***
Соре исполнилось тринадцать, когда она осталась единственным ребенком Мадары Учихи. Ее последнего брата забрала болезнь. Эпидемия в ту осень выкосила много детей, затронув не только их клан, но и все соседние. На целый год воцарилось негласное перемирие. Целый год без сражений, диверсий и нападений среди ночи. Мир, который в душе все так отчаянно желали, наступил. Но вовсе не путем долгих переговоров за общим столом, а в следствии чудовищной трагедии. Болезнь забирала совсем маленьких и слабых. Сора тоже была в зоне риска, но, видимо, ей просто повезло. Ее отец к тому времени почти ничего не видел, но тщательно скрывал сей досадный факт от окружающих. Знал только Изуна. Ей это знание доверять никто не собирался. Она узнала сама — догадалась. Сора была слишком наблюдательной, подмечая малейшее изменение в состоянии отца. С того памятного разговора они сильно сблизились. Мадара сам стал тренировать дочь, рассказывал об истории их клана, о тактиках, которые использовали разные поколения шиноби, объяснял природу вещей. А еще незаметно даже для себя стал делиться с Сорой и своими мыслями. Сора чутко впитывала слова отца, ценя его откровенность как величайшую драгоценность. Нет ничего удивительного, что она быстро заметила перемены в нем. Если бы не Сора, Мадара и вовсе не покидал бы пределов своего дома. Но настырная дочь приходила к нему каждое утро, брала под руку и вела на улицу; громко здоровалась со всеми встречными соклановцами, называя каждого по имени. Мадара лишь кивал, правильно угадывая расположение собеседника, и благодаря названному имени без труда вычислял, где именно у того находились глаза. — Ничего, отец. Мы что-нибудь придумаем. Если надо, я прямо сейчас выловлю самого сильного медика и на цепи притащу сюда. Хотите? Мадара хмыкал, старательно пряча улыбку. — Имеешь в виду Хашираму? — Да хоть бы и его! Что мне какой-то Сенджу, когда вы совсем не веселы, отец. Если надо, то и Рикудо Саннина найду. И вот увидите — обязательно найду! И Мадара отчего-то верил. Упрямством Сора пошла в свою покойную мать. Что была за женщина! Мадара знал, что мать Соры любила его, но никак не мог подумать, что эта любовь способна жить и после смерти. И уж никогда не смог бы помыслить, что та способна воплощаться в другом человеке. Сора так же любила своего отца и готова была ради него пойти на все. Его волю она чтила с молчаливой покорностью, принимая все его решения как свои собственные. Даже новость о том, что ей вскоре предстоит выйти замуж и покинуть клан, она приняла и покорилась. — Если вы этого желаете, то я подчиняюсь вашей воле, отец, — сказала она тогда, склоняясь в поклоне, будто принимала бесценный дар от него, а не новость об изгнании. Но переговоры пришлось оборвать, когда пришла эпидемия. А сейчас Мадара был не в том состоянии, чтобы заботиться о будущем дочери. Если бы не она… Страшно подумать, как тогда бы он пережил свою слепоту. Изуна не мог его вот так выводить на улицу, не мог так же шумно приветствовать людей еще до того, как они приблизились бы и поняли, что с лидером что-то не так. Но могла Сора. Она же женщина… им и положено быть такими. Сору любили в клане, гордились ее успехами. Но Мадара понимал слишком хорошо, что как лидера ее никогда не примут. Она могла бы стать регентом при брате, если бы такой у нее, разумеется, был. Но всех его сыновей забрала смерть. Осталась одна Сора. — Жарко сегодня, — протянула Сора у него под боком. Мадара повернул голову на звук ее голоса. Она была невысокого роста — макушкой она едва ли доставала ему до середины плеча. Конечно же, она еще подрастет, но Мадара был уверен, что она так и останется коротышкой. Для шиноби маленький рост — это хорошо. Легче спрятаться. Для разведывательной работы — самое то. Нет, не надо думать об этом. Место Соры в клане — подле него, а не где-то в болотистых низинах за станом врага. — Если хотите, я скажу, чтобы для вас вечером приготовили купальню. А еще рыба на нерест пошла. Ичи-кун принес богатый улов. Так что сегодня будет вкусный ужин… — Хорошо, — кивнул Мадара. Они медленно шли по улочкам их поселения. Сора, как и обычно, здоровалась со всеми, спрашивала как дела, предлагала помощь. Она знала всё о каждом соклановце: у кого какие проблемы, кто в кого влюблен, сколько риса в каждой семье приготовлено на зиму, какие клички носили все окрестные псы, и что малютка Ханако прячет от строгой матери в сарае на отшибе новорожденных котят. Мадара никогда не интересовался такими вещами. И если бы не Сора, то он и знать не знал об этой стороне жизни своего клана. Изуна тоже знал, и тоже, как и Сора, старался быть везде и сразу, помогая чем может. Эти двое были так похожи в своей любви к клану. Иногда Мадара жалел, что такой ребенок родился именно у него, а не у Изуны. Он бы любил ее больше, дал бы Соре намного больше, чем когда-либо мог дать Мадара. А теперь она заботится о своем слепом отце, будто в жизни нет ничего важнее. Будто у нее нет иных целей, чем быть полезной лично ему. И вроде бы жизнь стала простой, понятной, и будущее уже не казалось таким мрачным. Пока не погиб Изуна. В тот миг, когда сердце брата остановилось, мир будто почернел. Мадара смотрел теперь его глазами, и точно знал, что глаза брата не могли видеть мир таким мрачным. Но вокруг царила серость, лица казались отвратительными, гримасничали, а в следующий миг превращались в лица чудовищ. Он уже не понимал, что правда, а что иллюзия, рожденная его воспаленным сознанием. Знал он одно — без Изуны мир никогда вновь не будет цветным, никогда его душе не обрести покоя. Он остался один… — Отец… — маленькая ладонь его дочери легла ему на плечо. Мадара вскинул голову, бросив на дочь свирепый взгляд, но замер, когда осознал, что дочь выделялась светлым пятном в общей тусклости его нового существования. Она присела рядом с ним на колени, взяла обе его руки, сжав его мозолистые пальцы своими удивительно мягкими для того, кто не брезговал никакой тяжелой работы. — Дядя говорил мне, что живые должны думать о живых. Он отдал вам свои глаза, чтобы вы жили и видели мир за двоих. Разве дядя хотел бы, чтобы вы оплакивали его так непозволительно долго? Мадара одернул руки, поднялся. Собственная дочь учит его жизни. Подумать только! — Займись своими делами, — грозно порекомендовал ей он. Но Сора даже не подумала сдвинуться. Все так же продолжая сидеть на полу, она подняла голову и несмело улыбнулась. — Жизнь продолжается, — напомнила она. И Мадара вздрогнул, расслышав в словах дочери голос своего погибшего брата. — А дядя Изуна всегда будет с вами: останется жить в ваших воспоминаниях, в вашем сердце. Как в сердцах всего клана. Мы не забудем его жертвы. И вот увидите, демон Тобирама ответит за свое злодеяние. — И у тебя, конечно же, есть план? — без особого энтузиазма поинтересовался Мадара. Злость отступила, и на ее место пришла привычная опустошенность. Но и легчайший интерес вспыхнул внутри, когда он посмотрел на Сору. — Вы хотели выдать меня замуж, — зачем-то вспомнила она, дождавшись, когда он вернется на место. — Отдайте меня за кого-нибудь из клана Сенджу. Я войду к ним в доверие, они потеряют бдительность, и тогда я отомщу за дядю Изуну, а голову Тобирамы принесу к вашим ногам. Мадара не сразу нашелся с тем, что ответить. То, что предлагала Сора, было безумием. Совершенно неприемлемым. — Исключено! — отрезал он. — Брак — это тоже самое, что заключение мира. А он невозможен. — Но он необходим, — мягко возразила Сора, она наклонилась ближе и заговорила совсем тихо, будто кто-то мог их подслушать. — Клан истощен. Мы потеряли почти всех своих детей. А без детей у нас не будет никакого будущего. Мир необходим, хотя бы на какое-то время. Нам нужно восстановить силы, найти новых союзников, расширить наши границы и влияние. Но без мира с Сенджу это будет невозможно. Подобные решения можете принять только вы, отец. Пожалуйста, обдумайте все. И если мои слова покажутся вам разумными, то соберите совет клана и обсудите свое решение со старейшинами. — Ты предлагаешь мне продать тебя Сенджу, — напомнил Мадара главное условие мира. — Ты готова войти в их клан, лечь под какого-нибудь из их ублюдков? — Если это принесет пользу нашей семье, то, не раздумывая, отдайте мне приказ. Я — ваша дочь, и я приму любое ваше решение. Соре было пятнадцать лет. Всего или уже? Слишком мало, чтобы брать на себя ответственность. Ей уже пятнадцать — и это больше, чем тем, кто только мечтал дожить хотя бы до этого возраста. Нет, не ей следовало думать о будущем клана, жертвовать ради него своей жизнью, благополучием и счастьем. В свои пятнадцать лет Сора Учиха уже обладала тем мужеством, каким не мог похвастаться ни один мужчина из клана.Наследница
12 марта 2024 г. в 16:28
Изуна не то, чтобы не поддержал решение брата избавиться от дочери, но и не выказал особого понимания этой идеи.
— Ты серьезно, нии-сан? — уточнил он, склонив голову к плечу и смотря на Мадару со смесью интереса и легкого осуждения. — Подожди хотя бы пока ей не исполнится шестнадцать.
— Я уже все решил, — отрезал Мадара. — Чем дольше она остается подле меня, тем больше проблем возникнет в будущем.
— Ну, хорошо, — не стал спорить Изуна. В конце концов, Сора — его ребенок, и только Мадара мог решать ее судьбу. — У тебя уже есть кандидаты?
— Узумаки — нейтральная сторона. Если они получат в невестки обладательницу шарингана, то это укрепит наши связи и даст преимущество в борьбе против Сенджу.
— Да, только они не слишком-то охотно женятся на представительницах великих кланов, — напомнил Изуна.
Действительно, Узумаки было и так слишком много, все были долгожителями и обладали запредельным уровнем чакры. Мастера фуин, они могли освоить высокоранговую технику за считанные недели, в то время как другим, для заучивания хотя бы одной требовались годы. Узумаки более охотно отдавали своих дочерей в другие кланы, чем принимали чужих. Вряд ли Мадаре хватит красноречия убедить старейшин Узумаки в выгоде подобного политического брака.
— Тогда Хьюга.
— Плохой вариант, — покачал головой Изуна. — Они не слишком нас жалуют, а если дети Соры испортят их драгоценный бьякуган, то они, не задумываясь, убьют ее и вернут нам ее тело вместе с тем, что останется от ее детей.
Мадара нахмурился. Он был согласен с братом, но не хотел принимать, что переговоры с двумя самыми сильными кланами могли обернуться катастрофой.
Конечно, были еще Сенджу. Если бы Мадара действительно хотел заключить мир с ними, как мечтал Хаширама, то подобный брак был бы отличным началом этого мира.
Но о мире не могло идти и речи. В клане Учиха никто бы не принял подобный союз. Либо победа, либо смерть.
Да и за кого было выдавать Сору? За Хашираму? Вот уж нет. Мадара самолично вонзил бы себе в горло кунай, чем по доброй воле отдал свою единственную дочь главному врагу.
Наверное, Изуна думал сейчас о том же, потому что из его глаз совсем пропали любые веселые искринки, ведь он считал, что этот разговор — обычные планы, рассуждения о будущем, но он даже подумать не мог, что решение нужно принять незамедлительно.
— Возможно… Сарутоби, — медленно, будто размышляя вслух, произнес он. — У них много шиноби, обладающих стихией ветра. Дети Соры могли бы унаследовать и их стихию, и нашу.
— В этом есть резон, но я хочу рассмотреть все варианты.
— Нара, Акимичи и Яманака — союзники Сенджу. Нашим — Инузука и Абурамэ — без надобности шаринган. У них совсем другие техники. А кланы за пределами страны Огня и рассматривать не стоит. Мы слишком далеко друг от друга, так что они не станут помогать нам, если мы не поможем им в их борьбе. А мы не поможем.
Мадара потер глаза у переносицы, отгоняя прочь дурные мысли. Были только два варианта: либо Узумаки, либо проклятые Сенджу. И раз последний вариант отпадал сам собой, то ему предстояло найти самого красноречивого Учиху себе в помощь, чтобы тот помог ему вести переговоры с красноголовыми упрямцами.