***
Запись номер 1. Введение
Пожалуй стоит начать с моих подозрений и закончить разработанным планом. Совсем недавно, после последнего внезапного приступа Ллойда на крыше, я убедился на сто процентов в том, что он точно что-то скрывает. Может, он хочет меня от чего-то защитить или не скажет, потому что это тайна настолько сильная и тяжелая, что он сам не справляется с ней? Я соглашусь, так бы и я сам поступил, но случай с Ллойдом… Это не тот момент, который стоит сразу списывать со счетов. Я давно стал замечать изменения в поведении Ллойда. Такое ощущение будто он не пытался это скрывать, а только ещё больше показывая и вызывая у меня вопросы. Не спорю, со мной тоже происходит всякая невъебенная чертовщина. Кошмары навевают чувство дежавю, а шрамы на теле — никак не успокаивают. В нашей работенке всегда будут побои, но эти… Они свежие, недавние. «На теле грузным мешком висела излюбленная красная толстовка. Испачканные в грязи, джинсы осели на теле. Противно. Громко хлюпали потертые кроссовки. На плечи опускалась невидимая тяжесть. Что-то с незримой силой давило к земле. Кай замерз, продрог. Внутренности сжимаются, сердце не стучит. Кидает то в жар, то в холод. И единственное, о чем думал мастер огня — почему оказался в могиле? Почему не дышит? Страх сковывал ноги, не давая совершить и шагу. Хриплое животное рычание раздавалось за спиной и Кай резко обернулся, неуклюже качнувшись на пятках. Колени подогнулись. Он. Вместо глаз — впадины, искрящиеся тошнотворным зеленым цветом. Тот, кто приходит к нему в кошмарах и Смит не понимает, довериться своему чутью и шатко подойти к нему или бежать-бежать-бежать, не оглядываясь? — Кто ты? — шепчет Смит, поднимая дрожащую руку навстречу таинственному монстру. Черные тени заплясали, деревья замерли. Лес смолк. Силуэт мелко затрясся, согнулся в три погибели, а потом взревел, запрокидывая голову до хруста. Позвонки жалобно скрипели, кости ломались, чешуя твари облезала, стягиваясь, натягивались тугой струной, мышцы. И вместо уродливой твари с искривленными заточенными небольшими бивнями оставался… ребенок. Маленький, живой, слабый, с кровавыми руками. И не разглядеть лица — черный капюшон скрывал лицо. — Кто ты? Как тебя зовут? Кто он? Почему является во снах? Кто тот монстр? Что ему нужно от меня? Что происходит? Вычерчивая в воздухе силуэты, ребёнок под нос шептал, не давая полноценно услышать. Оглушительно зазвенел ветер могильным молчание. *%×25ТО Ты Т1к16Е?! #%₽& В Ч7м Ег16 Ц6л30? Помогипомогипомогипомогипомогипомогипомогипомогипомоги» Я долго не мог прийти в себя, старался забыть об этих снах, как о мимолетных мгновениях в ночи. В ход шел старый добрый алкоголь и тяжелая рефлексия по ночам в подворотнях Китайского квартала. А самое главное — у меня все, как на ладони. Образы, моменты, виды окружающей меня обстановки. И ни за что я не мог зацепиться. Почему я считал, что в такой кошмар можно вцепиться когтями — чувство в груди. Что-то мне не давало покоя. И я не мог понять. Что именно. Стоит ухватиться за веревку, крепко сжать и та резко исчезает из хватки. Синяки, царапины, пулевое, и ноющий локтевой сустав. И не сходят эти побои уже очень дохуя по времени. На своём теле я мог назвать каждый шрам, полученный в боях. Ткнуть в любой — и вся красочная история, как на ладони. Но эти — я не мог вспомнить, откуда они. Ллойд как-то заявил, что эти шрамы остались с последнего задания с городского пирса. Мол, крышевал портовых наркодиллеров, прекращая поставки наркотиков, и видимо этот день был для меня одним из неудачных. И все равно что-то не вязалось. Молчание от Ллойда, странные шрамы, продолжительные кошмары. Напрягало ли это всё меня? Конечно, безусловно. Нравилась мне игра, которую ведет зелёный? Нет. Нисколько. Поэтому пора присоединиться второму игроку.***
Запись номер 2. Поиски
Мои поиски увенчались успехом. Три дня потребовалось, чтобы добыть информацию, порывшись в записях и мед картах и закончить чуть ли не национального уровня переговоры с приставучей и настырной Гейл Госсип. Пришлось давать внезапное интервью ради нужной информации. И, конечно же, она рассказала. Как я и думал, журналистка бравый человек слова - выложила колоссальное количество информации на духу. Эта девушка явно была с мозгами. — Для чего тебе, красный ниндзя, нужны события той недели? Ты же ведь в самом эпицентре происходящего был. — очки с носа пьяной девушки съехали, накренились в бок. Розовый, приятного пастельного оттенка пиджак смялся, расстегнутые верхние пуговицы блестели в свете уличных фонарей. Ослабленный воротник открывал вид на тонкую женскую шею. — В каком это смысле «в эпицентре происходящего»? — Ты головой не ударился, случаем? Ничего не болит? — А если серьёзно? — Для чего тебе подробности, если ты сам в этом участвовал? — А вам, уважаемый журналист, какое дело до моих целей? — Вопросом на вопрос не отвечают. Так зачем же тебе нужны эти материалы? М? — видя замешательство на лице ниндзя, девушка тихо хмыкнула, потягивая вино из горлышка бутылки. Неуклюже качнувшись пару раз из стороны в сторону, корреспондент потянулась за очередным глотком алкоголя, но чужая рука, перехватив запястье, остановила. Тяжко вздохнула. — Чего ты хочешь от меня? — Подробности тех дней. И то, что со мной случилось. Если нужен вклад, я заплачу круглую сумму за «ценную информацию». — Не-ет, такое не прокатит, ниндзя. Я тебе и до этого, и после говорила, что не стану говорить. — Что вас останавливает, Гейл? Чего вы боитесь? — Ни черта я не боюсь. Я журналист. Но я не собираюсь выкладывать только из-за твоей любезной просьбы. Можешь что угодно делать, но мое слово ты услышал, красный ниндзя. — выплюнув с особым отвращением последние слова и выдернув из крепкой хватки руку, Госсип прикоснулась крашенными губами к стеклянному горлышку. Багровые капли случайными мазками окрасили стерильно белую рубашку. Теперь смятый воротник казался частью потемневший кожи перерезанной шеи. — Вы всё-таки боитесь. — Боюсь, все люди боятся. — Так почему… — — Потому что платить за утечку данных буду я. И поверь, никакие деньги не искупят этого. — Кому? Кому вы будет должны? Кто он? — Иди. Я не собираюсь тебе это рассказывать. Итак голова от тебя взрывается. Я уже всё сказала. — девушка, отвернувшись от Кая, медленно двинулась по слабо освещенной аллее, изредка неуклюже пошатываясь. Кай остался один на улице, не двигаясь и смотря уходящей Гейл Госсип. Смешанные чувства затопили его. Во всем ворохе мимолетных мыслей лишь одна красной аварийной кнопкой горела — Я и есть тот, из-за кого началась эта история? После моих приключений, я ничего не понимал. Были какие-то обрывки, а самый главный кусочек пазла отсутствовал. Я точно что-то упускал. Я (пострадавший?) — Кто-то (угрожающий Гейл Госсип и начавший резню на заводе) — Резня на заводе (все ещё непонятно, цель убийств?) — Ния (?) — Ллойд (диагнозиров. ПТСР?) Я постоянно смотрел и не мог понять. Всё это что-то связывало. Что-то, в чём я был не последним второстепенным персонажем. Что-то, что возможно скрывало куда больше тайн, чем есть на самом деле. И если честно эти мысли не напрягали, а ебали мозг в прямом смысле этого слова. Недавнее открытие по поводу сеансов Ллойда у психолога нервировало. Могло ли это быть связано? А если имеется хоть какая-то связь, значит ли это, что данное событие пошатнуло его? Он что-то видел? Что могло его пошатнуть настолько сильно? Ллойд (диагнозиров. ПТСР) (??????) — Резня на заводе (что-то, что могло пошатнуть психику): — Смерть — Событие — Собственная смерть (маловероятно)| \|/
Попробовать выяснить аккуратно, не касаясь данной темы (очень хреновая идея)| \|/
Попробовать выяснить прямолинейно (хуевая настолько, что застрелиться можно)| \|/
Подождать подходящего момента и спросить (И когда этот момент настанет? Всё также хуевая идея)| \|/
Идеи кончились. Продолжаем ебать себе мозг этим «расследованием"(самая лучшая идея! ♡♡)***
— Ния, я могу с тобой поговорить? — Да, конечно, проходи. — зеленое кимоно мелькнуло ярким пятном в темном коридоре, скрываясь в одной из комнат, и я спешно подкрался к тонким ставням сёдзи. Я не хотел подслушивать, честно. А уж тем более вести слежку. Но что делать мне, тому, кто ищет ответы на свои вопросы? Просто смирно ждать? Ллойд вел себя подозрительно. Очень подозрительно. Он стал намеренно избегать меня, всячески внимательно следил за мной со стороны, делал всё, чтобы мы не пересеклись. Это заметил не я один — даже Арин с Сорой предпринимали отчаянные попытки поговорить об этом с их учителем. Увы, не получалось. Прижавшись щекой к своеобразной стене, я прислушался к тихому, едва разборчивому разговору. — Я чувствую, что они скоро вернуться. Та группировка… — Ллойд, мне кажется ты просто переутомился. Забыл? Их больше нет. Ты же сам лично их «убил». Убил? Так значит в кровавой резне был виноват сам Ллойд?! Но зачем? Зачем он убил столько человек? Ради чего? — И я не сожалею об этом поступке. Они заслужили и ты прекрасно это знаешь. Не важно, сейчас меня другое волнует. — на минуту воцарилась гробовая тишина и я аккуратно отодвинувшись от стены, ожидал следующих действий. Чужое прерывистое дыхание, шорохи. — Я не должен допустить того повторения. Поэтому, как только те засветятся, я сразу же проникну к ним и уже без убийств, сдам саморучно их в полицию. Один раз я смог проколоться, выпустив О’ни. О’ни? Он что, о своей форме? Лично, я не видел эту саму по себе форму, но всегда представлял нечто ужасно страшное и опасное. Как Гармадона. Многие, кто видел короткие трансляции с вертолёта в момент битвы поговаривали, что это то ещё зрелище, вызывающее неминуемый мандраж, уважение и восхищение. У самого младшего я как-то спрашивал, на что тот всегда отмахивался и нервозно произносил «ничего особенного». Я верил мнению большинству, прислушивался к словам Ллойда и сам внутренне, хоть и немного, но боялся чистым страхом. — А если они тебя поймают и также поступят, как с Каем? Ты же не сможешь выбраться! Ллойд, прости, конечно, но это не альтруизм, а эгоизм! Поэтому с тобой, как минимум, должна идти либо я, либо Зейн. Остальных мы не нашли, сам знаешь. Как со мной? О чем она говорит? Те люди с завода что-то со мной сделали? Это означает, что Ллойд обманул меня с тем заданием в порту. Голова запульсировала, сильная боль прошлась от мозга прямо по позвоночнику. Приглушенно застонав, я вцепился в собственные волосы. Перед глазами рябило, красные статичные всполохи заполнили молчаливый коридор. Что это? Что со мной происходит? Что со мной? Что со мной? Что со мной? Что со мной? Что со мной? Что со мной? Что со мной? Что со мной? Что со мной? Что со мной? Что со мной? Что со мной? Что со мной? Что со мной? #^%@П16мО4иТе*^@, × &#*₽/П16мО4иТе&₽^/# Зажмурился — стало только хуже. Под веками пролетали мимолетные картинки, за которые я не мог ухватиться. Это были мои потерянные воспоминания. Они крутились и крутились, не останавливаясь, а я не мог разглядеть хотя бы одно. — Я не могу допустить, чтобы ещё пострадала и ты! Поэтому нет, ты не идешь! Я не собираюсь подвергать тебя и твоего брата опасности! Да даже Зейна я не возьму! Я! Иду! Туда! ОДИН! — Ты не остановишь меня, знаешь же, какая я дотошная. — Остановлю. И если придётся сделаю невозможное, чтобы ты и вся команда осталась в безопасности. Я справлюсь. У меня О’ни форма, она и защитит меня, хоть я особо не хочу больше её призывать… — Боишься, что станешь, как твой отец? — Боюсь потерять контроль и убить вас. Я тянул руку вперёд, в тьму, желая найти долгожданный просвет спасения. Я не мог вздохнуть, все тело нещадно болело, в ушах на высоких частотах, звенело. Я не заметил, как по моим щекам покатились слёзы. — Ты никогда нас не убьёшь и ты сам это знаешь. — Я монстр, Ния, монстр! Ты не видела то, что сделал я с теми людьми! Их по кусочкам в морге собирали! Родные даже не узнали их. А всё из-за потери, блять, контроля! — ТЫ ОТОМСТИЛ ИМ ЗА СМЕРТЬ МОЕГО БРАТА! … Что? … Я умирал? Наконец-то воспоминания перестали крутиться вокруг меня сплошным неразборчивым мессивом и я смог полноценно все вспомнить. — Красный ниндзя, защитник Великого Зелёного ниндзя и, конечно же, герой Ниндзяго-Сити. Какого же будет удивление людей, когда завтра все узнают о твоей, ой, внезапной смерти! Какая же трагедия! Боль, скорбь, печаль. — темная фигура хищно скалилась, обходя по кругу подвешенного джутовой веревкой к потолку. Он сломил его, заставил принять свою учесть — а это была главная их цель. Убить морально, а потом физически. Идеальный план по выведению из строя знаменитый героев-детишек в ярких костюмах. Кай выглядел, мягко говоря, отвратительно. Некогда яркие, блестящие чистым янтарем, глаза померкли, отросшие волосы от нескончаемой воды, прилипли к лбу. Лицо опухло и потемнело от темных синяков, тощие запястья, крепко стянутые веревкой, побагровели. Порванное алое кимоно не скрывало диких издевательств над телом. И это только внешне. Связки в некоторых местах порвались, часть костей, если не сломано, то раздроблено. Самой, пожалуй, страшной картиной были ноги — как ласты, они болтались свободным балластом. И много, очень много крови. Везде. На полу, на самом Кае, на стенах. Красный украшал все помещение. Ему не давали спать, есть. Только слушать, внимать, смотреть и терпеть. Он устал. Нет сил бороться — его никто не сможет найти, а уж тем более спасти. — Обещаю, ты умрешь быстро. Ты наверняка уже устал от этого, да? Не волнуйся, я позабочусь об этом. Я всё вспомнил.