели, что ты была с родителями, но ты даже не даешь шанса это узнать! Как, просто скажи мне, как мы должны тебе помочь? — Никак, ясно! Я ушла в оборону, окей, значит, и буду тут сидеть! А ты иди, вытирай слезки нашему дорогому Гарри, авось он наконец-то тебя заметит! Хотя я бы все равно поостереглась, квиддич и Воландеморт все равно будут у него на первом месте, потом Малфой, потом Рон, а потом, может быть, если тебе сильно повезет, — ты!       И Гермиона развернулась и зашагала прочь из библиотеки, оставив ошарашенную Джинни переваривать все то, что она сейчас ей сказала. ***       Малфой сидел в Выручай комнате и ждал. Грейнджер все не приходила, хотя обычно после обеда она шла покурить. Пар вечером у них не было, но ему нужно было сходить к Снейпу, чтобы получить наказание за драку на поле. Впрочем, святая Грейнджер тоже должна была туда отправиться, впервые на его памяти. Он усмехнулся. Драко мало понимал, что происходит в жизни когда-то лучшей ученицы, верной подруги, мисс совершенство Гриффиндора, но что-то происходило. Их ссора с придурками вышла на новый уровень — они уже даже не сидели в Большом зале вместе. Ей быстро нашлась замена в лице совершенной идиотки, по его скромному мнению, Лаванды Браун. Она сегодня так смеялась, так тыкала своим декольте в лицо Уизелу, что Драко чуть не стошнило. Он несколько раз бросил взгляд на растрепанную макушку Грейнджер, она сидела к нему спиной, поэтому он не мог оценить уровень ее злости, но обед она покинула одной из первых, выйдя из зала с абсолютно ровной спиной. Поистине, если бы он не знал, что она грязнокровка, то восхитился бы ее аристократической выдержкой. Куда катится этот мир?       Он хотел сразу последовать за ней, но к нему подсела Пенси. Блейз, видимо, просветил ее, что Драко теперь на их стороне. Паркинсон тихо поблагодарила его и извинилась. Малфой милостиво решил ее простить, хотя по-прежнему считал, что их с Забини поведение — верх безумия. Он пообещал с ней поговорить вечером, в гостиной. Все-таки им было, что обсудить. Драко невольно представил, как ведет девушку к алтарю, как она рожает ему сына. Фу, блядь, фу, нахуй! Для него Пенси была скорее боевой подругой, с которой было весело и ненапряжно проводить время. Секс с ней был хорош, но не настолько, чтобы Драко хотелось вернуть Паркинсон. И уж тем более жениться на ней. Но если им придется, то они вполне смогут имитировать бурные отношения, в конце концов, Паркинсон недурно имитировала оргазм. Драко мало понимал, что в ней такого нашел Забини, но любовь зла, полюбишь и…       Дверь с грохотом открылась, Драко вскинул голову: Грейнджер вошла широким шагом, еле сдерживая эмоции, ее щеки горели румянцем, а волосы хлестали по спине. Опа, кого-то вывели еще больше. Роскошно!       Драко решил, что ему необходимо воспользоваться ситуацией, быть рядом, пусть и тайно, но общаться с Грейнджер. Эта ссора с друзьями — не иначе его подарок на Рождество. Иметь такого союзника, как сломленная, злая, но чертовски умная гриффиндорка — лучшего нельзя было и представить. — Добрый вечер, — гаркнула Гермиона, плюхаясь на кресло и закуривая сигарету. — Угум, только вот что-то сомневаюсь, что у тебя он добрый, Грейнджер, — осторожно начал слизеринец, тоже прикуривая. — Если еще и ты спросишь, что с тобой, Гермиона, то я шарахну тебя Экспелиармусом! — сквозь зубы бросила девушка, глубоко затягиваясь. — Благодарю покорно, я и не думал спрашивать у тебя такое. Мы же тут делом будем заниматься, а не вытирать друг другу сопли. — Очень на это надеюсь.       Они помолчали, докуривая свои сигареты. Гермиона потушила окурок, скрутила волосы в шишку и подколола ее карандашом, несколько прядей, впрочем, выпали, очаровательно обрамляя ее лицо. Драко невольно засмотрелся на тонкую шею девушки, отмечая про себя, что жилка бьется просто неистово, а значит, что ее спокойствие напускное — она все еще в бешенстве. Мерлин, нужно ничего не испортить! Они — напарники, ему необходимо заслужить ее доверие.       Грейнджер, не подозревая, что ее рассматривают, провела пальцами по шее, разминая затекшие мышцы. Затем достала из своей сумки несколько томов — довольно потрепанных и пыльных — блокнот с записями, свиток пергамента и, неожиданно, довольно массивное ожерелье, состоящие из тяжелых и крупных звеньев с чем-то вроде опалов внутри. Оно лежало в прозрачном контейнере, который серебрился от охранных рун. — Что это? — Драко указал на украшение, не рискуя брать его в руки. — Это наш предмет для экспериментов. Давай трансфигурируем столик во что-то более приемлемое?       Драко поднял палочку и одним уверенным движением невербально применил заклятие расширение. Столик из круглого сделался овальным, на нем прекрасно можно было разложить все необходимое. — Неплохо, — одобрительно качнула головой девушка. — Всего лишь неплохо? Это заклинания расширенного курса трансфигурации для седьмого года обучения, — проворчал Драко.       Гермиона промолчала, раскладывая на столе предметы в необходимом ей порядке. Малфой удовлетворенно смотрел на эту точную, симметричную раскладку: книги с одного края, ожерелье в центре, свиток на краю, а блокнот прямо перед их глазами. Он сделал бы так же, ему определенно нравился перфекционизм Грейнджер. — Итак, — удовлетворенно откинулась на кресло гриффиндорка, — как ты уже слышал, я занимаюсь изучением наложения проклятий на предметы, а затем их снятия без уничтожения артефакта. В прошлом году я заметила, что многие проклятые вещи подлежат только уничтожению, раньше считалось, что небезопасно использовать очищение, да и в некоторых случаях проклятия накладываются одно на другое. А такие предметы и вовсе опасно очищать. — Но разве это не проблема «Защиты от темных искусств»? — спросил внимательно слушающий Малфой. — Да, конечно, но в том то и дело, что раньше никто не пытался совмещать проклятия и трансфигурацию. Ведь если мы найдем элемент, в который вложено проклятие, особенно если оно рунического характера, а затем не просто очистим его, а трансфигурируем, то есть поменяем структуру на магическом уровне, то проклятие должно быть нивелировано. Потому что Эксфилиус Мудрый писал, что материя, трансфигурированная в другую материю, не переносит свойства. Грубо говоря, это получается уже не совсем изначальный предмет, а его версия. — Ахереть, это же просто гениально, Грейнджер! — похвала вырвалась быстрее, чем он успел себя заткнуть.       Гермиона робко улыбнулась, ей было приятно, что ее идею нашел блестящей не только какой-нибудь профессор. — Не то чтобы прям гениально, но сама идея неплоха. — Но есть проблемы, так? — Иначе тебя здесь не было. — В чем загвоздка? — Их несколько, — Грейнджер раскрыла блокнот на нужной странице, — вот, смотри.       Они склонились над раскрытыми записями. Гермиона невольно втянула в себя запах слизеринца: грейпфрут, кожа и немного табак. Черт, его парфюм все еще был очень приятным. Она искоса посмотрела на сосредоточенного парня, читающего ее писанину: платиновые волосы немного растрепались, ресницы — удивительно темные при его волосах, пухлые четко-очерченные губы слегка раскрылись. Гермиона улетела мысленно в тот момент, когда они целовались в этой комнате. Она как-то перестала анализировать этот эпизод, он стерся под натиском ссор и проблем. Но блин, оказывается, она помнит, насколько мягкими могут быть его губы. — Грейнджер, чего ты зависла? — Драко, видимо задавший какой-то вопрос, нетерпеливо на нее смотрел. — О, задумалась, прости, — Гермиона даже невольно покраснела, — что ты спросил? — Я спросил, — Драко выдохнул, — почему ты взяла разновидность рунических проклятий? — А, все просто: они самые распространённые, и их структура понятна, нужно только вычислить руническую вязь, правильно ее выписать, найти изъян — починить его. Это и будет этапом очищения, потом трансфигурировать вещь во что-то практически такое же, с минимальными отличиями. И вуаля — вещь больше не проклята. И ту еще очень важно, что такие действия впоследствии не оставляют магический след. Заклинание настолько стандартное, что вычислить, какой именно палочкой оно было нанесено или снято — невозможно. — А что насчет родовых проклятых артефактов? Или проклятых на крови? — Ну, тут слишком тонкая и сложная материя. С ними необходимо работать тем, кто является кровным родственником или же представителем семьи. А это зачастую невозможно. Потому что они чаще всего уже все упокоились с миром. — Но теоритически — это реально? — Малфой пытался не выдать свою крайнюю заинтересованность. — Теоритически, да. Но такого рода магия оставляет очень яркий след. Плюс родовые проклятия — самые сильные, я не уверена, что в целом тут будет возможно что-то сделать.       Драко хотелось оторвать себе чистый лист и записывать за Грейнджер, но ему приходилось все фиксировать в голове. — А в чем заключается твой эксперимент? — Мы берем с тобой ожерелье с руническим проклятием, расшифровываем его вязь, а одна я этого сделать не смогу, потому что ты будешь держать магией предмет, а я раскодировать его с помощью второй палочки. Собственно, для этого мне и нужен напарник, плюс это подстраховка, если все-таки что пойдет не так, ты успеешь кинуть щит, пока я буду в потоке, и мой ресурс будет ограничен. — Умно, а если я не справлюсь? — Тогда тебе придется тождественно отправить меня в Мунго, снимать проклятие, — пожала плечами Гермиона. — Ты шутишь? — Нет. — И как старуха тебе разрешила проворачивать такое в стенах школы? — А она и не разрешила, ей я преподнесла другую версию, — улыбнулась Грейнджер. — Какую? — Что я проверну эксперимент с тем проклятым предметом, который не несет особого вреда, типа проклятия перхоти или икоты. Но с таким материалом меня не возьмут в журнал. — Ты хочешь жизнью рискнуть ради публикации? Больная что ли? — Не жизнью, дурень, есть и другие проклятия. Это симпатичное ожерелье, например, невозможно снять, и оно медленно лишает человека воли, делая послушной марионеткой в руках того, кто это ожерелье надел. Но это проклятие можно снять. Я читала, что в Мунго уже спасли несколько незадачливых его владелиц. — Почему его не уничтожили? — Это невозможно сделать, как только ожерелье снимают при помощи особого ритуала, как оно исчезает, а затем появляется через время где-то, насколько я поняла, на нем стоит заклинание мгновенного перемещения, поэтому оно и продавалось в «Горбин и Беркс» в этой охранной коробке. — Ты ходила в «Горбин и Беркс»?! — Не ходила, заказала по почте, ты что думаешь, Филч бы пропустил меня с такой штукой? — Мерлин, — пробормотал Малфой, — ты реально чокнутая. — Не чокнутая, а увлеченная, — с достоинством возразила Гермиона. — Мне всегда нравилось что-то исследовать, изучать, проверять на практике. Мой отец — такой же, — внезапно поделилась она.       Малфой бросил на нее быстрый взгляд. Гриффиндорка выглядела грустной, она медленно проводила пальцами по коробочке. — Он ученый? — спросил Драко. — Нет, он — дантист, ну тот, кто лечит зубы. — Благодарю за этот ценный комментарий, но я не настолько идиот в маггловском мире, — фыркнул Драко. — Да? А мне казалось, что твое воспитание не позволяет тебе смотреть на мир чуть шире, чем из окон своего особняка, — парировала Грейнджер. — Врага нужно знать в лицо, так мне мой отец говорил. — Хм, а в чем магглы вам, чистокровным аристократам, враги? Они живут своей жизнью, им не дано постичь магии, они не рвутся в этот мир, поскольку о нем даже не знают. — Но так было же не всегда! Ты же учила историю, сколько гонений на магов было? Мою прапрабабку сожгли на костре! Мы вынуждены сидеть в подполье, прятаться, словно крысы, пока магглы, которых в разы больше, но которые в разы бестолковее, бездарнее, получают все, — Драко яростно взглянул на девушку. — Да что ты? А то, что любой, даже самый захудалый маг, в разы сильнее любого маггла тебя не смущает? То, что любой маг может подчинить волю, проникнуть в разум, играть чувствами маггла тебя не смущает? Разве этот закон не ограждает их, в первую очередь от нас? — Да кому сдались эти ничтожные людишки? — Ты же учил историю, Малфой! Сколько было случаев, когда маги вмешивались в жизнь обычных людей, а? Лорд убивал направо и налево магглов, просто потому, что ему это нравилось! — Магглы и сами с этим неплохо справляются, блядь, они постоянно воюют, придумывают оружие, и они тоже убивали магов! — Ну, так я к тому и веду — это в человеческой природе, но силы должны быть хоть сколько-нибудь равны, Малфой! А магия — это нехеровое такое преимущество, не находишь? Наши миры — они не должны пересекаться, поэтому закон охраняет, разграничивает. Но если тот же Лорд или до него Гриндевальд стали бы у руля магического мира — это был бы полны пиздец. Это был бы геноцид!       Драко смерил ее тяжелым взглядом, в нем боролись его устои, впитанные с молоком матери, и разумность ее доводов. — Война, какая бы она не была: маггловская или магическая — это самое разрушающее, тяжелое и горестное испытание, — закончила Гермиона свою мысль и схватила сигарету. — Ту думаешь, что я этого не понимаю? Но иногда, Грейнджер, война — это неизбежность. — Считаешь, что Лорд прав? Считаешь, что нам, грязнокровкам, не место в твоем мире? Считаешь, что мы недостойны магии, потому что не родились по эту сторону мира? Считаешь, что лично я у тебя что-то отнимаю?       Гермиона в упор смотрела на Драко. Тот молчал. Он и вправду так считал, до этого лета. — Я не буду отрицать, что именно так и думал на протяжении долгого времени, но сейчас я стал в этом сомневаться, — наконец проговорил он, тщательно выбирая слова. — А в чем сомнения? Что у тебя украла конкретно я? — Ты не понимаешь, что такое расти в чистокровной семье, ты не осознаешь, что такое воспитываться людьми, которые говорят тебе постоянно, что только чистокровные достойны того, чтобы пользоваться магическими ресурсами. — А тебе не кажется, что это все произрастает из страха, страха, что мы, грязнокровки и полукровки, уже проникли во все сферы магической жизни, что мы занимаем рабочие места только потому, что добиваемся всего трудом и упорством? А? Малфой? — Ты хочешь сказать, что чистокровным волшебникам достается все просто так? — А разве нет? Аристократия, Малфой, никогда не приводила ни к чему хорошему, потому что ты получаешь привилегии, деньги и положение в обществе просто потому, что ты родился таким. Я не выбирала свою судьбу. — А я что выбирал?! — Драко вскочил на ноги, гневно смотря на Грейнджер сверху вниз. — Туше, Малфой, туше. Задумайся, Лорд отчаянно хочет извести грязнокровок, хочет убить по сути подростка, чтобы достичь величия. Он просто псих. Советую тебе почитать про такого «великого» деятеля, как Гитлер. У него были похожие идеи, и это привело только к тому, что погибли миллионы. Он ненавидел евреев просто потому, что они были евреями. Лорд ненавидит грязнокровок только потому, что они грязнокровки. Ты ненавидишь меня только потому, что я родилась не в магической семье, хотя я мало чем от тебя отличаюсь. — Ты отличаешься, Грейнджер. — И чем же? — Тем, что у тебя есть выбор, а у меня его нет, — Драко прямо посмотрел на нее. — Да почему? — Потому что мы живем в очень разных мирах, которые никогда, слышишь, никогда не смогут объединиться. Скрепы мои предков и предков всего чистокровного мира слишком сильны. — Бред. — Сажи мне, Грейнджер, что бы ты сделала, чтобы защитить свою семью, своих друзей? — Все! — То-то и оно, Грейнджер, то-то и оно. — Но я не желаю тебе смерти только потому, что ты Малфой! — Я, если ты не заметила, тоже не желаю тебе смерти. — Но раньше же желал! — Я был ребенком, которому много чего внушали такого, что в действительности является полной херней! — Я тебе не верю, так быстро люди не меняются! — Да, кто бы говорил! Сидишь тут такая умная, куришь сигареты, ругаешься с друзьями, с родителями, трахаешься с магглом и целуешься со слизеринцем! Так кто из нас резко изменился, Грейнджер?       Гермиона закрыла рот. Потому что он ее не урыл, а закопал. — Что, и сказать нечего, — фыркнул Малфой. — Ты тоже ведешь себя странно, — буркнула она, отворачиваясь. — Не убедительно, Грейнджер. Ладно, этот разговор можно продолжать вечность, а нам нужно еще к Снейпу, если ты не забыла, что ты тоже получила наказание. Вполне соответствует образу святой заучки. — Ой, ради Мерлина, заткнись уже!       Малфой улыбнулся, он чувствовал. Что этот раунд остался за ним. *** — Итак, мистер Малфой, мисс Грейнджер и мистер Ургхарт, поскольку ваше поведение достойно всяческого порицания, то я вынужден назначить вам наказание, — Снейп растягивал слова, наслаждаясь каждой минутой. — Да, профессор, — пробормотала троица. — Так как мистера Малфоя и мистера Ургхарта нельзя оставлять вдвоем, поскольку велика вероятность повторного бурного выяснения отношений, то мистер Уркхарт в качестве наказания займется разбором ингредиентов для зелий, которые не далее, как сегодня днем, были доставлены. Вот ваша коробка, вот сортировочные пакеты. — Хорошо, профессор, — печально откликнулся парень. — И да, мистер Ургхарт, никаких перчаток, — Снейп гаденько улыбнулся. — Что касается вас двоих, то моя кладовая требует тщательной немагической уборки, поэтому вы с мисс Грейнджер берете тряпки и ведра и отмываете каждую банку от пыли. — Можно ли будет использовать палочку, чтобы снимать с верхних полок флаконы, — спросила Грейнджер. — Ни в коем случае, мисс Грейнджер, вы хороши только в болтологии и зазубривании, ваши чары могут повредить моей бесценной коллекции, поэтому вам в помощь рост мистера Малфоя и стремянка.       Драко мысленно застонал, каморка Снейпа была вовсе не каморкой, там было больше пяти тысяч зелий, очевидно, что наказание продлится до самого утра. Блеск. Разговор с Пенси и Забини придется отложить, как и интересную идею, которая возникла у него в ходе беседы с Грейнджер. — Хорошо, сэр, — проговорила Гриффиндорка. — Вы можете приступать, сходите пока за водой, а нам с мистером Малфоем нужно уладить еще один опрос, — не терпящим возражений голосом уточнил Снейп.       Гермиона взяла ведра и вышла. Она по инерции прошагала несколько метров. Но потом резко развернулась. Шепнула «Агуаменти» — ведра наполнились водой, а она тихо, на цыпочках, вернулась обратно и прислушалась к тихому разговору. — Как дела, Драко? — Все в порядке. — Вам скоро необходимо будет посетить Мэнор, сегодня со мной связывался ваш отец. — Когда, — голос Малфоя прозвучал напряженно. — Через неделю, вас ожидают на выходных. Вы понимаете, что это значит? — Разумеется? — Если вам нужна моя помощь, то… — Не стоит, профессор, я не нуждаюсь в помощи, сколько можно повторять! Это только мое поручение! Я обязан его выполнить. Сам. — Драко, не глупи, я могу… — Не можете, да как вы не понимаете, вы ни черта не можете! — Тише! — Ты же понимаешь, что случится, если через неделю у тебя не будет ничего? — Спасибо, я не идиот. Я пойду, помогу, Грейнджер донести ведра.       Гермиона быстро отдалилась от двери, сделав вид, что она только подходит. Драко, злой как тысяча чертей, смерил ее взглядом, Гермиона постаралась сделать максимально непринужденный вид. Он взял у нее из рук ведра и пошел в коморку Снейпа. Гермиона мучительно размышляла. Что такого страшного в поездке Малфоя домой? Почему ему нужна помощь, что за поручение? Вопросы, вопросы, вопросы. А ответов нет. *** Они битых три часа мыли пыльные склянки. В полной тишине. Малфой с остервенением тер зелья. Чертов идиот, если он так хотел помочь, то мог бы избавить его от этого бесполезного наказания. У него всего неделя, он рассчитывал, что время есть хотя бы до каникул. Но если Снейп сказал, что отец передал приказ, то это значит только одно — там будет Лорд, и он потребует отчета. А у него херового ничего. Только робкие зачатки плана в голове. А он вынужден торчать тут, мыть эти долбанные зелья. Просто пиздец. — Ты не подержишь лестницу? — он вздрогнул от голоса Грейнджер, Мерлин, он настолько ушел в свои мысли, что забыл о ней. — Конечно. — Я буду снимать и передавать тебе, ставь пока их на стол. — Угум.       Гермиона полезла наверх, он придерживал лестницу, безучастно смотря в пол. — Держи!       Драко поднял глаза и только сейчас понял, что Грейнджер в юбке. Ее тонкие ноги, затянутые в дымчато-черные колготки были у него перед глазами, а если поднять взгляд выше, то он вполне может рассмотреть… Что это вовсе не колготки. — Малфой! Ты берешь или как? — Ага.       Он кашлянул, взяв несколько склянок и переставляя их на стол. Чертова гриффиндорка была в чулках, он отчетливо видел кружевные резинки, плотно обтягивающие ее стройные бедра. Грейнджер словно и не замечала пикантности своего положения, продолжая передавать склянки. Драко нестерпимо хотелось провести по ее ногам руками. Да что, блядь, с ним такое? Видимо, сказывается отсутствие секса. Жаль, что Пенси теперь прочно занята. Может, наведаться сегодня к Астории?       Он попытался воскресить в голове образ слизеринки, но вместо этого его взгляд сам собой притянулся к ногам Грейнджер. — Фух, вроде последняя партия, осторожно, тут написано, что зелье имеет токсические пары. — Я осторожен.       Драко опустил последние склянки на стол. — Держишь? Я спускаюсь.       Драко отвлекся, чтобы прочитать надпись на зелье, а Гермиона не заметила, что он отвернулся. Она переставила ногу, лестница покачнулась, ее вторая нога неожиданно соскользнула со ступеньки. Драко схватил ее за ноги, пытаясь удержать, но она неумолимо падала. — ААААА!       Драко удалось дернуть ее на себя, и они рухнули на пол. Он спиной вниз, а Гермиона прямо на него. — Блядь, — тихо застонал Малфой. — Господи, Драко, — она лежала на нем полубоком, пребольно ударив его плечом в грудь.       Она попыталась слезть, но Драко неожиданно развернул ее на себя. — Ты что творишь? — Я случайно, скользкие туфли. — На черта ты туда вообще полезла в них? — Я просила держать. Это ты отвернулся, и лестница покачнулась. — Ты просто верх неуклюжести, Грейнджер, — рявкнул он, все еще удерживая Гермиону на себе. — А ты невнимательности! Придурок! — Троллиха! — Да пошел ты! — Гермиона попыталась встать. Но… — Ох, заткнись, — пробормотал Драко и притянул ее к себе.       Он целовал Грейнджер с отчаянным удовольствием, возможно, что ему осталась всего неделя нормальной жизни, так почему бы не воспользоваться случаем? Губы девушки были сухие и теплые, он провел по ним языком. Она, вопреки его ожиданиям, ему ответила. Ее язычок прошелся по его губам, он подтянул Гермиону выше, проводя руками по спине. Она запустила руку в его волосы. Черт, это было так приятно. Ее тело идеально расположилось на нем, он чувствовал, что ее юбка задралась. Его руки опустились ниже, огладили попу. Благо его рост позволял ему дотянуться до этих сводящих с ума чулок, он погладил кромку, едва касаясь пальцами кожи. Гермиона что-то простонала ему прямо в рот. — Носишь чулочки, Грейнджер, вот уж не ожидал, — оторвавшись от ее губ, прошептал Малфой. — Тебе нравится? — ее глаза сверкнули.       Он посмотрел на нее, медленно перевел взгляд на ее раскрасневшиеся припухшие губы. — Ты даже не представляешь насколько, — и снова увлек гриффиндорку в сумасшедший поцелуй.       Его руки смяли ее попу, вжимая в себя. Блядь, чувствовать ее вот так было чем-то восхитительно неправильным, она поерзала, задев уже напряженный ствол. Ее руки гладили его лицо. Он никому не позволял этого делать, ненавидел, когда кто-то касался его так. Но сейчас это было именно то, чего он хотел. Ее пальцы — тонкие, влажные после уборки и, наверняка, грязные, так чертовски приятно водили по его скулам. Грязь, грязь. Она — грязнокровка, а он сейчас — предатель рода. Да и плевать, пусть все катится к дракловой матери, это все равно не перерастет ни во что. Просто поцелуй, просто трах. Просто ее губы так чертовски восхитительно отзываются, а ее тело такое податливое.       Драко переместился на ее шею, такую тонкую и красивую. Она стала дышать глубже. Глаза закрыты, язык безостановочно облизывает нижнюю губу. Он расстегивает несколько пуговиц, получая больше доступа. Гермиона не противится, он целует ложбинку между грудей. Она стонет и что-то произносит. Он настолько потерян в ощущениях, что не с первого раза слышит, что же такое именно она произносит. — Ох, да, да, пожалуйста, Фредди, ниже. — Что? — Драко останавливается, на него словно вылили ведро мерзкой грязной воды.       Она открывает глаза, взгляд испуганно мечется по его лицу. — Что ты, блядь, сейчас сказала? — Ни.ничего. — Херня, — Драко отталкивает ее от себя, Гермиона неловко отползает от него и застёгивает рубашку. — Ты сказала: «Да, да, пожалуйста, Фредди». — Малфой встал, зло смотря на Грейнджер. — Это вышло случайно, — пробормотала она. — Я тебе не долбанная замена твоего маггловского дружка. — Это ты на меня набросился! — Да пошла ты, Грейнджер! — Малфой отвернулся и пошел на выход. — Стой! Нам нужно закончить! — Вот и кончай, сама!       Малфой хлопнул дверью и бросил ее одну заканчивать уборку.