…Я перестану ждать тебя,
А ты придешь совсем внезапно
В.Тушнова
***
Метель — одним словом можно было описать то, что творилось в Петербурге вечером тридцатого декабря. Снегом замело дороги, машины кое-как пробирались через сугробы на проезжей части. Это спровоцировало огромные пробки, которые, казалось, не заканчивались и сменяли друг друга на каждом перекрестке. Женя, в отличие от других водителей, не бесился — он включил любимый плейлист и, тихо подпевая и пританцовывая, внимательно наблюдал за дорогой, слегка нажимая на газ в каждый раз, когда автомобили начинали трогаться с места. Парень устал; пары закончились уже несколько часов назад, но закрыть отработку по физиологии и коллоквиум по биохимии являлось делом чрезвычайной важности. Помучив дополнительными вопросами, преподаватели все-таки поставили заслуженные отметки в систему, автоматически проставляя выполнение задания, и Семененко со спокойной совестью мог ехать домой, однако погода решила поиздеваться над ним еще больше и завела в пробку, где фигурист стоял уже больше часа. Дома его никто не ждал. Мама ушла на дежурство в больницу, а папа с братом отправились на дачу к друзьям, чтобы подготовиться к празднованию Нового года. Это радовало Женю — он мог посвятить себя учебе, начиная повторять анатомию к экзамену, который был назначен на двадцатые числа января. Времени хватало, однако как распределить его на два предмета (помимо анатомии, в эту сессию студенты сдавали еще и гистологию) парень не знал, поэтому считал, что чем скорее он станет заниматься, тем лучше для него. Отчасти, фигурист был прав — прожив год на перипетиях медицинского и Юбилейного, Женя уяснил, что нужно все делать заранее. Если раньше названия черепных нервов и проводящие пути он учил в перерывах между тренировками, то теперь на получасовом отдыхе предпочитал сон, который являлся жизненной необходимостью, — учеба из спортивного комплекса перенеслась в квартиру семейства Семененко, где парень засиживался за подготовкой к занятиям до утра, однако был уверен, что все сделано и на паре не упадет в грязь лицом. Естественно, сбитый режим сказался на его состоянии, а это, в свою очередь, повлияло на качество прыжков и других элементов, которыми Мишин дрючил своих учеников каждый день. Алексей Николаевич заметил изменения в парне и незамедлительно решил поговорить с ним, хотя и знал причину синяков под глазами и растрепанного вида. Женя пообещал тренеру спать хотя бы шесть часов, но окончание семестра не позволило ему сдержать обещание. Отводя на сон время до будильника, который всегда звонил в половину шестого, парень дремал — полноценным сном назвать его времяпрепровождение в постели было невозможно. Зато теперь, на выходных, фигурист знал, что сможет выспаться и немного передохнуть, потому что самый напряженный момент в этом уходящем году уже оставался позади. Чемпионат России навсегда осядет в памяти Жени. Его победа стала по-настоящему триумфальной, а расставаться с золотой медалью не хотелось вовсе — он ходил в ней постоянно. Татьяна Николаевна подшучивала над ним, видя его, с наградой на шее, каждый раз, однако и сама была непомерно счастлива и рада за него. Она воспитала его, она верила, что однажды её Женечка выстрелит, и её вера оказалась не напрасной. Семененко посвятил свой титул супругам Мишиным, а те, в свою очередь, посвятили ему огромное количество времени, чтобы тот непременно забрал то, что заслуживал. После возвращения из Красноярска парень погрузился в учебу и совсем забыл про отдых, поскольку ему было необходимо закрыть хоть какие-то долги до праздников и чуть разгрузить свои выходные. Опомниться он сумел только в вечер тридцатого, когда вдохнул полной грудью запах свободы от этих бесконечных отработок и аромат предвкушения скорого праздника, который семья Семененко проведет все вместе, не изменяя традициям. Спустя полтора часа Женя все-таки добрался до дома. Припарковав машину под окнами своей комнаты, он вышел на улицу, и тут же сильный поток холодного воздуха ударил ему в лицо, заставляя мелкие снежинки, разносимые им, прилипнуть к коже. Природа не затихала, продолжая буйствовать и заметать все проулки и тропинки; посаженные летом деревца, хоть и окрепли, но сейчас сгибались под тяжестью снега, наклоняясь к земле. Ветер завывал и свирепствовал, и люди, будто боясь этого обстоятельства, сидели по домам, потому что на улице не было ни души. Парень тоже не горел желанием находиться здесь, поэтому поспешил забежать в подъезд, дабы немного согреться по пути в квартиру. Быстро преодолев семь этажей, Женя подошел к входной двери, открывая её ключом, и вошел внутрь. Наспех сняв куртку и стянув ботинки с ног, он, потирая ладони, побрел в ванную, чтобы вымыть руки и умыться. Горячая вода приятно обжигала кожу, вызывая ощущение покалывания, которые, к слову, нравились парню. Отражение в зеркале, конечно, оставляло желать лучшего, однако было приличнее того, что наблюдал среднестатистический студент медицинского университета во время сессии. Но Женя себя к таковым не относил. Обыкновенные учащиеся его вуза, хоть и имели долги по предметам, не отставали настолько, что, если бы представлялась такая возможность, оставались ночевать в университете, лишь бы закрыться и начать подготовку к другим отработкам, которые тяжелым грузом давили на парня. Обыкновенные учащиеся не мотаются по Петербургу между учебным заведением и ледовым дворцом, где приходилось не только напрыгивать свой контент и выкатывать дорожки, но и параллельно слушать лекции по микробиологии, запоминая важный материал для будущих коллоквиумов. Обыкновенные учащиеся не боятся самого себя, пытаясь забыться в нескончаемом потоке информации, который не всегда и далеко не сразу оседает в голове, вытесняя воспоминания полутора годовой давности. Он считал себя последним неудачником, который не может определиться, что ему дорого, поэтому изо всех сил старается успеть везде, чтобы угодить всем и в одночасье. Желание стать врачом и не огорчить маму боролось с бесконечной любовью к фигурному катанию, которое поглощало и завораживало парня своим невероятным вайбом. Ему нравилось кататься самому, но еще больше цепляло наблюдение за другими фигуристами. Женя мог часами смотреть на тренировки других учеников Мишина, не отвлекаясь на крики и шумы, стоящие на арене; однако по-настоящему завороженным он становился лишь когда пальцы набирали в поисковике Ютуба заезженное название выступления, запись которого парень засмотрел до дыр, любуясь изящной хрупкой девушкой, крутящей чертовые четверные и сложные каскады, её прекрасной улыбкой и безграничным счастьем, отражающимся в её карих светящихся глазах. С душевным трепетом парень вспоминал их общение и каждый раз корил себя за то, что упустил свой шанс однажды и окончательно опустил руки, перестав бороться за неё. Она была для Жени одним из лучших другом, хотя и познакомились они совсем недавно (чтобы настолько сблизиться). С ней было легко, она смеялась над всеми его шутками, даже самыми нелепыми; её присутствие делало жизнь более спокойной, что ли. По крайней мере, когда напротив него находились эти выразительные глаза, в голове отсутсвовало это смешение мыслей, которые являлись повседневностью на тренировках и семинарах. Однако все закончилось слишком неожиданно, что он даже не понял причину её отдаления. Наверное, многочисленные проекты и рекламы, где она принимала участие, затмили собой их ничем не цепляющее общение. Она стала более открытой, перестала бояться говорить свое мнение и вообще стала выглядеть намного привлекательней. Её взрослость проявлялась во всем, начиная от манер и заканчивая внешним видом. Не нужно быть знатоком женских тел, чтобы не отметить, как изменилась олимпийская чемпионка за этот год. Её формы стали более выделяющимися, талия — тоньше, а легкий макияж подчеркивал и без того выразительные черты лица. Но влюбился то он не в эту Анну Щербакову. Далеко не в эту. Пройдя на кухню, парень ловко достал из холодильника контейнер с ужином, который оставила мама, и включил на фоне консультацию по гистологии от заведующей кафедрой. Хотя этот предмет и безумно нравился Жене, сдать экзамен по нему было делом не из простых. Вообще учеба в медицинском требовала полной концентрации и порой заставляла забывать о развлечениях и отдыхе, но цель оправдывала средства — Валентина Николаевна гордилась своим сыном, и он просто не мог подвести её. Парень плюхнулся на стул, поставив холодное рагу перед собой, и внимательно уставился в экран. Вилка виртуозно моталась в воздухе, пока в голове выстраивалась логический план подготовки к экзамену. Телефон беспрестанно вибрировал, но доставать его из сумки не особо хотелось — наверняка это чат группы Мишина или беседа группы заставлял айфон раздражающе звенеть из бокового кармана рюкзака. Помотав головой, парень лишь прибавил звук на ноутбуке и принялся за еду, которая, и без того не подогретая, стала еще холоднее. Учеба интересовала парня — ему нравилось посещать пары, ходить в больницу и, о боже, сдавать эти несчастные зачеты и коллоквиумы. Он думал, что хорошее, а главное, желанное образование сделает его грамотным специалистом, коим его видели все, в том числе и он сам, однако, разрываясь между университетом и юбилейным, Женя сомневался, что в голове оставалось достаточно знаний, чтобы в дальнейшем оказать своевременную и правильную медицинскую помощь. Мама всячески подбадривала его, старалась вывести из такого упаднического настроения, вселяла уверенность в лучшее, и это у неё получалось (по крайней мере, Женя мастерски делал вид, что все хорошо, чтобы не беспокоить маму лишний раз). Парень понимал, что такой образ жизни по-любому скажется на нем в дальнейшем, но пока он ничего не мог с этим сделать, потому что все, что происходило с ним ежедневно, вошло в некоторую привычку, от которой тяжело избавиться. Дверной звонок раздался эхом по пустой квартире, и парень насторожился, оторвавшись от экрана ноутбука. Он никого не ждал — мама ушла на дежурство, папа с братом уехали к друзьям. Между тем повторного «бзыканья» не было, и Женя подумал, что кто-то ошибся номером квартиры, однако неведомая сила заставила его подняться с места и подойти к двери, а затем, аккуратно повернув замок, открыть дверь настежь. — Привет, — сладкий женский голос врезался в уши так же, как и аромат чуть резковатых духов уже терзал обонятельные луковицы в носу. Парень замер на месте — перед ним стояла она, собственной персоной, — прости, что без предупреждения, но ты не отвечал на мои сообщения… — Привет, Ань, — Женя и сам не понял, как произнес ответное приветствие. Глупая улыбка самопроизвольно растянулась до ушей, вызывая легкий смешок со стороны девушки, — я просто…не слышал, как приходили уведомления. — Ничего страшного, — отмахнулась девушка, прикусив внутреннюю сторону щеки. Оба, не прерываясь, смотрели друг на друга и молчали; оба боялись сделать что-то не так, хотя обоюдные шаги навстречу уже были совершены. Первым из этого коматозного состояния вышел Женя; он слегка отошел в сторону, жестом приглашая Аню войти. Та неловко покачала и головой и шагнула вперед, преодолевая преграду в виду дверного порожка. — Я не хотела беспокоить тебя, просто…захотелось встретиться, — пожав плечами, промямлила Аня, однако громкости её голоса было достаточно, чтобы Женя разобрал сказанное. Внутри защемило от такого неожиданного желания, инициативы с её стороны, но парень виду не подал и кратко кивнул, предлагая девушке помощь. — Ты же знаешь, двери этой квартиры всегда открыты для тебя, — встав позади девушки, парень ловки взялся за воротник её куртки, а затем и за плечики, помогая расправиться с верхней одеждой. Случайное прикосновение в области девичьей шеи вызвало неоднозначную реакцию у обоих: Аня вздрогнула, на миг прикрывая глаза от неожиданно нахлынувшего удовольствия, а Женя заставил себя одернуть руку, вешая куртку на крючок. — Но врываться без приглашения все равно было не лучшей идеей, — сказала Щербакова, поворачиваясь к парню. Тот поспешил вернуться в исходное положение, почувствовав Анин взгляд в области лопаток, и небрежно махнуть рукой. — Брось — это такие пустяки, — продолжая улыбаться, ответил Женя, обратив внимание на то, как изменилось выражение лица его собеседницы; показалось, будто с её души упал камень, который чем-то тяготил юное сердце, — лучше пойдем на кухню — чего стоим в коридоре… Парень по-хозяйски пригласил девушку на кухню. Она, сохраняя легкую улыбку на лице, прошла в комнату и, оглядевшись, присела на свободный стул. Семененко же, почесывая затылок, шел следом и не мог не рассматривать свою гостью. Аня выглядела обыкновенно — синие джинсы, которые есть в гардеробе каждой девушки, черная кофточка, открывающая вид на слегка острые плечи, распущенные каштановые волосы, струящиеся вдоль осиной талии… — Ой, — тихо произнесла Аня, случайно задев стоящую на столе вазу с цветами. Звон стекла отрезвляюще повлиял на парня, и тот тотчас же подорвался к плите, чтобы включить чайник. — Все нормально — эта ваза пережила многое и, как видишь, ни царапинки не получила, — Женя копошился в ящиках, перебирая баночки в поисках маминого сбора, который так любила его сегодняшняя посетительница. Аня усмехнулась и, не отвлекаясь, наблюдала за парнем. В этой растянутой футболке, с растрепанными волосами он, перебирающий мамино хозяйство, казался таким домашним; от него веяло чем-то теплым и родным. Невольно в голове всплыли воспоминания полутора годовой давности, когда она также, приезжая в Петербург, сидела в этой кухне, пила вкусный зеленый чай и обсуждала с парнем напротив такие темы, которые не решалась поднимать даже при разговоре с мамой. — Помню, когда ты полез за своими любимыми печеньями и локтем сшиб её на пол, — будто самой себе, пролепетала Щербакова, продолжая смотреть на парня, — я так испугалась тогда, а на ней, как ты и сказал, ни царапинки не оказалось. — Именно тогда я и понял, что скорее с нами что-то произойдет, а эта ваза будет стоять вечно, — пошутил Женя и тут же осекся, ведь произнесенные слова он осознал не сразу, — расскажи лучше, как твои дела… Как жизнь молодая? — Если я тебе скажу, что раньше было лучше, ты поверишь? — проигнорировав неудачную шутку, Аня закусила губу в ожидании ответа. Женя, развернувшись лицом к девушке, оперся ладонями о столешницу и, подумав немного, согласно кивнул, изредка посматривая на чайник. — Раньше все было по-другому, — пожав плечами, Семененко сжал губы в узкую полоску, — но и сейчас у тебя все неплохо — реализуешь себя в различных проектах, снимаешь множество реклам… У тебя довольно хорошо получается! — Спасибо, но…это все не то…совсем не то! — мотая головой, Щербакова опустила взгляд в пол, а Женя иступленно смотрел на неё, не понимая, что ему сделать в этот момент. Мозг отказывался придумывать варианты возможного взаимодействия, чтобы поддержать беседу, и в голове крутилось лишь одно… — Можно обнять тебя? — присев на корточки перед девушкой, парень аккуратно развел руки в стороны, дабы не спугнуть её. Аня удивилась, резко подняв голову, однако согласилась на объятия, слегка подавшись навстречу. Женя осторожно приблизился к ней, положив ладони на плечи, и прижал Щербакову к себе. Та обняла парня в ответ, обвивая руками шею, и запах его одеколона ударил в нос. Она чуть ли не впервые за последнее время почувствовала себя уютно, спокойно и беззаботно. В его сильных объятиях Аня растворилась полностью, закрывая глаза от блаженства, и жалась к нему, потеряв всякую скромность. Женя, одурманенный её появлением, ощущал себя не менее уязвимым, касаясь пальцами нежной кожи, оголенной из-за фасона модной кофточки. Эти запоздалые касания — единственное, что связывало их в этой давящей тишине, и каждому безумно не хотелось прерывать их, ведь и он, и она чертовки нуждались в этом, как в свежем воздухе, который, казалось, закончился в маленькой кухоньке, заполненной двумя не очень разумными, но безгранично горящими молодыми сердцами. Никто не слышал, как входная дверь вновь открылась, как в квартиру вошла третья, которая нарушала баланс, установившийся между ребятами в их крепких объятиями. — Женечек, ты чего на звонки не отвечаешь? Я уже себе невесть что напридумывала! — заботливый голос Насти Гуляковой разрушил как тишину в квартире, так и такой долгожданный обоими момент, оставшийся последним, что было между ними. Звонкий голос заставил Аню отпрянуть от парня и, прислушавшись, нахмуриться. — Наверное, я все-таки не вовремя… — Щербакова отстранилась еще больше, заметив женский силуэт в коридоре; она аккуратно положила подарочный пакет около ножки стола и встала с места. Женя промямлил что-то себе под нос, не осознавая реальности, и позволил Ане направиться в прихожую. С минуту он не шевелился, и лишь после подскочил на ноги и помчался следом. — Аня, вот так встреча… — появление олимпийской чемпионки в коридоре не осталось без внимания Гуляковой; она бросила снимать свой огромный пуховик, удивленно рассматривая девушку. Женя, опершись на дверной косяк, не спускал взгляда с Щербаковой, боясь препятствовать её скорому уходу. — Сама не думала, что увидимся… — Аня наскоро напялила куртку на плечи, влетая в кроссовки, стоящие у двери, — ну, надеюсь, что это не в последний раз — приходите вместе с Женей на шоу, я буду рада вас видеть! — Если ты приглашаешь, то обязательно… — Настя бросила краткий взгляд на парня и сразу поняла, что тут происходит, — стоп, а ты куда? Может, останешься? Мы чай попьем, поболтаем. — В другой раз — у меня появились неотложные дела… До скорой встречи! — не успев толком попрощаться, Щербакова пулей вылетела из квартиры, закрывая за собой дверь. Женя молча проводил её глазами, и тут же сильный удар кулаком прилетел в стену около выключателя. Настя лишь вздохнула, помотав головой. — Видимо, без алкоголя нам не обойтись… Тащи бутылку! — быстро раздевшись, проговорила Гулякова, проходя на кухню.