Русская сирень

25.12. 1918 год. Г. Харьков, РСФСР:       Утро не задалось с самого начала. Потому что ему пришлось поехать на окраину страны. Зачем? Товарищ Ленин так и не объяснил. Но в целом это сильно его и не волновало. Он просто должен найти УНР. В Харькове Ивана должен встретить УНРСРКСиКД. Короче, хрен запомнишь, хрен выговоришь. Легче звать по человеческому имени – Михаил Оверкович Авдиенко. Ивана и вправду встретили. Хотя чего он ожидал? Царский сын же приехал. УНРСР… Авдиенко был тёмно-русым мужчиной с зелёными глазами и немного плоским и совершенно безэмоциональным лицом. На правой щеке красовались знамёна его республики. Иван вздохнул. — Здравия, Божию поспешствующею милостию Иван Второй, сын императорский… —«О господи, началось, блять» — закатывая глаза, подумал Иван. Его титул состоял из 17 слов и был самым длинным из титулов всех сыновей императорских. И он очень сильно Ивану надоел. А Авдиенко продолжал: — … и будущая глава армии Всероссийской, Европейская Россия и Урал Великий, приветствую вас. — украинец наконец-то закончил. Иван кивнул, зевая. — Слушай, Авдиенко… — Да, Божию поспешствующею… — Давай упустим мой титул, мне нужно найти УНР, ты же знаешь, где она? — Иван вздохнул, он уже хочет обратно в Петроград и к чёртовой матери забыть о всех этих революциях. Авдиенко как-то странно посмотрел на царского сына. Затем на его лице расплылось презрение. Иван понял в чём дело, ведь Авдиенко был создан в противовес УНР. — Да, я знаю хде сейчас УНР, — Авдиенко отвёл взгляд, Иван улыбнулся. — Чудесно веди. — Вам лучше этого не видеть, — резко вставил украинец. Иван замешкался. — В смысле? — спросил озадаченно Воскресенский. — Вам лучше не видеть то, что произошло с УНР, — как отрезал, ответил Авдиенко. Иван ничего не понимал. Украинец отводил взгляд, как будто ему было стыдно. Ивана осенило. — Что ты с ней сделал? — серьёзность в тоне была показная, но, слава богу, Авдиенко этого не заметил. Украинец слегка дёрнулся. Иван приближался к чему-то очень странному. — Я… я ничего ей… она сама… я. — Украинец что-то мямлил. Иван нахмурился. До Авдиенко дошёл скрип зубов. — Где она? — зло твердил Иван, он приблизился почти вплотную к украинцу. Не стоило сейчас распускать руки. Они на вокзале, не дай бог, ещё полицаев пригонят сюда. Авдиенко, кажись, понимал это, но так же он понимал и то, что будет, если не расскажет, где сейчас УНР. Но с ответом он не торопился. — Вы же мне ничего не сделаете? — как-то бессильно и слабо спросил Авдиенко. Иван кивнул. Что же там такого? — Пообещайте. — Авдиенко наглел. Иван злился. — Кто ты такой, чтобы с меня обещания брать? — пока ещё Иван мог так себя вести и пользоваться своим статусом. Но борясь с неравенством, он понимал, что это долго не продлится. Авдиенко снял козырёк, падая на колени в молящем жесте, говоря: — Молю, ваше превосходительство, не убивайте. Иван рыкнул, дёрнул его за руку. — Да встань ты! — слишком громко. Много кто обратил на них внимание. Козырёк так и остался валяться на полу, а вот Авдиенко с Воскресенским быстрым шагом направились к выходу. Иван сильно сжимал руку украинца, шептал: — Сейчас же ты меня отведёшь к УНР и будешь жить. Нет, тогда ждёт тебя Сибирь могучая в лице моего брата младшего. Авдиенко сдался, что было не удивительно. Иван хмуро шёл за ним. Украинец то не особо долго ломался. Взглянув на наручные часы, на которых было ровно 7 утра, Иван задумался. Но не о смысле жизни, как он обычно любил, а о том, что такого могло произойти с УНР. Что-то такое, что Авдиенко очень упорно не хочет показывать. Иван зевнул, он совершенно не успел выспаться. Прямо здесь и сейчас хотелось крепкого кофе. Глаза начинали слипаться. Эти препирательства очень сильно утомили Воскресенского. Почёсывая русый затылок, Иван от нечего делать стал разглядывать всем давно известное из произведений Гоголя Запорожье. —«Главное на поляков и всю эту татарву не наткнуться» — про себя усмехаясь, подумал Иван. Здесь было довольно тепло, да и в целом хорошо. Спокойно. Не было того гомона, которым одаривала северная столица свой народ. Снега почти не было. Иван распоясал свою шубу, иначе вспрел бы наверняка. Лёгкий слой снежка приятно поскрипывал. Солнце ярко светило прямо в глаза. Слабый морозец холодил щёки. Небо было яснее некуда. Деревья легонько качались в такт ветру.       В течение всей прогулки Авдиенко не меньше пяти раз оборачивался, чтобы убедиться, что Воскресенский за ним идёт. Иван не обращал на это внимания. Он любовался Запорожьем. — Красиво здесь, — выкинул в никуда Авдиенко. Иван кивнул. Он не горел желанием общаться с челядью. Пока ещё челядью. Протянув руку, Воскресенский поймал снежинку, она ещё пару секунд пролежала на шерстяной варежке, позже стала совершенно малой, бессмысленной частью мира. Иван грустно вздохнул. Он любил похандрить в самые ну прям ненужные м оменты. Двух одинаковых снежинок не существуют. Хотя откуда об этом знать людям? Трилиарды снежинок падают каждую секунду на землю, на людей, на животных, здания. Может две похожих снежинки и существует, были ли они вместе? Но это уже что-то из разряда романтизма. Иван глотнул воздуха и только сейчас заметил старый покосившийся сарай, к которому лишний рпз было страшно притронуться. —«Настораживает», — подумалось Ивану. Но в слух спросил лишь: — Она здесь? Украинец кивнул. Сарай был почти уже разваленным. Иван не представлял то, как кто-то мог здесь жить. Странно это всё. Иван не стучался, да и полномочия позволяли. Открывая дверь, он ужаснулся. На холодном гнилом полу лежала женщина, на вид не старше матери самого русского. Руками она вцепилась в очень маленького ребёнка. — Авдиенко, какого..? — не успел спросить Иван, как к его горлу приставили нож. — Да как ты?! — возмущению не было предела. Авдиенко закрыл ему рот рукой. — Вот вам УНР, а в её руках то, что ты породил… — шептал Авдиенко. Иван ничего не понимал и так же ничего не мог сказать. — «Да какого он..?» — думал зло Иван. УНР, как сначала показалось, вовсе не дышала. Ребёнок в её руках молчал и не подавал никаких признаков жизни. — Это твоя дочь. Хотя, наверное ты и сам знаешь. — говорил Авдиенко. Как понял Иван, что он ничего не понял. — Покажи её глаза. — в приказом тоне обратился Авдиенко к УНР. Женщина подала минимальные знаки жизни, поворачивая ребёнка в их сторону. Глаза у девочки были неописуемо красивы. Что поразило Ивана: у неё не было бликов. Воскресенский усердно замотал головой. — Нет, она не моя. Глаза зелёные. — успел сказать он перед тем, как снова быть заткнутым тёплой рукой. Авдиенко сщурился, присматриваясь. Он сжал Ивана ещё крепче. — Наврала мне, да?! — угрожающим тоном обратился к УНР Авдиенко. Девушка отрицательно начала пыталась кивать головой. Иван кое-что вспомнил. Он начал брыкаться и дёргать головой. — Чего тебе?! — грубо спросил Авдиенко. Иван пытался сказать, но получилось лишь непонятное мычание. Авдиенко убрал руку со рта, переместив на узкую шею. — Карман. — набирая относительно свежего воздуха, произнёс Воскресенский. Украинец полез рукой в карман брюк. Он достал оттуда аккуратно сложенный листок. — Я не знаю, что там написано, но только сейчас вспомнил, что Товарищ Ленин велел это тебе отдать, — украинец ослабил хватку и одной рукой развернул лист. Авдиенко прочитал в слух: — «Дитина нарождена у Настасiï Остаповноï вiд Iвана Володимировича. Цьего вiн не знаэ, йону I не слiд. Дитина народжена жахливим захiдно-эвропейским методом. Але не в тому суть. Будь народжена дiвчина iм’я ïй – Софiя Iванiвна. Холопчик же, то – Олександр Iванович. Разпорядження вiд Володимира Iллiча Ленина.» Вот те раз, — закончил Авдиенко. Иван примерно понял в чём суть письма, но не совсем. — Имя дали, а что с Софой делать, не сказали. — Так в Москву. Куда же её ещё? — Зачем в Москву? Вы о ней? — показывая на девочку, спросил Иван. — Так о ком ещё то? — злясь, ответил Авдиенко, — поздравляю, теперь это София Ивановна Воскресенская. — Иван остолбенел. Да не может быть такого, что это его ребёнок. — София… — тихо произнёс он.

***

29.12.1918год. Г. Москва, РСФСР:       В руках Иван держал Софию. Он уже понял, что девчуля станет второй республикой СССР. То что она была ему родной дочерью ещё были сомнения, но суть даже была не в этом. Что означало строки в письме: «Ребёнок рождённый у Настасьи Остаповной от Ивана Владимировича. Чего он не знает». Товарищ Ленин в своём же письме подтвердил, что София является дочерью Ивана, но каким боком то? Когда успел то? Поскольку шанса увидеться с Владимиром Лениным лично не было, пришлось идти к самому близкому человеку Товарища Ленина – его жене, Надежде Крупской. С данной женщиной отношения у Ивана сразу не задались, но у них была общая цель, ради которой они могли друг друга потерпеть. Иван подошёл к знакомой железной двери, он выдохнул. Постучался и после разрешения зашёл. — Приветствую, Товарищ Крупская. — Здравия, Иван. Чего хотел? — Крупская сидела за столом и вчитывалась в какие-то документы. Она даже не перевела на него взгляд. — Хотел объяснений насчёт этого. — Крупская повернулась к нему и… даже не удивилась, видя в руках Ивана ребёнка. — Так кто это: Соня или Саша? — спросила лишь она. Иван вскипел. — София. Только вот, с хуяли она мне дочь? — взгляд Крупской ожесточился. — Не выражайтесь, молодой человек. Помнишь ведь доктора Равича? Так вот, чем ты с ним занимался, мы прекрасно знаем, только пропустили мимо глаз, получив довольно нужную вещицу, которая и помогла зачать этого ребёнка. — Иван впал в шок. Крупская встала и подошла к Ивану, беря из его рук девочку. Тот не мог сопротивляться из-за удивления. Женщина нежно погладила девочку по щеке. — Глаза зелёные. Не будет бороться в будущем за место в Кремле. Теперь самое главное – найти Виктора. А пока УССР будет раститься, как правопреемник. —«Вот тебе и правопреемник» — подумал Иван.