Единственные

Они глядели друг на друга через полумрак зала, через лёгкую дымку благовоний. От взгляда пьяного, но как всегда внимательного не утаить с силой втягивающих воздух ноздрей: что-то внутри Наруто с лёгкостью отделяло запах в воздухе от запаха того, кто сидел рядом с ним. Саске пах чем-то молочным, и Наруто злился, что понять это удалось только когда он вжался носом в бледную шею, набрал частиц его полные лёгкие, прижимая стройное тело к двери его квартиры с внутренней стороны. Ноги того до сих пор подрагивали ещё с того момента, когда они, незаметно прошмыгнув к выходу из заведения, сразу начали хватать друг друга за плечи и бока, тёплые крепкие пальцы вжались во внезапно почти женскую по очертаниям талию, которую больше не обхватывал этот треклятый лиловый пояс. Наруто чувствовал её и теперь, а потому в смутном желании скользнул пальцами ниже, туда, где пахло сильнее всего. Тело под ним содрогнулось, когда он с силой смял бёдра, лишь после очерчивая для себя их внешний контур. Вот оно что. Вот почему где-то внизу живота сладковато свело, когда он после первого побега Саске впервые за прошедшие годы вновь увидел его тогда в этой, как Наруто позже обзывал её, «распашонке». Сколько бы он не ругался, задаваясь вопросом о том, зачем Саске на себя это нацепил, изящная шея и бледная грудь со временем не перестали то и дело всплывать в памяти. Колено скользнуло уже по внутренней стороне бёдер, упёрлось чашечкой в дверь, практически усаживая Саске на ногу. Тело прошило током, когда до ушей Наруто донёсся первый откровенный вздох, и вместе с ним тело чужое вжалось в бедро, на котором сидело, заелозило, попыталось обхватить собственными ногами. Руки сами потянулись к ягодицам, обхватили, сжали; один из пальцев нарочно соскользнул меж них… и и у Наруто снесло крышу, когда он ощутил просочившуюся сквозь одежду влагу. Он потянул обмякшее тело сквозь коридор сразу к постели, чувствуя странную смесь безволия и впивающихся в спину ногтей, молящих о продолжении. Путь к спальне показался за эти секунды вечностью, но вот они там, и собственная рука на автомате потянулась к выключателю, но чужая поспешила остановить её: перехватив, скользнула бледными пальцами к самой ладони, переплела пальцы, сжимая. — Не нужно, нам хватит и луны… — тяжело дыша, Саске обхватил свободной рукой шею того. У него в голове в тот момент всё перемешалось, где-то внутри зудела пустота, и всё, к чему теперь стремилось тело — заполнить эту телесную пустоту тем, кто когда-то заполнил пустоту в его сердце. Его повалили на тускло освещённую постель, и только тогда их губы впервые соединились в поцелуе. Внезапное ощущение нежности и осторожности, которое Наруто постарался вложить в это прикосновение даже будучи в таком состоянии, породило где-то глубоко в груди ощущение, будто бы всё впервые в жизни происходит правильно. А потому он сам прикусил чужую губу, провёл по ней языком; по спине разрядом прошла дрожь, стоило в ответ на это действие услышать звук, похожий гортанный рык. Наруто не подготавливал его: поцелуи сыпались на открытую шею и грудь, когда головка уткнулась туда, где было уже нестерпимо влажно, капли стекали по бёдрам вниз к копчику и на простыни, холодя кожу. Где-то под самым пупком у Саске похолодело, когда жар наконец начал проникать внутрь, растягивая и пульсируя. На лбу моментально выступила испарина, бёдра свело в сладковатой судороге, но это не помешало последним раскрыться навстречу проникновению, позволяя с первого же раза войти почти до конца. Наруто приподнялся на руках. Замерев и приоткрыв губы, он глядел теперь распахнутыми глазами в точно так же распахнутые глаза омеги под ним. Он не успел собрать остатки разума воедино, чтобы спросить, всё ли в порядке; чужие бёдра ответили за их обладателя, и ответ этот позволил ему окончательно погрузиться в шёлк чужой кожи и ароматом свежего молока со сливками. Они оба не заметили, как комната окуталась характерным запахом, наполнилась звуками тел и будто бы сдерживаемыми, но в то же время откровенными стонами обоих. Неторопливые, но основательные движения теперь набирали скорость, крепкие руки скользнули под талию, заставляя выгибаться и запрокинуть голову, сжимали бёдра, оставляя на них покраснения. Ни слова не было произнесено в ту ночь — лишь редкий обмен взглядами, прикосновение ног, жар, влага и холодок, впервые прочувствованные двумя душами, никогда ранее не имевшими подобного опыта. Саске чувствовал, как чужая пульсация становится болезненнее, как плоть чуть увеличивается ближе к её основанию, но в голове была абсолютная каша, не дающая сопоставить факты и как-либо отреагировать… Болезненная судорога отрезвила обоих. Если бы Наруто приподнялся, он бы впервые увидел страх, промелькнувший в бездонных глазах, но он лишь ощутимее вжал Саске в постель, а себя — в него. Чтобы потом не отпустить его ближайшие полчаса, где-то вдалеке слыша тихие стоны и просьбы о чём-то, чувствуя, как собственное семя наполняет чужое нутро настолько, что вот-вот прольётся через край. *** Их ухода действительно почти никто не заметил, лишь два узких глаза наблюдали за двумя фигурами, скрывшимися в полумраке улицы. Шикамару вышел покурить почти сразу; в дыму зажатой между зубов сигареты проводил их обоих взглядом, а после мельком закатил глаза, вздыхая.

«…мендокусе».