Русская сирень

22.07.1918 год. Г. Варшава, РСФСР:       Они ехали уже второй день. Виктору эта поездка изрядно надоела. Теперь он Иоанн де Мишель всё так же лежал на повозке в сене и пытался не думать о том, что могло бы произойти. Виктор честно понимал, что у людей случалось больше несчастий, чем у него. Но он уже отдал родителей, брата, дом над головой и свой род. Виктор не знает то, как будет доказывать своё царское происхождение. И будет ли? Хотя за это отвечает довольно много факторов. Как цвет глаз и волос. Но этого будет очень мало для бессмертных стран (1). Виктор немного знает о странах в целом. По большей части все родословные и всю пургу учил Николай. Виктор же был в лице людей обычным образованным мальчиком. Виктор смотрел в небо. Оно было ясным, голубым. Приятным, радостным. Как будто издевающимся радостным. Виктор не разу не улыбнулся за эти четыре дня. Да и не было чему. А небо своей радостью его начинало бесить. Это глупо. Виктор сейчас чертовски сильно хочет быть глупым. Мужчина, которому принадлежала эта повозка явно был недалёким. Ни разу за поездку он не проверил кузов. Хотя может просто никому и не нужно сено, чтобы его проверять? Виктор не знал. Он отвернулся и начал глядеть в бледно-жёлтое сено. Оно выглядело несчастным, или это Виктор хотел видеть его несчастным. Зато сено не одиноко. Здесь есть уймы таких же колосков. И небо не одиноко. У него есть облака, солнце, дождь и вся эта чухня. И мужчина, который вёз повозку не был одинок. Та полячка явно приходилась ему женой. Вот и вся разница. Никто не одинок, кроме Виктора. У каждого есть человек, который может и не подбодрит, но с которым можно поговорить. Даже обычное приветствие будет греть совсем избитую душу. У Виктора здесь нет знакомых, Виткор не знает ни одной страны, кроме РСФСР. Виктор не знает, что делать. А что ему оставалось делать? Пока что ждать неприятностей. Ведь скоро они будут в Варшаве. Сейчас Виктор всей душой ненавидел свою жизнь. Наверное, и даже не наверное. Виктор не мог радоваться, что остался жив. Но он жив и, что теперь ему делать? Жить. Логично. Но обстановка Виктора слишком быстро сменилась, он не успевает свыкнуться с этим. Пару дней назад ты жил в огромном дворце, в достатке, а сейчас лежишь в повозке с сеном и воруешь еду. Замечательно. И что осталось от тебя и твоего статуса? Младший сын царя. Виктор Воскресенский. Что осталось от этого имени? Род Воскресенских приостановит своё существование, как когда-то это сделал род Цветаевых Виктор появиться единожды в учебнике по истории, где будет написано: «Династия Воскресенских 1720 — 19. какой-то там год, начался с Влады Ивановной закончился на Викторе Владимировиче». Всего состоит из трёх поколений. Виктор не сомневался, что РСФСР поменял свою фамилию. Это было просто 100%. Виктор сейчас хотел бы чашечку красного чая из Солохаула и «Герой нашего времени» Лермонтова в руки, между прочим из-за Ивана он не смог дочитать данный рассказ! Замечательно, теперь Виктор начал обижаться на всякую туфту. Как же его это всё бесит. «Я ненавижу тебя, Иван,» — зло вымолвил он, закрывая лицо руками. Послышался кашель и звук падения. Виктор подпрыгнул и осматриваясь увидел того мужчину. Он умирал. Задыхался. «Туберкулёз,» — тихо произнёс Виктор. Он уже встречался лицом к лицу с этой болезнью. Эндрю де Мишель первая дурацкая влюблённость Виктора. Они тогда сидели за столом и вместе что-то читали. Он начал кашлять, задыхаться. Виктор испугался, но уже просто не был в силе пойти и позвать взрослых. Де Мишель упал, так же, как и этот мужчина. А Виктор смотрел, тупо, испуганно. Только когда Эндрю умер, Виктор понял, что он должен был сделать. Взрослые сами их нашли. «Виктор! Чёрт возьми, что произошло.?» — крикнул отец. Отец? Что он тут делает? Почему? Что? Виктор испуганно глядел на тело Эндрю. Отец обнял сына и закрыл ему глаза рукой, чтобы не видел. Не смотрел. Эндрю унесли люди. Позже он был похоронен рядом с могилами своих родителей. Сейчас Виктора смерть так сильно не пугала. На его глазах погибло четыре человека. Его уже не пугало. Виктор лишь хмыкнул смотря на тело мужчины. Почему он так сделал? Наверняка знав о болезни просто сбежал. Жена никогда не узнает… жена. Он не хотел, чтобы жена видела его страдания. Вот же-шь. Виктор посмотрел на такую же, как и он сам, безмятежную лошадь. Она опустила голову, щупая травку. Воскресенский вздохнул. Он знает, как ездить на лошади. С какими-то божими силами он отстегнул лошадь от повозки. Она иногда отрывалась от травы и посматривала на Виктора. «Будешь для меня Авророй,» — сказал Виктор. Лошадь никак не отреагировала. Он хмыкнул. Виктор еле как залез на спину животины, поскольку на ней не было седла. Воскресенский погладил по шее «Аврору» Лошадь Авророй он назвал в честь крейсера «Аврора». Очень красивый, ему даже удалось там побывать вместе с тётушкой. Это было года два назад. Виктор слегка ударил лошадь по шее несколько раз. Та небыстро побежала. «Теперь смерть мужчины. Что дальше?» — устало спросил неясно у кого Виктор. Виктор увидел деревянный столб, на котором было написано «Варшава». Он устало выдохнул и завыл в голос: «Блять… теперь пешком,» Аврора безразлична глядел куда-то в даль. Пропадёт же без человека. Виктор лишь подумал об этом. Ни капли сочувствия сейчас в нём не проснулось. Выживает сильнейший. Снова пешком по неизведанным дорогам. На въезде в город явно будут вопросы по типу откуда у ребёнка лошадь? «Ну что пока, красавица.» — Виктор напоследок погладил Аврору и пошёл пешком в Варшаву. Лошадь и правду была красивая, хоть грива и не была расчёсаная, но расцветка была очень красивой. Чёрной. Виктор любил чёрных лошадей больше чем каких-либо других. У него была лошадь. Тоже чёрная, любимая, но не единственная. Звали Джозефина, ещё две лошади было. Бурая и белая: Моника и Джульетта. Все милые девчули, всегда слушались Виктора. Он по ним скучает. Как только он этого лишился, он начал это ценить. Ценить что-либо когда оно у тебя есть очень сложно. А когда этого нет, ты — ценишь. Только сейчас Виктор стал ценить всё то, что он потерял. А потерял он немало. И потеряет ещё больше. Варшава красивый город. Виктор снова выглядит здесь лишним. Как и вчера в Люблине (он узнал название благодаря покосившейся таблички). Был день, часов так 12. Людей было много, изредка кто-то смотрел на Виктора. Наверняка чисто из-за не совсем типичной внешности. Пару человек по долгу вглядывались в его лицо. Это довольно-таки смущало. Виктор отводил взгляд. Он не понимал, почему столько людей на него обращает внимание. До того момента, пока не заметил себя в отрожение стекла. На правой щеке, как приговор расцвёл флаг. Бóльшая его часть была красной, ещё слева было немного голубого, но самое ужасное золотые серп и молот. Был лишь один ответ этому. Виктор стал Республикой РСФСР. Как он это понял? Всё очень легко: Если Партии в буквальном смысле появлялись из неоткуда, то республикой мог стать и обычный человек. Виктор не был обыкновенным человеком, он был ребёнком страны. Шанс стать республикой у него намного больше, чем у кого-либо. Республика. Страны должны их держать при себе. От республик в буквальном смысле зависит благополучие той земли, которой она стала. Виктор побежал. Быстро, быстро. Как будто думая, что его здесь, прямо тут, поймают. Убьют. Заберут. Будут пытать. Он боится, нечего и не от кого скрывать уже. Он Республика. Чёртова Республика, чёртовой страны. Он знает. Иван уже об этом знает. Виктору не спастить. Он не сможет. Нельзя сдаваться. Бежать. И бежать. Пока может. Пока есть силы. Виктор спотыкался, но не падал. Он врезался в людей и кричал извинения. До опередлёного момента. Его схватили за локоть. По спине пробежал холодок. Сердце застучало в три раза быстрее. Нет, нет, нет. Не сейчас, не здесь. «Ты… ты…» — заикаясь говорил парень, который схватил его за локоть. У него были каштановые волосы по шею и изумрудные глаза. «Что за флаг?» — Сам у себя спросил прень. Виктор понял. Этот парень страна. Польша. Он быстрым шагом повёл его, Виктора в неясном направлении. Заходя за угол он начал: «Я… я Польша, ты наверняка меня не знаешь. Но… но ты Воскресенский, да?» Виктор кивнул. А что ещё ему оставалось делать? Польша что-то себе кивнул и повёл его дальше. По узким улочкам. «Я… я тебе помогу. Ты бежал из страны, да?» — начал расспрашивать его Польша. «Знаю я таких помощников.» Подумал Виктор. «Тебе здесь оставаться нельзя. Да ты и сам знаешь.» — продолжал Польша. Виктор это знал. «Рябинин… он,» «Рябинин?» — перебил его Виктор. Польша кивнул: «Да, Рябинин. Он поменял фамилию. И тебе следует. Но не об этом. В Германию тебе тоже нельзя. У Германской Империи своя неприязнь к русским,» Виктор кивал. Рябинин, значит. «Мне во Францию…» — тихо сказал он. Польша посмотрел на него и улыбнулся. «Точно, Франция. Тебе точно нужно туда. У Российской Империи и Франции были хорошие отношения, если де Бернар не такая сволочь, какой он кажется то, может быть поможет,» — Виктор улыбнулся. Возможная помощь со стороны другой страны. Теперь вспомнилась тема Отечественной войны по истории. Виктор помрачнел. Франция. Учебник по истории. «Углублённая тема правления первой Российской Империи» Виктор перечитывал одну тему уже раз десять. /»Отечественная Война. Противостояние Франциска де Бернара и Влады Воскресенской» Французы напали зимой. 1812 года… Наполеонские войска взяли Москву. Русские, по заявлению Франциска де Бернара тогда сбежали. Сдали вторую столицу. «Русские бежали, бежали без оглядки. Только она стояло храбро и так прекрасно» — говорил Франциск де Бернар. Влада Ивановна осталась в Москве. Она стояла, сзади неё горел Кремль. «Адский огонь охватил Москву. И моё сердце. Богиня мечей, она никогда мне не проигрывал,» — говорил Де Бернар. В этот раз «Богиня мечей» так же не проиграла дорогому ранее другу. Подробностей бойни нет. Но известен неопровержимый факт: Франциск де Бернар, Франция, бессмертная страна проиграл полусмертной женщине. В этой войне погибло немалое количество людей, как французов так и русских. Но эта война является горечью лишь одной страны и это — Франция. Ведь именно Франция сдала свои позиции и проиграла. После этой войны Влада Ивановна была вписана в «Magna personalitates» И стала первой страной женщиной вписанной в эту книгу. И второй русской по нации, кто был вписан в эту книгу (первым был Ярослав Цветаев, Русское Царство) / У Виктора была своя неприязнь к Франции. А вот Германию он почему то ненавидеть не мог, то-ли из-за того, что мать его была немкой то-ли из-за чего другого. На этой проклятой войне погибло девять миллионов русских солдат, из-за этой войны случилась Гражданская война и революция. Но эта война получила название «Великой». Великим можно быть по разному. Великим ты можешь стать благодаря своим завоеваниям или благодаря победам. «Если ты страна то Великим ты можешь стать только с помощью чужих смертей» — это сказал Фреддерк Шикельгрубер, Священная Римская Империя. Виктор свято верит, что кто-то сможет войти в истории благодаря научным открытиям, искусству. Но только не благодаря чьей-то смерти. Виктор рассуждал и не видел, куда его ведёт Польша. «Где мы?» — спросил Воскресенский, когда они подошли к не очень большому дому. «Резиденция со времен моей независимости. Хорошее время было, — забвенно говорил Польша, — слушай. Давай я тебе помогу, а ты свято будешь верить в то, что польский народ надо отпустить;» — Виктор потупил. Зачем это ещё? Видя удивлённый взгляд сиреневых глаз Польша ответил: «Ты не знаешь что-ли? Страны и республики очень похожи. От мнения страны зависит мнение народа, то же самое и с республиками, только слабее, конечно же,» «Ну, ладно,» — согласился Виктор. Польша явно был не очень умным. Заставить человека верить во что-либо, может только он сам. Больше никто. А если человека заставили верить в что-либо то, это уже не человек. По крайней мере не личность. Они вошли в «Резиденцию». Внутри было пыльно и пахло какой-то гнилью. Интерьер был старым и явно давно не обновлялся. Вещи здесь были времён начала XIX века. Пыль, грязь и вонь. Сразу видно, что до присоединение к России Польша тяжёлую работу и никогда не выполнял. А может когда-то очень давно. Виктор как-бы тоже слишком тяжёлую работу не делал, но убирался в своей комнате он сам. Наотрез отказываясь от помощи служанок. «Замечательно, — радостно произнёс Польша, — насчёт Франции. Всё же придётся тебя переправлять через Германию, но ты там долго не задержишься,» Виктор кивал. Не было сил, что-либо вообще говорить. «Сразу опережаю твой вопрос: нет, я не назову тебе своего имени. И даже не спрашивай почему,» — Польша хмыкнул и ставя руки по бокам, выглядел очень важно. Или смешно. Виктору было как-то всё равно на имя Польши. Он не собирался его спрашивать. «Можно где-то здесь поспать?» — спросил лишь Виктор. Польша озадаченно на него глянул и кивнул, показал рукой на диван. Виктор лёг. Вылезло немоверное количество пыли. Ему было уже всё равно. Он спал.