«Тебя уничтожает не реальность происходящего, а неопределённость этой реальности»,
— «Тайна рукописи», Карен Мари Монинг.
Меня зовут Озаки Коё или Мононокэ. Такое прозвище мне дали здесь, в месте, где растрачиваю свои годы жизни. Приют, в котором я живу целых семь лет, не столь внешне ужасен, как я полагала до приезда. Он довольно большой и просторный, чем-то напоминает замок из сказок отца. Минусы всё же имеются. К ним можно отнести обшарпанные стены, дырки в полу и, самое неприятное, решётки на окнах в коридорах. Мне не дают возможность долго гулять по коридорам, поэтому не возникает продолжительной обречённости на шанс побега отсюда. Да и куда можно пойти? Я совершенно не знаю местность, окружающую здание. За все эти годы! Звучит странно, но так и есть. Максимум, что разрешают — выходить на часовую прогулку в специально отведённый двор, ограждённый бетоном. За ним я никогда не была, впрочем как и все, кто здесь находится. Помимо меня, в приюте проживают и другие дети. По моим наблюдениям, их не так много. Есть помладше и постарше. У меня есть такое предположение, что они здесь по той же причине, как и у меня… Может, в них тоже живут демоны? В первый же день моего прибытия работники сообщили мне, что контактировать с другими строго запрещено. Естественно, на языке вертелся вопрос — почему? Но я сразу передумала произносить его вслух. Эти люди способны одним взглядом тебя заткнуть. Я не понимаю, как это происходит, но чувство самосохранения советует не вдаваться в подробности и просто беспрекословно слушаться. Моя комната находится далеко от всех остальных комнат детей. В подвале. Так решили меня наказать, потому что я агрессивно протестовала из-за нескончаемых процедур, которые приносят мне вред. Конечно, мне с пеной у рта доказывали, что всё это необходимо, но я не верю. Как можно спокойно реагировать на постоянные головокружения, рвоту, ноющие боли во всех частях тела от большого количества пилюль и вводимых препаратов? Я даже пару раз, по причине гнева, раскидывала их в медкабинетах и, не соображая, бегала по всему приюту, чтобы меня не поймали. Но это тщетно. Всё заканчивалось насильным усаживанием на сиденье с ремнями. Вскоре я переставала сопротивляться, постепенно угасая внутри. Итак, из чего же состоит моя комната? Она очень примитивная, но вполне уютная. Здесь есть мягкая кровать, что первоначально было непривычным для меня, поскольку раньше всегда спала на футоне. Только незадача: нынешний пятнадцатилетний подросток уже давно не помещается в кровать из-за роста. Но это никого не волнует, поэтому довольствуюсь тем, что есть. Рядом с кроватью впритык стоит маленький письменный столик со стулом. Ещё присутствует шкаф, в котором из моих вещей лежат лишь два сменных комплекта одежды: новое, подаренное работниками кимоно бежевого цвета, с беспорядочно распределёнными узорами, и обыкновенные шорты с майкой. Было в новинку надевать, ибо я носила только юкату или кимоно. Мне нравится. Удобно и практично, не стесняет движений. Но вопреки моим радостям, данные одеяния не меняются столько же, сколько я нахожусь здесь. То есть, когда я вырастаю из них, мне преподносят идентичную, только на размер больше. Меня мутит от такого однообразия в одежде… И не только в ней. В первую очередь, от одинаково проходящих дней. Складывается впечатление, что я проживаю один и тот же день, каждый раз вставая с постели. А отсутствие окон не даёт мне спокойного времяпровождения. Внешнего мира ужас как не хватает. Осознавать, что ты застрял в чёртовом подвале без права выбраться, когда хочешь — непреодолимый ужас, который сводит с ума. Спасают меня нарисованные мной рисунки. После нескольких часов долгих стараний я вешаю их на стену отломленными кусочками от спиц для волос. Удивительно, но они хорошо протыкают каменную стену. Я постоянно прошу у работников новые спицы, потому что они якобы часто ломаются. Они их приносят без расспросов, хоть и замечают больше рисунков на стене. Оказывается, безразличие не всегда является чем-то негативным. Мной никто не занимается. Если дома родители обучали меня элементарному счёту, письму и чтению, то здесь же этим пренебрегают. Единственное, что могут сделать — принести художественную литературу, энциклопедии о природе и искусстве. Ну, и по желанию, листы и карандаши. Всё остальное под запретом. Можно сказать, я самостоятельно научилась воспринимать тяжело написанные текста. Несколько видов занятий делают для недопущения полной деградации — это и так понятно. Книги — это здорово, я люблю их читать и узнавать много нового, но… Они не способны заменить изучение мира своими глазами. Я знаю, что на нашей планете есть множество стран, культур, людей. Хочется всё посмотреть, изучить, но работники наотрез отказываются хотя бы рассказать об этом. Что уж тут упрашивать разрешение на выход из этого места. Их основная цель по отношению ко мне: удерживание и не допущение появления демона. Эти люди проводят два раза в неделю сеансы, которые якобы должны негативно влиять на него. Они представляют из себя психологические тесты и разговоры, включающие вопросы о тебе. Они абсолютно про всё, что у тебя происходит в голове. Поначалу, в связи с моим негодованием из-за этого «курса лечения», я пару раз давала волю демону. Для того, чтобы меня останавливать, один из сотрудников во время терапии всегда стоял позади, готовый ввести снотворное. Поэтому до ранений и, тем более, убийств не доходило. Напрочь отсутствует желание это признавать, но сеансы правда работают. После нескольких подходов, демон перестал появляться. Но я не верю в их действенность. Считаю, что причина не в них, а во мне. Я… Перестала испытывать чувства и эмоции, ведь за счёт них являлся демон. Этому можно дать банальное объяснение. Всё дело в окружающей меня действительности. Она заставила смириться с начертанной судьбой в форме бессмысленного существования. Возникает вопрос: зачем мне тогда жить? Занимать кучку людей для удовлетворения их собственного эго, что не убили злополучного ребёнка? Может, это и благое дело, но мне от такого не лучше. Родители за всё время так и не объявились. Им даже не хочется знать, в порядке ли я. И говорить не стоит о возвращении в родной посёлок. Как я поняла, в этом мире невозможно быть счастливым, не соответствуя установленным нормам. А противостоять им — только добивать себя. Какой был смысл в том, что я пыталась подстраивать всё под себя, когда нужно было стремиться быть как все? Всё в итоге пало… Я никогда не получала ласки от кого-либо. Часто ощущалась пробирающая насквозь тоска. Её можно сравнить со стужей. А одаривая крепкими, искренними объятиями, ты отогреваешься. Так написано в книгах. Как же хочется хотя бы раз в жизни испытать светлые чувства от другого человека… Но никто не сможет полюбить меня такой, потому что я монстр… Иногда я сворачиваюсь калачиком, обняв руками саму себя и начинаю представлять, что кто-то это делает… Но бесполезно. Я ничего не чувствую. Наверное, это сработало бы, если бы я немного любила себя. У меня даже этой любви нет… У меня ничего нет! Ещё и любимая флейта затерялась… Вот бы сыграть на ней. Её мелодия уносит меня из этого мира куда-то ввысь. Благодаря ей я чувствую себя… Нужной. Всего какой-то инструмент способен сделать меня счастливой, в отличие от всех общеизвестных источников… Таких как люди. Не переоценены ли они? Возможно, человек не единственный, кто может приносить счастье, как все твердят, а возможно и нет… Не знаю. Я не могу предположить, что будет в будущем. Но уверенно могу объявить о своём наплевательском отношении к нему. Какой уже смысл надеяться на лучшее, когда всё так плохо? Я устала бороться. Устала давать себе шансы. Устала много размышлять о себе, окружающих и об устройстве мира. Неужели это знак?.. Пора ли всё закончить?***
Коё лежит на своей кровати, уставившись в потолок. Прошло немного времени с утра, а её уже клонит в сон от наскучившего распорядка дня, ставшим полноценной жизнью. Он включает в себя: пробуждение, завтрак, рисование, обед, прогулку по приюту —бывает, отпускают погулять во дворе, что стало редкостью —, приём витаминов, сдачу анализов, чтение, ужин и на боковую. Больше нет желания что-то из этого делать. Хочется навсегда сомкнуть глаза и остаться в вечном покое, под названием смерть. Теперь Озаки не просто думает о ней. Она понимает, что именно смерть — её единственный, ничем незаменимый способ уйти от всего. Девушке мешают сосредоточиться на продумывании стратегии суицида многочисленные топанья за дверью. — А-а, что им неймётся, — ворчит она, переворачиваясь к стенке, прикрыв уши подушкой. Неожиданно дверь со скрипом открывается, и заходит стройный мужчина лет сорока. На нём одеты круглые очки и белоснежный халат. Он широко улыбнулся Озаки. Та лишь хмуро глянула, затем отвернулась. Несмотря на её нелюбезность, вошедший человек приблизился к ней и сел на край кровати. — Э-эй, Коё, — дотрагивается он легонько до плеча девушки, — у меня хорошие новости для тебя. Она отшвыривает руку, чуть дёрнувшись. — Дайте угадаю, они связаны с долгожданной дезинфекцией от мышей, бегающих день и ночь напролёт по моей комнате, профессор Имада? — безэмоционально спрашивает Коё. Профессор звонко смеётся. — Да что ты, моя девочка. Стал бы я приходить по такому поводу? Мне кажется, мышки разбавляют твои будни. Нужно искать во всём плюсы, — с энтузиазмом говорит мужчина, поправляя очки. «Какое удобное оправдание, недоумок». — А сейчас серьёзно, — быстро переменился профессор в интонации. — Повернись для начала к тому, кто с тобой разговаривает. Девушка не торопится выполнять просьбу, сжав простыню. — Немедленно. Она назло медленно привстаёт и так же поворачивает голову с непоколебимым выражением лица. — Знаешь, тебе не стоит скрывать свои чудесные глаза за этой чёлкой, — произносит профессор и тянется рукой к ней. Но Озаки его останавливает озлобленным голосом: — Не смейте меня трогать. Мужчина тут же остановился. — Переходите к тому, ради чего пришли. — Мои поздравления, Коё. Ты уходишь отсюда. Она не верит своим ушам. Уходит? Её просто так отпускают? Можно пока отложить свои похороны? Эти вопросы сразу растворяются от пришедшего в голову подвоха в словах профессора. — Тебя пришли забрать твои новые родители! Надеюсь, ты рада. — Что?.. Девушка ожидала услышать что угодно: переезд в другое учреждение, обычное выкидывание из приюта, как какого-нибудь зверька. Ведь есть такая вероятность, поскольку пройденные процедуры сделали её боле менее не опасной для общества. Но выдача тебя в руки других людей… Ошеломительно. — Как такую как я могут удочерить? — холодно спрашивает Озаки. — Легко, — отвечает мужчина. — Ты прошла курс терапии. Больше нет никакого демона. Тебя возьмёт на попечение любящая семья. Им не терпится поскорее с тобой встретиться. Коё прищурилась, пытаясь понять своё странное предчувствие. С одной стороны, нет ничего особенного в этих словах, но её кое-то настораживает. А именно — загадочный голос профессора Имада и его лукавый взгляд. Возможно, это предрассудки. — У меня ведь нет выбора, так? — опустошённо смотрит Озаки на мужчину. — Да, — коротко и твёрдо ответил он. Девушка собрала всё, что у неё есть: рисунки и один комплект одежды. Она бы ещё хотела взять пару понравившихся книг, но ей запретили, объяснив принадлежностью приюту. Коё немного огорчилась такому раскладу. Сильно уж полюбились ей пару захватывающих приключенческих историй. Оглядев на прощанье сверху до низу комнату, в которой пробыла семь лет, Озаки тяжело выдохнула, прикрыв глаза. «Как же всё-таки сложно каждый раз вступать в следующую главу своей жизни…», — подумала она и неспешно ушла, закрыв за собой дверь.***
Выйдя из приюта, отвыкшие от солнца веки Коё начинают болеть. Она прикрывает глаза ладонью, ускоряясь за профессором. Вот, она уже вскоре окажется на свободе, вдалеке отсюда, что безусловно сильнее радует, чем опечаливает. Они доходят до железных ворот, за которыми спрятан истинный облик мира. — Готова к встрече? — весело обращается профессор к девушке. Она на миг задумалась, а затем быстро кивнула. — Открыть ворота! — крикнул мужчина, после чего они издали щелчок и открылись. Первое, на что обратила внимание Коё: впереди стояли двое человек, о чём-то оживлённо разговаривающие с угрюмыми лицами. Это мужчина и женщина. Они сразу прервали общение, направив взгляды на профессора и девушку. Подходя ближе к этим людям, Озаки стала резко крутить головой влево-вправо, чтобы рассмотреть место вокруг себя: узкая гладкая дорога без изъянов расстилается на расстояние, не имеющего конца. Пробежавшись глазами по ней, девушка уткнулась в пейзаж величественных гор, уходящих вверх, в сумеречный туман. Рядом с приютом, как оказалось, стоят обыкновенные минки. Богатая флора в виде красивых посаженных деревьев, находящихся повсюду, и вовсе заставили девушку затаить дыхание. Спокойно делая глубокий вдох, она почувствовала свежесть, которую давным-давно позабыли её лёгкие. Пока Коё всё нравится. Жалеть о покидании этой «тюрьмы» — в буквальном смысле, по её мнению — точно не стоит. От внезапно возникшего стремления вновь влиться в поток жизни, она вся покрывается мурашками. Ради такого состояния Коё стояла бы здесь на месте до конца своих дней. Вплотную подойдя к новой семье, незнакомка расставила руки и улыбнулась. — Ура-а, вот мы и встретились, Озаки Коё! — чуть ли не воспевая говорит женщина. На вид ей лет тридцать, очень хорошо выглядит. Короткие шатенистые хвостики, аккуратно свисающие с двух сторон, делают её миловидное личико ещё более привлекательным. На нём нет ни грамма макияжа. Она одета в узкие синие джинсы и обычную белую майку с кроссовками. На голове красуется разноцветная кепка. Рядом стоит мужчина чуть выше женщины, примерно того же возраста. Его пепельные волосы собраны в небрежный пучок. Взгляд останавливается на глазах небесного цвета. Может показаться, что они излучают пренебрежение к присутствующим, но Коё видит в них иное: печаль с примесью усталости. Мужчина похожим образом одет, как и его спутница: джинсы, майка, только без кепки. — Здравствуйте, — кланяется Озаки людям. — Здравствуй, — кланяется в ответ мужчина. Женщина стоит, не собираясь это же делать. Она встрепенулась от небольшого касания руки спутника, после чего тоже покланялась. — Я Оно, а это — моя супруга Мията, — мягким голосом сказал он. — Приятно познакомиться, — ответила девушка. — Мы ведь можем идти? Не хотим задерживаться, — вежливо спрашивает Мията у профессора. — Естественно! — он посмотрел на Коё. — Эти люди помогут тебе отыскать место в мире, можешь не сомневаться. Прощайте. Он поклонился и направился обратно в приют. «Слишком громко сказано», — возмутилась девушка. — Ну что ж… — косит одним глазом Мията, поставив руки на пояс, — Коё, мы направляемся домой. Подарочков не жди, не хватило времени для их покупок. Лучше заместо расстройств, если хочешь, расскажи о себе по дороге. — Эм… Ну хорошо, — коротко и тихо ответила чуть оскорблённая Коё, что было ясно по голосу. «Очень уж мне сдались подарочки», — подумала она. Оно легонько пихнул женщину, а та на него не одобрительно глянула. — Прекрати, а! Я что, не могу узнать о человеке больше? — Не только в этом дело. Сбавь обороты в шуточках. И да, не нужно навязываться раньше времени. Как Коё будет готова нам открыться, тогда и расскажет, — таким же уравновешенным остаётся мужчина. — Нет-нет, всё в порядке, меня не затруднит, — заверила Озаки. — Перед рассказом, я бы хотела вам задать два вопроса, не против? Пара переглянулась. — Конечно, — ответил Оно. — Только давайте уже двинемся в путь, а-то так и будем топтаться на месте. Все согласились с данным предложением. Новоиспечённая семья перешла дорогу и по тропинке, проходя мимо домов, начинает вести беседу. — Мой первый вопрос, — уверено и чётко произносит Коё, — вы женаты? Из-за задумчивых лиц ей показалось, что дуэт опешил. Не проходит много времени, как женщина отвечает: — Да, по-другому быть и не может. Мы бы не имели право тебя забрать, если бы не были в законном браке. Да, милый? — ласково посмотрела она на Оно. Он выпучил глаза, покраснев. — Да, да… «Всё как-то странно… Здесь что-то не чисто…» — Хорошо… Второй вопрос: почему вы решили взять ребёнка моего возраста? Не легче ли удочерить помладше? — Хм… — издаёт Мията, вяло выдыхая. — Трудно об этом говорить, но я скажу… Я потеряла ребёнка во время беременности! Поэтому я не хочу брать кроху на воспитание! Иначе он будет напоминать мне о потери! Женщина остановилась и закрыла лицо руками, скрывая слёзы и всхлипы. Муж взял её под локти, приобнимая. Коё стало неловко. — И-извините… Я не знала… — хотела девушка протянуть руку, чтобы успокоить, но быстро опустила. — Ничего. Рано или поздно я бы поведала тебе об этом. Мы ведь теперь семья. Мията встала перед Коё. — Разрешишь тебя обнять? — с приподнятыми уголками губ говорит она вся в слезах. Озаки встала в ступор. Ладони вспотели, сердце начало биться с такой скоростью, будто бы оно сейчас вылетит из груди. В распахнутых карих глазах появились искорки. Они перевелись на Оно. Тот, тем временем, по-доброму на неё смотрит, не принуждая к положительному ответу. — Д-да… — глухо она дала согласие, смущённо опустив глаза в землю. Её тут же обвели тёплые руки вокруг талии. Ровное дыхание женщины в ухо, заставило девушку покраснеть. Прикрыв глаза, она решилась на ответный жест, осторожно положив руки на спину, словно боясь обжечься. Эти ощущения — новы для неё. Возможно, странно испытывать их от мало знакомого человека, но как бы то ни было… Они приятные. Это ещё слабо сказано. Полностью погрузившись в них, Коё расслабилась до полусонного состояния. Она почувствовала отдаление Мияты от себя. Женщина положила свои руки на её плечи и мягко посмотрела в глаза. — Ты такая милая, Озаки, — хохотнула она. — Мията, ты смущаешь девушку. Она вся покраснела! — Ничего плохого в этом нет. Испытывать чувства — в порядке вещей. Не нужно их сторониться. Тем более, если они светлые. Ты со мной согласна, Коё? — А-а… — не зная, что ответить, она заправила чёлку за ухо, — наверное. — Замечательно, — Мията щёлкнула по носу Коё и снова с задором зашагала вперёд. — Кстати, тебе идёт без чёлки, — произносит женщина. — Ну и с ней тоже ничего. Озаки не ответила, так же продолжая путь за парой. — И ещё: как к тебе обращаться? — А? — Ну, по имени или по фамилии? — Это не важно… — Правда? Ого, тогда буду звать тебя Озаки. Красивое имя. — Спасибо, — поблагодарила девушка. Появившаяся улыбка долго не сползала с её лица.***
Коё сдержала обещание, рассказав свою историю. Начиная с раннего ужасного детства и заканчивая унылым семилетним нахождением в приюте. Деталей она не упускала. Пара вставляла несколько раз слова сожаления о том, как отвратительно с ней обходились, но Озаки уверяла, что всё нормально и это давно не является частью её жизни. Хоть и понимала невозможность этого. Тот случай с демоном очень завлёк Мияту и Оно. Они расспрашивали до мельчайших подробностей: что чувствовала перед его появлением, что после, как остановила. Девушка не понимала такую сильную заинтересованность. Скорее всего, им хочется узнать о ней больше, что, несомненно, теплит. Их даже не пугает сам факт прошлой одержимости. В общем, вероятно, Коё повезло встретить на своём пути подобных личностей. Поразительно, что девушка проболталась абсолютно про всё тем, с кем только недавно познакомилась. Несколько мгновений она нервничала по этому поводу, потом отпустило. Оно и Мията выглядят добродушными, не хотящими причинять никому вреда. Они, по наблюдениям Коё, разнятся по характеру. Мията — говорящая без умолку женщина, с неравнодушным отношением ко всему на свете. Например, пройти мимо антикварной лавки не удастся без десятиминутного рассматривания. Но это только одно из. Главным объектом обожания Мияты, конечно же, является Оно — мягкий, интеллигентный мужчина, от которого не услышишь чего-то лишнего и бездумного. Озаки устала считать сколько раз женщина пускала колкости в адрес мужа. За весь пройденный путь, Мията множество раз назвала его «бездушным телохранителем прелестных дам» из-за неменяющегося серьёзного лица. На это он лишь посмеивался, смотря с любовью. Коё не часто видела такой чистый, искренний взгляд на жену. Несмотря на их непохожесть, они каким-то образом нашли друг друга. «Наверное, это и называют любовью, — проскочило в мыслях девушки. — Интересно, как они познакомились? Нужно обязательно спросить у них». Но это не удастся сделать, поскольку они уже дошли до планируемой точки. Глаза Коё сфокусировались на минки небольшого размера. Она выполнена на привычный манер, из дерева. Устойчивые стены заполнены сплетёнными ветками, бамбуком, камышом и обмазаны глиной. Большая их часть представляет собой открытое пространство, которое закрыто раздвижными панелями. Девушка жила в похожем ещё с родителями, но он был чуть поновее. — Вы долго здесь живёте? — выдаёт вопрос Озаки. — А-а, недавно переехали, — нервно отвечает Оно. — Тебя не смущает дом? Он не совсем новый… Коё вопросительно направила взгляд на мужчину и кротко улыбнулась. — Нет. Не важно какой дом, важно с какими людьми. Пара удивлённо похлопала глазами. — Рада, что мы пришлись тебе по душе, — тепло отзывается Мията. — Рассчитываю на наше доверие друг другу. — Я тоже. Неужели Озаки наконец нашла настоящих, добрых людей, способных дарить подлинную заботу и любовь? Время расставит всё на свои места. Все зашли внутрь. Коё сразу отметила стерильные полы, да и всё вокруг. Видно, что в минки только заехали, поскольку личные вещи ещё не разложены. Потрясает в доме то, что почти отсутствует мебель, не считая пары тумбочек и столик посередине комнаты. С левой стороны присутствует две комнаты, разделяющиеся передвижными перегородками. — Я могу зайти в одну из комнат? — спрашивает Озаки. — Само собой, выбирай любую, — говорит Оно. Она заглянула в дальнюю и вошла в неё. Ожидать ничего не пришлось: пыльный футон с одиноким светильником. Девушка захотела его включить, но лучше бы этого не делала. Он быстро замигал, издавая пикающие звуки, и напрочь погас. Коё цокнула, закатив глаза. «Остался с прошлых хозяев, наверное. Ладно, придётся подружиться с темнотой. Хотя, если так подумать… Я с ней давно знакома», — рассудила она. Остаток дня семейка потратила время на совместное приготовление ужина. Выбор пал на говядину, тушёную с овощами и заправленной соевым соусом. Блюдо очень простое, но вызвало интерес у Коё. Она ещё такого не пробовала. Аппетит, как поняла девушка, вовсе не прибавляет навыка готовки без неуклюжести. То она опрокидывала миску случайным взмахом руки, то неровно нарезала мясо, ещё и с порезом на пальце. А мечущийся, нервный Оно возле глиняной печи постоянно срывался с места, если что-то не так и мягко указывал на ошибки Озаки. Она, конечно, понимала, что ошибаться и принимать помощь — нормально. Но не так всё просто. Всему виной прошлое. Оно угнетает своим напоминанием о никчёмности и тягостном существовании окружающих из-за её присутствия в их жизнях. Девушке бы искренне хотелось избавиться от ассоциаций с минувшим, но это словно нереально, как бы она из кожи вон не лезла. Судя по всему, даже такие незначимые вещи, как готовка, способны отмотать назад и заставить вновь переживать все чувства, которые омертвляют изнутри. Осознав это, Коё поникла и неподвижно стояла с ножом в руке. Мията заметила состояние девушки и начала читать скороговорку о том, что она тоже неумёха в готовке, и от этого конец света не произойдёт. «Каждый человек хорош в определённых вещах. В этом и есть смысл. Мир создал непохожих друг на друга людей для свершения весомого. Как в жизни близких, так и в общем вкладе чего-либо. Все и всё — важно. Ты в частности. Не бывает лишних», — заверила Мията Коё. А потом обобщила простым «не расстраивайся». Озаки мысленно поблагодарила женщину за слова. Стало легче, но, скорее всего, ненадолго. Естественно, не обошлось без доставания Мияты своего мужа. То и дело, она подходила сзади Оно, закрывала его глаза своими ладонями и хохотала. Тот просил прекращать, но женщина не переставала. — После того, как ты поделилась мудростью с Коё, возможна ли помощь в приготовлении блюда? Мне одному сложно справляться, знаете ли, — говорил мужчина, туша мясо. — О чём я и толковала, родной. Каждый занимается тем, что умеет. Я вот блещу своей мудростью, а ты обалденно готовишь, — чмокнула Мията мужа в щёку. — Хитрюга, — сощурился он, улыбаясь. Коё, не скрывая своё хихиканье, очередной раз убеждалась в огромном везении встретится с этими людьми. Отужинав совместно сделанной пищей и проводив день, семья разошлась по своим комнатам, пожелав друг другу спокойной ночи.***
Благоговейная тишина окутала всю деревню. Сверчки исполняют свою симфонию потрескивающих звуков, проскакивая мимо пар человеческих глаз. Тёмное время суток имеет свойство отражать изменения внутреннего и внешнего мира после событий прошедшего дня. Двое это прекрасно ощущают. На крыльце дома, облокотившись о стену, молча стоят Оно и Мията. Лишь вдохи и выдохи слышны обоим. Есть разница какие именно. От женщины тянет беспокойством, а мужчина с лихвой чувствует это. — Эй, — шёпотом говорит он и, осторожно взяв Мияту за подбородок, повернул её лицо к себе, — о чём ты сейчас волнуешься? Изумрудные зеркала души печально посмотрели на любимого человека и медленно отвелись в сторону. — Эта девочка измотана, — произносит Мията. — Она достаточно натерпелась для своего возраста. Смотря на неё, я вижу ранение, неподдающееся полному исчезновению. — Такое ранение есть у всех нас, — протяжно выдохнул Оно. Задумчивое молчание воцарилось между партнёрами. — Я не хочу способствовать ещё нескольким. Хироцу, — повернувшись, она взяла его руки в свои, — давай откажемся от задания? Её голос прозвучал более утвердительно, чем вопросительно. Мужчина не воспринял её слова и немного сжал руки, согнув их перед грудью. — Ты прекрасно знаешь, что мы не можем. Это поручение босса. — Катилась бы эта сволочь куда подальше! — вскрикнула Мията. — Для него абсолютно допустимо подбирать детей и заставлять их работать на мафию! — На тон ниже, Яно, не хватало, чтобы нас здесь услышали, — строго сказал Хироцу. Яно оглянулась по сторонам. — Послушай, — приложил он свою ладонь на её щеку, — в Портовой Мафии уже давно внедрена работа детей и подростков при условии, что они сироты. — С чего это вообще нормально? — злобно отвечает женщина. — Пусть работают взрослые люди, зачем впутывать детей и подростков в эту дрянь? — Тогда что ты здесь делаешь, если считаешь мафию дрянью? — отстраняется мужчина от неё. — Любишь же ты всё переворачивать. Я имела в виду, что эта работа серьёзно влияет на жизнь человека и его психику. Дети и подростки — не до конца сформированные личности, очень уязвимые. Ими можно совладать, превратив в бесчувственных убийц! Понятное дело, что это удобно: лепить из неокрепших умов что угодно, но меня это не устраивает! У нас с тобой не было до этого подобных миссий, — с горечью опустила голову Яно. — Было легко расправляться с ублюдками, связывающимися с нами… Но сейчас… Я элементарно не могу привести ребёнка, — дрогнул её голос. Хироцу, не перебивая, выслушал Яно. Он жалобно посмотрел на напарника и потянулся, чтобы обнять. — Н-нет, не надо, — выставила она руки, останавливая, — иначе я совсем раскисну. Яно зашла в дом. За ней поторопился Хироцу. Схватив за руку, он начинает успокаивать её: — Таким подросткам, как Коё, лучше быть с нами… У них ничего нет, понимаешь? — кладёт он руку на плечо женщины. Расслышав своё имя, Коё приподнялась с постели. Выработанный чуткий сон за годы в приюте из-за ночных обходов смотрителей дал о себе знать. Она нахмурилась и не поняла, о чём беседуют её опекуны так поздно. Девушка подползла к дверце и постаралась вслушаться в разговор. — Вернее, помогать им найти ориентир по жизни, даже в виде такой непростой работы, чем давать им волю, которую они растратят на собственное загнивание, ведь они никому не нужны. Их конечной будет смерть. «Непростой работы?.. Что это значит?» — растревожилась Озаки, прикусив до крови нижнюю губу. — Так не всегда происходит… — задумчиво отвечает Яно. — И ты что, считаешь, у Коё была воля? Она как раз таки гнила БЕЗ неё! Ты не понимаешь? Ей будет хуже в мафии! «МАФИЯ?! КАКОГО…», — девушка со страха закрыла рот ладонями, чтобы ни в коем случае не издать какой-либо звук. Одно слово вызвало похолодание во всём теле и желание поскорее убраться от таких людей. Коё слышала про преступные организации в стране, по рассказам дворовых ребят. Они описывали их с восхищением и жаждой пополнить ряды в качестве себя. По представлению мальчишек, состоять в мафии — это непременно высокая заработная плата, престиж и, главное, боязнь в глазах окружающих в сочетании с фальшивым уважением. Ведь все без исключения трепещут перед людьми, которые не обладают моральными ценностями. Людьми, вооружёнными до зубов и готовыми ради цели убить, не сожалея. Но такое описание не сходится с теми, кого повстречала сегодня девушка. Она не понимает, как это возможно. — Босс нанесёт девочке больше ран, если ещё учитывать его заинтересованность в её способности! А эспер она не промах. Могла нескольких порешить за раз. «Способность… Эспер… Может, я сплю? И всё это просто реалистичный сон? Хотя, если оглядываться назад, то начинает казаться, что это не самое бредовое из того, что было». Коё отползла к футону и завернулась по голову в одеяло, стараясь не думать ни о чём хотя бы несколько минут. Хироцу сделал глубокий вдох и выдохнул, потирая переносицу. — Пожалуйста, давай успокоимся. Мы не имеем права голоса в связи с нашим положением в организации, надо это принять. Пара замерла ненадолго, дабы перевести дух. После Яно подошла к Хироцу и крепко его обняла, уткнувшись в плечо. Он ответил. — Сделаю так, чтобы было, — пробормотала женщина. — И как же? — усмехнулся мужчина, покачиваясь в обнимку с Яно. — Убьёшь босса? — Ну-у хороший вариант. Тебе не нравится? — она хитро посмотрела на него, одновременно улыбаясь. — Мне предпочтительнее твоя безопасность, Иракунджи, — Хироцу коснулся своими губами лба Яно. — Ируканджи! — слегка она потянула за его волосы, из-за чего раздалось наигранное «ай-ай». — Надоел смеяться. Сколько нас помню, ты не успокаиваешься. — Ладно, идём спать, любительница всего смертельно опасного. А-то ещё разбудим Коё, — он отпустил женщину из своих объятий и направился в комнату. — Раз и навсегда: если я наполовину австралийка, это не значит, что я люблю всё… Такого рода, — хмуро ответила она и пошла следом. — Ага, а прозвище случайно совпало с названием одних из самых опасных медуз, обитающих в водах Австралии. — Всё, заткнись, — хотела она ударить мужчину в спину, но тот сумел увернуться. Шаги и говоры наконец стихли, позволив Озаки с навалившимся за мгновенье грузом в душе начать размышлять обо всём услышанном. «Просто лежать и ждать своего часа — ну уж нет. Я не вытерплю ещё одного места, где отсутствует свобода выбора и действий. Чёрта с два, мафия, а не новый исполнитель противозаконных поступков». Уверенно приняв решение, она с таким же настроем стала бесшумно собираться. Немного вещей сыграли на руку Коё. Она мнётся у прохода. Это неудивительно. Кто не будет нервничать из-за возможного обнаружения побега, особенно если его обнаружат преступники. Осторожно раздвинув дверь, Озаки ступает сандалиями на деревянный пол. Поняв, что он не скрипит, она на цыпочках проходит мимо комнаты «знакомых». Её неожиданно останавливает короткий взгляд, упавший на какой-то поблёскивающий от лунного света предмет, который лежит в сумке на полу. Коё подошла к ней и решила посмотреть, что внутри. Интерес, как вода или воздух: без него невозможно жить. Когда палец коснулся холодного крючка, рука выдернулась наружу. Девушка осознала: это оружие. Спокойно взяв за ствол, она его вытащила. По весу пистолет показался Озаки тяжёловатым, но вполне можно держать. Ей всегда было интересно подержать оружие в руках. Она видела его за всю свою жизнь буквально один раз, в посёлке, у приезжего мужчины. И так вышло, что образ автомата глубоко отпечатался в памяти, Коё не знает почему. Девушка не решилась взять пистолет за рукоять, по причине боязни нечаянно потянуть за крючок и выстрелить, но решила оставить его для самозащиты. Никогда не знаешь, что повстречаешь в незнакомом месте. Она расстегнула кофту и спрятала под неё оружие. Отблагодарив высшие силы за незапертую дверь, Коё тихо открыла её и так же закрыла. Затем рванула с такой скоростью, что ветер стал вызывать слёзы. Паранойя поглотила её. Через каждые несколько секунд она оборачивается, боясь, что за ней ведётся погоня. От этого действия девушка много спотыкается, находясь на грани перевернуться и разбить себе голову, либо сломать что-то. Но она не может остановиться, даже несмотря на колющую боль в правом боку и рвотные позывы. Прийти в себя ей помог пистолет, который из-за резких поворотов начал выпадать. Придерживая его, Коё сбавила темп. Её взор упал на первую попавшуюся дощечку, опирающуюся на жилой дом. Не думая, она залезла под неё. Тесновато для роста Озаки, но ей стало гораздо спокойнее. Она расстегнула кофту и обомлела. Взявших с собой рисунков нет. Вероятно, они выпали, пока бежала. Коё гневается на себя, сжимая волосы до боли. Эти рисунки были единственными важными вещами. Эта потеря даёт девушке осознание того, что теперь у неё совсем ничего нет. «Зачем я доверилась людям, которых знаю всего день? Я даже… На миг вообразила, что мы могли бы стать настоящей семьёй. Какая же я далёкая от действительности… — терзают мысли Озаки. — Как вообще меня отдали таким сомнительным личностям… Информацию о них, что, не проверяли? То, где они работают, женаты ли, благополучны… Возможно, это сумели подделать, но… Вдруг приют знал, кто они и что уготовили для меня на самом деле… Нет, абсурд…» Холодный ветерок прошёл сквозь кофту и неприкрытые ноги девушки. Она задрожала, прикрыв глаза. «Сколько же у меня вопросов. Мията стала защищать меня, невзирая на то, что её могут наказать за неповиновение… Ведь там это недопустимо, да? Как, будучи преступником, она может испытывать сочувствие? Я запуталась… Но одно мне ясно как день: лучше быть на воле, чем сдаваться и подчиняться, — Коё сжала рукоять пистолета до покраснения. — Куда я теперь пойду?.. И что мне делать?» Её веки начали тяжелеть. Она сопротивляется необходимой дозе сна, но безуспешно.***
Как только взошло солнце, сонные напарники приготовили салфетку со снотворным, чтобы тихо усыпить Коё и лишний раз не калечить. Они понимают, что девушке будет бесполезно объяснять их истинную причину её удочерения, поэтому решили обойтись без этого. Просто перенести Озаки в организацию. Дальше — роль Яно и Хироцу в её жизни отсутствует. Перед вхождением в комнату, Яно захотела взять пистолет для самозащиты, если вдруг Коё пробудит свою способность. Женщина знает, что Хироцу тоже эспер, причём сильный, и может противостоять в случае чего, но она до конца не уверена в его превосходстве над девушкой. Да, Яно не имеет какой-либо магической способности, в частности боевой, зато в совершенных навыках владения любого вида оружия и, плюсом, кудо — у женщины нет равных. Не стоит упоминать проворность с лёгкостью в движениях. В какой-то мере её можно назвать самой настоящей акробаткой. Природный талант к невообразимой гибкости облегчает исполнение сложных трюков, которые регулярно бывают полезными на миссиях. Даже с возрастом Яно не утрачивает свой дар. Вследствие, не повернётся язык сказать о её бесполезности в мафии. Когда женщина просунула руку в сумку, она не почувствовала оружия. — Нет, нет, нет, нет, — с каждым произнесённым словом её голос становился всё громче и тревожнее. Она лихорадочно встряхивает сумку, затем со всей силой бросает на пол. — Что стряслось?! — всплеснул руками Хироцу. — Пистолета нет в сумке! Я точно помню, что он был здесь! — Посмотри получше! — Не беси меня! — гневается Яно, выставляя кулак. — Девчонка забрала его и сбежала! Хироцу подлетает к комнате Коё и открывает дверь. Футон пуст. Но вот мысли мужчины нет: девушка просто приняла решение сбежать или же она поняла, что они подозрительные? Может, она услышала их разговор ночью? Шлёпнув себя по лбу, он поворачивается к Яно и говорит: — Где мы её теперь будем искать?! — Я не знаю! Пора перестать разговаривать на повышенных тонах, тебе не кажется?! — Ладно, хорошо, — мужчина делает вдох и выдох, нервно шагая из стороны в сторону. — У меня вопрос к тебе: какого хрена ты оставила пистолет в коридоре?! — Во-первых, хватит орать и выражаться. А во-вторых, какое это имеет значение? Факт того, что она решила сбежать, тебя меньше удивляет? — тычит указательным пальцем женщина в грудь мужчины. — Это имеет значение, потому что жители могут всполошиться, увидев её с оружием, и велика вероятность, что она откроет на них огонь случайно или преднамеренно. Нам такие проблемы вообще не кстати, любимая! Яно раздражённо зарычала. — Допустим, хорошо, хорошо, я виновата, но ничего уже не попишешь. Да, и… То оружие не прям-таки любимое и лучшее. Моего родненького я храню далеко-о ото всех, — удовлетворённо улыбнулась она, словно позабыв о всей нынешней ситуации. — Замечательно, Яно! Я так рад за тебя! — Блестательный сарказм. И я вроде попросила сбавить тон, родной, — сердито скрестила руки женщина. — Почему она сбежала? — резко произносит Хироцу, проигнорировав слова Яно. — Думаю, она слышала нас ночью. А тот вариант, при котором она захотела всего лишь смыться — невозможен, — состроила она возмутимое лицо. — У меня ведь вышло вызвать доверие Озаки к себе. — Ага, великий манипулятор, — насмешливо говорит мужчина и тяжело выдыхает, — Короче… Мы облажались на старости лет. — Ха, ну раз ты считаешь себя стариком в тридцать восемь, то мне тебя жаль, — смеётся Яно, положив руку на плечо Хироцу, в то время как он, аккуратно её поглаживал с грустным взглядом. — Отправляемся на поиски беглянки, да? — спрашивает Хироцу. Второй рукой Яно прикоснулась к щеке Хироцу своей тёплой ладонью и, чуть встав на носки, нежно поцеловала его в губы. Поцелуй был коротким, но в нём ощущается вся та любовь, которая формировалась долгое время сквозь пережитые моменты и события. — Да, — прошептала она ожидаемый ответ.***
Теплота. Мягкость. Чистая тишина. В подсознании Коё понимает: что-то не так, она точно не на улице. Разлепив глаза, появляется расплывчатая картинка, но приглядевшись: сидящая на табуретке женщина с пистолетом в руке. Девушка испуганно подскочила и попятилась назад. — Г-где я? И кто вы? — спрашивает она, учащённо дыша. Незнакомка без всяких резкостей запрокинула одну ногу на другую. — Предлагаю начать издалека, а именно — с выбранного тобой ночлега в виде доски, — медленно произносит она. Её голос звучал бархатисто, глубоко и очень элегантно, отчего Озаки опешила, боясь сказать глупость. На женщине одето обычное кимоно белого цвета и ещё — на удивление Коё — чёрная хакама. Ноги босые. Идеальная осанка ярко демонстрирует тонкую фигуру, какую в жизни Коё не видела. На смугловатом округлом лице виднеется немного морщинок, что говорит о её взрослом возрасте. Тёмные шатенистые волосы, собранные в пучок, точно сочетаются с цветом глаз. Посему она выглядит органично и вполне привлекательно. Коё остановила свой взгляд на руке женщины, в которой держит пистолет своими длинными пальцами. Незнакомка это заметила. — Знаешь… Негоже детям носить оружие, — посмотрела она на него, — но… Он твой. Женщина протянула пистолет девушке. Та бегала глазами то на неё, то на оружие. В итоге она настороженно взяла его, недоверчиво смотря, и положила себе на колени. — Почему вы отдали? Я ведь… Могу прямо сейчас покончить с вами. — Отдала, потому что чужое не беру. А по поводу «покончить», ты не сможешь. Я вынула патроны. Хоть и было затруднительно… — отвела она глаза, затем вновь направила их на Озаки. Коё, не имея понятия как продолжить разговор, резко опустила глаза. — Как тебе идея позавтракать? — задаёт вопрос женщина, одновременно поднимаясь с табуретки. — А-а… — всё, что вышло у Коё выдавить из себя. Незнакомка удаляется из комнаты. «Так необычно… На первое впечатление она кажется мне намного искренней своей непосредственностью, чем люди, которые всем своим видом демонстрировали честность… Мне абсолютно непонятен этот мир», — заключила девушка. Осматривая помещение, она подметила керамические тарелки, стоящие на полке. Они примечательны разнообразными формами и занимательными рисунками. На каждой можно разглядеть целый сюжет. Но, вот, Коё показалось, что все они связаны. То есть, одно изображение плавно перетекает в рядом стоящее и так далее. Девушка решила основательно не задерживаться и пойти за хозяйкой, ведь может показаться, что она разнюхивает здесь обстановку, а ей не охота огребать проблем. «Нужно быть аккуратнее, мало ли. Вдруг она сумасшедшая…» Озаки на ходу поправляет свои растрёпанные волосы, убрав их в одну сторону, и входит в гостиную, где её ожидает женщина со скромно накрытым столом. По середине расположена тарелка с тофу, рядом лежат свежие нарезанные овощи, и стоят кружки чая напротив друг друга. — Прошу на завтрак, — проводит она рукой по столику. Голод победил сомнения, и Коё молча села противоположно незнакомке, взяв кружку. Ощутилась жгучесть. Но она не убрала руки, даже сильнее сжала до привыкания. Действие кажется мазохическим, однако это не так. Девушка просто всё ещё находится в полудрёме, не до конца осознавая реальность. — Зайду с ещё более далекого. Как ты сбежала? — ровным тоном спрашивает женщина, взяв кусочек сыра и засунув его в рот. — В каком смысле? — отпивает Коё из кружки. — Насколько мне известно, оттуда практически невозможно уйти живым, — она пристально смотрит на гостью. Озаки раскрыла рот от этой формулировки. Она не понимает о чём идёт речь. — Простите… Я не знаю, про что вы говорите, — девушка спрятала руки под стол, чтобы не было видно, как они затряслись. — Да ну? — приподнимает бровь хозяйка. — Сейчас нет смысла скрывать, что ты из мафии. Коё вмиг захотелось зарыть голову в песок и больше не слышать последнего слова. Оно преследует её отовсюду. — Что?.. Н-нет, я-я н-не из мафии, — заикается девушка, уговаривая глазами поверить ей. — Пистолет говорит об обратном, — пожимает плечами женщина. — Не знаешь, что на нём помечен знак организации? Хочешь, проверь. «Чёрт, чёрт, чёрт», — паникует Озаки. — Это неправда… Я не из мафии. Произошло другое… Хозяйка дома хмыкнула, показав свою первую эмоцию — увлечённость, переданную через озорную улыбку. — Если ты скажешь, что обокрала мафиози — скатертью дорога. Мне здесь придумщики не сдались. Девушка сама от себя не ожидая хихикает. Сдержанно, даже приставив ладонь ко рту от неловкости. Такая реакция чуточку наводит у неё страх. Признак ли это схождения с ума от событий прошлого и нынешнего? Вероятнее всего. — Вот ведь ирония, — говорит она, продолжая посмеиваться. — Так всё и есть. Озаки встаёт и кланяется. — Я покидаю вас, спасибо за ночлег с завтраком, — развернувшись, но не делая даже шага, её окликает женщина: — А ты умеешь убеждать, — произносит она, подливая чай в чашки. — Пф, я? Точно нет. — Как тебя зовут? Она сразу не ответила, словно забыла своё имя, но после развернулась к женщине. — Коё. Озаки Коё. — А я Ивамото Дзюнко. Расскажи мне, что произошло. — Похоже не на просьбу, а на приказ. Грубовато, — заявила девушка, испытывая раздражение. — У тебя нет особо выбора. Чтобы остаться, нужно поведать о себе, — сложила женщина руки под рукава. — С чего вы решили, что я хочу остаться? — злобно спрашивает Озаки. — Ты не знаешь куда держать путь. — М-может и не знаю… Пока. Но это не означает, что я расскажу что-то, ясно?! Я никому не доверяю! Нервы Коё играют с ней в злую шутку, заставляя мучиться с ломкой. Такое чувство, что она сейчас готова выбраться из собственного тела, лишь бы не испытывать это. Она прикрыла рукой лицо, отгораживаясь от ощутимых пристальных глаз, направленных на неё. — Говорят, что жизненные испытания способны пробудить настоящий облик человека, и что его не могут изменить никакие стремления в другие стороны, — вдумчиво говорит Ивамото. — Но я не солидарна с этим мнением. Выглянув из-под руки, Озаки удивлённо впилась в неё глазами. — Ты можешь измениться, Коё, стать сильнее и мудрее. Если ты намерена прятаться ото всех и всего, то очень вероятно не получишь того, что ищешь. Конечно, тебе дана твоя жизнь, и только тебе решать, как поступать. Но учти, грань между избеганием как внешнего, так и внутреннего мира и несуществованием — стёрта. Одни неимоверные муки будут преследовать тебя до самого конца. Поэтому я хочу предложить свою помощь. У меня получится сделать из тебя стойкого человека. Однако выбирай сама. Оцепенение пронзило девушку. Она на распутье: довериться незнакомке, дав ей шанс изменить себя, одновременно подвергая себя риску, или уйти, зная, что тебя никто не обманет и не предаст, но будет хуже в душе. Для Коё выбор не очевиден, как было бы многим. Беда в том, что опираясь на её опыт, уже не захочешь кому-то доверять. Хотелось бы вновь попробовать, но вдруг это решение самое значимое в жизни и обратно не повернёшь? Неизвестность или принятие точного исхода? Надо тщательно подумать. Постояв ещё немного, девушка сказала неуверенным голосом: — Я… Согласна. «Важно — обезопасить себя хоть на какое-то время, в каком-либо месте. А дальше — как пойдёт», — заключила Озаки. Женщина легко кивнула. — Теперь, — подвинула она тарелку с тофу в сторону Коё, — плотно поешь и расскажи мне всё. Как гласит одна из заповедей самураев: «Если человек не совладал своим телом и рассудком ещё вначале, он никогда не одолеет врага».