Защиту от Темных искусств преподавала пожилая женщина лет шестидесяти с тонкими седыми волосами. Она носила мантию эксцентричного цвета с такими же шарфами и звали её Профессор Мэрритау. Гарри быстро узнал, что она магглорожденная, или, как ее называли слизеринцы, «грязнокровка». Казалось, что независимо от того, насколько хороший учитель или какой у него опыт, половина класса, состоящая из Змей, не любила ее.
Справедливости ради, она была намного лучше любого учителя, преподававшего у Гарри в его прошлой жизни (за исключением, может быть, Люпина).
Это был его первый урок в этом времени, и, проведя большую часть года в бегах, он не был очень уверен в своих силах. Риддл явно почувствовал это и решил сесть рядом с ним на уроке. Это сильно сбивало с толку, так как парень продолжал отвечать на вопросы с подробностями, которыми гордилась бы даже Гермиона. При этом он не был показушным. Гарри заметил, как Том ждал, пока станет ясно, что никто не ответит, прежде чем поднять руку. Профессор Мэрритау была в восторге от его ответов, а Слизерин набрал 30 очков.
Они быстро перешли к практической части урока, намного раньше, чем большинство учителей в его время. Они практиковали заклинание «Протего», так что, к счастью, Гарри уже хорошо в нем разбирался. Это было его спасительной ниточкой в течение всего прошлого года и хорошо защищало его. Он думал, что сможет произнести это даже невербально, но не планировал делать этого на уроке.
— Полегче с ним, Том. — Гарри услышал предупреждение Абраксаса, но не совсем понял ответ Тома.
Вскоре столы были убраны, Гарри стоял перед Томом с поднятой палочкой. Это было почти поэтично, ведь в прошлый раз, когда они встречались, Гарри даже не удосужился взять палочку, но сегодняшний урок был простым и безопасным. Что может пойти не так?
Том не удосужился спросить, готов ли Гарри, прежде чем отправить в него жалящее проклятие. Потрясенный скоростью произнесения заклинаний, Гарри едва успел среагировать. К счастью, его инстинкты умудрились наколдовать вполне хороший Протего.
— Молодец, — покровительственно сказал Том.
Гарри ответил почти сразу, и почти так же быстро, как Том напал на него. Однако щит поднялся, и щекочущее заклятье Гарри отскочило. Гарри нахмурился, на что Том только рассмеялся. Они привлекли внимание Мэрритау, которая поспешила посмотреть, что они делают.
Искренне похлопав, она сказала:
— Молодцы! По 5 баллов Слизерину! Посмотрите все сюда, они оба выставили прочный щит, а мистер Риддл даже отразил заклинание обратно на мистера Певерелла! — Она была безумно счастлива, а Гарри был слишком занят, глядя на Тома, чтобы купаться в похвалах. Однако это не относилось к другому парню.
— Спасибо, профессор. — сладко сказал Том, показывая ей свою лучшую улыбку. Когда она отошла, чтобы помочь кому-то, кто был поражен проклятием летучей мыши, Том подошёл ближе к нему.
— Невербальное колдовство? Это очень впечатляет. — сказал Риддл, хотя Гарри в то время этого не осознавал. Том заметил его шокированное выражение и поднял бровь, — Инстинкт? Почему ты смог наложить заклинание щита инстинктивно?
Гарри спокойно пожал плечами:
— У меня был наставник, который настоял на том, чтобы научить меня постоянной бдительности.
Грозный Глаз кричал ему эту фразу сотни раз, но в конце концов это ему не помогло. Он вздрогнул, поняв, что подумал. Этот человек умер, чтобы защитить его, он не должен быть таким пренебрежительным.
Остаток дня прошел без происшествий, хотя Гарри несколько раз замечал, как слизеринцы шепчутся о нем в коридорах и гостиной. Это могла быть его близость к Тому, а могли быть слухи. Гарри знал, какие слухи ходили в Хогвартсе в его время, и не удивился бы, если бы его появление вызвало сплетни. Особенно с большим шрамом на шее.
Гарри вспомнил свой разговор со Смертью тем утром, когда умывался. Он нашел татуировку на нижней части спины. Знак даров смерти.
Ты сошёл с ума?
Нет, с чего бы мне сходить с ума?
Нет, ты сошёл с ума! Безумец, сумасшедший! Тебе не следовало ставить на мне клеймо Грин-де-Вальда, будет плохо, если кто-нибудь это увидит.
Оно находится в довольно неприметном месте, Повелитель, и это не только метка Грин-де-Вальда. У него нет на это претензий, что бы там ни говорили.
У меня могут быть большие неприятности, особенно с Дамблдором, если это увидят… Я отмечен знаком Гриндевальда, и недавно убил своих родителей, есть что-то еще, о чем ты мне не сказал?
Ничего важного.
Я полагаю, ты бы счел убийство неважным?
Именно так.
Блять.
Гарри удалось использовать гламур, чтобы скрыть метку, прежде чем, по настоянию Риддла, отправиться в лазарет . Он искренне думал, что Том проклянет его и сам отнесет туда, и потому согласился избежать этого. Мадам Уилсон предварительно осмотрела его раны и к тому времени, когда он уходил, была в очень плохом настроении. Он не удивился бы, если бы она рассказала об этом Слагхорну, даже если бы Гарри взял с нее обещание не упоминать об этом. Ему даже удалось уговорить Тома уйти, пока все это происходило, так что визит прошел не так уж и плохо.
Зельеварение прошло вполне хорошо, он смог сварить Укрепляющий раствор с несколькими ошибками (к явному удивлению Тома) и очень гордился тем, что получил за это еще 5 баллов для Слизерина.
Трансфигурация, однако, была сущим кошмаром. Не сам урок, он был довольно простым, а тот факт, что учителем был Альбус Дамблдор.
— Он ненавидит меня, — прошептал Том, — с тех пор, как мы впервые встретились.
Гарри вспомнил о том, как Дамблдор сжег шкаф маленького Тома, поэтому склонен поверить утверждению. Эта ненависть, однако, распространилась и на Гарри (по той простой причине, что он сидел рядом с ним).
— 5 баллов со Слизерина, мистер Риддл, за разговор вне очереди. — сказал Дамблдор, совершенно открыто глядя на старосту. Неважно, что Том был первым, кто трансфигурировал мышь, он не получил за это никакой похвалы.
Затем, в конце напряжённого урока, Дамблдор обратился к Гарри.
— Мистер Певерелл, можно вас на пару слов?
— Конечно, профессор. Том…
— Я подожду. — кивнул Том .
— В этом нет необходимости, мистер Риддл. — строго сказал Дамблдор.
— Извините, профессор, но это первый день Адриана. Он не знает дороги в Большой Зал. Я бы не хотел, чтобы он потерялся.
— Я понимаю, мистер Риддл. — ответил, с явным холодом в голосе, который Гарри никогда не слышал от Дамблдора.
Том вышел из комнаты, а Гарри снова повернулся лицом к молодой версии Дамблдора. У него было гораздо меньше седых волос и даже были оранжевые оттенки в его длинной бороде. Наряды оставались такими же экстравагантными, но не такими, как у профессора Мэрритау.
— Профессор? — подсказал Гарри и встретил знакомые мерцающие голубые глаза Дамблдора.
— Мистер Певерелл, я просто хотел узнать, как ваши успехи в Хогвартсе?
— У меня все хорошо, профессор, мне нравятся занятия, и я еще не потерялся. Другие слизеринцы помогают мне.
— Да, Гораций любит поощрять сплоченность своих учеников. — Дамблдор задумался, — Но я должен предупредить тебя.
—Предупредить меня? — у Гарри было смутное представление, что он точно знает, к чему идёт этот разговор.
— Ты нравишься Тому, и я боюсь, что он может быть очень опасен. Он не так добр, как кажется, мистер Певерелл.
— Хорошо, профессор. Хотя я бы не назвал его опасным, ему всего пятнадцать. — но Гарри знает, что Том будет опасен, и все начнется через три месяца.
— Конечно, мистер Певерелл. Но он никогда не был ребенком и далеко не невинен. Тебе было бы полезно подружиться с другими студентами, кроме него, даже вне факультета.
— Я понимаю, профессор. — какой назойливый мужчина. Он предупреждает о Томе каждого ученика? Гарри не понравилось, как Дамблдор отказался помочь Тому, ведь он всего лишь ребенок, даже если в будущем ему предстоит совершить много ужасных вещей. Дамблдор не мог этого знать…
— Чего он хотел? Он говорил обо мне? — спросил его Том, когда они пошли обедать.
Гарри сделал паузу и подумал, что ответить.
— Да. Он сказал, что ты опасен. — Гарри посмотрел на Тома, чтобы увидеть его реакцию, но парень никак не отреагировал.
— Он ненавидит меня, — повторил Риддл, — Не слушай его.
— Я не знал. — солгал Гарри.
Теперь в общежитии были только Том и Гарри. Остальные были в общей комнате, тусовались или играли в игры и болтали. У Гарри сильно разболелась голова, и он пытался расспросить Смерть о Адриане Певерелле.
Сейчас Адриан живет со своими тетей, дядей и двоюродным братом. Тетя - сквиб, вышедшая замуж за магла, и они живут в не магическом обществе. Они презирают магию и тебя.
Похоже на Дурслей...
Тебе сказали не возвращаться в их дом после отъезда в сентябре. В настоящее время тебе негде остановиться этим летом.
Звучит весело, я не могу дождаться, когда стану бездомным.
Это не весело, Повелитель. Тебе нужно будет убедить власти в своей невиновности и найти место для ночлега. Боюсь, в хранилище Певерелл совсем мало денег, но у тебя есть к ним доступ.
Замечательно, наверное, мне стоит устроиться на работу в "Кабанью голову". Она уже есть?
"Кабанья голова" была создана четыре года назад и уже завоевала такую же репутацию, как и в твоё время.
Как ты думаешь, мне следует попросить разрешение директора остаться в Хогвартсе на лето?
Гарри подумал с ухмылкой, как и Том. Он был уверен, что сможет воспроизвести ту же формулировку, что и Том… Дамблдор был бы напуган, если два студента зададут один и тот же вопрос в одной и той же формулировке.
Не делай этого.
Отлично. Значит, авроры активно меня ищут?
Нет, но они должны задать тебе несколько вопросов в ближайшем будущем. Они тебя пока не подозревают, так что работай над своим актерским мастерством.
Я не поеду в Вест-Энд, Смерть. Я думаю, что моя игра довольно хороша. Хочу ли я знать, как я, Адриан Певерелл, убил своих родителей?
Это было ужасно даже по моим меркам.
Возможно, я узнаю позже.
____________
— Я не хочу повторяться, Адриан, — сказал Том спокойным тоном, при этом внутри кипела ярость, — не игнорируй меня.
Адриан снова отказался отвечать на один из его вопросов. Никто из остальных даже не посмел бы заикаться в его присутствии, не говоря уже о том, чтобы промолчать, когда к нему обращаются напрямую. Это приводило в бешенство, но в то же время завораживало. Но Адриан не среагировал на предупреждение Тома, вместо этого встал с кровати и отвернулся от него.
Том склонил голову набок, готовый начать угрожать ему, чтобы добиться ответа. Прежде чем он успел открыть рот, парень схватил воротник своей рубашки и дернул его. Он показал худую, но рельефную спину. Когда Адриан наклонился, чтобы положить рубашку в корзину для белья, Том не мог не восхититься шрамами, которые покрывали всю спину. Длинные серебряные перекрещивались с более короткими и красными, но самая интригующая часть была в середине, в нижней части его спины. Это был не шрам, нет, а что-то вроде черной татуировки. Какой-то треугольник, виднеющийся из под брюк достаточно хорошо, чтобы разглядеть его форму. Он мог восхищаться телом Адриана, оно было довольно красивым, но это не заставит забыть ошибки парня.
Затем Адриан повернулся к нему лицом и моргнул. Он как будто не понял, что Том был здесь, а потом покраснел и быстро застегнул рубашку.
— Прости, ты что-то сказал? – поспешил сказать Адриан, бессознательно взъерошив рукой свои кудрявые волосы.
— Да. — Том просто ответил, возможно ли, что мальчик оглох? Или он так погрузился в свои мысли, что не заметил даже присутствия Тома?
— Я был… — Адриан махнул рукой в воздухе, явно смущенный (но чем? Нагота, к тому же неполная, не редкость в мужском общежитии.), — Я был в своих мыслях.
— О чем же ты думал? — подтолкнул Том, и ему действительно было не все равно. Он хотел — должен был — знать, что мальчик думает и чувствует, и почему он так часто игнорировал Тома, погружаясь в свои мысли.
— О семье, — ответил Адриан, быстро переодевшись в нижнюю половину своей пижамы. Том не сводил глаз с раскрасневшегося лица парня. Он принял решение тогда, когда Адриан сел на его кровать. Том подошел к другому мальчику и сел, скрестив ноги на простыни.
— Ты хочешь об этом поговорить? — так говорять люди, правда же? Он слышал, как Орион говорил эти слова ему и другим всякий раз, когда они были расстроены, разочарованы или испытывали любые другие эмоции, кроме счастья. Том сделал пометку попросить Ориона научить его «дружбе».
— Я не могу перестать думать о своих родителях, — сказал Адриан уже тише. — Это кажется безумием, что я видел их совсем недавно, но они стали всего лишь призраками прошлого. Теперь я их больше не увижу. В их завещании было указано, что я буду жить с крестным отцом, но он тоже умер. Теперь я застрял с тетей, дядей и двоюродным братом, которые… не самые милые.
— Это были они? Те, кто оставил эти шрамы? — Но это были старые шрамы, большинство из них, и Том знал, что им должно быть много лет. Вздрагивание, которое продемонстрировал Адриан, указывало на жестокое обращение родителей, а также на то, что в карманах и сундуке он прятал еду. Том делал то же самое в приюте из-за нехватки еды для такой большой группы детей. Но потом он заставил других бояться себя, и ему больше не нужно было беспокоиться о такой мелочи, как еда. Они дали бы ему её, если бы он захотел. Может быть, Адриан мог бы научиться наводить страх на свою семью, у него определенно была сила.
Парень теперь бросал взгляды на Тома, как будто не мог поверить, что он на самом деле спрашивал о его проблемах. Однако это не было сочувствием, просто сбор информации. Возможно, для шантажа, если возникнет такая необходимость.
— Это сделали они и мои родители. — Адриан поерзал на своем месте и уставился на Тома.
— Мы можем заставить их заплатить, тетю и дядю.
— Заплатить? — он недоверчиво посмотрел на Тома, но не возразил. Теперь Тому есть над чем работать.
— Да. Они причинили тебе боль, поэтому ты причинишь им боль в ответ. Не подчиняйся их воле. Даже если у них есть магия, чтобы ответить, ты можешь найти другие способы. Я мог бы научить тебя. Твой двоюродный брат учится в Хогвартсе? Я не слышал о другом Певерелле.
— Он не… — Адриан сделал паузу, как будто не знал, продолжать или нет. В тот момент Том понял, почему ему так не хочется говорить. Его двоюродный брат был сквибом, и, возможно, его тетя или дядя тоже.
— Нет? Он на домашнем обучении? — все равно продолжил Том.
— Он сквиб, — пробормотал Адриан, явно стыдясь этой части семьи. Тому тоже было бы стыдно, но он бы разобрался со сквибом на первых каникулах (если не раньше).
— Хм, — сказал Том, — понятно. Ты не должен говорить об этом другим, и я тоже не буду. — теперь Адриан был должен ему.
— Я могу заставить их страдать, — сказал Адриан, садясь прямо и говоря более четко. — Я имею в виду моих тетю и дядю. Мне не нужна твоя помощь для этого.
— Можешь? — возможно, парень намного увереннее, чем он думал.
— У меня есть план, — Адриан прикусил губу, но остановился, увидев, что Том наблюдает.
Том не стал спрашивать, но почувствовал, что разговор прошел намного лучше, чем он ожидал. У Адриана был потенциал, и Том собирался его развивать.
____________
Гарри и не подозревал, что Том Риддл может быть таким… любезным. Да, он, вероятно, притворялся, но сам факт, что он пытался сочувствовать Гарри, был удивительным.
Гарри сказал, что «у него был план», и это была сущая ложь. Он не планировал «мстить» тете и дяде, которых никогда не встречал, даже если они оскорбили Адриана Певерелла. В каком-то смысле его «план» состоял в том, чтобы держаться от них как можно дальше и на лето снять жилье в другом месте.
У него возникло ощущение, что он в долгу перед Томом Риддлом, который хранит так называемый секрет о жизни со сквибами, и это немного беспокоило Гарри. Оказывать услугу, даже если Гарри не чувствовал себя обязанным, все равно что быть в долгу перед кем-то. Быть в долгу перед Темным Лордом Волан-де-Мортом было еще хуже. С другой стороны, Том проникся к нему симпатией. Может быть, Гарри сможет подобраться к Тому достаточно близко и заставить его довериться ему в том, что он станет бессмертным или создаст крестражи.
Даже если Гарри придется взять новый курс, Древние руны, которого он не брал в прошлой жизни. Это казалось довольно сложно, изучать двухгодичный курс вместе с рунами пятого года обучения.
Том все еще сидел на его кровати, даже через несколько минут после того, как они перестали разговаривать. Темноволосый парень все еще был в форме и смотрел на Гарри темно-карими, почти черными глазами, которые блестели в свете свечи. Но он ушел вскоре после того, как остальные вошли в комнату, и без единого слова задернул балдахин вокруг своей кровати. После этого Гарри почувствовал себя довольно потрясенным, даже когда Смерть сообщила ему важную информацию.
Он каждую ночь пишет в своем дневнике.
