«Действительность вставала голым, суровым утёсом, и у его подножья бились яростные волны необходимости», —«Американская трагедия», Теодор Драйзер
Пока времена года передавали друг другу эстафетные палочки, тем самым меняя расположение духа жителей деревни Айнокура своими выразительными, приметными чертами, Коё успела побывать в перемирии и согласии с собственной душой. Случилось много положительных моментов за последние несколько месяцев, что поспособствовало этому. Она пообещала себе их не забывать, оберегая, как нечто самое драгоценное, которого у неё не было за почти шестнадцать лет. Скоро стукнет год, как Озаки знакома с Ивамото. Она ни на секунду не задумывалась сожалеть о том, что решила полностью довериться женщине. Кто знает, какой бы сейчас она была, если бы поддалась двум мафиози и вступила в мафию. «Наверняка, – думает Коё, протирая пыль с тумбочки, – мне бы дали такое мерзкое погоняло, которое было бы вдвойне гаже моего первого в приюте. И… и надо мной бы издевались такие же, как те двое: цепные, не наделённые какими-то иными целями в жизни, кроме выполнения приказов, псы. А в последствии, мои чувства бы притупились из-за ненависти и превратилась бы я в аморальную убийцу, – она замерла, сдавив рукой тумбу так сильно, что мебель жалобно скрипнула, после чего, Озаки не ожидая от себя подобной силы, резко убрала руку». Не стоит об этом думать, Коё понимает. Но всё же…пока остаётся под вопросом повторное появление преступников. Мда. Чтобы уйти от доставучих мыслей, девушка вспоминает свои тренировки по технике боя с учителем (да, да, «учителем»). Без общей согласованности, Коё начала часто к ней так обращаться). Эти «великие» кадры встают перед глазами, воссоздавая те же чувства и эмоции, как тогда: уверенность, дерзость, чрезмерную решимость (которая была глупой в некоторой степени). Они вынимают из Коё маленькую улыбку. Но она становится чуть шире, после осознания полученных синяков, ссадин, ушибов во всех местах. Такие мелочи не тревожат Озаки. Тем более, зная, как заботливо они были вылечены Ивамото. Она сразу не показывала своё беспокойство за девушку, однако позднее, перед сном, всё равно приходила к ней и обрабатывала ранения, ничего не говоря. Коё также молчала, в тоже время понимая внутри себя, как постепенно они роднятся. Ласки всегда остаются редким жестом со стороны женщины. Она не считает правильным ими злоупотреблять. Настрой должен быть направлен, непосредственно, на обучение. А остальное способно помешать этому процессу. Озаки понимает позицию учителя и старается саму себя держать в узде, не переступая лишний раз черту, хоть иногда это и сложно. Только приступив изучать искусство борьбы, Коё спросила Ивамото: «А зачем мне самой нужно уметь драться, если моя способность может?» Стоило тогда промолчать, потому что за излишнюю самоуверенность, девушка была сбита с ног, ощутив боль в копчике. Хорошо, что женщина придержала её за руку, а то сломалась бы пополам. «Что, если каким-то образом способность перестанет функционировать? Существует немало причин такому раскладу, поверь. Как быть? Сдаваться противнику? Бежать? Или же лучше полагаться лишь на себя, свои умения в ближнем бою? Способность – шикарное преимущество, которому могут позавидовать большинство высококлассных орудий, созданными простыми людьми. Но Озаки…обязательно думай наперёд, дальше возможного. Что-то может пойти не так и ты окажешься в числе проигравших. Это, вероятно, будет многого тебе стоить. Поэтому, надо уметь защищать себя самостоятельно. И ещё…потренируйся тщательно размышлять над своими вопросами прежде, чем их задавать. Этот навык всегда пригождается». Коё в целом согласилась со словами, несмотря на ощущаемое еле заметное оскорбление насчёт «размышления». Однако, одновременно порадовало то, что Ивамото обратилась к ней по имени. Девушка не помнит, когда она называла его. Это был первый раз и ей хотелось бы слышать своё имя из уст учителя, как можно чаще. Так как способность Коё пользуется катаной в качестве оружия, Ивамото, не долго думая, вручила девушке свою старую, но в отличном состоянии. По началу, Коё было напряжно по нескольку часов в день держать катану в руках, особенно учитывая длину клинка, однако через какое-то время мышцы переставали ныть и свыклись. Лишь держать оружие – пол беды. Нужно было, как следует, отточить безупречное положение рук с ней. Вопреки всем колебаниям касательно этого, Озаки быстро схватывала, восхищая тем самым учителя. Вскоре они стали затрагивать базовые приёмы. Здесь то Коё отдавала всю себя сполна. Помимо того, что существует масса движений с катаной, которые обязательно нужно запоминать и чётко выполнять, вдобавок приходилось учить названия всех приёмов. Во время их совершений, по команде Ивамото, требовалось на ходу сразу же их менять на другие. Так выстраивались целые связки. Это адское упражнение пришлось не по душе Озаки, но похвала со стороны учителя не давала расслабляться. Ну и последнее, что они делали: закрепляли навыки Коё борьбой друг с другом. Всё, что осознала девушка после первой попытки: отдельно выученные приёмы и их применение в бою – неодинаковые вещи. Одно дело наносить знаемый тобой удар, другое – разом молниеносно реагировать на действия соперника. Коё очень длительное время тренировалась совмещать мыслительный процесс с быстрой работой своего тела. Чуть позже, её труд, естественно, был награждён. С каждым подходом получалось всё лучше и лучше. Интересный факт: за все тренировки Озаки не прекращает поражаться таланту учителя бороться одной рукой, и конечно же в сотни раз получше её. Девушка и с двумя то вся в напряжении, а Ивамото, как пушинку держит в руке, легко борясь и уворачиваясь. Всё-таки гены играют важную роль. Женщина не забывала о демоне в девушке, периодически разбавляя тренировки и с ним тоже. Но поскольку управлять способностью у Коё выходило превосходно, упор, в итоге, всё-таки делался на выработке силы и стойкости. Затруднения со способностью перестали возникать, сразу же после примирения Коё с ней. На пару, она и демон не раз смогли выбить из руки женщины оружие, и не раз, Озаки испытывала гордость за это. Ивамото вовсе не изводилась злобой из-за поражений. Да и как такое возможно, когда наблюдаешь за ребёнком, который был рано поломан, а сейчас ему спокойно и радостно внутри. Однажды, Ивамото заразилась одной задумкой, посчитав её полезной для Коё. Она закрепила уговор с ней, что если на обычных тренировках будут бесподобно выполнены элементы, то последующие занятия будут проходить только со способностью. Девушка моментально замотивировалась, и стала трудиться до предела. В последствии, какой-то период, Ивамото вела бой лишь с демоном, однако была этому не против. Озаки заслужила. Дни проходили однообразно: домашние дела, тренировки, тренировки, домашние дела. Женщина понимала, что навечно заточить Коё, как принцессу, не разрешая выбираться на волю – не вариант. Да, внешний мир для неё до сих пор опасен. Да, в любой момент могут показаться приспешники мафии, чтобы забрать её. Но не стоит ограждать девушку от всего вокруг. Иначе, жизнь превратится в изолированное существование. А Ивамото точно такого не хочет. Предложив Коё помочь ей с походом на рынок, как следствие, явно намекнув на выход из «убежища», карие глаза рыжеволосой загорелись и её ноги тотчас же, чуть ли непроизвольно, поволокли к зеркалу, дабы взглянуть на себя перед встречей с другими лицами людей. Женщина не в одночасье поняла такую реакцию, но девушка вставила, разом решая, как поступить с чёлкой: заправить или нет: «Я уже и не думала, что вы предложите… долго ждала». В тот момент, Ивамото задушила совесть, однако тут же осознала, что по-другому, пожалуй, быть не могло. Она самовольно занялась причёской Коё. Не изнуряя её сложными конструкциями на голове, были просто прочёсаны волосы и одета сзади светло-розовая пушистая заколка с красной лентой, которая образовывала пятилепестковый цветок. Озаки крутилась перед зеркалом, рассматривая украшение. Она бы хотела проговориться в том, что до этого не видела в себе никакой красоты, а лишь что-то блеклое и невзрачное в отражении, но не стала, чтобы не навешивать облако грусти в столь хороший день. Уловив восторг глаз Коё от заколки, женщина подарила ей её, опережая объяснением, что украшение не жалко, потому что оно из детства и с давних пор его не носит. Озаки поблагодарила и попросила совет по поводу чёлки. Вместо конкретики, Ивамото сказала выбирать самой. Вот так помощь…Коё думала, думала, думала, а потом решила оставить чёлку. С ней привычнее. Первая вылазка прошла успешно. Ну…не считая волнение девушки, которое вынуждало её, как маленькую цепляться за кимоно учителя, плетясь позади. Коё ощущала свою неловкость и в том числе неловкость Ивамото от этого престранного для возраста действия, но поделать ничего не могла. Так продолжалось от пути к рынку, нахождению там и до двери дома. Жители деревни, естественно, не упустили возможности перешёптываться, глядя на незнакомку с яркой наружностью. Они угадывали меж собой: кто она? Что делает рядом с этой женщиной? Расскажи им всё, как есть, либо «А» – расхохочутся, не поверив ни слову, либо «Б» – начнут держать дистанцию, пуская грязь в спину (уж реальную или образную – нет уточнений). Было бы что-то из приведённого, Озаки уверена. Большинство этих людей, только на подобное умельцы. Страх нечаянной встречи с мафиозным дуэтом не оправдался. Быть может, они чудом исчезли и больше не вернутся за добычей? Наивность – синоним гармонии внутри себя. Перед второй вылазкой Ивамото узнала у девушки, точно ли она хочет повторно пойти вместе в центр и не некомфортно ли ей быть там по причине любопытных пар глаз, смотрящих на неё. Она отмахнулась, храбро заявив: «Этих глаз и не будет, если позволят себе хоть чуть отвестись в мою сторону ещё раз». Такое заявление не обрадовало женщину. Она любезно напомнила Коё, что насилие – вариант, который должен стоять на самом последнем месте. Та в ответ угукнула, закончив диалог. Пусть Ивамото и вразумила Озаки сгоряча не совершать глупые нападки, однако ей понравилось то, что у Коё присутствует пылкость. Лучше, чем ничего. Новый показ на людях обошёлся Коё меньшими тревогами и без примыкания к телу женщины. Вздёрнутый нос, взгляд свысока и старательно выдержанная, плавная походка, как у учителя – придали уверенности перед направленным к ней особым вниманием окружающих. Может этот образ важной особы и смотрелся потешно, но казаться зажатой и беспомощной её достало. Во время того, как Ивамото делала покупки, Озаки стоя рядом задумалась: «А есть ли здесь дети примерно моего возраста? Не помешает знакомство с кем-нибудь из них, даже через опаску…». Она и не подозревала тогда, что её ответ прибудет в то же мгновение. Белокурый мальчик, лет десяти, подкрался к прилавку и стал тянуться рукой к грушам и инжиру. Несложно догадаться, что он захотел посягнуть на фрукты не заплатив, однако Коё было всё равно. Это забота продавца – следить за воришками, а не её. Поэтому, она перестала глазеть, дабы не смущать сконцентрируемого на плодах мальчика. Благодаря бездействию девушки, мальчик ловко и незаметно набрал груши с инжиром в маленькую сумку и убежал с места преступления. Только начав удаляться с рынка, за спиной Ивамото и Коё послышались громкие голоса детей. Обе автоматически обернулись и увидели обыкновенную детскую потасовку, которая состояла из ругани и обзывательств. Озаки бы отвернулась, идя дальше своей дорогой, но она смогла разглядеть того белокурого мальчика, укравшего фрукты. Он стойко держался против трёх других немного постарше и что-то гневно отстаивал. Те же сильно задирали его, собирая вокруг себя местных зевак. Ивамото неподвижно стояла, никак не реагируя на увиденное. Всё, что она делала: наблюдала за Коё. Женщина заметила замешательство на её лице. Оно было заключено в том, что Озаки не была уверена, как поступить: слиться с толпой и вмешаться или проигнорировать, как воровство. А вдруг оно связано с этой ссорой? Так, девушка рассудила, что если бы она не дала мальчику украсть фрукты, то никакой ссоры бы не вышло. То есть, это именно она позволила произошедшему произойти. Поэтому, в этот раз совесть взяла своё и потащила Коё к эпицентру событий. Протиснуться сквозь других подошедших людей с трудом получалось, следовательно девушка прекратила свои попытки и просто встав на цыпочки, вглядывалась через плечи людей на тех ребят. Издалека не было понятно, в чём причина спора, однако прислушиваясь к репликам одной и другой стороны, Озаки обрисовала ситуацию. Всё было дело в банальнейшем действии «на слабо». Эти трое старших спровоцировали младшего на крохотное преступление. Мальчик же не стал противиться, чтобы подтвердить своё бесстрашие (ох уж эта показуха, думала Коё). И на выходе, трое парней начали потешаться над младшим на всеобщее обозрение. «Низкий поступок», - проскочило в голове девушки. Она ненадолго ушла в себя, как вдруг один из старших парней взял за руку мальчика и стал указывать на его сумку, беспрерывно твердя, что тот своровал товар. Мальчик запаниковал, пытаясь выбраться из лап обидчика, но не выходило. Озаки ждала, пока кто-то хоть что-то сделает. Вопреки надежде, люди молча смотрели. Слова парня о краже дошли до ушей продавца, который являлся владельцем прилавка фруктов, и он с очевидным гневом пошёл на мальчика. Коё перестала быть свидетелем, став разрешителем конфликта. Силой растолкав людей, она вышла к ребятам, схватила запястье старшего мальчика и вывернула его свободную руку назад до хруста. Он запищал от боли, сразу отпустив руку младшего. Но на этом всё не закончилось. Девушка быстро взяла за ухо младшего мальчика и потянула на себя. Тот крикнул, придерживая руку. Коё же переменила хват с запястья старшего тоже на ухо. Мальчики оказались в одинаковом положении, от чего все присутствующие мигом всполошились. Внешние признаки никак не волновали Озаки. Она ещё больше продвинула виновников к себе и проговорила им обоим грозным голосом: «Что вам мирно не живётся?! Надо обязательно полезть издеваться над более слабыми, да? – обратилась она к старшему и ещё двум другим, но доставались все «прелести» одному. Коё сильнее потянула этого парня за ухо, – И вестись на поводу у дураков, не думая при этом своими мозгами, превращаясь в такого же дурака,» – потянула она другого. После своей речи, девушка их отпустила. Далее, во-первых – она потребовала всех попросить прощения перед жителями за устроенный переполох средь бела дня и во вторых, попросить прощение у жертвы. Старшие колебались, злобно впиваясь глазами в Коё. С треском проиграв гляделки, они сквозь зубы, по очереди, прошипели желанные слова, как им и велели (хоть и не искренне). Девушка взяла у белокурого мальчика сумку, вытащила все плоды природы и вернула владельцу. Попутно, она попросила его не гневаться на них, отпустив случай. Так, Коё, словно ничего и не было, спокойно ушла к Ивамото и они вместе пошли домой. Женщина не стала комментировать что-либо. Только чувство уважения к ученице трепетало в ней. Озаки с лёгкостью пропустила произошедшее через себя, надев образ белого и пушистого героя. Отчасти, она поспособствовала увеличению масштаба ссоры, но… достаточно винить себя. У всего есть грань. Слухи о её персоне, как осознавала Коё, разойдутся не на шутку. Вероятно, пойдёт молва о справедливой и честной (не совсем) девице, разрешившая детские недомолвки или о… охамевшей незнакомке, которая разрешает себе применять (минимальную) физическую силу в сторону детей. Одно из двух. «Поживём, увидим», – подумала тогда Коё. Знала бы она, во что в конечном счёте всё вылиться… Спустя три дня на пороге дома явились родители детей и сердечно упрашивали Озаки присматривать за своими, как они назвали «цветками жизни», разумеется с оплатой. Они обсыпали её сотнями комплиментов. Для них, Коё – добропорядочная, непорочная, с хорошими намерениями девочка. «Меня такой видят из-за того, что я смогла разнять тех детей? Превосходно…», – про себя заключила девушка. Ей было затруднительно сразу переварить это предложение. Ивамото ментально её поняла, посему прогнала человеческое стадо подальше от дома, кинув вслед, что Коё подумает. Разговор женщины и Озаки прошёл странным образом. Странным, потому что единственная Озаки в нём участвовала, не давая что-то вставить. Её возмущало то, что её принимают, как за какую-то удобную няньку. Также, что это обязанность родителей следить за своим чадом, а не её. И вообще… не того она желала… не общество маленьких детей, а ровесников… хотя бы ближе к ним. Ивамото посоветовала от себя обратить внимание на плюсы, следовавшие после согласия на предложение. Например, те же самые деньги. Можно накопить их для своих желаний. Ещё, времяпровождение с кем-либо – прекрасный шанс общения в случае Коё. Поэтому, незачем отказываться. «Попробуй. А если будет слишком нетерпимо с ними – отступишься», – сказала учитель. Уговорили. Озаки была убеждена, что и полдня не пройдёт, как сбежит от детей с пробуксовкой, однако попытка и правда не станет лишней… она оказалась абсолютно права. Родители вместе договаривались и кучками отдавали детей Коё на несколько часов. Вначале, она просто следила за ними со стороны, чтобы, если что, мигом поспешить на помощь. Потом, в силу юной пытливости, дети переключились на своего персонального наблюдателя, наперебой расспрашивая обо всём подряд. То скажи почему у тебя такие волосы, откуда ты, можешь ли ты достать языком до локтя… мда, на то они и дети, дабы интересоваться всяким. Вдобавок, кроме повествования о самой себе, дети задавались разносторонними вопросами. Начиная от: «Правда ли, что в больших городах жить лучше, как иногда говорят родители?» и заканчивая: «Зачем нужна смерть?». На это, Озаки могла отвечать лишь абстрактно, поскольку сама не знала точного ответа на два типа вопроса, по разным причинам… Девушка и не замечала, как всё больше она сближалась с детьми. Ей нравилось проводить с ними время и им тоже. Она даже просила родителей на подольше оставлять их с ней. Как у неё появилась привязанность к детям, неизвестно ей самой. Может… она неосознанно старается дать детям то, чего не дали ей когда-то? Не дали внимание… и вот теперь, она дарит его им… маленьким людям. Дети заворожённо слушали любое, что рассказывала Озаки. Тем более потому, что параллельно рассказу она забавно жестикулировала и кривлялась. Дети смеялись, в тот же момент ластясь к ней. Коё было очень неловко, но потом привыкла к такому и со всеми сама обнималась. Порой, дети все разом умоляли Коё поиграть с ними в какую-нибудь игру. Умоляли, потому что её было не так-то просто попросить. Редко, но девушка всё же сдавалась и немного резвилась вместе с ними. Все дети в деревне полюбили Озаки за её доброту, искренность, харизму, готовность помочь и способность кого-то примирить. Кстати, говоря об этом. Те мальчики, которых растащила Коё, нашли общий язык и стали дружить, оставив случившееся позади. Чудо какое-то. Образовалась ещё одна любопытная деталь. Как-то раз, одна застенчивая девочка назвала Коё своим тихим голоском Анэ-сан (старшей сестрой), от чего все остальные тоже начали её так называть. Неудивительно, что девушке было необычно воспринимать эту «роль» для них, однако не возражала. Понимая близкие отношения с её малыми друзьями, проскочила безумная мысль: «Если я покажу им свою способность и объясню, что она не опасна, они доверятся мне, как я им? Испугаются? Убегут?». Возможно, они бы и отнеслись к такому без страха, но их родители…Они узнают про способность от своих детей, забеспокоятся и больше не позволят приближаться к девушке. Либо подумают, что она сумасшедшая, несущая бред, либо правда поверят и поднимут шум. Коё не хочет, как тогда…поэтому перечеркнула мысли о показе демона. Пару раз Ивамото посматривала на то, как Озаки ладит с детьми и как-то вечером, с её приходом домой, сказала одну вещь: «Думаю, из тебя вышел бы отличный наставник, Озаки. А ты как думаешь?» Девушка невольно серьёзно задумалась об этом, спросив в ответ: «Почему именно наставник?» Женщина пожала плечами, ответив, что просто чувствует её особенные качества, свойственные наставнику. А что же это за особенные качества, Коё не желала знать. Она размыто окончила диалог, заявив, что всё непредсказуемо и необязательно гадать наперёд. Погружаться в данную тему не хочется… Плодотворный труд Озаки был награждён разным. За преуспевание в изучении техники боевых искусств, она получала множество похвал от учителя. За посиделки с детьми – неплохой доход для местного уровня и кроме того – улыбки от «цветков жизни». Как выяснилось, был ещё дополнительный презент. Ивамото вручила его в совершенно не примечательный день. Озаки была потрясена тем, чем учитель решила её порадовать. Этим презентом оказалась флейта, сделанная из бамбука. На инструменте изображено кривое дерево, выполненное чёрной краской. Хоть он и выглядит скромно, однако Коё была очень благодарна женщине за то, что позволила вновь сыграть на инструменте, как рассказывала однажды. Девушка спросила откуда флейта, неужели учитель тоже играет. Она ответила, что инструмент не её. Он был на чердаке до приезда в этот дом. Видимо оставили бывшие хозяева. «Всё же вещь чужая, не присваивай её себе. Как поиграешь, будешь возвращать на законное место», – добавила женщина. Коё дала согласие и почти каждый день бралась за флейту при первой же свободной минуте. Играть она не разучилась, выдавая красивые, коротенькие композиции, которые знала с детства. Все события за последние месяцы резко перевернули жизнь Озаки вверх тормашками в определённо наилучший её вид. Она в кои-то веки чувствует себя нужным и важным человеком в этом мире. Наверное, Коё была бы не прочь остаться в деревне на долгое время, а может и на весь отведённый ей срок жизни… Допустимо ли считать, что в её жизни и так имеется счастье, и что-то более уже можно не искать? Озаки скажет, что всего хватает и большего желать не смеет, но так ли это на самом деле? Покончив с послеобеденной уборкой, Коё тянется вверх, как струна от усталости и вспоминает: «Вроде учитель говорила, что приготовит новый чай с ежевикой, надо спешить пробовать. Сколько у неё ещё идей, связанных с заваркой чая?» Девушка направилась во двор, где и нашла Ивамото, которая уже разложила на траве столик с чайным сервисом.***
Веки медлительно приподнимаются, насильно даруя свободу глазам, дабы они взглянули на что-то. Нежелание делать это в миллиарды раз слабее покорности. Непонимающие глаза осматриваются во всех направлениях. Густая, чернильная темнота повсюду. Кажется, что она становится всё темнее и темнее, накладывая на себя больше слоёв чёрного. Моргнуть не получается, как не напрягайся, как будто магическая сила удерживает веки. Дискомфорта от пересыхания нет, но взамен преподносится ужас из-за неизвестности. Двинуться невозможно, словно конечности совсем испарились… Рот, которым можно пошевелить, нос, которым полагается дышать тоже не чувствуются. Выходит…головы нет? Попытка её повернуть с горечью провалилась. Как же тогда один зрительный орган может ощущать всю эту атмосферу и мыслить? Но происходящее точно́: кроме глаз ничего нет. Они зависли в пустом пространстве, не имея понятия, что творится. Худшее только наступает… Где-то впереди гробовую тишину перебивают замедленные, тусклые, отрывистые смешки, исполняемые звенящим голосом. Как глаза, которые не соединены с головой и соответственно без ушей, способны слышать? Стало тревожнее, когда смешки начали сливаться с жадным заглатыванием воздуха, разом задыхаясь. Голос внезапно громко прорезался и выдаёт не просто смешки, а целый тронутый смех с высокими и немного низкими переливами, и продолжает также хватать кислород. Он не собирается останавливаться. Сначала, пара глаз запаниковала и настраивалась увидеть перед собой женщину, готовую нанести любой ущерб, однако через пару секунд они приспособились к смеху, перестав сильно переживать. Это было зря. Смех прерывается, оставляя тишину. Глаза затряслись, жалея, что сбавили тревогу. Теперь, от такой жуткой остановки ужаснее, чем было. Лучше бы смех не исчезал. И тут врывается дикий, непрекращающийся тот же смех со всех сторон вокруг глаз. Хотелось кричать от невыносимости его слушать, но увы, рта не было. Хотелось применить кулаки, но рук и всего тела опять же не было. Глаза начали быстро распухать. Они настолько сильно раздулись, что невзначай подумаешь, что вот-вот взорвутся из-за боли. Именно так всё и завершилось. Хлопок. Коё дёрнулась и проснулась, задержав дыхание. Онемевший взгляд утыкается в потолок. Пережитый ею сон обязывает убедиться в сохранности тела навязчивыми касаниями собственными руками. Щипая себя в нескольких местах, девушка начинает потихоньку успокаиваться. Глубокие вдохи и выдохи помогают уравновесить состояние. Несмотря на абсурдность действия, Коё прикасается к зрачку пальцем, чтобы удостовериться в присутствии родных глаз. Прошипев от секундной щиплющий боли, она проморгала почти минуту. Озаки безусловно повезло с тем, что проснулась она от кошмара утром, а не посреди ночи. В этом случае, пришлось бы засыпать снова, что было бы запредельной мукой. – Что за бред мне приснился?... – бестолково спрашивает Коё в пустоту и кряхтя упирается на локоть. Изнеможение легко отзывается в мышцах и голове. По сути, сон должен прибавлять силы, но на сей раз, он захотел посмеяться над Озаки, лишь пошатав нервы. Девушка не припомнит, чтобы ей виделись кошмары за последние месяцы. Она думала, что больше их не увидит, как стало всё хорошо. Возможно, это разовая акция. Встав с постели, у неё закружилась голова. Её повело в сторону, однако смогла устоять на ватных ногах. Коё схватилась за голову, сильно зажмурившись. – Этого только не хватало, – размытым голосом шепчет себе она под нос, – Что за кошмар такой, который отнял всю энергию? Тот злорадный, истерический смех ударяет эхом по черепной коробке. Он точно женский. Коё не хочет верить во всякую чушь по типу знаков, предвещающих надвижение чего-то в будущем, но иным занять сознание сейчас невмоготу. Почему конкретно такой сон? С обездвиживанием, пытками смехом и конечной кашей – схлопыванием глазных яблок от напряжения…жуть. Озаки еле-еле доковыляла до умывальника. Прохладная вода взбодрила её и помогла с головокружением, и тем ужасающим смехом. Обмочив шею, девушку посетило желание полностью ополоснуть голову, но если сделать это, придётся и следом сушить волосы. А волосы у неё ух как долго высыхают! Тренировка же сегодня, медлить нельзя. Поэтому, Озаки собирает свои прямые локоны в приличную шишку наверх и закрепляет её подаренной Ивамото светло-розовой пушистой заколкой (она каждый день надевает её на себя, даже просто так и не снимает до ночи). Помятая, словно лист бумаги, Коё прошлась по дому и не отыскала учителя. Тогда, она заглянула в задний двор, будучи уверенной в местонахождении Ивамото там. Кроме серости из-за перекрытого облаком солнца и плачущего тёплого ветра, девушка никого не увидела. - Где учитель? Без предупреждения она не выходила из дома…, - сказала Коё и громким шагом отправилась на кухню. На тумбочке лежала себе записка, написанная рукой женщины. Коё отругала себя за рассеянность и принялась её читать: «Доброго утра, Озаки. Не спеша позавтракай, и иди в поле, на которое мы ходили неделю тому назад. Там я буду ждать тебя для проведения тренировки. Не забудь взять катану. Ивамото.» «За какое же разнообразие взялась учитель, здорово», – подумала Коё и мягко улыбнулась. Легко позавтракав, она переоделась в другую одежду. Остаётся посмотреть на себя в зеркало, как и всегда, перед выходом. Любуясь своим отражением, Озаки развидела темноватые круги под глазами и ещё…запёкшуюся кровь в уголке левого глаза с раскрасневшимся уголком правого? Она коснулась пальцами крови, тут же прозрев: «Это… я во сне хотела выдрать себе глаза, что-ли?» Настроение было выбито с пробуждения, а на данный момент оно получает дополнительную дозу уныния. Её волнует то, как она устоит на тренировке при упадшем настрое. Если будет вялой и не внимательной на занятии, Ивамото точно заметит и начнёт выдавливать ответ на вопрос: «Что с тобой?». Она не отстанет пока не добьётся своего, Коё это знает. А говорить о кошмаре неохота. Да, упрямство девушки не имеет сейчас границ, потому что состояние предполагает. «Я не намерена рассказывать обо всём, да? Не хочу и не буду… раздражусь вдобавок из-за какого-то сна…». Отодрав корочку крови и повторно умывшись холодной водой, Коё постаралась скрыть признаки плохого состояния. Она просит все существующие и несуществующие высшие силы не дать Ивамото заметить её хмурой и жалостной. Занятой махинациями с внешним видом, девушка чуть не забыла оружие. В миг осознания она уже была за дверью дома. Пришлось вернуться под бранные слова. Сегодняшнее состояние внешней среды импонирует Озаки. Вокруг всё также тревожно и давяще, как внутри. Ранним утром только взрослые, и то изредка, попадаются на пути девушки. Они особо не реагируют на её катану, висящую на поясе, поскольку имеют информацию об обыкновенном увлечение в виде боевых искусств вместе с Ивамото. Каждый житель в отличных отношениях с Коё. Останавливаясь на секунду поговорить, они спрашивали как дела, говорили о себе и детях (которые, кстати, ещё отсыпают оставшиеся часы в своих постелях. В принципе и хорошо, а то Озаки не просочилась бы сквозь этих «горошин», как иногда она обзывает, и так бы осталась в их распоряжении). То ли это, что взаправду требует душа Коё? Ну, улыбчивых и добродушных соседей, присмотр за их непоседливыми детьми, будничные занятия с учителем и плюсом бесконечное домохозяйство… в целом незатейливую жизнь. Девушка всё больше и больше думает о том, что ей чего-то не достаёт, будто что-то отняли. За предыдущие дни она чувствует, как эта половинчатость обостряется. Ментально, она скребёт своими злостными когтями по всему телу. Здесь хочется понять: что же тебе тогда нужно? Жить, будучи уверенной в таком же спокойном завтрашнем дне, или жить, а точнее выживать, зная, сколько в тебе обитает боли и постоянной неразберихи, затягивающей в самую глубь – безнадёжность? Озаки не спорит с тем, что было гораздо хуже, в сравнении с нынешним укладом жизни, который удовлетворяет, но, к сожалению, всё почему-то усложнилось и она сильно запуталась в себе. Поле, к которому идёт Коё находится за деревней, но не очень далеко. Кажется, что оно примитивное, как многие, однако зайдя на него, тут же устремив свой взор в сторону деревни, ты откроешь для себя исключительность этого места. Она выражается в ясном видение всего поселения, осуществляемое за счёт высоты, на которой расположено само поле. Да, довольно нереалистично, что природа решилась на эксперимент, скрестив холм с полем, чтобы в итоге получить что-то среднее между ними, но похоже выйти за рамки дозволенного за редчайшим исключением можно. Ивамото показала поле Озаки, потому что просто захотела предложить какое-то разнообразие, чтобы впечатлить и вызвать трепетное чувство от красоты пейзажа. Она ещё и честно призналась в этом, ни капли не скрыв намерения. Коё же, тем временем, не скрывая подлинного восхищения, в сотый раз отблагодарила за заботу. Девушка не думает, что способна кого-то навсегда полюбить. Из-за страха ли… возможно. И она не считает важным полагать, что испытываемые чувства к женщине являются признаком любви. Понимание глупого самообмана на этот счёт присутствует, но Коё… от него легче. Шаги всё сильнее замедляются, когда её снова окутывает тёплый ветер. Он отнимает возможность глубоко вздохнуть, как не пытайся. Атмосфера будто разряжена и не хватает достаточно кислорода, чтобы нормально дышать. Озаки вскидывает голову вверх, одним глазом смотря на заслонённое солнце, которое, видно, не собирается явить себя для неё. Лёгкие разогреваются до тошноты. Опустив взгляд на катану, девушка с огромным возмущением на себя и погоду говорит: – Если тренировка пройдёт безрезультатно, клянусь, я накажу себя за мысли, из-за которых, вероятно, снятся такие сны и не буду выходить из дома долгие месяцы. Коё соображает, что из её рта летит полная чушь. Наконец она доходит до того самого холма, ведущего вверх, на поле и начинает старательно перебирать ноги, тем самым взбираясь на его вершину. Быстро с этим справившись, Озаки тяжело вздыхает и сгибается, упёршись на колени. Такая минимальная нагрузка уже забрала много сил, а они и без того в дефиците. На автомате, взгляд направляется вперёд и замечает учителя, сидящего в любимой позе лотоса с прикрытыми веками. Вроде как повседневная, понятная для Коё медитация, но, если подольше наблюдать за ней со стороны, возможно разглядеть на лице Ивамото слегка напряжённые брови. А тело какое-то неустойчивое в позе. Оно регулярно пошатывается вперёд или назад. «Не у меня одной утро не задалось?», – спросила себя девушка. – Долго же ты, – подала голос женщина. – Разве? – задорно сказала Коё, натянув кривую улыбку. Поняв, что обстановка какая-то не дружелюбная, она сразу же стала серьёзнее и ответила первым, что пришло в голову: – А…да я просто плохо спала сегодня ночью и проснулась позже обычного. Простите…, – она мягко дотронулась до глаза, рассчитывая, что ей не придётся вдаваться в какие-нибудь подробности. Эта надежда оправдала себя, но дальше прозвучало то, что стало полнейшей неожиданностью: – Раз сон сегодня не удался, мы отложим тренировку, - приоткрыла глаза Ивамото и оценивающе посмотрела на Коё, – сил ведь нету. «Видно у вас тоже, – отметила девушка, вонзая тот же взгляд, похожий на взгляд женщины, – И я понятия не имею почему. Что-то болит? Нет…всё же нет. Чувствую, что Ивамото расстроена…но чем?» Озаки не хочет, в связи с этой мизерной проблемой не тренироваться. Она бы предпочла на время занять себя тренировкой, нежели прибывать со своими тараканами в голове наедине. – Вы слишком щепетильно относитесь к состоянию. У меня имеются силы для проведения занятия, – выпрямилась Коё после того, как заметила собственную сутулость и расширила глаза. Приправила она к бодрому виду ещё и здравый голос, – Энергия во мне бурлит! Женщина не понимает сколько ещё шансов нужно давать Озаки, чтобы она осознала: обман с её стороны не работает на неё. Выходит… есть вещи, которые точно нерушимы, даже проходя через перемены. – Прям-таки бурлит… А бледность, покраснение глаз, замедленность движений – главные элементы энергии? Может я чего-то не знаю об этом, объяснишь мне? – некоторая грубость проскользнула в речи Ивамото, но она ощутила, как Коё резко потухла из-за слов и тут же убавила свой напор, – Давай устроим выходной, ничего от него не будет. Садись рядом со мной. Озаки не хочет пререкаться. Потихоньку плетясь к учителю, она обратила внимание на её блестящие глаза, направленные в правую сторону. Они так застыли, словно онемели. В них отражено неясное Коё…смятение? Презрение? «Ивамото неприятно быть рядом со мной? Я что-то не то сделала?...», – моментально выскочила из ниоткуда печальная мысль девушки. Она бесшумно села слева рядом с женщиной. Её собранный тёмный пучок волос почти развалился. Из позы лотоса, Ивамото уселась, как Коё, немного согнув захрустевшие колени. Вместе с палящим, уже успокаивающимся ветром, повсюду летают небольшие, жужжащие насекомые. Молчание в такой зыбкой тишине только увеличивает некую неловкость, а также желание девушки уйти отсюда и побыть одной, вдали от Ивамото. Сейчас она как будто является чужим человеком, с которым не было и нет чего-то общего, что сближает. Что происходит? Перестав смотреть на руку, покрытую шрамами, Ивамото многозначительно, неотрывно взглянула на Коё. Миллисекунды девушка смотрела в ответ и прервала контакт. – Надо поговорить. Озаки недоумевающе свела брови, но не вернула взгляда, бросив его вперёд. – То есть… не моё состояние сподвигло вас предложить отдых, а спланированный разговор? Я верно поняла? – обозлилась она, осуждающе посмотрев на растерянную Ивамото. Сама Озаки не ожидала подобной реакции. «Это правда злость на учителя или она всего лишь последствие того, что я встала не с той ноги?», – трёт Коё висок отвернувшись. – П-послушай, Озаки… за целый год мы стали очень близки и дороги друг другу, согласна? – туманно говорит женщина. – К чему вы…, – не закончила фразу Коё, как её настойчиво перебили. – Мы со многим столкнулись за это время и послужили друг для друга спасательными кругами, когда обе захлёбывались от той жизни, в которой были… я очень… благодарна за всё…и ни о чём не жалею. Тяжело уронив руки на плечи девушки, Ивамото повернула её к себе, уткнувшись своими почти чёрными, как смола глазами в медные глаза напротив. Коё заметила, как зрачки женщины блестят и нервно покачиваются, словно маятник. «Ивамото хочет прогнать меня… поэтому так говорит? Нет, пожалуйста», – заскулила в себе Коё, бессознательно положив ладони на запястье учителя. Та ещё жалобнее начала смотреть на девушку. – Прошу… попробуй понять то, что я скажу, Озаки… нет другого выхода, – растягивает суть начатого Ивамото. Язык предательски прилипает к нёбу, не собираясь говорить, что надо, – Вчера неожиданно появились… Подальше за её спиной раздался громкий чих, заглушивший сказанные слова. Коё подпрыгнула, встав с сидящего положения и вытаращила испуганные глаза на место, откуда произошёл звук. В нём постепенно вырисовываются ярким, жёлтым свечением три человеческих силуэта с ног до головы. Когда они показались, выявилось следующее: ближе к Ивамото, неподвижно, затаившись стоит женщина с пистолетом, направленным вверх и удивлённо смотрит на Коё, хлопая глазами. Другой рукой она держится за плечо полноватого парня по середине с опущенной головой, который прикрыл свой рот рукой. Он тоже застыл. И замыкает всю цепь недовольный мужчина, вцепившийся по другую сторону в плечо парня с открытым ртом. Видимо, хотел он что-то высказать, но явно передумал и заменил голос на игру в гляделки с Ивамото и Озаки, повторяя за женщиной. Девушка вмиг узнала лица двух забравших её из приюта преступников год тому назад. Ей показалось, что она прекратила дышать, подумав, что уже мертва… или пока только обречена на смерть. В эти потрясённые всех секунды, Ивамото как и Коё, стоит и любуется тремя мафиози, поджимая губы. Яно издала волчий рык и замахнувшись рукой, быстро одарила парня рядом ударом в затылок. Он ойкнул, протирая его. – Какая же ты идиотина! – воскликнула Яно, – Не смог удержаться?! Прям как моя прабабка, царство ей небесное, такой же ужасный чих. Выступление женщины, по всей видимости, не желает прекращаться. Она прошлась и дальше по этому вовсю стыдившимуся пареньку: – Я к твоему досье припишу: «заноза в заднице, не доверять скрытность. У данного барана есть пагубное качество срывать поставленный план миссии», – размахивает пистолетом Яно перед носом парня, отчего он чуть поднял руки вверх в знак капитуляции. – Простите, простите, простите, – бегло и раскаивающе говорит он, – У меня аллергия на какое-то растение, всю жизнь не понимаю на какое! – оправдывается парень, протирая раскрасневшиеся глаза и вытаскивая из чёрной жилетки платок, чтобы высморкаться. В край обозлившись, Яно шлёпнула ладонью по его руке. Платок упал на землю. – Соберись! Иначе с соплями плюсом пойдёт кровь! – рявкнула она, а Хироцу стал её уместно подзывать. – Яно… ничего не за… На словах мужчины, ноги Коё вывели хозяйку из транса и понеслись с поля. Приступать к захламлению разума нынешним безумием – для неё второстепенно. Хочется спрятаться от головорезов куда подальше. Но всё равно один пазл в голове самовольно собрался: Ивамото так неоднозначно смотрела в правую сторону, как заметила девушка, потому что понимала нахождение посторонних… она всё знала. Сделав ровно четыре шага, в миллиметре от ног Коё отскочила пуля и она упала назад. По спине пробежала дрожь, а сердце стучит подобно бешенному барабану. – Я про тебя не забыла, дорогая, – держит прицел Яно на Коё, – Сбежать не выйдет, как в тот раз. Поверь, я никогда не промахиваюсь. Накативший шок, можно сказать перезагрузил Озаки. Утреннюю хандру, как рукой сняло. Выстрел подарил ей трезвость ума и подлатал созданный раннее внутренний стержень. Недурно было бы поблагодарить за возвращение порядка в сознании, но понимая, кто это сделал и ради какой цели сюда наведался, у Коё в интересах увидеть расщепление на атомы всех трёх, преимущественно двух знакомых, без способа восстановления. Дрожь, которая исходит от девушки, показалась Яно признаком животного страха из-за пролетевшей у ног пули, однако, на то ей и показалось. Одно слово – ярость. Яно готова поклясться, что никогда в жизни не наблюдала на себе такой уничижительный, заострившийся взгляд. Она взаправду почувствовала отзывающуюся где-то в коленях тревогу. Глаза Коё наливаются кровью, всё дольше смотря на Яно. Также не отрываясь от женщины, всё ещё трясущаяся Коё поднялась с земли. Девушка уже ясно дала себе понять, что перед ней совершенно другой человек и даже с другим именем. Тот образ простодушной Мияты, пестривший второсортным юмором и делящийся своей мудростью перекочевал в иной. Это понятно не только по затвердевшей руке, держащий ствол в направлении кое-кого и немому лицу, несоответствующему первоначальному яркому образу. В первую встречу Яно надела на себя классический стиль, представляющий обычную белую майку с джинсами. Так, она создала, естественно, приятный образ среднестатистического человека. Сейчас же, Яно противоположна во всём: чёрная, обтягивающая водолазка без рукавов выделяет грудь, которой не было видно на растянутой футболке. Заправлена она в узкие, такого же цвета джинсы с ремнём на поясе и сливающейся там же кобурой. В такую мерзкую для Коё погоду Яно одета в чистые, кожаные, как цвета глубокой ночи ботинки с тяжёлой подошвой, похожие на солдатские. Они полностью закрывают голени и на них имеются по три фиксирующих ремня. Из этого «чернейшего пятна», как отмечает Коё, выделяются две вещи - первая: золотое украшение, обвитое вокруг одного из слегка накаченного узкого плеча. И вторая… хоть это не вещь, но часть образа: свободно треплющиеся на слабом ветру очень короткие волосы орехового оттенка. Отсутствие тех хвостиков делают женщину не узнаваемой. Тихий шелест травы от ног Ивамото переместил внимание Коё с Яно на неё. Женщина продолжает бездействовать, взявшись за запястье покалеченной руки и безмятежно смотреть на Озаки, словно она совсем непричастна к происходящему, но Коё отчётливо видит её нервозность по слабому равновесию и можно подумать, что она вскоре упадёт. Стресс накручивает Ивамото ещё быстрее, чем возможно. Девушка знает, как проблемно она воспринимает плохие эмоции, скрывать это не получается. Ивамото обрывает зрительный контакт с Коё, отводя взгляд куда-то вниз и в сторону. В мыслях, Озаки начала беспокойно строить попытки осознать ВСЁ, однако Яно решила помочь ей в этом, как почувствовала: – Извиняюсь за этого обалдуя, – указала она кивком на парня с волосами песочного цвета, которые торчат во всех направлениях, как у ежа, – не дал он вам договорить. Но думаю и так очевидно, что твой спаситель сдал тебя нам, – произнесла последнее Яно без победной радости, каким-то замогильным голосом. Коё подобного не ожидала. «Нет…Ивамото не могла, это ложь», – уверяет себя девушка, сжимая кулаки и усиливая этим саднящую боль в ладонях после падения. – Ты пойдёшь с нами, Коё, – приказным тоном сказал Хироцу за Яно, хоть он понимает неизбежность драки. Одет он в те же приевшиеся Коё оттенки чёрного, но тем не менее, в иной стиль: длинное, старомодное пальто, надетое поверх белой рубашки с висящей галстуком-бабочкой на шее, выставляют его больше светским интеллигентом, нежели участником преступной группировки. К общему образу добавляются выкроенные чёрные брюки и туфли. На руках обозначали себя чистые, белые перчатки, от чего у Озаки создалось впечатление какой-то брезгливости мужчины к окружающим вещам. Причёска осталась та же, что и в тот день: собранный пучок пепельных волос. Эта деталь подтолкнула Коё к мысли, что мужчина хоть и отличается в плане одежды от первоначальной, но строгость и сдержанное поведение осталось, как и прежде. «Только Яно всецело строила из себя противоположную личность», – помрачнела в себе она. Когда Хироцу подумал, что завершающее слово за ним, как рядом стоящий парень ядовито произнёс: – Если желаешь выпустить пар на нас, девчуля, вперёд. Потом и поедем все дружненько в штаб, да? – выдал он глумливую улыбку. В первое, бесящий Коё незнакомец попал прямо в яблочко. А что насчёт второго… знатно ошибся. Дуло ружья не заставило её стоять на ровном месте. Она рванула к своей катане, мирно лежащей почти под ногами Ивамото и подхватила с земли так, что чуть позорно не выскользнула из руки. Не думая о правильной постановке рук, Коё направила оружие в лицо учителя, а та отшатнулась назад, выставив одну руку вперёд. Бессмысленно повозив по воздуху катану то в сторону троицы, то в Ивамото, Коё немного сосредоточилась и активировала способность. Раньше это давалось не сразу, как хотелось, но теперь она без задержек проявляет свою силу. Сражаться только своими усилиями и катаной – моментальное поражение. Кто бы согласился драться в рукопашную, имея способность, приносящую больше шансов на победу? Лишь глупец, считает Озаки. Три пары горящих, изумлённых глаз обратились к парящему в невесомости демону над рыжеволосой девушкой. Самый младший из мафиозной группы восхищённо присвистнул. Так как Ивамото могла наблюдать это зрелище по несколько раз за день, она пока одна демонстративно напряглась, шагнув ещё дальше от Коё и обнажила свою катану. – Так вот какая у тебя способность, – выразила Яно впечатление от лица всех, – Ну…оценим её по достоинству, а, Коё? – адреналин блеснул в её взгляде. Все, как по команде умолкли, выжидая друг от друга начало. Девушка терпеливо ждёт действий от четверых врагов, покусившихся на её дальнейшую жизнь, а они же наоборот ждут вступление от своего объекта захвата. Не хватает перекати поля к общей картине. Коё создала у себя в голове небольшую тактику, но она всё не знает: оборонительная ли она будет или нападающей. Ей бы вообще в принципе не бороться. Озаки думает, что до сих пор не готова к серьёзному бою, который вероятно сыграет немало значительную для неё роль. И ей кажется, что те множество тренировок просто выползли из её памяти и она ничего не умеет. «Мне страшно, да, признаю, – глубоко дышит Коё через рот, рассматривая четвёрку, – Я аж дар речи потеряла, слова сказать не могу. Однако, – явились в её памяти тени прошлого: вечное противостояние с родителями, приносившее боль, жестокая ссора и драка в восемь лет, оставившая за собой боль и себе, и окружающим (боль, боль), скотский приют, где пичкали вредоносными препаратами и ежедневными издевательствами, отчего в совокупе случилась внутренняя поломка. Замыкает ПОКА все эти воспоминания, похоже новое – предательство дорогого человека, когда-то подарившего надежду на смену с чёрной полосы жизни на белую. Человека, который как считала Озаки, безвозмездно помогал во всём: от понимания себя до тренировок. А по итогу…ложь и притворство. Это проклятье вечное, – буду я продолжать раздавать всем право измываться над собой и своей жизнью, что дальше?.. Достаточно…ПОДАВИТЕСЬ ЖЕ ВЫ ВСЕ САМИ ОТ СЕБЯ!» Мысленно девушка приказала демону заняться тремя нежданными гостями, а она же возьмётся за учителя… нет, правильнее сказать «крысу», которая исподтишка сдала поверившую в неё уже давно Коё. Предположив, что Коё совершит первый ход, Хироцу, Яно и паренёк за мгновения сообразили свои действия. От налетевшего демона-самурая, Яно быстро отскочила в сторону, кувыркнувшись боком и крепко встав на колено, навела на него пистолет. Выстрел в демона медной пулей должен был бы остановить замах катаны на младшего мафиози, но она пролетела сквозь демона, пропадая из виду. Отпрыгнув назад, насколько парень смог, он спас свою жизнь, однако остаться в здравии, не пролив крови, у него не вышло. Катана сквозь утеплённый жилет сделала глубокий порез и прошёлся он искоса, от его ключицы до тазобедренной кости. Громкий вопль парня заложил уши Яно, но это не помешало ей его перекричать: – Хироцу, Сэтоши! Хироцу и сам знает без напоминания, что надо вступаться за этого недотёпу. Он приготовился и раньше использовать свою способность «Увядающая Камелия» против способности Коё, когда она нападёт. Однако то, что демон захочет в первую очередь испачкать катану кровью Сэтоши, мужчина не предугадал. Выставив правую руку вперёд, примерно в область живота демона, от неё изошло фиолетовое сияние. Не успела способность показать все свои возможности, демон закрылся руками и отвернулся в пол оборота. Хироцу сразу же прекратил активировать способность. С нескрываемым удивлением на лице, он сжал плечо истекавшего кровью парня. – Встать можешь? – резко на эмоциях, но без злости, спрашивает Хироцу. Он отметил себе, что Сэтоши держится молодцом, не подавая вид, что прямо сейчас у него всё туловище ноет с обжигающей боли. За то, что нет истерик и кучи слёз – Хироцу поистине благодарен. А он ведь не знал, что парень такой устойчивый. Хотя, слёзы в уголках глаз, трясущиеся руки возле пореза никуда не прячутся. Молчание сказало мужчине, что парень абстрагирован от происходящего из-за болевого шока, поэтому он слабо взял его дрожащую руку и мягко, без укора проговорил: – Сэтоши, тебе надо уйти с поля, спрятаться неподалёку и ждать завершение миссии, справишься? Приподняв голову, Сэтоши одарил старшего мафиози пустым, непонимающим взглядом, как младенец, которому что-то высказали. Ладонь в белой перчатке без причинения боли схватилась за щёки парня и немного их вдавила. – Шевели ластами, дурак, если не хочешь рано подохнуть! – крикнул Хироцу прямо в ошарашенное лицо парня и его глаза вдруг оживились, перестав быть похожими на собственную чёрную, разрисованную бандану, обвязанную вокруг лба. Отпускать самому руку мужчине не потребовалось. Лицо с неё соскользнуло, а тело тут же поднялось. Чуть ли не падая лицом в землю, Сэтоши унёсся с горячей точки. Демон перестал сощуриваться, тем самым дав понять, что поразивший её на время свет способности больше не беспокоит. Нисколько не смутившись пропажей первой жертвы, демон осмотрелся и обнаружил двух других врагов, стоящих наготове рядом друг с другом. – Ваши идеи, Ируканджи? – специально подколол Яно напарник, заведя руки за спину, что вошло в привычку в такие решающие моменты. - Тц, - перезарядила пистолет женщина, явно не одобряя это прозвище, - Спасибо и на том, что верно назвал. Сначала скажи куда ломанулся жирдяй с таким ранением? – Не знаю, но пускай он лучше убежит, чем будет доставлять хлопоты. – Ага, хоть с ранением, хоть с его отсутствием, он бесполезен. Даже элементарно не удержал свою способность, испортив всё хреновой аллергией, – напомнила Яно о недавнем промахе парня. Хироцу не имел ввиду абсолютную бесполезность Сэтоши, сказав о хлопотах. Ранение – причина сказанного этого слова. Он не понимает такую неприязнь женщины к, считай, новенькому в мафии, который ещё может допускать ошибки. Поэтому, закатив глаза, мужчина думает о том, как же Яно неправа, выпуская нелестные высказывания в сторону юноши… она же сама была не идеалом вначале. – Яно…перестань. Рванувший с места демон с направленной катаной в их сторону, совсем, очевидно, не волновал. Женщина просто резко оборвала разговор о Сэтоши и отпрянула от Хироцу, как демон их настиг. – Давай поспорим на желание, – игриво прокричала она напарнику, наблюдая за его избеганием от разгневанного демона. – Самый подходящий момент… и что за спор? – впопыхах спрашивает мужчина. Яно усмехнулась, приложив кулак к подбородку. – Я предлагаю избавиться от способности Коё путём использования твоей способности. Думаю, это сработает. Видел ведь, как эта призрачная убийца, которую пули не пробивают, шарахается и ослабевает благодаря твоему малюсенькому свечению, – на повышенных тонах говорит Яно, чтобы её услышал Хироцу. Его раздражает такой голос напарника, будто она читает ему лекции. Ему уже не по нраву бегать туда-обратно, лишь бы не добрался до него демон. – Не могли бы вы объяснить, к чему клоните, а? – уворачивается мужчина от взмахов катаны. Она чуть не отрезала его собранные в пучок волосы. Если бы это случилось, матов было бы несчётное количество. – В том случае, если моё предложение по спасению наших задниц окажется действенным, ты… я же держала эту мысль у себя…а! – щёлкнула пальцами Яно, – Ты бросишь курить. Услышав это условие, Хироцу захотелось дать возможность демону воткнуть катану прямо в сердце и не вытаскивать. Бросить? Да, разговоров насчёт этого было масса. Даже образовывались, хоть и на полдня, бойкоты на общение. Хироцу осознаёт, что справедливости ради, искоренить зависимость от курения необходимо. Но как? Сигареты имеют для него огромное значение. Они не являются лишь детским баловством. И даже не только способом успокоения нервов…сигаретам Хироцу придаёт огромное значение. Но и Яно он понимает. У неё имеются основания для требования прекратить пагубную привычку. Очень веские основания… – И…перестанешь обзывать или просто называть меня по доисторическому прозвищу. Мужчина упал на спину, когда демон провел лезвие по воздуху в миллиметре от его лица. – Не слишком ли много условий в твою пользу, родная? – откатился Хироцу в сторону от удара катаны по земле. – Неа. Ну, а если моя идея провалится, ты можешь, что угодно у меня пожелать, – скрестила руки Яно. Уделять сейчас уйму времени на размышление спора мужчина не хотел бы, потому что волнует кое-что иное. И это иное намерено убить своего недруга, нацелив своё оружие прямо в его голову! – Ладно, согласен! Хироцу повторно актировал способность. Проиграть спор он абсолютно не против, учитывая в каком невыгодном нынешнем положении находится. Было бы здорово, сработай бы предложение Яно. А смешки, связанные с прозвищем и курение – второстепенно. «Эх, нет…всё-таки с курением сложнее», – согласился сам с собой мужчина, выжидая реакцию демона на способность, представляющую из себя мощную отталкивающую силу. Большое сопротивление, которое излучает способность Хироцу, привела демона к точке невозврата. Чудовищный крик способности Коё обездвижил всех вокруг и притянул к себе поражённые взгляды. Он тут же умолк. Озаки на мгновения позабыла, как она только что дралась с Ивамото при помощи катаны и схватилась рукой за голову, сжав свои сальные от пота волосы. Теперь ей вдвойне больно. Предательство и эта физическая боль непроизвольно воспроизвели внутри новую вспышку энергии. По ощущениям, словно открылось второе дыхание. Глаза Озаки покрылись белой плёнкой. Она же и заставила их ослепляюще засветиться. Дискомфорт по причине столкновения двух способностей исчез. Коё уткнулась «не своими» глазами в Хироцу, всё ещё не без труда использовавшего свою силу в лежачей позе. То, что произошло дальше, она толком не поняла… Вдруг, демон усилил собственную яркость со спокойного красного свечения на переливающиеся розово-бордовое и с немыслимой скоростью, можно сказать, НАСТОЯЩЕЙ скоростью света начал размахивать своей катаной во всех местах одновременно. Мужчина почувствовал, как его рука не выдерживает напряжения со стороны демона и не по своему желанию его способность прекратила действовать. Невозможно в этих рамках как-то обойти лезвие оружия. Оно два раза задело части тела Хироцу: спину и левую руку. Пальто наступил конец…и бонусом, когда он поднялся, катана мельком задела его скулу. Несмотря на то, что Яно была дальше от демона, её также не обделили страшными порезами. Но более того, ей досталось хуже. Пять порезов в разные области тела обязали женщину упасть на колени. Из правого колена, левого бедра, левой руки, поверх золотого украшения, места рядом с горлом и живота, стекала струйками кровь. Одежда тоже подпорчена. Дуэт чудом выжил после стольких лезвий повсюду. Лишь алый цвет разукрасил их одноцветный гардероб. А щиплющая боль в ранах, в частности у Яно, приносит головокружение и помутнение в глазах от потери крови. Ивамото, чтобы ситуация не вышла из-под контроля, повалила Коё на землю, остановив разбушевавшуюся способность. Безумный танец лезвий прекратился, а за ним и испарился демон. Оба напарника не могут переварить это окончательное исчезновение демона. Однако, в данный момент, они мучительно взглянули друг на друга. Поняв, что оба живы, но не невредимы, Яно и Хироцу взаимно оценили состояния. Хироцу подбежал к Яно, променяв мысли о причинённых ему ранениях на тревогу о своём напарнике. Он ещё раз посмотрел на все её раны и хотел бы дотронуться до них, но каждый раз пресекал себя, поскольку понимал, что сделает больнее. Словно боявшись разбить Яно, как хрусталь, мужчина осторожно дотронулся руками её щёк и задал вполне ожидаемый вопрос с хриплым, пропитанным переживанием голосом: – Как ты? Женщина старается держаться, чтобы ни в коем случае не упасть в обморок. Как могла, она успокоила Хироцу умиротворённым взглядом и несколько раз слабо кивнула. – Бывало и хуже, – посмеялась Яно и убрала руки напарника со своего лица, – Нихрена не помогла моя идея. Твоя взяла…блин. «Её это сейчас занимает?! – негодует про себя Хироцу, бросив безрадостный взгляд на женщину, – Приспичило же придумать неуместный спор во время боя…» – Порезала ведь как, а…сучка, – коснулась Яно кровоточащий раны на животе и зашипела, будто змея. К слову, о змее. То самое украшение на плече покрылось застывшей, липкой кровью от раны. Увидев теперешнюю кровавую, гравированную змейку вместо золотой, Яно фыркнула, – Ототрёт его мне, не переломится. Ты сам то в норме? Вижу, что да, значит действуем по твоим указаниям. – Чего?! – до предела рассердился Хироцу и выпрямился, вглядываясь в холодные глаза напарника, – Мы же пришли к единому решению, тебе напомнить? Яно чётко ясны опасения Хироцу, но миссии не всегда могут проходить в таком ключе, как он думает и пора бы усвоить это. – Твои страхи не должны быть вечными, – задумчивым голосом говорит Яно, медленно поднимаясь, – Я в тебя верю и ты поверь. Мужчина прикрыл глаза и сжал кулаки. Секундами позже он собрался с силами и глубоко нырнул взглядом в глаза своего напарника… любимого человека. Выбора она не даст. Хироцу придётся рассчитывать на то, что не упадёт лицом в грязь, как когда-то много раз подряд. Нужно всё тщательно обдумать, прежде чем приступать к действиям. Яно повернула голову и увидела борющихся на земле Коё и Ивамото в рукопашную. Когда силы покидают того, кто оказался сверху над оппонентом, приходит утомление и властную, нависающую позицию занимает противник, находящийся снизу. Эта сцена прокручивается из раза в раз, будто заела. – Ааа, Хироцу? – вскинула бровь Яно и указала напарнику пальцем на ожесточённую битву. Но только обратив внимание, её цикличность сразу завершилась. Коё заехала локтём по челюсти женщины. Пока она держалась за неё, похрипывая от боли, Озаки встала на ноги и вновь активировала способность. Напарникам снова предстоит выстоять перед демоном. Благо Хироцу уже примерно имеет представление как его одолеть. Убедившись, что два мафиозных пса заняты разбирательством с телохранителем, Коё подняла свою катану для новых атак. Стоило бы остановиться и минимально продышаться, но она не может контролировать неистовый гнев. Внешний вид всё молит о пощаде и желает перестать его окончательно обезображивать, но пыльное лицо, припухший, разбитый нос, из которого течёт светлая кровь, синяк на скуле, разодранная ткань на рукавах не интересует Озаки. Тогда что? Сделать больнее человеку, чтобы исчерпать его моральные и физические силы? А зачем? Что последует после этого? Никто не имеет понятия. Встав с земли следом за Коё, Ивамото с внезапным стоном резко согнула левую ногу, вцепившись в неё рукой. Видимо разбрасываясь кулаками, девушка своим напором сильно придавила ногу соперника. И теперь эта ноющая боль останется с женщиной надолго. Она балансирует на уцелевший ноге, бегая глазами по своему оружию и на прискорбном выдохе подняла его, направив вниз, а не на Коё. Потрёпанная во всех смыслах Ивамото захотела проявить инициативу, заговорив первой, без повторного рукоприкладства, однако раскрыв рот, ей сразу пришлось его прикрыть. Она закрыла голову катаной, поскольку Коё вознамерилась нанести в неё прямой удар. На первой взгляд казалось, что у женщины осталось совсем мало выдержки, но она доказала обратное. Оттолкнув катану Коё своей, Ивамото ударила повреждённой ногой в живот девушки. Озаки упала поясницей на землю, освободив руку от оружия. Женщина протяжно замычала, потому что напрочь позабыла о продавленной Озаки ноге. Коё медленно приподнялась и держась за живот сухо прокашлялась. «Ну всё!» – взбесилась она, сжав катану в руке. С синим пламенем в глазах, Озаки налетела на учителя, совершив валом пять ударов. Они настолько грубые и жёсткие, что лязгающий металл создавал короткие искры. Коё знает, что борется с женщиной её же приёмами. В связи с этим, у неё сейчас появился вопрос: почему она является ровней с человеком старше и опытнее? Неужели она действительно так сильна? Или… учитель поддаётся? «Нет…просто устала», – подумала Коё, тут же промахнувшись и получив не сильный удар в спину. Даже от этого она потеряла равновесие, тяжко упав на колени. Энергия постепенно уходит от Озаки, напоследок давая ей почувствовать дополнительную порцию разочарования во всём хорошем, что было. Встретившись с отражением родных глаз в клинке, девушка увидела их выцветшими, как прежде в те года. Она уже тысяч раз пожалела о том, что разрешала себе мыслить так неблагодарно по отношению к жизни за этот год. Было ведь всё, чего ей не хватало в течение всего детства… но сомнения относительно мирной жизни с Ивамото начали нещадно обрушиваться прямо перед ней. Что же это такое?... Что нужно Коё? – Ты хочешь знать почему я столь чёрство обошлась с тобой, – правильно подтвердила Ивамото очевидные раздумья Озаки касательно этой данности, пока наблюдала её неуверенное поднимание тела с колен. На фоне выкрикиваемых фраз двух мафиози и периодических звуков от взмахов катаны демона, девушка расслышала кроме слов Ивамото, как что-то воткнули в землю. Обернувшись на стук, она поняла: женщина вонзила своё оружие в почву. «И что это означает? Сто процентов… какой-то подвох», – установила в уме Коё, продолжая быть бдительной, сжимая в руке рукоять катаны. – Да, хочу. Думаю, я вполне имею право знать причину предательства человека, которому я смогла довериться после того, как он укрыл меня от преступников и помог мне во всём, чем только можно, – с острой досадой и одновременно разрастающейся свирепостью говорит Озаки, сглатывая ком в горле, – Я была точно уверена, что мы семья…уверена, что всё по-настоящему. А выясняется обратное… чистый фальш, верно?! – Озаки… – Не смейте называть меня по имени! – выступили слёзы в её глазах, а за ними и покраснело лицо до кончиков ушей. – Я понимаю твои чувства… мне самой больно из-за всего этого, – глядя в сторону, но не на девушку грустно произносит Ивамото, – Но если бы я не сделала то, что сделала… люди в деревне бы погибли. – Ч-что? В смысле? – непонимающе помотала головой Коё и затем презрительно глянула в сухие глаза женщины. Она пытается поймать из ниоткуда надежду на проливание Ивамото хоть одной слезы… как бы не так. – Когда меня нашла Портовая Мафия, мне предоставили выбор: заставить тебя прийти сюда, тем самым сдав в организацию без препятствования, или позволить деревне исчезнуть с лица земли, – женщина перевела свои карие зеркала души на Озаки, – Ты уже поняла, к какому варианту я склонилась… Сказать, что по сердцу Коё проехался десятитонный груз всех умерших чувств, ничего не сказать. – Вы…променяли мою жизнь на жизни жителей? – негромким и сдавленным голосом спросила она, не шевелясь. Красное лицо превратилось в белое, будто что-то… кто-то напугал. Коё сжалась и опустила голову, что казалось упадёт вниз. Катана выскальзывает из руки, но она удерживает её до последнего, – Для вас они ценнее, чем я?... Невозможно. Невозможно Озаки поверить в эту странную причину. Может быть, эгоистично думать в подобном роде, но: разве после осознания сильной близости с человеком и трепетном отношении к нему, другие не становятся пятном на фоне? Главное, чтобы лишь любимый человек был в порядке…не так? А может… Коё просто ошибается в Ивамото? Может она не считает девушку тем человеком, который является наиболее важным, чем остальные люди? Будь женщина неравнодушна к Коё, стала бы она выбирать в такой ситуации жителей деревни? Нет… поэтому у Коё наступило осознание: она никогда не была нужна учителю. Однако… всё, что было между ними: помощь, поддержка, что тогда это? – На моём месте, ты бы приняла такое же решение, Коё, – удручённо добавила Ивамото. Разбежавшись, Озаки ответила на это молниеносным толчком в грудь, который свалил Ивамото на спину. В то же место удара, Коё поставила свою ногу, отчего произнёсся мимолётный рык женщины. Она приоткрыла дрожащие глаза и развидела катану, точно направленную в область её шеи. Задержав дыхание, Ивамото слабо поморщилась и сжала челюсть. – НЕТ! – двумя руками держит Коё острое оружие на горле, стараясь не подрагивать, – Я бы поступила наоборот, в отличии от вас! Вступиться за того, кого люблю, даже невзирая на риск на кого-то навлечь смерть или самой погибнуть, было бы для меня правильным решением! Д-да я бы и думать не стала! Ивамото с широко открытыми глазами всматривается в захлёбывающуюся в слезах девушку, тотчас же прокручивая в мыслях одно: «кого люблю». Ей ужасно хочется дотронуться щеки Озаки, наврать, что всё происходящее лишь не смешная шутка и сказать чистейшую правду о том, как до бесконечности её любит, но, конечно, делать этого не стала. Заместо светлого жеста, она доводит Коё до конца: – А я вот подумала…изменения в твоей жизни того стоят, нежели неменяющихся жизней остальных людей, – медленно, при частом вздохе рассуждает Ивамото, выталкивая из себя силы, чтобы улыбнуться Коё, – Поразмысли. Жители Айнокуры будут живы…и ты в том числе. Только по началу тебе нужно будет приспособиться к новому, а потом ста… – ЗАТКНИТЕСЬ! Порой эмоции въедаются в рассудок так, что он целиком отмирает и отдаёт право творить пугающие вещи… Открыв глаза, Озаки сначала рассудила видимый красно-бордовый цвет, как последствие приступа гнева, но, когда мозг стал привычно работать, понимание того, что она наделала заставило отбросить катану в сторону и беззвучно прокричать, закрывая рот ладонью. Кровь ручьём хлынула из узкой, неглубокой раны в горле Ивамото. В панике, она начала ёрзать по земле с открытым ртом. По рефлексу, руки тянутся к горлу, но почему-то женщина сдерживается и прижимает их к земле. Она захлёбывается собственной кровью, нескончаемо задыхаясь. Находящаяся в шоке Коё, кроме как закрыть рану руками, больше ничего не предпринимает. Полная потерянность пленила её. Страшные полукрики, полустоны вырываются из рта, а слёзы капают на кровавое лицо Ивамото. – Прошу! Пожалуйста! Учитель! Помогите кто-нибудь! – истошно кричит Коё, не зная, сильнее ли зажимать горло или нет. Бегать с демоном напарники прекратили и оглянулись друг на друга, обозначив взглядом построенную тактику. Хироцу побежал по прямой на демона, как будто появилось желание самостоятельно напороться на катану. Демона всё устраивает и он подготовился вколоть оружие в самое сердце. Но ожидаемое срывается, что в общем и можно было предположить. Почти в самом близи, мужчина резко тормозит, нагибается и с разбега на его спину легко вскакивает Яно, сразу высоко оттолкнувшись от неё, благодаря помощи напарника. Демон не успел и голову поднять, как женщина перелетела над ним, кувыркнулась и уже за его спиной. Каким образом он не усмотрел за фокусами этих двоих? Яно побежала к Коё, а одновременно с этим Хироцу вновь использует свою способность по отношению к демону. Мужчина надеется, что сию минуту всё закончится. Рыжеволосая девушка всхлипывает, отгоняя от себя мысли, что именно она такое сделала с Ивамото. «Н-нет, она не умрёт, не умрёт, не умрёт». Вера в лучшее ей не помогает. Озаки замечает всё более замедленное дыхание учителя. Неожиданно, она кладёт здоровую руку на ладони девушки, прикрывающие ранение и перестаёт двигать глазами, смотря на небо. Её муки завершились, а тело расслабилось. Испуганно захрипев, Коё оторвалась от шеи женщины и посмотрела на адски дрожащие, насыщенные бордовым цветом руки. В пустующей голове, она пыталась осознать, что только что случилось, но вдруг почувствовала что-то уколовшее в её шею. – Шшш, тихо, буйная ты наша. Расслабься, – убаюкивающе шепчет Яно сзади прямо в ухо девушки, держа её крепко вокруг плеч одной рукой, а второй убирает шприц в карман. В глазах всё плывёт и Коё всячески сопротивляется ватному состоянию, неторопливо расползающемуся по всему телу. Подёргавшись из стороны в сторону, девушка спустя минуту закрывает глаза и засыпает. Пока она была в сознании, без трудностей смогла опознать то самое сильнодействующее снотворное, которое ей часто вводили работники в приюте. Однако этот факт, скорее всего, не останется в памяти надолго. – Сладких снов, лисичка, – на усталом выдохе сказала Яно, – усыпила зверька, ура. Второй мафиози уже успел подойти и осмотреть сидящего напарника, приобнимающего их объект миссии. – Способность исчезла? – Как видишь, да, – ответил Хироцу, присаживаясь на корточки рядом. – План подействовал, – радостно обозначила Яно, взглянув на мирно сопящую Коё, – До тебя надо было добраться, только и всего. – Только и всего…, – повторил мужчина. Он ещё хотел отметить, как не без преград они справились с этим «только и всего», но промолчал, так как сильно вымотался. – По твоим указаниям мы победили Коё, – мягко улыбнулась Яно, думая, что напарник легко согласится. Хироцу укоризненно смотрит на Яно, вскинув брови. Он раскусил её хитрый умысел по одному ангельскому выражению лица, от которого веет актёрским мастерством. – Ага, конечно. Ты раньше меня верно предположила способ убрать демона, но не сказала его, потому что хотела, чтобы мы следовали моим указаниям. Получается… ты нарочно ошиблась в действиях для создания иллюзии того, что я сумею родить план лучше?! – Хироцу почувствовал немедленную потребность в выкуривании десяти сигарет разом из-за страха за напарника, – Собственная сохранность окончательно перестала быть нужной, Яно?! Готова умереть?! «Зараза…», – огорчилась женщина сообразительности Хироцу, параллельно этим же восхитившись. – Ой, да ладно тебе… хлеще рисковали. И вообще-то, если помнишь, и так надо было вре… – Да, да, помню, но факт остаётся фактом: не нужно было заниматься таким безрассудством ради…, – вдруг сам себя опешил мужчина, поняв, что Яно желает только самого хорошего, как и всегда. Он оставил ссору, не давая ей расширяться в масштабах и выдохнул, – Проехали…А зачем понадобился спор? Подтянув Коё на себя, когда она стала скатываться, Яно ответила: – Ты разоблачил меня, но в единственной детали ошибся: я не была уверена, что задуманное наверняка сработает. Вот и выдумала спор на всякий случай. Оказавшись правой в первой задумке, ты бы бросил курить, чего я хочу. – Да уж, без ничего ты не осталась, что-нибудь да получила… змеюка. – Эй! У тебя теперь есть желание, которое можешь использовать. Ты тоже с чем-то остался, – надула губы напарница. – Давай-ка отложим детские игры, и подумаем над трупом Ивамото, – серо обвёл Хироцу взглядом очередного в своей жизни покойника. – О, Господи… – пробормотала женщина, откинув голову вверх. – А я скажу: О, Ками-сама. Не забывая слабый гнев на напарника, слегка хамит мужчина. Он встал с приседа и подошёл к умершей Ивамото, приготовившись вручить ей своё безразличие. Он осознал, что в этот раз так не выйдет… За всю работу в мафии Хироцу встречал кучу ни в чём не повинных людей, которым не повезло очутиться не в том месте и не в то время, однако эта жертва… Ивамото кажется ему отличающейся от всех предыдущих… и не зря. Бездыханное тело с закатившимися глазными яблоками нисколько не уродливо для него. Повернувшись лицом к Яно, он хмуро высказался, как есть: – Это убийство…неправильное. Если и начинать убивать, то не с близких. Печально обратив взгляд на девушку, Яно прижала её к себе сильнее. – Согласна, Рюро, – подала она голос, назвав напарника редко, по имени. – В общем, закопаем её поблизости, – театрально и с примесью неясной Яно раздражённости сказал Хироцу, разводя руками. – Да и как можно скорее. Я, кстати, до сих пор поражена похуистическому отношению жителей к шуму рядом с их домами, – довольно неслабо сматерилась женщина, отчего себя пресекла, потому что обещала не выражаться, – Но, поторопимся. Еле-еле, вдвоём выкопав яму возле выбранного наобум дерева, напарники похоронили тело Ивамото, положив возле неё её катану, и обойдясь без надгробных речей, закопали. Сверху они накидали сорванные палки с листьями, чтобы точно не было заметно захоронение. – Местные заметят исчезновение Ивамото и Коё, – говорит Яно, одновременно крехтя от усаживания туши Озаки на свою спину, – И начнут их поиски. Есть вероятность, что они наткнуться на наше «творение»… – И что? Напомнить тебе кто мы такие и где работаем? – заново собирает Хироцу свои волосы в нормальный пучок. – Нет, благодарю. Находим жирдяя и сваливаем отсюда, – надёжнее захватывает Яно бёдра девушки, подтягивая её выше до ощущения на своём плече маленькое личико. Полученные от демона ранения не перестают неприятно щипать, – Ух и тяжёлая ты. – Неудивительно, рост то у неё не низкий. И Сэтоши не жирдяй…с лишним весом. – Надеюсь твой Сэтоши с «лишним весом» не сдох от потери крови, – посмеивается Яно. – Паренёк живчик. Максимум лежит без сознания, – зашагал Хироцу, сделав вид, что не услышал это несуразное «твой». – Ха, тебе его ещё тащить, – цокнула Яно, – не завидую. – Блеск, – вбрасывает короткий ответ Хироцу, рассчитывая на скорейшее возвращение в Портовую Мафию.