Бутон черной лилии

      Он шел, чуть прихрамывая на левою ногу, постоянно борясь с дрожью в руках и желанием сбежать, как он делает обычно. Та ситуация, которую ему любезно пояснила его будущий педагог, имя которой он, однако, даже не старался запомнить, ему откровенно не нравилась.       Ладно, то, что он маг особым потрясением не стало, то, что он такой не один в принципе тоже, чего стоят только причитания старухи о некоем Томе, который по рассказам был правда намного более сильным, харизматичным и жестоким ребенком чем он сам и даже его родители не были причиной страха и волнения.       Его ЗНАЛИ.       О НЕМ ЗНАЛИ. Причем больше, чем, как оказалось, знал он о себе сам.       Они знали его родителей, его детство, его судьбу и даже нафантазировали себе характер с внешностью, и он уже догадывался, что и это не все, есть что-то куда более грандиозное, чем эти бесплотные фантазии неизвестных свидетелей роковой ночи. Нога болела. Если бы не магия (как оказалось, его сила все же ею является), то наступать на неё он вовсе бы не смог.       Поттер       Какая интересная фамилия, только вот странно осознавать, что она твоя. Что у тебя есть не только имя и мерзкие прозвища, но и фамилия, и второе имя тоже. Профессор была не многословна, в их первую встречу, когда она долго-долго переговаривалась со старухой монахиней, а потом ходила с задумчивым, чуть отстраненным лицом, она оставила после себя лишь письмо, книгу в которой его личность упоминается не единожды и скомканный рассказ о его сути и мире в коем этой сути положено находиться, если конечно профессор не налгала ему.       И вот он уже третий день бормочет себе эту мантру, чтобы привыкнуть       Чтоб не забыть.       «Гарольд Джеймс Поттер»       Конечно, простое Гарри подходило ему куда больше благородного Гарольда, особенно если не растягивать букву Р, но он надеялся, что когда-нибудь будет соответствовать своему полному имени с его аристократичностью и затаенной силой. Эти мысли пробуждают в нем новую волну дрожи, которая бешеным потоком пробегает по шее и спине. И только после этого он выныривает в реальность.       ...       Шум       Как же много шума.       Дети смеются, кричат, плачут, бегают и блестящими глазами заглядывают в витрины, после чего этот круг повторяется. Взрослые в принципе не сильно отличаются от своих чад, разве-что подтекст их действий другой.       Он непроизвольно затихает и будто бы сжимается, в попытке слиться со стенами. Мысли спутываются, снова утягивая его в их темные дебри вязкого тумана и крючковатых стволов скрипучих деревьев. Но нельзя уходить далеко, иначе профессор заметит, что именно заметит пока неизвестно, но это явно что-то нехорошее.       Он тянется за его провожатой, словно тень, так же молчалив и незаметен, пока светило не сильно. Они, кажется, направляются в банк, Грингортс или Грингротс, этого он уже не помнит, но судя по словам профессора в первый день их знакомства, родители оставили ему наследство.       Голоса. Слишком много голосов. Слишком много шума.       Голова начинает болеть, отдавая давлением на висках и звоном в ушах, в сознании было лучше, по крайней мере тише. А теперь комок позора, крадучись подползает из пищевода, а сердце настойчиво пытается разбить решетки ребер, но нужно вести себя так, как будто ничего не происходит, иначе появится лишнее внимание, которое, судя по всему, и так неизбежно.       Ему давно не было так сильно страшно, и предчувствие услужливо подливает масло в огонь своей клокочущей тревогой.       Они подходят к зданию, такому большому и красивому, что мысли на какой-то промежуток времени перестают истязать его разум и желудок и обращаются в созерцание.       Но       Двери медленно раскрываются, по крайней мере для него момент, когда он зашел внутрь, был настолько оттянут во времени, будто кто-то не хотел, чтобы он попал сюда, ведь он не из этого мира, его принадлежность ещё нужно доказать. Ведь нужно же?       А может, это просто нервы...       Проходя мимо волшебников в расшитых мантиях с их манерным поведением, сразу становилось понятно, к какому слою общества они относятся. И становилось стыдно, за себя и свой внешний вид, за свои страхи, неуверенность и слабость, становилось мерзко на душе, будто ты предал... и предан.       Он понимал. К чему ему стремиться, ведь он теперь будет носить благородную фамилию Поттер и твердое имя Гарольд, он больше не будет простачком Гарри с длинной фамилий состоящей из прозвищ разного характера.        Он шел в своих старых расклеивающихся туфлях, которые за свою жизнь ни разу не начищал до блеска и пытался выпрямить плечики, которые, к слову, обычно скрючивал во внутрь так, что теперь изменение их обычного состояния сопровождалось болью в груди, темной дымкой в глазах, чувством незащищенности и страхом; видимо до их уверенной осанки ему ещё далеко.       Профессор в свою очередь отметила его телодвижения и сделала вроде как одобряющее движения уголками губ, которое, хоть и было замечено юным магом, вызвало лишь больше тревоги, так как определено было насмешкой.       Теперь, казалось. все насмехаются над ним, он уже почти слышал назойливое жужжание злых слов, но голос некого существа, стоящего за операционной кассой и с которым завязала разговор его провожатая, вытянул его в реальность.       Они говорили о его сейфе, а его ключ почему-то и вовсе находился у преподавателя.       Ему нужен этот ключ. Он должен его получить вернуть.       Дальнейшие размышления уже были направлены именно на то, чтобы вернуть себе свои владения, заполучить желанный ключ, это станет его первым шагом к становлению Гарольдом, взгляд же напряженно прослеживал все манипуляции странного существа и когда он позвал другое такое же существо, имя которого больше было похоже на ругательство, и тот подозвал их для посещения хранилища, Гарри со всем свои обаянием, придав своему лицу ту самую детскую серьезность граничащую с наивностью, вежливо попросил своего будущего профессора отпустить его одного, подкрепив это, как показалось самой провожатой несколько странным доводом для ребёнка о семейных делах и личных вопросах.       Пожилая профессор все же дала свое согласие и вот, он уже впускается в подземелья банка лишь в компании, существа, который ещё раз представился уже лично ему Крюкохватом.       Это было великолепно.       Словно те самые американские горки, на которые когда-то водили его кузена, только в сотни, нет, в тысячи раз лучше. Это воистину самая необычная охранная система, которую мальчишка видел в своей непродолжительной, но полной красочных моментов, жизни.       А сейф... Такого он не мог себе представить даже в самых дерзких мечтах, для него правда дерзкими считались мечты даже о хорошем образовании или книгах, что только добавляло сюрреалистичности его финансовому состоянию.       Из трансообразного состояния созерцания монет различной масти его вывел многозначительное покашливание его спутника. Множество вопросов терзало его разум, однако, давящее чувство будто бы предупреждало, что вопросы будут неуместными и глупыми. Лишь спустя пару минут, он робко, будто пробуя на вкус вопросительную интонацию как таковую, задает свой первый вопрос этому существу.       Вопрос однако был сочтен вполне себе уместным и даже вовсе не глупым, и когда Крюкохват на него таки ответил, глаза мальчика заполнил восторг, радость, и еще многое, что определить сложнее чем кажется, а буквально через пару секунд, в них начала скапливаться подозрительная влага и когда скатилась первая слеза его счастья, удивленного реакцией гоблина (а именно расу своего спутника мальчик и хотел узнать), засыпало горой вопросов, из под которых тот еле выбирался, тщательно растолковывая непонятные ребёнку моменты и комментируя все едкими и ужасно субъективными фразочками.       Так, мальчишка, который провел в своем хранилище больше часа и довел до нервного тика своего будущего профессора, вышел из банка все так же прихрамывая левую ногу, но оснащенный кожаным омоньером с грудой позвякивающих монет, с налаженными отношениями с поверенным своего рода, информацией о волшебной части       Туманного Альбиона и собственного рода, и улыбкой, счастливой, естественной улыбкой.       А ещё, с уверенностью, что, когда он будет достоин своего будущего титула Лорда рода Поттер, он обязательно получит свой собственный ключ.