Пепельный, бумажный, ветреный...Ничей

Му Цин В преддверии выходных гостей пришло ещё больше, чем в прошлый раз — так сообщил Фэн Синь, мимоходом передавая банку с пивом. Му Цин равнодушно поставил ее на барную стойку и поискал глазами Хуа Чэна. Алая рубашка с расстёгнутыми верхними пуговицами ярко выделялась в толпе, взгляд Му Цина скользнул по ней и зацепился за длинные волосы, перекинутые через плечо. Кажется, Хуа Чэн исправно выполнял свою часть задания, что-то с улыбкой показывая в телефоне друзьям. Вся его вчерашняя хмурость исчезла, и сейчас гостям предстал совсем другой, легкомысленный и светский человек. Му Цин с некоторым смущением заметил, что именно таким до нынешнего времени его и представлял, не пытаясь заглядывать дальше, чем за красивый фасад. Хуа Чэн привлекал внимание, где бы не появлялся, и дело было вовсе не в броской одежде. Следовало перестать на него таращиться прямо сейчас. Му Цин ещё днём написал Се Ляню, подробно рассказав об их плане, и рассчитывал, что тот примет участие в вечеринке. Получил короткий ответ: «Извини, не смогу прийти — у меня семейный ужин с родителями». Без Се Ляня в толпе смутно знакомых людей Му Цин себя чувствовал неуютно. Обычно он либо не ходил на подобные вечеринки вообще, либо держался друга, который умел ненавязчиво поддержать беседу, и к тому же, избегал самых шумных компаний. Сейчас, в роскошном доме Хуа Чэна среди студенческой элиты, Му Цин чувствовал себя самозванцем на чужом празднике. «Хотя бы не Золушкой на балу» — подумал про себя, стоя, как дурак, посреди заполненного людьми двора в своей лучшей черной рубашке. «Какого черта вообще решил нарядиться? Я сюда не веселиться пришел». Нервно схватив пустой стакан, Му Цин выставил его перед собой, как барьер. Нужно было найти способ взять под контроль ненужное волнение. Как будто кому-то есть дело до того, во что он одет. Ещё раз неосознанно поискав глазами яркую рубашку, притягивающую взгляд, как красный мак в поле, Му Цин наткнулся на встречный пристальный Хуа Чэна. Этот парень умел смотреть, выделяя из толпы, согревая участием. Подмечая каждую деталь — так, что объекту его интереса казалось, что никаких других людей вокруг них двоих не существует. И вот сейчас в слепящем прожекторе внимания Хуа Чэна оказался он сам. В груди что-то остро дрогнуло. Му Цин отвёл взгляд, сжимая в руке стакан. Необходимо срочно заняться делом. Несмотря на чувство, которое комфортнее было бы считать неловкостью, разбегающейся внутри пожаром, Му Цин взял себя в руки и решительно присоединился к компании. Хуа Чэн тут же невозмутимо встал рядом, наливая что-то ему в стакан. — Это сок, — уточнил на всякий случай. Как заметил Му Цин, он и сам не пил ничего крепкого — что вызвало улыбку. Казалось, среди всей шумной вечеринки они похожи на двух заговорщиков, внимательно наблюдающих за ничего не подозревающими людьми. Му Цину, который раньше мог расслабиться только в компании Се Ляня, стало немного легче. Возможно, из всех незнакомцев, наполняющих двор, Хуа Чэн воспринимался наименее чужим. Потому хотелось ему подыграть этим вечером. Сделав глоток, Му Цин подключился к светской беседе, ненавязчиво расспрашивая гостей о прошлой вечеринке. Таким образом, переходя от компании к компании, они вдвоем за час опросили значительную часть гостей. Ничего полезного не узнав, Му Цин уже хотел отойти, легко коснувшись рукой алой рубашки Хуа Чэна в вопросительном жесте. Именно в этот момент к ним подошла компания из нескольких молодых людей и девушки. — Хуа Чэн, я могу на минуту увести «хозяйку дома»? Кажется, твоя вторая половина воспитана лучше тебя! — бросил незнакомый парень, с усмешкой указывая забинтованной рукой на Му Цина. На секунду между гостями повисла пауза. Жар бросился Му Цину в лицо. Он с самого начала не ждал ничего хорошего от вечеринки. Сейчас чужие слова обожгли стыдом и чем-то ещё, в чем он совершенно точно не готов был себе признаваться. Не стоило приходить. С опросом свидетелей Хуа Чэн мог бы справиться сам. Действительно, весь вечер они провели рука об руку — но он не может сказать этому парню, похожему на быка, что так было нужно для дела. Му Цин не хотел задумываться, по какой причине посторонние люди приняли их за пару. — Кто тебя пригласил? — в голосе Хуа Чэна, который почему-то не стал спорить с последним утверждением, слышался холод. — Не хочешь извиниться за случай с бассейном? К парню быстро подошла девушка, касаясь плеча в попытке успокоить, но тот не обращал на нее никого внимания. Потому на место его поставил сам хозяин дома. — Я тебя оттуда вытащил. Хочешь ещё поплавать? — тон Хуа Чэна стал ниже, угроза в голосе — показавшимися клыками крупного хищника. Он выглядел так, будто готов спихнуть парня в бассейн по-настоящему. Все его тело напряглось, как у тигра, который выбирает лучший момент для прыжка. Му Цин, быстро сообразив, к чему идёт дело, схватил Хуа Чэна за предплечье. С безупречно вежливой улыбкой будущего адвоката обратился к незнакомому парню: — Дай нам, пожалуйста, пятнадцать минут, — и, попросив одними глазами о помощи его девушку, потащил Хуа Чэна в дом. — Где мы сможем поговорить наедине? Хуа Чэн молча повел его на второй этаж. Гости, которые были свидетелями сцены, провожали их ошарашенным взглядом. Вероятно, внезапное желание хозяина дома уединиться с ним наверху породит определенные слухи. С этим можно разобраться позже. Убедившись, что на этаже никого нет, Му Цин зашёл в спальню вслед за Хуа Чэном, и закрыл за собой дверь. — Ты себя отвратительно ведёшь. Этот парень может обеспечить тебе большие неприятности, разве не понимаешь? — А что я должен был ему ответить? Пусть скажет спасибо, что не вышвырнул вон вместе с компанией, с которой пришел этот тупой бык! Хуа Чэн был в ярости, гораздо большей, чем предполагала ситуация. Му Цин тоже начинал злиться — он старался помочь, но если тот не успокоится, все его усилия пойдут прахом. И что он тогда скажет Се Ляню? — Я не нянька, чтобы тебя успокаивать. Это не моя работа. Кто мы друг другу, даже не друзья! На этих словах Хуа Чэн впился в него жгучим взглядом. Му Цин, не обращая внимание, продолжил: — Но мой друг попросил помочь. И я, черт возьми, помогаю! — последнее он произнес громче, чем следовало. — Кто попросил, Се Лянь? — с горечью спросил Хуа Чэн. — Он даже не пришел. Написал одно предложение: «занят с родителями». Отделался, как от одного из этих — Хуа Чэн неопределенно повел рукой — приятелей внизу. Я постоянно все порчу, я и с ним все испортил, ты знал? Фэн Синь тебе об этом рассказал? Или может, кто-то из них? — он снова повел рукой в сторону. Он говорил, как человек, который своими руками составил образ неотразимого, невероятно успешного человека, и теперь не может позволить себе промахи. Му Цин понял, что дело плохо. Утешитель из него никудышный, но в его интересах сделать так, чтобы Хуа Чэн как можно быстрее успокоился. Потому, подавив раздражение, он как мог вежливо спросил: — Что у вас произошло? — А ты не знаешь? Му Цин твердо ответил: — За кого ты принимаешь Се Ляня? Он никого не обсуждает за спиной, и уж тем более, не передает чужие секреты. Я понял, что что-то произошло между вами, но он ничего подробно не рассказывал — пришлось решиться на небольшую ложь. Хуа Чэн подошёл к широкому комоду, и открыл верхний ящик. Достал альбом, передавая прямо в руки. Показал рукой на кровать: — Сам посмотри. Они сели рядом. Му Цин знал, чего ожидать, после рассказа Се Ляня, но все равно к такому сложно быть готовым. Несколько десятков работ, нарисованных с удивительным мастерством, и на всех — его лучший друг. Он не мог представить, что сам бы чувствовал на его месте. «У меня что, был шанс оказаться на его месте? Я хотел бы оказаться на месте Се Ляня?» Привычный ядовитый сарказм ранил, как ржавый нож: «Как будто кто-то горит желанием меня рисовать». Нет, он не будет думать об этом сейчас. Не под этим проникающим в душу взглядом. Постаравшись, насколько позволяла ситуация и близость Хуа Чэна, принять беспристрастное выражение лица, Му Цин осторожно сказал: — Ты красиво рисуешь. Но я думал, твоя специализация — пейзажи. Любишь природу? Хуа Чэн, который явно был благодарен за аккуратный обход болезненной темы, уверенно ответил: — Ты прав. Как ты верно предположил, я люблю природу больше людей, — он показал рукой на большой гербарий под стеклом. Но я занимаюсь рисованием пейзажей в более широком смысле. В детстве мне казалось, что в нашем городе не хватает зелени. Вот я и решил добавить. — Муралы* по всему району — твоя работа? — Му Цин решил прямо задать вопрос, который на самом деле, следовало задать гораздо раньше. — Ты же уже догадался. Я их нарисовал. Хуа Чэн явно начал испытывать удовольствие от разговора. Му Цин, избегая его «тонко намекающего» пронзительного взгляда, вернулся к рисункам. Среди них было много законченных портретов, но привлек его внимания быстрый скетч — смеющийся Се Лянь за уличным столиком кафе. Твёрдой рукой была тщательно прорисованы эмоции, более бегло — несколько деталей дворика и вывеска. Хуа Чэн наклонился поближе, чтобы рассмотреть, какой рисунок заинтересовал больше других. — Тебе Се Лянь рассказал про мамино кафе? — спросил Му Цин с едва заметным напряжением в голосе. — Не Се Лянь, — Хуа Чэн смотрел с жадным интересом, внимательно изучая его лицо, как будто ожидал бурной реакции или определенного ответа. Му Цин хотел вскочить и сказать: «Да, черт возьми, я помню! Прошло три года! Чего ты ждёшь от меня сейчас?» Вместо это он встал, отдавая папку Хуа Чэну. Подчёркнуто-спокойно вернулся к теме, из-за которой они поднялись наверх: — Тебя специально провоцируют, не ведись. Оставайся здесь. Я поговорю с кем-нибудь из компании внизу, возможно, узнаю что-то полезное. — Выпроводи их к черту, — ответил в сердцах Хуа Чэн, однако остался на месте, предоставляя возможность поступить по-своему. Му Цин спустился вниз и отыскал глазами крупного, похожего на быка гостя. Похоже, тот уже забыл о конфликте, и оживлённо болтал, обнимая девушку. Вот к ней и направился Му Цин. Ненавязчиво отозвал в сторону — повезло, девушка оказалась чуткой и внимательной, чем-то напоминая манерой держаться Се Ляня. Даже шрам на шее ее не портил. Оказалось, это она отговорила своего парня предъявлять претензии Хуа Чэну. Встретив понимание, Му Цин на удачу спросил, не осталось ли у нее каких-нибудь видео с вечеринки. Оказалось, да — она снимала происходящее с самого момента спора с Пэй Мином. Девушка открыла видео на телефоне, перемотала на нужное место — на экране толпа студентов окружила бассейн, слышался смех, разговоры. Уличные светильники выхватили грузного парня, который подошёл к краю бассейна. Му Цин увидел знакомую фигуру Хуа Чэна, который стоял неподалеку, но недостаточно близко, чтобы быть причастным к падению. Это видео было именно той подстраховкой, которую они искали. Обменявшись контактами в мессенджере, Му Цин поблагодарил девушку. Вежливо проводив гостей, он и в самом деле принял на себя роль «хозяйки дома», как бы не гнал от себя эти мысли. После того, как проблемная компания ушла, находиться на вечеринке стало куда приятнее. Гораздо позже, когда последние гости разошлись, Му Цин наблюдал, облокотившись о перила, как Хуа Чэн выпустил из вольера Эмина, и уверенным шагом направился к террасе. На его лице застыло чуть более мрачное выражение, чем обычно. — У меня проблемы с контролем гнева. Прости за то, что я устроил сегодня. Это все, — он повел рукой в широком жесте — и правда не твоя работа. — Хуа Чэн встал рядом, тоже положив руки на широкий бортик. Му Цин, сдержанно выслушав извинения, вдруг повернулся к нему. — Я научу тебя одной вещи. Открой рот. — Что? — Хуа Чэн так быстро и хищно подобрался, что Му Цин на секунду задумался, стоило ли дальше его провоцировать. — Открой рот, говорю! — Му Цин взял с уличного столика коробку с квадратными фруктовыми конфетами. Достал одну. Развернул, и глядя прямо в глаза Хуа Чэна, положил манговую пастилку ему в рот. Что-то такое мелькнуло в ответном взгляде, что Му Цин, предчувствуя незапланированные решительные действия, быстро пояснил: — Мне нужен был квадратный фантик. Когда я был маленьким, и не мог справиться с эмоциями, мама научила меня складывать из бумажек от конфет тюльпаны. Фантик маленький, занятие требует полной концентрации. К тому моменту, как я складывал букет, как раз получалось успокоиться, — Му Цин разгладил бумажку, показывая, как это делается. Они действительно сложили несколько тюльпанов вместе. Хуа Чэн задумчиво повертел один из них между пальцами, как будто подбирая слова. Наконец, повернулся к Му Цину, и ровным, тщательно выверенным голосом, не выдающим истинных эмоций, спросил: — Останешься на ночь?