Асгард против Олимпа

Хёд помнил, как выглядит Тартар. И хотя уже много веков его глаза не видели света, он помнил тот спуск, как будто это случилось вчера. Холод, сырость и ужас, заставляющие постоянно оборачиваться и шарить руками в темноте, ища врагов за спиной. Тор быстро вывел царя и Хёда к вратам Тартара. Огромные медные двери были приоткрыты, оттуда веяло могильной вонью. Сразу за вратами находился крутой спуск вниз. Не было ни ступеней, ни перил, а только пещера, идущая резко вниз. – Я пойду первым, – сказал Хёд. – Всеотец, я уже имел несчастье бывать в Тартаре. – Когда? – удивился Локи. – Почему ты мне не рассказывал? – Простите, Всеотец, но сейчас нет времени. Я поклялся не разглашать тайну моей жизни, но если мы выберемся отсюда, обещаю рассказать вам всё. Хёд шёл, опираясь на влажную стену. В его руке горел факел, освещая дорогу царю и Тору. Хёд как будто знал, куда поставить ногу, хотя в прошлый раз спускался в Тартар по другому ходу. А вот сзади слышалась ругань Тора, который уже несколько раз подскользнулся на мокром полу пещеры. Они вышли в просторный зал, через который текла река. Хёд слышал, как звук шагов поднимался до потолка, и слышал, как течёт спокойная полноводная река. – Кто это? – услышал Хёд голос царя. – Вы кого-то видите, Всеотец? Это старый мужчина? Он в лодке? Должно быть, это Харон, перевозчик душ. – И это ты знаешь… – с подозрением прошептал царь. Харон сидел на борту лодки и выводил палкой какие-то рисунке на воде. Он закутался в порванную хламиду так, что даже его лицо было закрыто капюшоном. Харон не поднял взгляда на путников, но сказал: – Отцеубийца, беспощадный воин и предатель родины, которого я вижу второй раз. Хёд остановился. Только бы Харон не выдал его тайну раньше времени и не вызвал немилость Одина! Но и сам царь почему-то остановился поражённый. И почему перевозчик произнёс страшное слово «отцеубийца»? – Благородный Харон, – сказал Хёд, – скажи, проходили ли здесь олимпийские боги, открывшие на поверхности врата в Тартар? – Я не обязан отвечать тебе, о предатель, – ответил перевозчик, продолжая чертить узоры на воде. – Ты был допущен богиней до великой тайны мёртвых, но не смог вынести груза этой тайны. Потерявший всё, ты отправился на другую сторону Вселенной и через три тысячи лет привёл армию во имя мести… – Старик, что ты говоришь? – не выдержал Тор. – Во имя наступления мира в Элладе, я отвезу вас на тот берег. Но не предателя. Он наполовину мёртв, так что переплывёт священную реку Стикс сам. Царь с Тором стали о чём-то договариваться. Кажется, Тор убеждал отца, что невозможно оставлять беспомощного Хёда одного, но Один утверждал, что время не ждёт и что ни одна жертва сейчас не будет лишней. – Не распыляйте своё красноречие, Всеотец, – сказал Хёд. – Мне нетрудно переплыть реку. Я слышу, что она не так широка… Лодка отчалила, увозя на тот берег царя и Тора. Хёд отдал им факел, и остался в одиночестве посреди темноты. Конечно, ему было всё равно: что есть свет, что его нет. Но от факела шло тепло, и без него под землёй стало совсем холодно. Хёд снял доспехи и остался только в лёгких штанах и рубашке. Теперь можно было плыть. Река Стикс была насколько холодной, что заходить в неё было физически больно. Как будто вместе с водой под одежду проникали маленькие иглы и ранили тело. Уже через несколько неуверенных шагов Хёд стоял по грудь в воде. Ещё два шага, и он поплыл. Он чувствовал холод не только в окоченевших ногах и руках, но и внутри живота, и внутри груди. Воды Стикса проникали под кожу и словно стискивали все внутренности. Хёду казалось, что он слышал, как сердце останавливается. Мимо проплыла лодка с одним Хароном на борту. Старик усмехнулся глядя на Хёда и сплюнул в воду. То, что перевозчик помнил о нём через столько веков, было недобрым знаком. Наконец, Хёд нащупал дно другого берега. Оно казалось тёплым по сравнению с водой, и Хёд постарался как можно быстрее выбраться из ледяной реки. Он не мог стоять на ногах, и выполз на четвереньках, падая на скользкий камень. Неизвестно, сколько он пролежал на берегу, наслаждаясь неожиданной теплотой Тартара. Хёд думал, что он, наверно, умер и стал одним из полупрозрачных призраков. Вдоль Стикса гулял едва ощутимый ветерок, и Хёд ощущал, как он проходил сквозь него. – Орфей… Орфей… – послышался слабый голос вдали. Он приподнял голову и прислушался. Полузабытый голос шептал полузабытое имя… Это была Эвридика! Неужели она до сих пор помнит его и ждёт? – Эвридика! – крикнул что есть мочи Хёд. – Эвридика, ты где?! – Я здесь… Орфей… Неужели я слышу твой голос… Сколько эпох прошло… Хёд поднялся на трясущихся ногах и пошёл в направлении голоса. Он шёл прочь от берега вглубь царства мёртвых. Прежде он спускался сюда, поддерживаемый магией Афродиты, и был уверен, что выберется обратно и спасёт Эвридику. Но сейчас его душа была наполовину мертва, тело не слушалось, и даже не было зрения, чтобы увидеть направление. Хёд больше не надеялся вернуться. – Эвридика, подойди ближе! Я не могу тебя видеть! Хёд чувствовал, что мимо него проходят другие души. Они ветром скользили по скользким камням Тартара и о чём-то шептались между собой. На разных языках и наречиях они плакали и причитали. – Орфей! Орфей! – вдруг послышался другой женский голос. – Орфей, любимый, ответь! Я не нашла тебя на полях Элизиума, значит ты не пируешь с героями! Я не нашла тебя у реки Лета, значит ты не пьёшь её воды, чтобы потерять память! Неужели ты страдаешь вместе с грешниками у реки Стикс, не желающими забывать своё горе? Орфей! Хёд вспомнил, кому принадлежал этот голос. Афродита! Она погубила Эвридику, а затем подарила Хёду ложную надежду на её освобождение. Если и было на свете существо, которое Хёд ненавидел всей душой, так это Афродита! – Орфей… – тихий голос Эвридики звучал совсем близко. – Где ты? – оборачивался Хёд. – Ответь, Эвридика! Я пришёл сюда к тебе! Я больше не уйду, и не позволю тебе вновь стать камнем! Прости меня, Эвридика! Молю, прости! Где же ты? Хёд почувствовал прикосновение холодных пальцев к лицу. Эвридика обняла его и прижалась к груди, как будто прохладный ветер обдул Хёда. – Вот ты где! Это Афродита схватила Хёда за плечи и развернула к себе. Она даже не заметила, что его обнимала Эвридика: её душа стала совсем тонкой от горя, почти невидимой. Увидев Хёда, Афродита ни на секунду не засомневалась, что он мёртв. Ведь последний раз она его видела перед спуском в Тартар, а после была уверена, что он остался в царстве теней. К тому же Хёд был настолько бледен после пересечения Стикса, что действительно не отличался от мертвеца. – Орфей! Орфей посмотри на меня! – Афродита сжала его лицо руками. – Неужели ты всё-таки выпил из Леты и забыл свою верную Афродиту? О, ты меня не видишь! Аид забрал в наказание твои глаза, о горе нам! Но твой голос всё так же прекрасен, Орфей? Скажи! Афродита держала в руке Клинок Жизни, украденный из сокровищницы Асгарда. Причина бесчисленных убийств, происходивших сейчас верху на Олимпе, была в её руках. – Я нашла способ тебя спасти! – в безумии шептала она. – Я украла его для тебя! И даже твой дух явился мне тогда, когда я схватила Клинок! Ты помнишь? Ты предстал передо мной, прекрасный и молодой! Я так скучала, Орфей! – Уйди, – заговорил Хёд, сбрасывая руки Афродиты, – Ты убийца! Ты монстр, из-за которого я стал предателем Эллады! Ты отняла у меня Эвридику и всю мою жизнь! Хёд не знал, что делать. Его тело тряслось от бессилия, а перед ним стоял заклятый враг. Безумная женщина с оружием в руке. – Я всё исправлю! Потерпи секунду, будет совсем не больно. Ты умрёшь на этом свете, но воскреснешь среди живых! – Но я ещё жив, – сказал Хёд. – Если ты ударишь меня Клинком, моя душа умрёт в обоих мирах! – Неправда! – истерично крикнула Афродита. – Постой… – сказал Хёд. Он предчувствовал свой конец с тех пор, как снова попал в Мигард. Он был уверен, что у него будет шанс встретиться и с Афродитой и с Эвридикой. Если бы он выбрал богиню, то наверняка остался бы жив. Но он не мог её выбрать. Обещание спасти Эвридику жгло его сердце каждый день. Но несмотря ни на что Хёд… или Орфей не был богом. Он был рождён смертным человеком и нимфой, а затем получил честь стать асом. Но, не обладая божественной силой, он не мог воскрешать мёртвых. Однако он мог отдать свою жизнь за Эвридику. Теперь Орфей понял, что нужно делать. Выход для него был только один. И этот выход должен был стать главным поступком всей его жизни. Он сказал Афродите: – Ты должна заколоть меня и Эвридику. Иначе не сработает, ведь я спустился сюда из-за неё, и мы повязаны магией! Заколи нас обоих, и всё свершится! – Да, я сделаю это! – охотно поверила обезумевшая богиня. Бестелесная тень Эвридики метнулась к Афродите и попыталась схватить за руку, но та легко отмахнула её. Богиня замахнулась и пронзила кинжалом сердце Орфея. Затем быстро вынула Клинок, и поразила им же Эвридику. Эвридика упала на колени рядом с Орфеем и прикладывала полупрозрачные руки к его ране. А рана как будто разрасталась. Вот в груди Орфея появилась дыра размером с кулак, вот она стала в локоть длиной… Крови не было, просто Орфей исчезал. – Ты спас меня… – шептала Эвридика, – Всё-таки, спас… – Я жил без тебя три тысячи лет, – прошептал Орфей. – Теперь твоя очередь… Орфей исчез. Душа Эвридики начала таять: она распадалась на маленькие светящиеся частички и улетала ввысь, прочь из царства тьмы. На Эвридику подействовала магия Клинка Жизни. Она воскресала. Афродита не поняла, что произошло. Обезумевшая богиня рыдала на месте исчезновения Орфея и драла на себе волосы. Для неё всё было напрасно.