История настоящей любви никогда не заканчивается. Р.Бах.
***
— Что-то ты совсем расклеился, Склифосовский! — Алексей Николаевич традиционно встречал Женю после проката, оказавшегося, к слову, полным провалом; сплошные недокруты и «бабочки» препятствовали точной передаче тех эмоций, что каждый раз, слыша музыку к произвольной программе, испытывал Семененко. Парень, тяжело дыша, ничего не ответил тренеру: по его мнению, слова в сложившейся ситуации казались излишними, потому что оправдываться за собственные ошибки почти в середине сезона было совершенно ни к чему. Выиграв чемпионат России, фигурист отчетливо понимал, что теперь у него напрочь отсутствовало право на оплошности, ведь подводить, в первую очередь, тренеров, которые столько вложили в него и эту победу, ему никак не хотелось. К Кубку Первого канала Женя готовился, однако зимняя сессия внесла свои коррективы в его планы, и молодой человек проторчал добрые пять дней за учебниками вместо работы над усложнением контента и накатыванием того, чем он уже владел в совершенстве. Татьяна Николаевна, к большому огорчению, тоже была вынуждена остаться в Петербурге, чтобы не прерывать тренировочный процесс остальных спортсменов из группы Мишиных, которые не участвовали в коммерческом турнире. С ней парень катался совершенно по-другому. Под пристальным взглядом добрых женских глаз у него как будто открывалось второе дыхание; он старался сделать каждый выезд с прыжка эталонным, чтобы не расстраивать любимого тренера, что днями и ночами вместе с Алексеем Николаевичем придумывала какие-то полезные штучки для своих учеников. Все эти обстоятельства, безусловно, сыграли с фигуристом злую шутку, которая закончилась для него совсем печально. — Жень, ты все равно молодец! — Камила, сидя по правую руку от Семененко, по-дружески обняла парня за шею, пытаясь заглянуть в его опущенные глаза. Девушка понимала упадническое настроение друга; она сама нередко становилась объектом своих душевных терзаний после неудачных выступлений. Тем более, когда речь шла о командных соревнованиях; никто не хотел подводить сокомандников, но также ни один человек не мог знать, какой исход ждет каждого. Можно быть готовым на сто процентов, но не сделать ровным счетом ни одного элемента и после этого похоронить уверенность в себе где-то в закромах своего сердца; или же, сомневаясь во всем, выдать прокат жизни, удивив этим не только себя, но и всех тех, которые видели абсолютно каждую попытку, заканчивающуюся плачевно. — Сегодня я занял первое место в топе неудачников, — пробурчал себе под нос фигурист, помотав головой в разные стороны. Все, кому довелось услышать высказывание парня, кинулись подбадривать его: Саша Бойкова, сидевшая сзади, положила руки на мужские плечи, шепча что-то; Андрей, появившийся из-за угла, также приблизился к другу и ободряюще похлопал его по руке. Валиева же лезла из кожи вон, чтобы спасти петербуржца от уныния; сняв фонендоскоп с огромного медведя, что подарили Жене его фанаты, она натянула медицинский инструмент на парня, а игрушке досталась медалька-прототип золота национального первенства. Момент, когда оценки наконец-то были озвучены, хотелось стереть из памяти; еще никогда Женя не испытывал подобного стыда за свое выступление. Мишин, посмотрев на табло, тут же повернулся к ученику и, сказав: «Это жизнь, мой друг», протянул ему свою руку. Парень, тяжело вздохнув, ответил мужчине рукопожатием и, поднявшись с места, направился в раздевалку. Жене хотелось побыть одному; он понимал, что расстраиваться нет смысла, ведь исправить что-то было уже невозможно. «Почему?» — единственный вопрос, крутившийся в голове без перерыва. Недостаточное количество тренировок, сложные экзамены, отсутствие Татьяны Николаевны — все это нельзя назвать истинной причиной сегодняшнего провала, ведь раньше при любом из вышеперечисленных обстоятельств парень катался цельно, делая одну-две ошибки на все четыре с лишним минуты, что длилась произвольная программа. «Это все она!» — внезапно пронеслось в мыслях Жени, и тут все сомнения улетучились в один миг. Мало того, что на него навалились тяготы учебы в медицинском, так еще и эти проблемы, неожиданно свалившиеся на него в виде новогоднего подарка от человека, которого он судорожно пытался забыть в напряженном ритме своей загруженной жизни. Семененко сам до конца не осознал, зачем узнал, где остановились гастролеры из Москвы, и как поехал туда. Видимо, воспоминания ударили в ту часть мозга, что отвечала за оценку адекватности своих действий, и полностью отключили её, поскольку, сохраняя свой здравый ум, Женя ни за что не отправился в люксовый отель на Невском, по пути заехав в цветочный за любимым пионами девушки, к которой бежал тем вечером со всех ног. Парень твердо решил признаться Щербаковой во всем, что чувствовал лишь при одном взгляде на неё, и сделать это, глядя в глаза бодрой фигуристки, а не разглядывая мирно спящее девичье лицо. Преодолев километры, которые находились между его домом и отелем, фигурист также быстро избавился от расспросов администратора и, узнав нужный номер, бегом по лестнице направился на пятнадцатый этаж. Люди, слоняющиеся по коридору, смотрели на него презрительно, но они не знали, что двигало парнем в ту минуту, когда он, спотыкаясь через ступеньку, добрался до заветной двери, которая разделяла два молодых, влюбленных сердца. Но её тирада об отсутствии веры в любовь на расстоянии и явном презрении к не определившемуся со своей судьбой человеку повергла его в шок. Внимательно слушая каждое слово девушки, он догадался, что речь шла именно о нем; фигуристка ясно давала понять, что не хочет встречаться с парнем из-за его непостоянства. Женя знал об этом: вечная проблема выбора тревожила его не меньше, однако он никогда не задумывался о том, что она станет камнем преткновения, способным разрушить чуть ли не самую заветную мечту, что ярким огоньком теплилась внутри него. Семененко не стал ничего выяснять; его единственным желанием являлось поехать домой и, если это возможно, выкинуть из головы все то, что он успел нафантазировать себе за это короткое время, пока в его душе оставалась надежда на счастливый финал для их дуэта. Медленно положив букет под дверь, он попятился к лифту и случайно задел официанта, что вез заказ в соседний номер. Грохот посуды заставил Женю встрепенуться, и фигурист, извинившись, побежал прочь от этого проклятого места; слишком уж больно отдавался эхом внутри женский голос, вмиг ставший самым омерзительным и при этом оставшийся самым прекрасным на всем белом свете. — Вот ты где, — Алексей Николаевич заглянул в раздевалку и, осмотревшись, заметил в углу своего ученика. Мишин зашел внутрь и сел рядом с Женей, который, к слову, никак не отреагировал на появление тренера, — тебя уже ребята потеряли. Где, говорят, наш айдол пропал? — Алексей Николаевич, простите меня, — промолвил Женя, подняв взгляд на мужчину, — я так подвел вас, и команду… Мне так стыдно! — Жень, ты же знаешь, что в спорте без падений не бывает и взлетов, — проговорил Профессор, внимательно разглядывая парня, — твоя победа в Красноярске позволила тебе немного расслабиться, это нормально; плюсом ты кропотливо готовился к сессии. Мы усердно поработаем над прыжками, и на финал Гран-при снова будешь скакать, как попрыгунчик! — Вы же прекрасно знаете, что я и так никогда попрыгунчиком не был, — поправил мужчину фигурист и тут же усмехнулся, наблюдая за реакцией Мишина. — Ну вот, даже помечтать нельзя! — ответил Алексей Николаевич и, сложив руки на груди, откинулся на шкафчики, стоящие позади. — Жень, ты, конечно, можешь упрямиться сколько угодно, но чутье мне подсказывает, что у тебя какие-то проблемы… — Да что вы! — тут же отмахнулся парень, скрывая свое истинное подавленное состояние за обнадеживающей улыбкой, надеясь избавиться от неудобных вопросов. — Со мной все в порядке, я всего на всего… — С Аней встретился? — закончил за ученика Мишин, и тот резко сменился в лице, из-за чего Профессор сразу понял, что попал в самое яблочко. — Настя приходила недавно в гости и проболталась, что у тебя снова любовные неприятности. — Ох уж эта Настя! — выдохнул Семененко и вновь попытался улыбнуться, но под пристальным серьезным взглядом Мишина не смог сделать этого. — Алексей Николаевич, я не хочу говорить про это… Все слишком запутано! — Так давай распутаем все раз и навсегда! — предложил тренер и наклонился, постаравшись заглянуть в потерянные глаза Жени. — Для начала ответь на простой вопрос. Ты точно любишь её? — Ну, да, — неуверенно пробормотал парень, разглядывая выступающие на руках вены. Мишин покачал головой: его явно не устраивал такой односложный ответ. — Если я спрошу тебя о настоящей любви, ты процитируешь мне стихи Пушкина или Лермонтова, — начал Профессор, сразу же привлекая внимание своего ученика, — но, мне кажется, ты никогда не смотрел на женщину и не был полностью уязвим; ты не знал женщину, с который тебе хорошо; ты не чувствовал себя так, будто Бог специально для тебя послал ангела, который спасет тебя от глубин Ада. Тебе неизвестно, что значит самому быть ангелом для неё, так же сильно любить её, пройти с ней через все, через рак. Ты не знаешь, каково это спать в больнице на стуле два месяца, держа её за руку, потому что врачи по твоим глазам видят, что часы для посещения и правила — не для тебя. Ты не знаешь о настоящей потере, потому что это можно понять, только если любишь кого-то… Ты до сих пор уверен, что любишь её? Женя задумался; история супругов Мишиных выступала наглядным примером истинной любви, о которой в данный момент его спрашивал Алексей Николаевич. Возможно, парень и вправду не познал ещё тех чувств, что так красочно описывал Профессор, но он точно знал, что без неё его жизнь становилась однотонной и бессмысленной. — Я не могу без неё, — ответил Семененко и тут же замолчал, в очередной раз коря себя за это прилюдное признание в полном бессилии перед образом Щербаковой. Мишин улыбнулся; он сумел докопаться до потаенной дверцы в пацанской душе. — Тогда почему вы все еще не вместе? — поинтересовался тренер, собираясь все-таки докопаться до той истины, которая пока оставалась для него тайной за семью печатями. — Боюсь, это невозможно, — горько произнес парень, вновь опуская взгляд в пол, — она сказала, что не может быть с непостоянным человеком, коим я являюсь… — Погоди! — Мишин перебил фигуриста своим громким голосом. — она тебе это прямо в лицо сказала? — Нет, я слышал её разговор с кем-то, — ответил Женя и продолжил свой монолог, — она не готова к отношениям на расстоянии, тем более с человеком, который сам не знает, чего хочет… — Женя, — Профессор вновь вставил свое слово, и фигурист внимательно уставился на него, — ты же уже взрослый малый и должен понимать, что в отношениях всегда присутствуют двое… Откуда же такая уверенность, что речь шла именно о тебе? Семененко замолчал, потому что Алексей Николаевич, как всегда, оказался прав. Аня ни назвала его имени, ни обозначила какие-то другие отличительные черты, по которым можно определить точно, что она имела в виду Женю. Парень снова облажался перед ней; готовый сделать этот серьезный шаг, он в который раз отступил, придумав глупое оправдание собственной слабости. — Алексей Николаевич, я такой дурак, — произнес фигурист, закрыв лицо руками. Мишин слегка усмехнулся и, ободряюще похлопав парня по плечу, поднялся с места. — Я знаю, дорогой, — ответил тренер и направился к выходу, — давай поторапливайся, а то придется сдать твое местоположение встревоженным фанатам и обеспокоенным друзьям. — Я скоро приду, — сказал Семененко и, проводив Мишина взглядом, тяжело выдохнул. Перед глазами невольно всплыло еще одно воспоминание, которое он не хотел рассказывать Гуляковой, потому что событие Олимпиады, по сути, являлось началом этого болезненного конца.***
— Козырной туз, и я снова победил! — Марк бросил последнюю карту на стол и игриво-радостно улыбнулся, осматривая сидящих вокруг. Саша, игравшая с ним в паре, захлопала в ладоши, а Андрей, нахмурившись, почесал затылок, задумчиво смотря в свои карты. — Ну это невозможно уже! — вспылила Камила и, бросив карты на стол, откинулась на спинку дивана. — Играем пятый раз, а ты постоянно жульничаешь и оставляешь нас дураками! — Я не жульничаю! — возразил Кондратюк, всплеснув руками. — Просто у меня сегодня удачный день! — Отсыпь мне немного своей удачи, джокер, — попросил Женя, положив ладонь на плечо друга. За все эти пять раз, что Марк выиграл, парень остался в проигрыше: то ли Андрей предпочитал лишний раз не рисковать и оставлять козыри при себе, то ли Семененко лепил карты без разбора и из-за этого снимал последним заходом простые шестерки, но игра не клеилась, и с этим было решено что-то делать. — Ну, знаешь, дорогой друг, — начал Кондратюк, обнимая друга в ответ, — кому не везет в картах, тому обязательно повезет в любви! Фигурист предвидел подобную реплику от москвича, поэтому тут же отвесил ему легкий подзатыльник. Марк изобразил на лице страдальческую гримасу, и все присутствующие в комнате ребята усмехнулись, наблюдая за другом. — Такими темпами мне скорее светит звание героя-любовника, чем гроссмейстера картежных игр, — Женя развел руки в стороны, поймав хитрый взгляд Марка, стреляющий глазками то в фигуриста, то в сидящую напротив него Щербакову. Аня, заметив неоднозначную реакцию Кондратюка на произнесенную Семененко фразу, изогнула бровь, задавая немое «Что?», а петербуржец закрыл лицо рукой, тяжело вздыхая. Женя уже в сотый раз пожалел о том, что рассказал парням о своей влюбленности. Если Мозалев спокойно отнесся к этой новости, пожелав другу набраться терпения и добиться расположения девушки умом и сообразительностью, то Кондратюк будто с цепи сорвался со своим сумасшедшим желанием приложить руку к скорому воссоединению пары. Фигурист постоянно подстраивал им одиночные встречи, заставляя Семененко разговаривать не только о погоде и фигурном катании, и это уже изрядно надоело петербуржцу. Он уже не был уверен, что девочки не в курсе его чувств, поскольку нередко ловил недвусмысленные взгляды Камилы в свой адрес, когда разговор, начинаемый Марком, заходил на тему отношений. Сердце колотилось с бешеной скоростью только при мысли о том, что Аня тоже, возможно, знает его секрет, но каждый раз парень успокаивал себя тем, что они общаются, как прежде, а возможно, даже и лучше, что было возможным только при полном неведении девушки о той буре непонятных эмоций, что будоражили парня в её присутствии. — Не знаю, как вы, но я уже устала играть в этого дурачка несчастного! — спустя минуту молчания произнесла Камила, скрестив руки на груди. — У кого-нибудь есть идеи, чем заняться? — Можем сразиться в морской бой, — предложил Андрей, положив свои карты в общую колоду. Саша поддержала парня и уже подскочила с места, чтобы подготовить листки бумаги и ручки для каждого, но Камила фыркнула, помотав головой, и Трусова застыла на месте с тетрадкой в руках. — И тогда ты будешь постоянно выигрывать! — заявила Валиева, тыкнув в Мозалева. Тот неловко улыбнулся, пожав плечами. — Или Женя, он тоже в морском бое мастер! — Вот именно! — поддакивал Марк, прогнувшись назад, чтобы убрать карты в ящик стола. — Я еще хочу насладиться сладким вкусом победы! Еще какие предложения? Кондратюк окинул взглядом друзей: все молчали, задумчиво глядя кто куда в попытках придумать действительно чего-то стоящего. Аня, опустив взгляд, перебирала рукав своей толстовки, а Женя, выловив момент, не мог не рассматривать её. После откатанной на ура произвольной программы в Таллине она заметно ободрилась; на сборах, что они провели в Красноярке, стал получаться и лутц, что безумно радовало фигуристку. Щербакова заметно изменилась: видимо, она уловила Женин посыл, который тот хотел внушить ей тем вечерним разговором, и стала хоть как-то питаться, избавившись от болезненной худобы. Её лицо сияло, и пусть в глазах читалась усталость от напряженных тренировок, но удовлетворение своими достижениями было сильнее остальных эмоций, таящихся в девичьем сердце. — Эх, вы такие скучные, я не могу! — вздохнув, Марк встал с места и, подойдя к тумбочке, достал из-под неё пустую бутылку, ранее использовавшаяся парнями для полива кактусов, стоящих на подоконнике в их комнате. Саша, первая заметив предмет в руках друга, вопросительно уставилась на него, продолжая стоять позади девчонок, которые даже и не подозревали об интересной задумке Кондратюка. — Бутылочка? — проговорила Трусова, и вся компания, встрепенувшись, перевели взгляды на друга. — Ты серьезно, Марк? Нам уже давно не десять лет, чтобы играть в такую ерунду! — Ты в десять лет играла в бутылочку? — москвич округлил глаза, посмотрев на рыжеволосую в ответ. — Ничего себе, какие в вашем Хрустальном страсти творятся! — Не придирайся к словам! — отрезала Саша и, нахмурившись, скрестила руки на груди. — Это игра для малолеток! — Хочешь сказать, что давно вышла из пубертатного возраста? — не унимался Кондратюк, усаживаясь на свое место. Женя непонимающе смотрел то на перепалку друзей, то на пластиковую бутылку, которую Марк разместил на опустевшем после окончившейся игры столе, пытаясь разобраться в причине выбора в пользу бутылочки, которую, так же, как и рыжеволосая подруга, считал детской игрой, рассчитанной на аудиторию младше семнадцати так точно. — Хочу сказать, что не буду играть в этот бред! — ответила Трусова и плюхнулась на диван между Камиллой и Аней. Щербакова, видимо, была готова поддержать Сашу и отказаться от провокационного предложения Марка. Её немного потерянный взгляд остановился на Семененко; парню стало безумно неудобно за свое молчание, поэтому он, наплевав на мужскую солидарность, уже собирался поддержать протест фигуристок, но звонкий голос Камиллы прервал его не озвученную вслух речь об аморальности подобных развлечений. — Меня пубертат еще не застал, поэтому я в деле! — Валиева, нагнувшись вперед, отбила пять выставившему ладонь Марку и вернулась в прежнее положение, вопросительно взглянув на подруг, что зверем смотрели на неё все время, что она улыбалась в ответ загадочному Кондратюку. — Ты действительно собираешься играть в это? — спросила Саша, кивнув на обязательный атрибут бредовой идеи друга, лежащий на столе. Камила утвердительно кивнула, не понимая реакции Трусовой на это безобидное и веселое, как ей казалось, времяпрепровождение. — так, понятно… Андрей? — Ну, — парень, глупо улыбаясь, явно растерялся под пристальным взором «русской ракеты» и художника-авангардиста, что сражались за его такой важный выбор в этом голосовании, — думаю, что ради разнообразия можно и сыграть, а то эти карты действительно надоели уже… — Брат! — Марк не без доли радости похлопал Мозалева по плечу, оставляя руку покоиться на мужских плечах. Он победителем смотрел на Трусову, которая, закатив глаза, цокнула, услышав ответ питерца. — Так, трое против одной… Да у нас явное преимущество! — Вообще-то Аня и Женя еще не озвучили свое мнение! — возразила Саша и с явной просьбой занять её сторону взглянула на Семененко. Кондратюк тоже тут же уставился на друга, склоняя к своей позиции. Парень колебался; он не хотел выбирать между ребятами, но еще больше он боялся показаться Ане далеко не тем человеком, коим она представляла его в своем воображении. Погрузившись в свои раздумья, фигурист и не заметил, Трусотюки начали борьбу за Аню, призывая занять место в своей команде единомышленников. — Ань, ну перестань уже быть занудой! — Марк, казалось, знал, куда следует давить, чтобы Щербакова согласилась с ним. — Ничего с тобой не случится, если мы немного пооткровенничаем… Все же останется между нами! — Вранье! — воскликнула Саша, перебивая парня, который остался недовольным этим обстоятельством. — Ты для этого и хочешь поиграть, чтобы узнать чужие секреты и потом обсуждать это на каждом углу! — Неужели я похож на такого отморозка? — спросил Кондратюк, на что не получил внятного ответа от Трусовой. — Сашуль, плохого же ты обо мне мнения, однако… Я всего лишь хотел получше узнать вас, своих друзей, а вы… Я опечален! — Ладно, я с вами, — поймав момент, когда Марк утирал якобы катившуюся по щеке слезу, проговорила Аня, попав под осуждение со стороны подруги, — смотри, на какие меры я иду ради тебя, Маркуш! — Анют, ты же знаешь, что самая лучшая? — москвич загадочно улыбнулся, незаметно для всех потирая ладошки; сама того не подозревая, Щербакова попалась в его ловушку, придуманную специально для того, чтобы друзья наконец-то побороли свою нерешительность и позволили себе небольшие шалости, которые, к слову, он тоже подобрал для каждого по их вкусу и страхам, что за небольшой промежуток активного общения не остались без внимания Кондратюка. — Ну я тогда тоже согласен, — произнес Женя, заставив Марка победно вскинуть руки вверх. Петербуржец усмехнулся, наблюдая за ним, не осознавая, что снова наткнулся на одну из тщетных попыток Кондратюка принудить его к активным действиям в сторону девушки, что, сидя напротив, пускала легкие смешки, внимательно разглядывая танцы в исполнении неординарно мыслящего художника, играющего роль Иисуса не только на льду, но и в жизни, оставляя за собой право распределять любящие сердца между собой.***
Игра «Правда или действие» с бутылкой в качестве дополнительного реквизита у фигуристов продолжалась уже более полутора часов. За это время ребята узнали, что в детстве Камила часто страдала от нападок одногодок за свои пухленькие щечки, от которых сейчас не осталось и следа. Андрей поведал о своем любимом медвежонке, что подарила ему мама, и рассказал, как игрушка однажды спасла его от неудачного вращения и стала талисманом для юного на тот момент фигуриста. Марку пришлось кричать в окно о своем излюбленном занятии хранить грязные носки под подушкой, которое удачно выдумала Саша, а сама Трусова, долго возмущаясь, призналась в своем Инстаграме, что любит слушать Стаса Михайлова. Жене везло; Камила спросила его о самом неловком событии в жизни, рыжеволосая погрузилась в медицинскую тему, задаваясь интересующими её вопросами из анатомии. Аня и вовсе скучала: фортуна перешла на её сторону, и за эти полтора часа бутылочка ни разу не повернулась в её сторону. Но Марк не был собой, если бы не измудрился, специально крутанув «барабан» таким образом, что горлышко точно остановилось на Щербаковой. — Ань, ну что, правда или действие? — Кондратюк уже знал, что спросить у девушки или какое действие загадать для её стеснительной натуры, поэтому коварно улыбался, смотря в её задумчивые глаза. Трусова заметила смену в поведении Марка и наградила его вопросительным взглядом, на что парень никак не отреагировал, продолжая гипнотизировать выбранную жертву. — Давай действие! — наконец проговорила Щербакова тут же пожалела, поскольку улыбка, появившаяся на лице Кондратюка, не вызывала у него особого доверия. — Ну, тогда выбирай: либо сливаешь в сеть провокационное фото, либо…целуешь Женьку! — на одном дыхании выпалил москвич, чем поверг в шок всех собравшихся вокруг стола. Женя, услышав пожелание друга, тут же понял, зачем он подкинул идею с бутылочкой; в нем снова проснулось необъяснимое желание свести его с Аней даже такими гнусными, по его мнению, способами. — Марк! — воскликнула Саша, зло смотря на Кондратюка. — Ты с ума сошел?.. Аня, ты можешь отказаться от этого! — Ну вообще-то это дело чести, — ответил за девушку москвич, пожимая плечами. Трусова замахнулась на него, но тут же одернула руку, повернувшись к Щербаковой. Та молчала; видимо, неожиданное заявление парня выбило её из колеи, и сейчас, разглядывая узоры на ножке стола, она пыталась собрать все свои рассыпавшиеся мысли воедино. — Я так и знала, что добром это все не закончится! — закричала Саша и, поднявшись с места, подошла к Кондратюку, чтобы влепить тому увесистый подзатыльник. — Быстро загадывай что-то другое, иначе я тебе всю дурь из головы выбью! — Очередь уже Ане перешла! — закрывшись руками, произнес парень и жалобно проскулил, уворачиваясь вниз от очередного замаха со стороны «русской ракеты». Андрей также пытался спасти друга от гнева девушки, а Камила, сидя на месте, удивленно смотрела в одну точку, прикрывая рот ладошкой и до конца не веря в правдивость происходящего. — Она тебе её вернет, не переживай! — Трусова схватила бутылку со стола и принялась бить ею упавшего на кровать парня, пытавшегося спрятаться от ловких ударов подруги. — Ты чего удумал? Решил нас всех перессорить? — Это просто желание, не более того! — кричал Марк, залезая под одеяло с головой, таким образом смягчая последствия своего избиения. Саша же не останавливалась и продолжала с отчаянием оттачивать свое мастерство, стуча пластиком по подушке, что защищала лицо парня от её нападок. — Оставь свои желания кому-то другому! Аня не будет этого делать! Правда же, Аня? — на секунду оторвавшись от своего занятия, Трусова повернулась к подруге, надеясь услышать её положительный ответ, но вместе этого лишь округлила глаза, ведь Щербакова, поднявшись с места, молча взяла Женю за руку и потянула за собой в соседнюю комнату, где мальчики хранили свои вещи и спортивную амуницию. — Ничего себе, какие страсти! — произнесла Камила, смотря в след удаляющейся парочке. Все были удивлены тем, что видели своими глазами: никто не ожидал, что Щербакова, милая интеллигентная девочка, согласится выполнить загаданное действие и решится переступить через свои моральные устои ради этого. Больше всех недоумевал Женя; ему не удалось откреститься от участия в этом спектакле, спродюсированном Марком, ведь все происходящее было не по-настоящему, как того хотелось ему на самом деле. Аня решительно завела его в комнату и, затолкнув внутрь, плотно закрыла за собой дверь, прислоняясь лбом к холодной деревянной поверхности границы, что проходила между ними и остальными, оставшимися в спальне. — Ань, ты же знаешь, что мы не обязаны этого делать, — осторожно заговорил Женя, смотря на Щербакову. Та не шевелилась, будто прислушиваясь к тому, что творится в соседней комнате и пытаясь понять, сколько еще ей предстоит простоять в таком положении, — Марк со своими идиотскими затеями вечно доводит до скандала… — Жень, — спустя минуту молчания девушка повернулась лицом к парню и вновь оказалась напротив него, начиная медленно двигаться навстречу, — все считают, что я настолько правильная, настолько монашка, что даже поцеловаться с парнем не смогу… Мне надоело чувствовать себя так, будто я должна подгонять свое поведение под стандарты окружающих! — Но ведь ты не хочешь этого, — произнес Семененко, намеренно отступая, чтобы не дать Ане приблизиться на то расстояние, которое не позволит предотвратить нечто непоправимое, — тебе надо доказать, что вправе делать все, что вздумается? Пожалуйста, мы постоим здесь пару минут и скажем им, что поцеловались, несмотря на то, что ничего не было. — Соврать? — додумала девушка и, остановившись, состроила озадаченное выражение лица. Парень, между тем, тоже прекратил двигаться, поскольку ощущение препятствия в виде стены мешало ему продолжить отходить от такого искушения, стоящего напротив. — То есть, для тебя вранье хуже испорченной репутации? — спросил Женя, вопросительно изогнув бровь. Аня пропустила его вопрос мимо и вновь начала делать мелкие шажки к парню. — А почему ты думаешь, что после этого моя репутация испортится? Я что, из-за поцелуя девственности лишусь? — Щербакова закипала, ведь так и не могла определиться, следует ли выполнять желание Марка, сохраняя чистую совесть, или же нужно солгать, соглашаясь с Женей. Парень усмехнулся, покачав головой. — Ты только что произнесла вслух слово «девственность»? На костер! — актерски изумился Семененко и ткнул указательным пальцем в сторону. — А если серьезно, то я приму любое твое решение, ведь я твой друг и не могу осуждать тебя. — Прям любое? — переспросила Аня и, хитро улыбнувшись, стала наступать на друга. Он, заметив поступательное движение в свою сторону, неуверенно кивнул головой, пытаясь не терять самообладания от критически опасной близости Щербаковой. Облизав губы, фигуристка прижалась к парню вплотную и, обняв его за шею, потянулась к губам, впиваясь в них напористым поцелуем. Сначала Семененко противился, но сладкий привкус девичьего блеска во рту мгновенно расслабил его; положив ладони на талию, Женя ответил на такой желанный порыв со стороны девушки, но не нарушал установленных ею границ, сдерживая язык от проникновения в чужой рот. Момент пленительного счастья для петербуржца оказался коротким; буквально через пару минут Аня отстранилась от него и, прошептав жалостливое «Прости», выбежала из комнаты, а затем и из номера, оставляя приторный аромат своих цветочных духов и не верившего в произошедшее парня, водящего пальцем по влажным губам и надеясь на то, что этот поцелуй будет первым, но далеко не последним в их запутанной истории.