Ты - мой мир

/ POV Андрея/ …Солнце уже поднялось над востоком и крайне мешало мне спать, отсвечивая в глаза своими проворными лучами. Доносились обрывки фраз, какие-то стоны и тихие вскрики. Поворочавшись и, кое-как продрав слипающиеся, с похмелья, веки (а рому у меня еще много!), я мог лицезреть интереснейшую картиночку: пустой шалаш, залитый солнечными лучами, стены из сплетенных бамбуковых веточек и какого-то человека, на соседней постилке, точно такой же, как была подо мной. Хрустнув костями, я едва поднялся с постилки и прошествовал на свежий воздух, пахнувший морской солью. Оказавшись за пределами стен шалаша, увидел я еще более интереснейшую картиночку: Илья и Руслан плескались в море, на небольшом от берега расстоянии, но и не на мели. Илья, как-то очень странно поглядывал на филейную часть Руслана, которую скрывала только вода. Не заметить этот хищный взгляд было очень и очень трудно даже с большого расстояния. Руслан что-то выкрикивая, ускальзывал от проворных рук Ильи, то ныряя, то, наоборот, быстро гребя к глуби. Они продолжали веселиться, в то время, как я уже сидел возле пепелища костра наблюдая за ними и совсем позабыв про того загадочного человека, бывшего в шалаше. Им оказался один из моих матросов Киселев Максимилиан, с собственной персоной. Как только тот увидел меня, так сразу в ноги бросился, прощения просить. - Прости, батюшка-атаман! Предал! Расстреляй за предательство! Расстреляй!.. – Кое-как успокоив матроса, я объяснил ему, что расстреливать его никто не собирается. - А, таки, скажи, откуда взялся здесь? – спросил я уже после, когда мы сидели на берегу, любуясь Ильей и Русланом, которые все еще были в море. – А то больно интересно получается: ко дну не пошел, проповедников избежал и сухим из воды еще вышел! - А как это я бы ко дну не пошел? Остался вместе с кораблем, а после выбрался чудом. Твари в море сеем по истине дикие. Эх, не то, что в России-Матушке… - Начал вздыхать Максимилиан. Эк, патриот каков! После, когда Илья и Руслан уже выбрались из воды, и начали убираться в шалаше, мы, с моим матросом, отправились исследовать берег. Как оказалось, Максимилиан довольно быстро нашел общий язык с моими «детьми», ибо некому было боле о них заботиться. Пройдя по берегу, сразу ничего особенного мы не заметили, и, уже собирались уходить, как мои глаза заметили вдалеке что-то или кого-то. Подойдя ближе, я понял, что это человек. Подойдя еще ближе, я увидел знакомые очертания фигуры. Пашка?.. Подбежав к телу и рассмотрев лицо, я понял, что догадки мои оказались верны. Приложив руку к вене на шее, я облегченно выдохнул – под пальцами билась жилка. - Максимилиан, иди к шалашу, я скоро вернусь. – Тот послушно повернулся ко мне спиной, и, зашагал в обратном направление, по берегу. Как только он скрылся из виду, я припал к бледным, он таким желанным губам с легким привкусом соленой морской воды. Вдыхая жизнь в еле дышащее тело, я таял, держа в руках худые плечи. Наконец, я почувствовал чуть теплые ладони на моих ладонях и оторвался от столь желанного тела. На меня смотрели ясные серые глаза Паши. Облегченно выдохнув, я подхватил на руки исхудавшее тело и потащил в обратном направление, к шалашу. *** Вечер медленно опускал свои тяжелые, темные своды на всю водную гладь, джунгли и песчаный пляж. Вечерело. Солнце давно уже скрылось за высоким частоколом из пальм и лиан. Из лесу доносилось пение сверчка и сладкий запах диковинных цветов. Мы вновь разожгли костер. Руслан о чем-то болтал с Пашей, сидя на порожке шалаша. Илья и Максимилиан отошли неглубоко в лес за хворостом – имеющегося не хватало. Стояли они не так далеко от нашего лагеря, да так, что в сгущающихся сумерках можно было разглядеть их силуэты. Медленно разгорающийся огонь играл с тенями алыми бликами, освещая лица Руслана и Паши, отражаясь в их глазах. Мельком я глянул на Пашу и уже не мог отвести взгляда. Сейчас, в полумраке он такой красивый: постоянно сохнущие губы он облизывает, показывая кончик алого язычка, глаза с расширенными зрачками издали кажутся черными, как ночное небо, но настоящий их цвет – цвет молодых листьев мяты. Из транса меня вытянула жилистая рука, легшая на плече и тут же испарившаяся: я так засмотрелся на Павла, что не замечал, как пришел Илья и Максимилиан. Кинув в разгоревшееся пламя больше сухих веток и листьев, мы сели кругом возле костра и стали употреблять поджаренную на костре рыбу и свежие фрукты, принесенные из лесу, точней, из джунглей. Сидели, признаться мы долго. Болтали, похлебывая небольшими глотками ром. Руслан блаженно опустил голову на плечо Ильи, точно так же, как и Паша. Угольки в костре потрескивали, иногда выпуская мимолетны, одиночные искорки, уходящие по легкому дуновению бриза вверх, и таяли, не достигая высоты. - … Да, особенно весело было, когда они начали пушками палить по нам, а мы, оп, и в воду! – негромко рассказывал подвыпивший Максим. – Хм, а я, ведь, принцессу себе даже нашел… Принца… - почти шепотом и так горько проговорил Максимилиан, что хотелось ему безоговорочно верить, хоть он и был большим сказочником. Глаза его загорелись печальным огоньком. Угли в костре еще потрескивали, даже, когда мы уже лежали в постели с Пашей, Илья – с Русланом, а Максимилиану мы, найдя какие-то длинные полотна мягкого льна, постелили, принеся раскидистые пальмовые листья. Сердце мое потихоньку успокаивалось, когда я прижал к себе Пашу, обвивая руками его талию, гладя ладонями нежную кожу на груди и на впалом животе. Тот, глубоко вздохнув, положил на мои ладони свои. Два наших сердца бились в унисон, а сознание медленно уплывало по реке сна, чтобы с рассветом вернуться и встретить новый день, даже не догадываясь о том, что будет завтра. А завтра настало начало конца.

(Автор знает, что глава - сплошной ванилизм)