Бутон черной лилии

Серые стены, серых зданий в сером городе… Общая серость Англии смешивалась с меланхоличностью и приобретала ощутимую тяжесть, которая камнем тянула на дно отчаяния и самокопаний. Это ощущали все: дети, на лицах которых не было улыбок, подростки, апатия которых наконец-то получила достойное оправдание, и взрослые, раздражительность которых достигает своего пика. В принципе, такое состояние не было редкостью в этих местах, может в ярком Лондоне и можно найти причины для счастья, то здесь, в месте, где детские молитвы о помощи не слышит господь, а старания и усердия взрослых ни имеют никакого смысла, кроме как занимание лишнего времени. Приюты бывают разные, это в принципе на прямую зависит от их местоположения, этот например находится далеко не в самом благополучном районе и полностью ему соответствует, как следствие, драки или задирания здесь никого не удивляют. Он смотрел в насмешливые глаза, страх и злость смешивались в один клубок, давящий на грудь и мешающий сделать вдох. Его противник, хотя нет, его ВРАГ, что-то говорил, своим ломаным, хриплым голосом, что-то явно оскорбительное, иначе не сжимались бы руки в кулаки, а зубы бы не скрежетали от бессилия. Обида медленно переползала из грудной клетки в глотку, а оттуда в череп, заполоняя все пространство и питая мозг жгучей, слепой яростью. Как же все-таки люди хрупки и примитивны. Наши эмоции одновременно прекрасны и отвратительны, они могут быть легкими, искристыми и красочными, а могут быть мутней болота и тяжелее металлов, прижимая болью и тоской к самому плинтусу. Радость и воодушевление… Ярость, обида, разочарование… Но самое страшное, это пустота. Нет ни искорок веселья, заставляющих людей смеяться, и призывающих к так называемым, активным действиям и вечной неугомонности. Нет ни густой жижи меланхолии, заполняющей будто все твое существо и заботливо не дающей подняться с грязного пола, будто защищая от будущего разочарования и отчаяния. Есть только зияющая дыра, бережно прогрызенная твоей внутренней тварью. Такой мстивой, злопамятной, но при этом подозрительно спокойной. Тлея остатками чувств, эта тварь будет презирать всех эмоциональных и сентиментальных, но в тайне завидовать их возможности чувствовать себя живым. Такая тварь есть не у многих, негативные эмоции как правило заполняют человека озлобленностью раньше, чем она успевает возрасти. Он уже давно привык к этому тянущему чувству безысходности, но по сравнению с другими детьми, он с ним не смирился, у него есть тайна, секрет, за который его бы не выпустили из этой затхлой церквушки до самой смерти и похоронили бы за оградкой кладбища, у него есть сверхспособности, которые он одновременно и любил, и ненавидел, ведь именно они стали причиной его местонахождения здесь. Не смотря на своё неверие в магию, его детское сердце надеялось, что это именно она, но как только разум подавал более рациональные (на его взгляд конечно) идеи о природе его особенности, сердце покорно замолкало. Он чувствовал, как тьма поглощала его обидчиков, он чувствовал их страх и отчаянье, и готов был на всё, лишь бы все те люди, которые решили, что имеют над ним власть ощутили ту какофонию эмоций, невероятно ядреную и отвратительную лишь фактом своего существования, которую он любезно им предоставит… используя свою силу. И дети, и воспитатели видели, что он другой, сначала в нем видели ангела, но человеческие мысли ветрены, а мнение переменчиво, и из ангела он превратился в демона. Волк в овечьей шкуре, и в принципе, они не далеко ушли от правды, если убрать из слухов и сплетен все связи с религией, то выйдет относительно правдоподобный портрет его личности, которая правда стала такой уже куда позже образования самих слухов. Тогда же он только ступил на этот путь, и подтолкнули его, что не удивительно, именно люди создававшие эти слухи. В то время, он все ещё мечтал о беззаботном детстве, а по ночам ему снилась счастливая семья, после этих снов он просыпался со слезами, которые позже правда сменились на злость, а ещё позже на ненависть. На кого? На родителей, которые как рассказывала его покойная тетушка, были наркоманами и пьяницами, ведь они посмели зачать его и бросить в этом мире; на старую воспитательницу, которая была к нему добра и постоянно пробуждала теплые чувства, которые со временем превратились в отголоски подобия совести. Есть правда один нюанс, из-за которого эти отголоски может и не исчезли, но уж точно сместились вглубь его души. Старая воспитательница погибла, примерно через года два, после появления в приюте самого Гарольда, и обвинили в её смерти, как вы возможно уже догадались, именно его. Но нет, он её не убивал, его первое убийство произошло куда позже, в то время он старался слушать наставления старухи и сохранять свет внутри себя, так что даже запугивания с его стороны были непроизвольными. Ваш рассказчик, как и следователь, однако же, считает, что это был несчастный случай, но только вот остальному люду так не казалось и каждый винил кого-то, кто якобы больше всего похож на убийцу. После смерти старушки он сталь грубеть, со временем свет исчерпался, единственные существа заслуживающие жалости, для него были прирученные человеком, но брошенные на смерть, или же просто истерзанные человеческой шуткой и жестокостью животные. Это было его слабостью и его силой, по сути, можно даже сказать, что именно его любовь к раненым, но выжившим, укрепила его стержень ненависти к людям и уверенности в том, что он выживет, не смотря, ни на кого. Так медленно, но, верно, приближался один знаменательный день, о котором вы скорее всего догадываетесь, а именно день, когда на имя Гарольда Джеймса Поттера пришло загадочное письмо с красивой восковой печатью и каллиграфическими буковками выписанными изумрудными чернилами. Тогда-то и закончилась его печальная глава приютской жизни, и началась новая, волшебная.