***
Во время всего нашего спуска молодой гном шел позади. Он ни на шаг не отставал от меня и периодически порывался поддержать, постоянно опасаясь, что я внезапно сорвусь вниз. Фили же, в случае чего, готов был подстраховать меня спереди. Эта забота была хоть и приятной, но все же излишней — все-таки у меня было повреждено плечо, а не нога. Спуск занял у нас несколько часов: ступени были узкими и ужасно неровными, поэтому двигаться по ним приходилось медленно. Бедный Бильбо, у которого после встречи с каменными великанами сильно обострилась боязнь высоты, передвигался не быстрее улитки, из-за чего сильно задерживал весь отряд. Гномы, устав от постоянных промедлений, не сговариваясь, быстро нашли решение этой проблемы. Глоин, идущий позади хоббита, молча подхватил Бильбо и усадил его себе на спину, а через какое-то время также молча передал его Нори, и тот с готовностью принял эту ношу. Так за время спуска наш взломщик успел объездить спины половины отряда. Было удивительно, что ни один из гномов ни разу не выразил недовольства из-за необходимости нести хоббита. Раньше они только и делали, что сердились на боязливого и неуклюжего Бильбо, да иногда посмеивались над ним. Но после того, как он спас жизнь их предводителю, гномы прониклись глубоким уважением к своему спутнику. Наконец ступени закончились. Мы вступили в лес и вскоре достигли реки. Гномы поспешили смыть с себя копоть и кровь, а я прошла немного выше по течению, чтобы избавить себя от удовольствия лицезреть дюжину голых мужских тел. Омыв водой лицо и шею, я устало легла на траву, приняв такое положение, чтобы плечо доставляло мне как можно меньше дискомфорта. Сил на то, чтобы раздеться и полностью привести себя в порядок, уже не оставалось. Земля приятно холодила тело, слух ласкало журчание тихой небыстрой речки. Расслабившись, я сама не заметила, как задремала. — Что ты здесь делаешь?! Я резко распахнула глаза. Надо смой, склонившись, стоял Торин со скрещенными руками на груди. Выглядел гном уже не так плачевно, как после стычки с Азогом. Раны, полученные от удара булавой и зубов варга, очищенные от грязи и хорошо обработанные, смотрелись не так устрашающе. И хотя Торин все еще был несколько бледен, больше не было ощущения, что он вот-вот отправится в мир иной. Дори хорошо постарался. Я встала, отряхнула штаны и с самым невинным видом ответила: — Да вот, просто решила немного отдохнуть. — Просто отдохнуть, — тихо повторил Торин. Голос гнома звенел от злости, — Считаешь, это разумно — покидать отряд, никого не предупредив, и бродить неизвестно где? И это когда мы только ушли от преследования, и орки могут быть где-то поблизости! Неужели тебе так нравится рисковать своей жизнью? — Я просто не хотела мешать вашим водным процедурам, поэтому немного отошла. Легла и сама не заметила, как уснула. Но я ведь ушла совсем недалеко, и в случае опасности просто бы крикнула вам. — Если бы до тебя добрался варг, он бы перекусил твое горло за две секунды, и ты никого бы не успела позвать, — ответил Дубощит, недовольно сверля меня взглядом. Я почувствовала укол совести, поняв, что действительно поступила необдуманно. — Мне жаль, что я заставила отряд волноваться, — извиняющимся тоном пробормотала я. — В первую очередь, ты заставила волноваться меня. — О… Между нами воцарилось молчание. Дубощит отвернулся от меня и стал задумчиво глядеть на воду. В реке весело плескалась рыба, и мелкие брызги, звеня, разлетались во все стороны. Лучи полуденного солнца отражались от серебряной чешуи, заставляя воду сверкать яркими бликами. — Хорошо, что мои опасения не оправдались… За последнее время на нашу долю и так выпало слишком много испытаний, — наконец вздохнул Торин и устало провел ладонью по лицу. Этим движением он будто снял с себя невидимую маску. Теперь я стояла не перед королем подгорного народа, но перед мужчиной, в облике которого отразились все испытания и горечи, которые ему довелось пережить. Казалось, будто он внезапно постарел на несколько лет. Было очень непривычно видеть Торина таким… открытым. Привыкший нести ответственность за других, готовый всегда быть для своих подданных примером решимости и мужества, Дубощит никогда не показывал своей слабости, держа сомнения и страхи где-то глубоко внутри себя... Но не в эту минуту. Сейчас, с печатью ужасной усталости на лице, Торин выглядел гораздо человечнее и… намного привлекательнее. Захотелось на мгновение коснуться его руки, выразив тем самым поддержку, но я вовремя подавила в себе этот порыв, устыдившись своих мыслей, и, стараясь скрыть собственную неловкость, как можно бодрее произнесла: — Главное, что теперь все хорошо. Ответом мне послужил пронзительный взгляд, смысл которого мне не удалось расшифровать. Взглянув в эти голубые глаза, я почувствовала, как по телу пробегает странная дрожь. — Надеюсь, так будет и впредь. Не зная, что ответить, я глупо кивнула и отвела взгляд. Отчего-то мне стало ужасно неловко. — Что ж… тогда, нам, наверное, стоит вернуться к отряду, чтобы не заставлять всех беспокоиться. — Непременно, — кивнул Дубощит, — но сначала позволь выразить тебе свою… благодарность, — вслед за эти произошло то, чего я ожидала меньше всего — гном низко поклонился мне. Это было до того странно, что я совершенно не знала как реагировать. Из груди вырвался лишь удивленный вдох. Это было что-то совершенно невозможное — сам Торин почтительно склонил передо мной голову. Торин! Все это было больше похоже на насмешку. Однако когда гном распрямился, по его лицу стало сразу понятно, что он и не думал шутить. — Твой поступок достоин величайшей похвалы. Ты поступила очень храбро. Глупо и необдуманно, — его глаза сверкнули, а губы на секунду сложились в полуулыбку, — но храбро. Я смутилась еще больше. — Пожалуйста, не надо меня благодарить. Я же почти ничего не сделала. — Этим вы с нашим взломщиком очень похожи — оба любите принижать свои достоинства, — хмыкнул Торин. — Но в данной ситуации скромность излишняя, теперь я обязан вам обоим. — Еще одно слово, и я просто сгорю от смущения, — пробормотала я. Мне действительно не казалось, что я сделала что-то выдающееся. Ну, убила белого песика, да. Так он все равно на месте топтался. Никаких смертельных ударов я не отражала — это сделал Бильбо, причем в самый распоследний момент. Каноничный герой, что тут скажешь. — Почему бы нам просто не вернуться в лагерь? Желая скорее покинуть поляну, я на мгновение забыла о своей травме и, склонившись к земле, порывисто схватила свой меч, и за свои резкие движения была награждена очередной волной боли. — Ты ранена? — взгляд Торина тут же стал обеспокоенным. — Почему сразу не сказала? — Да там ничего серьезного, просто немного ушибла плечо. Скоро само пройдет, — попыталась отмахнуться я. — Ты целитель? — резко прервал он. — Н-нет. — Тогда позволь судить о степени серьезности твоих травм тем, кто в этом разбирается, — он решительно шагнул ко мне, — дай, я взгляну. — Не надо! — испуганно воскликнула я. Я и так ужасно смущалась, когда случайно или специально прикасалась к гному, а уж от мысли о том, что придется оголить перед ним плечо… «Элен, ведешь себя как ребенок, ей-богу. Можно подумать тебя никогда не касались мужчины. — Касались, но раньше все было как-то… не так». Торин вскинул брови. Такое явное нежелание принимать от него помощь сильно удивило его. Он тут же прекратил попытки подойти ко мне и, опустив руки, сжал кулаки. Лицо, на котором мгновение назад читались живые эмоции, вновь стало непроницаемой маской, однако я не могла не заметить как сильно Дубощита задело мое поведение. — То есть… я хотела сказать… не стоит беспокоиться, — стала оправдываться я, — Уверена, Дори сможет помочь мне — он же врач… то есть лекарь… целитель… я обращусь к нему, как только мы вернемся в лагерь. Я очень ценю, что тебя волнует состояние моего здоровья, но тебе действительно не стоит беспокоиться. Гном окинул меня мрачным взглядом и произнес ровным ледяным тоном: — В моих интересах, чтобы каждый участник похода был способен продолжать путь. Мы не можем позволить себе задерживаться из-за непредвиденных травм, так что я бы предпочел, чтобы каждый, кто идет со мной, осознавал свою ответственность перед остальными и не пренебрегал своим здоровьем. — Я поняла тебя, Торин, — пришибленно ответила я. — Возвращайся к остальным. И больше не покидай отряд без сопровождения. Глупые жертвы мне не нужны. Торин резко развернулся и стремительно двинулся прочь. Только его спина скрылась за деревьями, я закрыла глаза и тяжело вздохнула. — Дура! Какая же ты, Элен, дура!***
Она опять куда-то пропала. Как всегда ушла, никого не предупредив. Глупая. Неужели вновь придется велеть племянникам не отходить от нее ни на шаг, как в самом начале похода, когда он еще не доверял ей? Торин беспокоился, что орки могут быть где-то поблизости. Он не верил в то, что его отряд так просто оставят в покое. Пока опасность их миновала, но надолго ли? Он даст им еще несколько часов отдыха, а затем нужно будет двинуться как можно дальше в лес и постараться оторваться от возможных преследователей. Нужно быть настороже. Ну почему эта девчонка упорно лезет навстречу опасности? Упрямая. Все время делает, что хочет. И хоть ее порывы благородны, зачастую ужасно безрассудны. Она часто поступала слишком опрометчиво, не всегда могла сдержать свои эмоции и вообще часто раздражала его. Но в то же время он не мог не отметить, что Элен была очень стойкой девушкой. На протяжении всего пути она достойно сносила все тяготы похода. Ей было ужасно тяжело, но она двигалась дальше, сжав зубы и отставив страх на второй план. Своей непоколебимостью и силой воли она больше напоминала гномку, нежели представительниц своей расы. Большинство человеческих девушек, которых Торину доводилось раньше встречать, были очень тихими и покорными. А еще ужасно плаксивыми. Они совсем были не похожи на свободолюбивых и сильных женщин подгорного народа. У Элен в начале тоже были истерики, но за время странствий она заметно выросла. Сейчас она даже чем-то иногда напоминала ему Дис. Торин не видел, как Элен убила белого варга, об этом ему рассказали племянники. Вот такого поступка он точно никак не мог ожидать от девушки. Элен всегда избегала вступать в бой без необходимости. А если вспомнить, как ей было плохо после первого убитого орка… Что же сейчас побудило ее ринуться в бой: простое чувство справедливости или?.. Нет, глупо было думать, что ее порыв был продиктован каким-то особым отношением к нему. Элен с самого начала похода его недолюбливала, и, честно признаться, очень долго эта неприязнь была взаимной. Торин не мог точно сказать, в какой момент это изменилось, и чем конкретно были вызваны эти изменения. Это произошло незаметно для него, а когда он наконец осознал, что больше не может воспринимать девушку лишь как обузу, навязанную ему волшебником, то ужасно разозлился на себя. Не хватало ему еще привязаться к какой-то девчонке. Он все чаще одергивал себя, обнаружив, что невольно засматривается на девушку. Он стал беспокоиться за нее, и если рядом находилась опасность, старался находиться как можно ближе. Еще он заметил, что начинает злиться всякий раз, когда видит, как Элен мило болтает с хоббитом. А наблюдая, как она весело смеется с другими гномами, он всякий раз подавлял в себе внезапное желание оттащить ее от них. Все это было сродни болезни. Это терзало его и не давало спать. Он злился на самого себя, но ничего не мог поделать. Торин старался не анализировать свои чувства к Элен, не размышлять над их природой. Он вообще старался не думать о девушке, но это удавалось все реже. Почему все так не вовремя? Почему именно сейчас, когда он должен полностью быть сосредоточен на походе?.. Торин не велел никому покидать место стоянки, и сам пошел на поиски. Элен обнаружилась довольно быстро, мирно спящей в траве. Гном вознегодовал: как она может лежать здесь и спокойно дремать, когда он… Элен испугалась его, и Дубощит мысленно отругал себя за излишнюю резкость, а позже еще и за то, что раньше не заметил ее травмы. Ведь сам же помогал ей на дереве и видел, как она не может нормально ухватиться за ветки. Но тогда он не придал этому какого-то особо значения. В тот момент ему было не до того. Торин попытался приблизиться к девушке, но та настолько резко отскочила от него, что он невольно остановился. Было очевидно, что она всеми силами хотела избежать его прикосновения, и это сильно задело Торина. Сейчас, когда ее жизни ничего не угрожало, Элен не хотела находиться рядом с ним. Ей было противно его общество. Ненавистны его прикосновения. Сердце болезненно дрогнуло. В отряд он возвращался, ненавидя себя как никогда.***
Мы уходили вглубь леса. Двигались быстро. Пока вокруг все было спокойно, но расслабляться было еще рано. Варги постоянно были где-то поблизости: до нас часто долетал их вой. Никаких сомнений: они нас ищут, и непременно найдут — это лишь вопрос времени. У нас совершенно не было шансов оторваться от них, пока мы передвигались на своих двоих. Да и силы у нас были далеко не безграничны. На третий день мы уже были порядком вымотаны и не могли двигаться с прежней скоростью. Запасы еды были на исходе, на охоту не было времени. Как и на нормальный сон. Ночью спать было нельзя — в это время суток орки были наиболее активны. Приходилось дремать днем. Но не успевали на землю опуститься сумерки, как мы вновь оправлялись в путь. Меня радовало уже то, что ко всем прочим бедствиям меня хотя бы почти не донимала боль в плече. Целительные мази Дори творили чудеса. Как оказалось, моя травма действительно была несерьезной — всего лишь сильный ушиб мягких тканей. Хотя выглядело все это довольно страшно — плечо было похоже на синее месиво. Плюс из-за того, что с момента нанесения травмы прошло много часов, кожа успела сильно опухнуть. Да и лазанье по деревьям здесь тоже на пользу не пошло. Пожилой гном, как и Торин, пожурил меня за то, что я сразу не обратилось к нему, и поохал на тему того, что у людей ужасно нежная кожа. Обработав поврежденный участок тела, он наложил повязку и закрепил руку в согнутом положении. — Ну, вот и все. Какая-то неделька-другая, и плечо будет как новенькое. Главное держать руку в покое. — Значит, пришло время учиться стирать, шить и далее по списку одной рукой. Прямо капитан крюк какой-то, — шутя, сказала я, стараясь скрыть от гнома свое расстройство: несколько недель быть практически беспомощной, и это когда на носу встреча с пауками! Вот повезло, так повезло. — Даже не думайте об этом! — уточнять, в чем был смысл шутки, Дори не стал. — Любой гном прекрасно справится с этими делами без посторонней помощи. — Но ведь мне нужно приносить хоть какую-то пользу отряду. Иначе я буду чувствовать себя нахлебницей. — Думаю, никто из нас не станет оспаривать, что вы и так уже достаточно принесли пользы отряду, — многочисленно сказал он, так что в том, какую именно пользу он имеет в виду, сомневаться не приходилось. Что ж, если им так нравится считать мой поступок проявлением героизма, так тому и быть. Когда мы только выступили, Кили хотел было взять мой мешок (который мне чудом удалось до сих пор сохранить при себе), но я лишь вскинула голову и, закинув поклажу себе на здоровое плечо, уверенно зашагала вперед. Молодой гном тогда не стал спорить и молча последовал за мной. Через несколько часов мешок перестал казаться мне таким легким, а к вечеру у меня сложилось такое ощущение, будто все мои вещи превратились в булыжники. Отчаянно хотелось поменять руку, чего я, по понятным причинам, сделать не могла. Однако отдать мешок одному из королевских племянников значило признать, что сейчас я действительно абсолютно бесполезна. Такого моя гордость не могла простить себе. Последний час перед привалом я уже чуть ли не волочила мешок по земле. Когда Торин вновь скомандовал отправляться в путь, не успела я поднять свою поклажу, как Фили быстро выхватил у меня ее из рук и легким движением закинул на свои широкие плечи. Я хотела было возмутиться, но сил хватило лишь на недовольное сопение — короткий привал не подарил телу желанного отдыха. Фили незлобно засмеялся и потрепал меня по голове. — Да не злись ты так. Потом я обязательно его тебе верну. — Сама справилась бы, — негромко пробурчала я. — Фили, я начинаю подозревать, что у Элен там лежит клад, — сказал Кили, — не иначе. Это единственное объяснение, почему она так ревностно охраняет свою поклажу. — Видимо так и есть, — убежденно кивнул Фили, — но мы, как воспитанные гномы, так и быть, проверять не будем, — он подмигнул мне. Я вздохнула. Спорить с братьями было бесполезно. Если они решили нести мои вещи, то, значит, так и будет. «И снова ты для всех обуза. Сейчас от тебя проку меньше, чем в самом начале похода». — Балрог подери этих чертовых гоблинов, — выругалась я себе под нос. Ну а кого еще мне было винить в своей травме? Разве что только себя — за то, что не уродилась толстокожим гномом. — А разве Гэндальф не может вылечить тебя своей магией? — спросил младший из братьев, — Торину же он помог. — Он его тогда не лечил, — возразила я, — просто помог очнуться, дав волшебного нашатырного спирта. Я уже спрашивала его об этом. Он сказал, что не владеет целительной магией. К сожалению. Фили сочувственно посмотрел на меня, а Кили указал на повязки и сказал: — Но ведь это все равно ненадолго. Я давно заметил, что на вас, женщинах, раны заживают куда быстрее, а ты у нас крепкая, хоть по виду и не скажешь. — Спасибо. Мне стало интересно узнать, когда это гному удалось сделать такие наблюдения. Насколько я знала, Кили и Фили еще не застали ни одной войны. Однако спросить об этом я так и не успела из-за раздавшегося воя — на этот раз он звучал слишком громко. Значит, враги почти добрались до нас. — Они на той стороне лощины. Меньше ста миль,* — сказал Двалин. — И полдня не пройдет, как они нас настигнут. Убегать бессмысленно. Нужно дать им бой. — Их может быть слишком много, — возразил Балин. — а мы сейчас не в самой лучшей форме, чтобы сражаться. — И сколько нас еще хватит на эти догонялки? — зло бросил Двалин. — Они пасут нас уже три дня. Мне надоело убегать. Пора бы уже остановиться и по полной надавать этим оркам. — Брат мой, но ведь это совершенно неразумно. В спор вступили остальные гномы. Они ругались, с пеной у рта пытаясь доказать другим, почему нужно поступить так, а не иначе. Гэндальф стоял в стороне и недовольно наблюдал за этой перепалкой, но ничего не говорил. Бильбо бегал вокруг гномов, призывая тех успокоиться и мирным путем прийти к единому решению. Я посмотрела на Торина — только он мог прекратить это безобразие, и за ним же было последнее слово в любом споре. Дубощит же в это время рассматривал какой-то холм, видневшийся из-за деревьев. Кажется, у него уже был какой-то план. По крайней мере, мне очень хотелось в это верить. — Прекратите! — наконец прикрикнул он на своих подданных. Те тут же затихли и обернулись к нему. — Сейчас мы двинемся вон туда, — он махнул в сторону какого-то природного возвышения, — и спрячемся у подножия того холма. Вы же, мистер Бэггинс, — Торин обернулся к Бильбо, — поднимитесь наверх. Оттуда вы должны будете разглядеть наших преследователей. Нам важно знать, сколько их, и как далеко они от нас находятся, — Дубощит окинул взглядом весь отряд и продолжил, — в зависимости от того, что мы узнаем, будем решать, как нам лучше поступить. К моему удивлению, Бильбо совсем не испугался, услышав о своей задаче, и с готовностью отправился на разведку. Ждали мы его недолго — не прошло и получаса, как я увидела хоббита, спускающегося с холма. Он явно спешил, и почти не смотрел себе под ноги, из-за чего дважды чуть упал. Выглядел Бильбо крайне взволнованным. — Ну что, стая близко? — тут же спросил Торин. — Слишком близко. Всего в десятке миль отсюда, — проговорил запыхавшийся хоббит, — около двадцати наездников. Они пока еще не взяли наш след, но это случится совсем скоро. Торин выругался на кхуздуле. Ситуация принимала скверный оборот. Нечего было и думать о том, чтобы вступить в бой с таким количеством врагов. — Но это не самое худшее, — между тем продолжал Бильбо, — дело в том, что я видел не только орков. Там, — он указал себе за спину, — был кто-то еще. Сначала я подумал, что это медведь, но он был намного больше… и страшнее. Я с облегчением выдохнула. Значит, мы спасены. Еще каких-то пару часов страданий, и мы наконец-то сможем нормально отдохнуть — нужно лишь добраться до дома Беорна. — Медведь, — задумчиво проговорил Гэндальф, — ну конечно, как же я сразу об этом не подумал, — сказал он самому себе. — Я считаю, нам необходимо вернуться к реке, — заявил Двалин, — нужно сбить наш след. — Глупая затея, — покачал головой Торин, — орки настигнут нас гораздо раньше. — Я знаю, что нам делать, — громко проговорил волшебник, — недалеко отсюда есть дом, в котором мы можем укрыться. — И ты все это время молчал? — недовольно воскликнул Двалин. Гэндальф предпочел оставить этот вопрос без ответа. — И кому же принадлежит этот дом? — пытливо посмотрел на него Торин. — Друг он нам или враг? — Это будет зависеть от его настроения. Он довольно вспыльчив, и лучше бы вам не видеть его в гневе. Но если нам повезет застать его в хорошем расположении духа, думаю, он не откажется помочь нам. Находись бы они в другой ситуации, Торин без раздумий отверг это предложение. Идея пойти к кому-то, совершенно не зная, чего от него ожидать, гному совершенно не понравилась. Гэндальф уже завел их один раз к эльфам, вдруг этот загадочный хозяин окажется еще хуже. Однако сейчас это, казалось, был действительно единственный выход. — Веди, — кивнул он волшебнику.***
Очень скоро быстрый шаг пришлось сменить на бег. Наши преследователи были все ближе. В какой-то момент мне показалось, что они вот-вот нас настигнут, но затем вой стал как будто удаляться, а затем и вовсе перестал быть различим. Неужели все-таки оторвались? Как бы то ни было, темпа мы не сбавляли до тех самых пор, пока не достигли какого-то странного камня, очертаниями смахивающего на какого-то животного. — Дальше можно идти, не боясь преследования, — провозгласил Гэндальф, — здесь начинаются владения… того, к кому мы идем. Орки не посмеют сюда сунуться. — Почему же вы уверены, что нам, в отличие от них, не опасно заходить на эту территорию? — спросил Глоин. — Потому что, мистер гном, мы — не орки. Хозяин этих земель их жутко ненавидит, и у него есть на то свои причины. Нам же пока опасаться нечего. Наш путь пролегал через дубовую рощу. Я шла, запрокинув голову и рассматривая могучие вековые деревья, уходящие своими раскидистыми ветвями высоко в небо, и думала о том, что идеальней места обитания для оборотня-великана просто не придумать. Вскоре нам стали попадаться целые поляны цветов. В воздухе витали сладкие ароматы. Мне очень захотелось сорвать одно из этих прекрасных растений, название которого мне было неизвестно. Я даже подумала о том, что можно будет попросить Ори вложить его в одну из книжек — мне его хранить было негде. Но стоило потянуться к растению, как перед моим носом неожиданно возникла пчела. Хотя нет, не так, — мегапчела. Размером она была с детский кулачок, а ее жужжание звучало очень угрожающе. Испуганно ойкнув, я быстро выпрямилась и сделала несколько шагов назад. Пусть читатель не думает, что я была из тех нежных девушек, что боятся любой букашки. Но когда насекомое, причем неважно какое, имеет столь гигантские размеры, все же невольно возникает желание держаться от него подальше. Страшно только представить, какого размера может быть укус одной такой пчелки. К счастью, букашка-переросток оказалась довольно миролюбивой, и просто полетела по своим делам. Как я вскоре заметила, что пчел здесь было довольно много, но на путников они не обращали совершенно никакого внимания. Они летали между цветов и увлеченно собирали пыльцу. Пройдя еще немного, мы достигли пасеки. Огромные аккуратные ульи стояли ровными рядами, ото всюду раздавалось жужжание. Я с интересом рассматривала стены этих деревянных домиков. Они были украшены тонкой резьбой, причем ни на одном из ульев узор не повторялся. Оказывается, Беорн был искусным резчиком по дереву. Когда мы наконец достигли огромных ворот, солнце уже почти село. Гномам пришлось немного поднапрячься, чтобы раскрыть тяжелые скрипучие створки. Перед нашими глазами предстал большущий двор, прямо посреди которого рос дуб. Это дерево было, пожалуй, самым высоким из тех, что мне когда-то доводилось видеть. За дубом располагался длинный одноэтажный дом. По мере приближения к нему становилось понятно, каких громадных размеров он был. Одна только главная дверь была высотой как двое рослых человеческих мужчин. Гэндальф повел нас вокруг дома. Обогнув жилище, мы достигли входа в конюшню, которая, кстати говоря, располагалась в том же здании. Толкнув калику посохом, волшебник уверенно двинулся вглубь помещения. Все последовали за ним. Животные были повсюду. Они совсем не испугались вторжения незнакомцев и с любопытством наблюдали за нами. Один особо любопытный молодой пони, очень заинтересовавшись бородой Нори, даже попытался попробовать ее на вкус. В конюшне было очень тепло и чисто. Под ногами приятно шуршала свежая солома. Пахло овсом и переспелыми яблоками. Я бы даже сказала, что здесь было довольно уютно. Ну, будь я лошадью, точно бы захотела тут жить. Оказалось, что конюшня почти никак не отделялась от основного дома. Там, где предположительно, должна была располагаться дальняя стенка, сразу же начиналось жилое помещение, отделенное лишь одной ступенькой. В доме не горел камин, так что все, что мне удалось разглядеть — нечеткие очертания длинного стола. Гэндальф не повел нас туда. Остановившись, у последнего стойла, он повернулся к нам. — Располагайтесь, друзья. Эту ночь мы можем спать спокойно. — А разве мы не пойдем в дом? — А как же знакомство с хозяином дома? Нам ведь следует представиться. — Сейчас хозяина нет дома, — ответил волшебник, — и без его приглашения мы не станем заходить дальше, и расположимся здесь. А познакомиться с ним вы еще успеете, но произойдет это не раньше, чем наступит утро. На этом у всех вопросы иссякли. Гномы разбрелись по конюшне и стали устраиваться на ночлег. Мне же было немного не по себе. Хоть Гэндальф и заверил нас, что беспокоиться не о чем, я никак не могла отделаться от мысли о том, что сюда в любой момент может завалиться огромный медведь. Да, в каноне Беорн не причинил никакого вреда гномам, но я уже давно поняла, что здесь все не совсем так, как в оригинальной истории. Кто знает, вдруг оборотень рассвирепеет, обнаружив в своем доме незваных гостей? Взяв лежащий в углу мешок с сеном, чтобы использовать его в качестве подушки, я отправилась искать место, где можно прилечь. Так уж вышло, что, пока я думала, свободного места на полу почти не осталось, и теперь у меня был не очень большой выбор: либо лечь у самого входа, чего мне категорически не хотелось из-за своих страхов, либо… занять место недалеко от Торина. Размышляла я не долго. Примостившись на соломе и запихнув мешок себе под голову, я коротко взглянула на Дубощита. После нашего последнего разговора я испытывала нечто вроде стыда перед ним. Зная, какой у гнома был вспыльчивый нрав, я была уверена, что Дубощит вновь включит обиженку, однако… ничего подобного не произошло. Торин внешне никак не показывал, что я каким-то образом задела его. Вот и сейчас, скользнув по мне взглядом, он не выказал никакого неудовольствия по поводу моего соседства и равнодушно закрыл глаза. Свернувшись клубочком, я тоже сомкнула веки и наконец-то расслабилась. Близкое присутствие гнома придавало мне чувство защищенности. Очень быстро я провалилась в глубокий сон. — Знаешь, ты могла бы и побольше проводить времени дома. Уже чуть ли не живешь в этой своей Британии! Я стояла в коридоре нашей маленькой питерской квартиры и недовольно наблюдала за тем, как мама собирала вещи в очередную поездку. Уже третью за год. — Милая, ты же знаешь, это моя работа, — немолодая маленькая женщина сидела на коленях перед чемоданом и складывала рубашки, а я смотрела на нее, скрестив руки на груди, и злилась. — Ты барахло этих мертвых писателей любишь больше, чем нас с братом! — Эльвира, ты прекрасно знаешь, что это не так. Мама опустила вещи в чемодан и поднялась на ноги. Подошла и протянула руку, чтобы погладить меня по щеке. Я нервным движением увернулась от этого нежного жеста. Она вздохнула. — Это ведь ненадолго. Мы закончим обустройство музея, и я тут же вернусь к вам. Приеду как раз перед началом каникул. — И опять пропустишь мой день рождения. На самом деле это была не самая главная причина моей обиды на мать. Больше всего меня расстраивало то, что она опять не брала меня с собой. Ей предстояло несколько месяцев заниматься интересным делом в другой стране, а я снова оставалось дома, с братом и бабушкой, и считала, что это ужасно несправедливо. — Да, детка, и мне очень-очень жаль, — грустно сказала мама, сжав мои пальцы в своих ладонях, — но ты же знаешь что это необходимо. Обещаю тебе, что в следующем году такого не случится. — Ты всегда так говоришь, — пробурчала я уже не так обиженно. Никогда не умела злиться на людей слишком долго. — Зато ты можешь требовать от меня любой подарок. Подумай, чего бы ты хотела получить от меня на день рождения? Думать мне не пришлось — ответ был уже заготовлен заранее. — Хочу какую-нибудь личную вещь любого известного писателя. — Ладно, видимо я погорячилась, когда сказала, что ты можешь попросить что угодно, — засмеялась мама. — Хочешь, чтобы меня посадили за кражу имущества будущего музея? — Ну, я же не прошу у тебя личные дневники или фамильные драгоценности. Я же знаю, что вы все равно, когда будете эти фамильные дома перелопачивать, выкинете много всякой ненужной дребедени.** Наверняка среди этого хлама найдется что-то интересное, на что, никто, кроме мусорки, претендовать не станет. — Что ж, я подумаю об этом.Но ничего обещать не могу, так что будет лучше, если ты назовешь еще один подарок, если с первым не выйдет. — Ну-у, тогда хочу 3D-модель Биг-Бэна. Мама расплылась в улыбке. — Договорились. Продолжение этого диалога мне досмотреть не удалось. Из сна меня выдернула боль в ноге, когда кто-то из гномов запнулся об меня.