Единственные

Саске плакал всего трижды в своей взрослой жизни: когда узнал правду об Итачи, когда проиграл Наруто и когда… — Ох боги… — он шумно выдохнул, прижимая к своей груди плачущего младенца. Перед глазами всё плыло от слёз и слабости, и оттого он даже не видел то, что держал на руках; лишь чувствовал кожей жар ещё более высокий, чем жар его собственного напряжённого тела в данный момент. — Не придуши его, — проворчала возящаяся где-то у него в ногах бабка: самая опытная акушерка, нашедшаяся в том захолустье, в которое забрёл Саске на столь позднем сроке. Омега ничего не ответил тогда, лишь провёл по волосам малыша бледными тонкими пальцами, и к удивлению своему понял, что тот притих и больше не плакал. «Это же новорождённый… почему он не плачет?..» — пронеслось в голове, и эта мысль молотом ударила тогда в самый центр разрозненного сознания. Но опасения оказались напрасными: с ребёнком всё было в порядке. Несмотря на абсолютную схожесть с Наруто, он оказался очень тихим; настолько, что уставшая от всей этой возни ворчливая старуха даже согласилась недолго присмотреть за ними. — В какой-то степени тебе даже не повезло, — он до сих пор помнил эти её слова, — дети плачут, когда им что-то нужно; так они привлекают внимание. И всегда можно понять, когда пришло время поить-кормить. А этот просто смотрит своими глазюками блаженно, будто ему ничего и не надо. Словно терпения в нём, как во взрослом человеке. Но нужды-то у него младенческие. И теперь, спустя несколько месяцев жизни в огромном неприветливом мире, тот продолжал искать взглядом папу всякий раз, когда хотел чего-то. И всегда Саске приходилось стараться угадывать желание того, и каждый из этих раз его не отпускало чувство, будто на него вновь смотрит сам Наруто. Во взгляде младенца читался неподдельный восторг и предвкушение чего-то хорошего. Такой же, как и у его отца всё последнее проведённое ими вместе время. Стоило беременности окончательно подтвердиться, как буквально каждое действие Саске Наруто воспринимал тогда словно какое-то небесное благословение, ни на миг, кажется, не расставаясь с мыслью о том, что у них будет ребёнок. Наруто благоговел, а Саске поедало изнутри чувство вины. Потому что невозможно после стольких лет скитаний вот так взять и почувствовать себя в безопасности в четырёх стенах, именуемых домом. Потому что невозможно вот так легко начать существовать ради созидания, когда до этого существовал единственно ради разрушения. Но вот Наруто нет рядом, а чувство вины всё равно гложет его всякий раз, когда чёрные глаза сталкиваются с ярко-голубыми. — Никуда мне теперь от тебя не деться, верно?..