Пепельный, бумажный, ветреный...Ничей

Му Цин Совершенно не представляя, как дошло до того, что он режет кольцами лук на чужой кухне, Му Цин зажмурился. То ли от едкого запаха, то ли от осознания, что он не один. Беглый взгляд на парня рядом, который в этот момент занимался мясом, аккуратно разделывая кусок говядины, вызвал лёгкое ощущение нереальности происходящего. Серая футболка, волосы собраны как попало в пучок, а руки вполне умело орудуют ножом. Глядя на Хуа Чэна, никогда не подумаешь, что он умеет готовить. — Не смотри так, меня мама научила. Или ты представлял, что если я живу один, то значит, каждый день хожу по ресторанам? — Хуа Чэн улыбнулся. — Есть же доставка! — Ты сам часто заказываешь еду? — Хуа Чэн спросил неожиданно серьезно, будто такая мелочь, как бытовые привычки Му Цина, в самом деле его интересовали. Как будто знание, как он привык питаться, могло пригодиться в будущем. — Нет. Меня тоже мама научила, как несложно догадаться. Почему один? — Му Цин задал вопрос максимально нейтральным тоном. — Мама умерла, отец второй раз женился, все время в командировках. Я сам по себе. Точнее, мы с Эмином. — Прости, что напомнил, — Му Цин почувствовал неловкость из-за неудачного вопроса, и чтобы ее скрыть, по привычке посмотрел вниз, под стол, выискивая пса. Но быстро вспомнил, что они временно заперли Эмина, чтобы не мешал готовить. «По привычке» — как будто это была и его собака тоже. Тем временем, Хуа Чэн, перекладывая в миску нарезанную кусочками говядину, немного отстранено, механически продолжил: — Все в порядке. Когда я был совсем маленьким, мама держала хаски. Он прожил с нами большую часть моего детства, а когда ее не стало, сбежал и не вернулся. Когда мне исполнилось пятнадцать, на свой День Рождения я купил Эмина. Му Цину показалось, что он задел что-то, чего не следовало трогать. Он посмотрел на Хуа Чэна, представив что тот воплощает собой для посторонних. Деньги, талант, невероятную привлекательность. Точно не потребность в любви. Именно таким, беззаботным и окружённым вниманием Му Цин сам считал его до последней поры. Невозможно представить, что неловкие попытки флиртовать в прошлом были вызваны искренним желанием сблизиться. Когда казалось, проблема в недостатке желающих общаться не стоит. Отложив нож, Му Цин искоса посмотрел на Хуа Чэна, который сейчас выглядел таким спокойным, домашним, занимаясь простым и понятным делом. «Сколько времени на самом деле он проводит один?» Му Цин начал догадываться, почему Хуа Чэн, который при близком знакомстве не выглядел слишком открытым человеком, постоянно устраивал вечеринки. И его одержимость Се Лянем тоже можно было понять. Вспомнился лучший друг, который всегда был рядом в трудную минуту, без просьб и напоминаний, готовый потянуть руку помощи. Вещь, которую не требовалось объяснять Му Цину – Се Лянь был одинаково дорог им обоим. Хуа Чэн старательно мариновал мясо, когда резинка, связывающая волосы в низкий пучок на затылке, случайно слетела, и вся прическа развалилась. Му Цин, который как раз тщательно мыл руки, замер, глядя как они темной волной ложатся до пояса. Сейчас он просто не мог отвести от них взгляд, нервно хватаясь за кухонное полотенце. — Волосы распустились, а у меня руки грязные, можешь заплести? — прозвучал закономерный вопрос. В этой просьбе не было ничего двусмысленного. Но Му Цин так и не пошевелился, все ещё глядя, как зачарованный, на разлившийся чернотой водопад волос, закрывающий спину Хуа Чэна до самой талии. Как будто вся прическа могла развалиться лишь только от того, что он желал запустить в нее пальцы, притягивая его ближе к себе. Думал об этом, половину ночи ворочаясь в постели гостевой спальни. Всё-таки отбросив нелепые, не свойственные ему мысли, Му Цин ответил так, как ответил бы любому другу: — Конечно, — и аккуратно отложив полотенце, подошёл со спины. Расчёски на кухне быть не могло, потому, чтобы заплести косу, требовалось расправить пряди пальцами. Му Цин нерешительно коснулся их, бережно разбирая одну за другой, чтобы случайно не сделать больно. Было бы ложью сказать, что происходящее не волновало, но вкладывая в действие наполовину заботу, наполовину кое-что ещё, реакцию пока удавалось скрыть. Хуа Чэн чуть откинул голову назад, с наслаждением поддаваясь к рукам в жажде ласки. Не похоже, что близость его смущала. Му Цин, растерявшись всего на миг, в следующий распознал движение. Железный самоконтроль, на который он полагался годами, всё-таки дал сбой. Допустимо ли подобное? Не нарушает ли нормы приличий? Нет тут никого, кто мог бы ему запретить. Пальцы запутались в длинных прядях, притягивая теплую тяжёлую голову к себе. Как же хотелось это сделать. Ещё на вечеринке... Нет, раньше! Как будто прорвало плотину. Как будто Му Цин мог позволить себе вот так перебирать его волосы, совсем забывшись. Хуа Чэн извернулся гибким хищником, подставляясь, всем видом поощряя порыв. Куда это могло их завести, размышлять не хотелось. Му Цин лишь успел подумать: «Я кладу голову в пасть к тигру». И именно в эту секунду оказался лицом к лицу с Хуа Чэном. Слишком близко, гораздо ближе, чем накануне. Они были почти одного роста, потому чуть не столкнулись в подобие поцелуя. Следовало раньше убрать руки. Следовало не прикасаться к нему вообще. Одно ясно: со стороны выглядит так, будто он притягивает Хуа Чэна к себе, зарывшись пальцами глубоко в его волосы, и ожидает ответных действий. Оба застыли, глядя глаза в глаза. Огромным искушением было сократить оставшееся расстояние, на это даже шаг не требовался — только наклониться вперёд. Ниже. К губам. И Хуа Чэн выглядел, как кто-то, кто примет решение за двоих. Прямо сейчас. Он уже напрягся всем телом, что легко чувствалось по его чуть изменившейся позе. — О, нет, даже не думай, у тебя руки грязные! — Му Цин ловко выпутал пальцы из его волос. — Повернись и стой спокойно, сейчас заплету, — и, не дожидаясь, что ещё выкинет Хуа Чэн, сам развернул его за плечо. Быстро и ловко заплел косу, скрепляя результат подобранной резинкой. Решив, что всё-таки хочет в этот вечер поесть, он поклялся больше не вестись на провокации Хуа Чэна. Иначе сложно будет остановиться, и все кончится тем, что они проснутся на утро в одной постели. Тот как будто понял ход его мыслей, улыбнулся с обещанием в глазах, и вернулся к мясу. Спокойно и слаженно, будто всю жизнь готовили вместе, они закончили с ужином. Гораздо позже, сложив пустые тарелки в посудомойку, Му Цин вернулся в гостиную с двумя банками холодного чая в руках. Вечер был ещё ранний, во всяком случае, не настолько поздний, чтобы стоило беспокоиться о приличиях. Хуа Чэн, сидящий на широком диване с Эмином в обнимку, расцвел быстрой улыбкой: — О, ты запомнил! Спасибо! — и протянул руку за одной из банок. — Ты же не откажешься посмотреть со мной триллер? Хуа Чэн ждал ответа с таком воодушевлением, а Му Цин так устал, и к тому же, плотно поел, что необходимость садиться прямо сейчас за руль совершено не привлекала. Он согласился посмотреть фильм, даже для порядка не сделав вид, что хоть немного колеблется. Находиться рядом с Хуа Чэном настолько легко, что изображать иное было бы глупо. Потому он просто сел рядом с ним, с другой стороны, подальше от Эмина, который линял в начале лета так, будто носил не одну шкуру, а две. Триллер оказался неплох, но Му Цин, несмотря на свежий вид утром, практически не спал ночь накануне, да и встали они рано, поэтому на второй половине фильма он не заметил, как заснул. Проснулся от ощущения тяжести на груди. Когда распахнул глаза, первое, что он увидел — довольную морду пса, который переполз со стороны Хуа Чэна, и лег в свободной части дивана так, чтобы положить на Му Цина голову и лапы. Нарядная рубашка превратилась в черный шерстяной плед, украшенный сверху радостно лезущим в лицо хаски. «Какой хозяин, такой и пёс» — подумал Му Цин, спихивая с себя широкие лапы. Сам он со смущением обнаружил, что спал практически на Хуа Чэне, перенеся на него весь вес корпуса, да ещё и закинув руки на плечо для удобства. Тот кажется, тоже задремал, и проснувшись от их с Эмином возни, поднял голову. Быстро с улыбкой оценил ситуацию: — Эмин хотел, чтобы мы с тобой ушли и оставили диван ему. Обычно он здесь спит, когда нет гостей, — Хуа Чэн заметил, во что превратилась рубашка Му Цина. — Я принесу, во что тебе переодеться! — он встал и побежал наверх, не давая ответить, а Эмин, подтверждая слова хозяина, перескочил через колени и развалился на освободившемся месте. Му Цин достал телефон, обнаружив несколько сообщений от Се Ляня. Он ещё накануне обещал рассказать, чем закончилась вечеринка. Но сейчас времени на подробный, и к тому же, слишком личный разговор не было. Потому Му Цин только коротко договорился о встрече на следующий день, и отложил телефон. Хуа Чэн вернулся с запасной футболкой и почему-то с небольшим пакетом из химчистки, который поставил на столик у дверей на самом виду. Му Цин встал с дивана, собираясь попрощаться. Судя по резко помрачневшему лицу, Хуа Чэн все прочитал в выражении его глаз. Его собственные погасли, будто в яркой комнате выключили свет. Кажется, раньше он не допускал и мысли о том, что Му Цину рано или поздно придется уехать. — Останешься? — Хуа Чэн сжав зубы, и уже понимая с первого взгляда, что ничего не выйдет, всё-таки задал вопрос. Подошёл, сжимая в руках бесполезную футболку. — Я не могу, — Му Цин нашел в себе смелость посмотреть ему прямо в глаза. — Я обещал утром встретиться с Се Лянем. Мне ближе ехать от своей квартиры, а ещё я хочу выспаться, — все это было ненужными словами, что прекрасно понимали они оба. Правда куда проще: нет ни единой разумной причины, чтобы остаться. «Кто мы друг для друга, даже не друзья!» — прозвучал в памяти обрывок брошенной накануне фразы. Хуа Чэн, мрачный, каким его Му Цин никогда не видел, показал рукой на пакет. — Здесь футболка Се Ляня. Он забыл в прошлый раз, если тебе не сложно — передай. Му Цин заученно кивнул, сделав несколько шагов к выходу. Стоит лишь выйти за дверь, и жизнь потечёт в привычном русле. Можно будет сделать вид, что не было суеты последних дней. Что он не помнит, на что это похоже – завтракать и ужинать вместе с Хуа Чэном, засыпая на теплом плече. Видеть его домашнего, без линз и светского лоска, уставшего и искреннего, и такого желанного. Касаться волос. Позволить себе большее. Хуа Чэн, отбросив ненужную запасную футболку на диван, в несколько шагов догнал Му Цина у двери. — Стой. Пожалуйста, останься! — он подхватил холодную руку, и жадно поцеловал костяшки, вкладывая всю силу своего характера в просьбу. — Останься, – большой палец бережно прошёлся по нижней челюсти Му Цина. Вторая рука продолжала сжимать его узкую ладонь, уговаривая. — Останься, — переплетая их пальцы, Ху Чэн навалился всем торсом, прижимая к двери. Позволяя телу показать больше, чем могли передать слова. Му Цин не был бесчувственным, каким бы стальным и холодным не выглядел со стороны. От горячего шёпота у него встали дыбом тонкие волоски у основания шеи. Необходимо было прислушаться к голосу разума, и сделать это немедленно. Следовало оттолкнуть Хуа Чэна и выйти за дверь, чтобы при следующей встрече улыбаться ему вежливой улыбкой незнакомца. Нет, ничего не могло измениться всерьез за жалкие несколько дней. Ловя его отчаянный взгляд, Му Цин не выдержав, закрыл собственные глаза. «Как ты догадался, где искать Эмина?» Смех, летящий птицей, вспорхнувшей с ветки рисованной альбиции. «Останешься?» Уверенная ладонь на его дрожащей спине. «Я сам по себе, точнее, мы с Эмином». Темные волосы, разноцветные глаза. Он должен оттолкнуть его прямо сейчас. Му Цин зажмурился ещё крепче, вскинул руки, и позволил себе то, о чем слишком часто думал в последние дни. В последние годы. То, о чем он однозначно пожалеет после. Закинув узкие ладони на крепкие плечи, всем телом прижался к Хуа Чэну, откидывая голову и открывая шею. По телу прокатила мощная волна дрожи, перетекая и скручиваясь остро-соленым спазмом прихлынувшей крови внизу живота. «А я ведь позволю ему сейчас все, что угодно» — отстранено подумал Му Цин, ощутив первое осторожное прикосновение горячих губ у ворота рубашки. Он резко распахнул глаза, глотая воздух. Голова закружилась так, что стало трудно стоять. Когда Му Цин почувствовал легкую боль от того, что тонкую кожу под нижней челюстью прихватили острые зубы, он не выдержал и вплел пальцы в волосы Хуа Чэна так отчаянно, будто боялся утонуть, не удержавшись на краю водоворота эмоций. «Кто мы друг для друга?» Сминая темные пряди, Му Цин притянул тяжёлую голову ещё ближе к себе. Превращая красивую косу, которую заплел собственными руками, в растрёпанный хаос, довольно близкий к тому, что он сам сейчас чувствовал в душе, раздираемой вырвавшимся на свободу влечением. К этому моменту Хуа Чэн уже положил ладонь на его ключицу под рубашкой. Вся кровь будто собиралась под его рукой, отстреливая в виски набатом. Резинка повторно слетела с с волос Хуа Чэна куда-то в сторону, и провожая ее полет машинальным взглядом, Му Цин наткнулся взглядом на белый пакет с синей надписью химчистки. Футболка Се Ляня. Ну конечно, та самая, которую тот забыл, когда случайно обнаружил альбом. Взгляд на эту вещь был подобен вылитому на голову ушату ледяной воды. Что он сейчас себе позволяет? Му Цин резко пришел в себя. Ему никто не предлагал отношения. Понятно, что все шло к быстрому сексу на одну ночь. Что после того, как Хуа Чэн признался его лучшему другу, выглядело так, будто он сам был дешёвой заменой Се Ляню, удобно оказавшейся под рукой. Му Цин, у которого ещё не успокоилось безумно стучащее сердце, но сразу же прояснилось в мыслях, окаменел. Хуа Чэн, который не иначе как чувствовал его на физическом уровне, сразу заметил перемену. Он слегка поумерил пыл, отодвинулся и настороженно посмотрел на Му Цина. Тот, понимая, что если скажет слишком мягко, не сможет уйти, собрался с силами. — Стой. Что ты, скажи пожалуйста, делаешь? Мы с тобой провели вместе всего четыре дня. Что, уже разлюбил Се Ляня? — Му Цин упер обе ладони ему в грудь. Хуа Чэн сделал резкий шаг назад, разрывая касание. А Му Цин, несмотря на разъедающую кислотой боль в груди, продолжил: — К чему были все эти рисунки, слова, что он тебе нравится? — он даже забыл, что последнее узнал по секрету от друга. Хуа Чэн отшатнулся, как от ядовитой змеи, так далеко, как мог. По его лицу разлилось такое страдание пополам с ненавистью к себе, что Му Цин чуть не поддался слабости. Он знал, что бьёт в больное место. Но Хуа Чэн позже поймет: так будет лучше для всех. Крепкие чувства не возникают за несколько дней. То, что между ними сейчас происходит — в лучшем случае, страсть, которая прогорит, оставив после себя выжженое поле. Если он кинется в этот пожар, не думая о последствиях, когда все кончится, они больше не смогут общаться в одной компании. Да и уважать самих себя тоже, предав ради мимолётного порыва чувства самого близкого и дорогого человека. Если поддаться влечению сейчас, годы уйдут на то, чтобы хотя бы частично восстановить уровень доверия. Хватит того, что у них с Хуа Чэном уже сейчас есть общая тайна, грозящая перерасти в грязный секрет. Кто-то должен видеть наперед. Му Цин знал, что сможет с этим справиться. Он завтра же поговорит с Се Лянем. — Прости, я думал, тебе очевидно, что мы никто друг другу. Я пришлю видео с прошлой вечеринки на случай, если возникнут неприятности. Спасибо за содействие. Му Цин вежливо поклонился хозяину дома, как чужому, подхватил пакет с футболкой, и вышел за дверь.