Русская сирень

21.01.1919 год. Г. Мюнхен, Веймарская Республика: Dritte Reich oder Nikolaus Nikolett Adler. Третий Рейх. Что же это? А это Клаус. В будущем. Как только Адлер придёт ко власти, то страна будет переименована в Великогерманский Рейх или же просто- напросто Третий Рейх. С нем. Reich переводится, как «Империя». Клаус войдёт в историю, как Империя, которую можно будет сравнивать со Спартой или Римской Империей. К слову, Священная Римская Империя (Фреддерк Шикельгрубер) является прародителем рода Шикельгруберов, а Клаус его прямым потомком. Так что есть в кого быть великим. Официальной политической идеологией нацистской Германии и опорой нацистского режима был бы национал-социализм, который объявлял своей целью создание и утверждение на достаточно обширной территории «расово чистого» государства «арийской расы», имеющего всё необходимое для благополучного существования на протяжении неопределённо долгого времени или же Тысячилетнего Рейха. Концепция Третьего Рейха появилась ещё в 1916 году. Когда Клаус учился в Мюррене. «Dritte Reich» было написано на листке. «Третий Рейх» лишь данное слово-сочетание крутилось в голове Клауса. «Третий Рейх. Германский Рейх. Великогерманский Рейх.» Красиво, аккуратно выводил буквы Шикельгрубер. Сейчас был урок права с Фрау Болгарией. Та плевать хотела, что один из её учеников в переносном смысле хуи пинает. Рядом сидел русский Иван. Похвально. Он читал в оригинале Маркса, что не каждый немец сможет сделать. Но русскому, как и всегда было на всех плевать. Он здесь лишний. Ни друга ни подруги. Клаус глянул на Гели. Сегодня она была как и всегда прекрасна. Он влюблён, но стихи пока писать не собирается. Но Гели была сегодня и вправду красива: расчёсанные и уложенные чёрные волосы, тонкое запястье, которое быстро писало то, что говорила Фрау Божанова, выглаженная алая форма, на которой на левом плече красовался флаг Австро-Венгрии. Она была прекрасна. Единственная девушка из всего класса. Прекрасна и аккуратна, как лилия. Клаус взял перо. Он периодически посматривал на неё, рисовал. Вышла идеальная копия реальности. Та же Гели только в чёрных тонах. На бумаге она спокойно сидела, подперев подбородок рукой. Клаус улыбнулась. Он снова вернулся к своей тетради. Страницы так и не тронула тема «Права страны при тотальной диктатуре». Клаус начал писать: 'Когда знаешь, что большинство людей, которые сидят здесь, вместе с тобой в одном классе ничего не добьются в жизни. Меня терзает отвращение. Ведь я понимаю, негерманским расам добиться хоть бы места в борделе будет чертовски сложно. Но больше всего отвращения и чистой ненависти у меня к Мойше Яффе. Еврей по нации. Ужасный и тщеславный человек, который, я уверен, добьётся высот. Только вот совсем не доброжелательным путём для других. Евреи такие. Жадные хотя до бешенства богаты. Я их ненавижу. Они должны быть, как и все другие, лишь слугами великой немецкой расы' Именно с этой записи и появился дневник, который стал иметь название «Mein Kampf». Клаус писал туда в последний раз ровно 11.10.1918 года. Он писал туда что-то по теме того, что на западном фронте, снова без перемен. Через месяц закончилась война. Это был, как удар поддых. Некогда сильная мировая сверхдержава осталась ни с чем. Слаба как никогда не была. Клаус уверен, брат не сможет поднять страну с колен. Клаус открыл папку и снова прочёл тот документ, который ему отдал Веймар. 《В Мюнхене возросла популярность НРП (Немецкая Рабочая Партия.) Ты должен узнать почему. Сведения: НРП была образована 5 января 1919 в пивной Штернекерброй в результате слияния «Политического рабочего союза», созданного Карлом Харрером, и «Комитета Независимых рабочих» (создан Антоном Дрекслером). Председателем НРП был выбран Карл Харрер. И Дрекслер, и Харрер были членами оккультного «Общества Туле». На политические убеждения членов партии сильно повлиял наставник Дрекслера — доктор Пауль Тафель, директор компании MAN, который также был членом «Общества Туле» и, кроме того, лидером Пангерманского союза. Основной идеей Тафеля было создание националистической партии, опиравшейся на рабочих, в отличие от подобных партий среднего класса. В момент своего образования партия состояла примерно из сорока членов. Совсем за малое количество времени партия набрала пять тысяч человек. Сведения о партии: Человеческое имя — Вильгельм Харрер, как человеку ему 19 лет. Вы с ним ровесники. Черноволосый парень с голубыми глазами. Довольно худ. Ты сразу его узнаешь. Вы должны будете подружиться, а ты тем временем узнаешь, почему так быстро возросла популярность партии》 Фото самой партии отсутствовало, но зато была фотография её основателя. «Чёртовы Эберт и Матцельсбергер, я не подписывался быть вашим личным шпионом,» — зло шипел Клаус. Они ехали в поезде. Слава богу, не в плацкарте. Русский Иван уже спал, а Клаус решил повспоминать прошлое. Адлер достал свой блокнот. Пришло время новой записи. Недлинной. Осуждать других Клаус умел и любил. И сейчас он занимался тем же самым. Сочинять какую-то дребедень он тоже умел. И вот что вышло: /Я уверен что можно верить и в отсутствие веры, а можно делать и отсутствие дела. Нищие сейчас молятся, молятся на то, что их нищета гарантирована 21.01.1919./ Любой кто прочтёт данную запись не сразу поймёт о чём речь. Но всё предельно понятно будет, если объяснить. Тот, кто верит в отсутствие веры, конечно же, Русский Иван. Тот, кто делает отсутствие дела, естественно, США. Нищие молятся. Хмм. Это Германия, по вине брата разумеется. Сложно. Но в том и суть. Ведь в первый раз прочитав никто ничего бы не понял, Клаус осуждал данные страны, но при этом этого никто не мог понять. Ведь как таковых оскорблений там не было. В случае чего, Клаус предъявить будет нечего. Он останется безнаказанным. Ну вдруг чего. Но как же хочется их всех покрыть трёхэтажным матом. Клаус вздохнул. Утро вечера мудренее. Какой же это бред. Адлер улёгся и ещё долгое время не мог заснуть. Просыпаясь Клаус застал для себя из прошлого довольно обычную картину: русский спал. Всё ещё. Лицо Ивана не было ни красивым ни страшным. На щеках были веснушки, а нос с горбинкой. Обычная внешность для русского. Наверное. Адлер не часто видел русских, но даже так они произвели на него фурор. Отец всегда отзывался о них, как о варварах, но Российская Империя был прекрасен. Нет, серьёзно. Манеры, этикет, прекрасная речь без акцента. Идеальная внешность, по мнению Клауса. У русского были каштановые почти чёрные волосы, сиреневые выразительные глаза, нос с горбинкой (семейное?), аккуратный рот. Российская Империя был бледным, в отличии от Ивана. Не высокий, в свои двенадцать Клаус был ростом с него. Ещё Клаус видел преемника Империи. Пепельноволосый, с безразличием в сиреневых глазах. Манеры, этикет. Лёгкий акцент всё же присутствовал. Но он никак не подходил под слово «варвар». От слова совсем. Для европейцев они были наоборот слишком добры и учтивы. После той встречи Клауса стала интересовать русская история. Книги он просил, конечно же, не у отца, а у дяди. Тот с ненавистью в голосе всё-таки соглашался их покупать и отдавать Клаусу. Было приятно. Осознание того, что хоть кто-то его любит. Адлер любил дядю в ответ. И даже нет никакого «но». Они не ссорились после проигрыша в войне, ничего такого из-за чего можно потом было бы жалеть. Клаус знает, что дядя его любил, а Австро-Венгрия знал, что Адлер его любит. Вот и всё. Клаус потянулся. Смотря на наручные часы, которые висели на тонкой руке Советов. Sechs Uhr vierundzwanzig Minuten или же Шесть часов двадцать четыре минуты. Сегодня он проснулся позже на двадцать четыре минуты. В целом не критично. Ровно в семь они приедут. Клаус думал будить русского Ивана или пускай себе спит. Выбор пал на первое. Клаус осмотрелся и схватил рукой книгу. Она лежала на столе, автор Ленин. «Еба,» — тихо простонал Клаус. Книженция была увесестой, в твёрдом переплёте. «Берегись, русский,» подумал он, замахиваясь книгах и прицеливаясь точно в голову русскому. С прекрасным шлепком он попал точно в цель. «Твою же!» — прикрикнул на русском РСФСР, потирая ушибленное место. «S dobrim utrom, Wanja,» — по-русски произнёс Клаус, смотря на удивлённое лицо напротив. РСФСР мигом покраснел и всё так же потирая ушибленное место, ответил по-немецки: «Не называй меня так, фриц,» Клаус состроил обиженно лицо. Но ему понравилось то, как удивился Рябинин. Теперь хотелось бы увидеть на нём страх. «Это у тебя такое утро доброе?» — спросил у него русский. «О чём ты?» — непонимающе ответил Клаус. «Каждое твоё доброе утро проходит так, что тебе по голове бьют увесистой книгой?» — Иван скептически смотрел на немца. Клаус усмехнулся и сказал: «Сегодня исключение, а что?» Он над ним в открытую стебался. «Пошёл знаешь куда, фриц,» — зло спросил (?) русский. «Нет, куда?» — русский промолчал. Клаус немного не понял, что от него хотел русский Иван. Дальше они ехали молча.