Глава 5
5 января 2024 г. в 18:23
За 9 лет до победы над Плутарком.
К восторгу и ужасу Тэсс их встречи с массажем антенн продолжились.
Стокер не просил ее об этом, и, будто поняв, что ей не слишком комфортно принимать его у себя, заходить в гости больше не пытался. Но буквально через несколько дней Тэсс обнаружила, что он снова засиделся допоздна за работой. Она, конечно, убеждала себя, что решила пройтись в вечернее время до кухни за фруктом, и совершенно случайно сделала до пути крюк через штаб. И что аналогичная встреча еще через неделю тоже была совпадением. Но чем дольше продолжались их совместные чаепития, тем сильнее Тэссен понимала — она бессовестно себе врет. Тэсс с замиранием сердца ждала вечера, старалась закончить к определенному времени дела и буквально бежала проверять, на месте ли командир. Иногда его не оказывалось, реже дверь и вовсе оказывалась заперта, но все чаще она находила Стокера на его рабочем месте.
Первое время она носила ему чай и бутерброды из столовой, но быстро сообразила, что Стокеру больше нравятся ее травки и варенье. Сначала девушка очень смущалась, в очередной раз появляясь с угощением, и старалась все поставить на стол так, чтобы не отвлекать его от важных дел. Но каждый раз он не давал ей незаметно исчезнуть — здоровался и заводил разговор. А в очередной визит, не отрываясь от экрана, просто поймал за руку и потянул в кресло, которое заранее подтащил поближе к своему столу. Тэсс, поняв его просьбу составить компанию, но не мешать, присела и в этот момент заметила оставленную на краю стола электронную книгу. Не удержавшись, она спросила разрешения посмотреть, что в ней закачано, и, получив короткое «Угу!» в ответ, погрузилась в изучение литературы, которой интересовался лидер Борцов за свободу.
Оказывается, он серьезно увлекался психологией, экономикой, теорией управления и политологией. Книги, посвященные этим научным направлениям, были аккуратно разложены по папкам, многие из них пестрели отметками о закладках и комментариях. Тэсс наугад открыла пару научных трудов и зачиталась пометками, которые делал Стокер. Судя по размашистым полосам и рукописному тексту, он не любил делать пометки в текстовом редакторе книги, а предпочитал использовать электронный карандаш, который позволял имитировать письмо. Такой способ оставлять заметки применяли сейчас редко, но Тэсс прикинула, что в юности Стокера книги, напечатанные на бумаге, еще пользовались популярностью, и, скорее всего, привычка делать заметки от руки осталась у него из-за них. Сама она была не сильно младше, их разделяло, по ее прикидкам, не больше десяти лет, но именно на ее рождение пришелся технический расцвет Марса, который, как потом оказалось, был вызван притоком устаревших на несколько поколений плутаркийских товаров. Поэтому Тэсс почти не застала книг, напечатанных на бумаге.
К ее удивлению, самая большая подборка литературы была по психиатрии и криминалистике, а также по некоторым разделам медицины. Эти книги тоже были щедро исписаны заметками, что не оставляло сомнений в том, что они оказались в устройстве Стокера не из-за того, что были закачаны еще при покупке.
Но особый восторг Тэсс вызвала папка, небрежно названная «Разгруз мозгов». В ней она нашла огромную коллекцию художественной литературы и стихов. Судя по количеству книг в подборке, читал Стокер много и быстро, а количество прочтений многих из них говорило о том, что он обожал перечитывать понравившиеся произведения. Особенно Стокер обожал утопии и антиутопии, а также хорроры — книги этих жанров были собраны со всех уголков галактики. Любил фантастику об освоении других планет и выживании в космосе. Имел неплохую подборку марсианской классики, среди которой, к удивлению Тэсс, встретилась обширная коллекция стихов, написанных поэтами крыс, при чем на их родном диалекте. Она открыла и полистала перевод «Колеса жизни» — основного догмата веры песчаных рейдеров, который нашла в папке «Философия», но быстро закрыла файл — уж очень сложным ей показался язык, которым была написана книга. А Стокер, судя по неизменным комментариям, через их витиеватое изложение продрался!..
Тэсс не заметила, как, увлекшись, забралась в удобное кресло с ногами, замоталась в шаль и погрузилась в чтение. Она открыла один из своих любимых приключенческих романов, который был очень модным в ее школьные годы, и обхохоталась над комментариями, написанными небрежным, будто взлохмаченным, почерком. Стокер остроумно высмеивал действия героев и при каждом их необдуманном поступке, не стесняясь в выражениях, описывал их долгую и мучительную смерть. Эти комментарии вдруг позволили взглянуть на любимое произведение под совершенно новым углом и понять, что автор, казавшийся Тэсс таким оригинальным на выдумки, был совершенно некомпетентным в матчасти. А Стокер, как выяснилось, мыслил весьма критически, не желая принимать на веру все, что было изложено в книге…
В следующий визит Тэсс кресло снова оказалось придвинуто к столу, а гаджет — демонстративно пристроен поближе. Верно расценив это как немую просьбу побыть рядом, Тэсс поставила на стол две чашки чая с бутербродами и снова взялась за чтение. В этот раз она выбрала стихи, и, к ее удивлению, в них не нашла никаких записей, только подчеркивания отдельных слов и восклицательные знаки. Видимо, хозяин книги так выделял моменты, которые произвели на него особенно сильное впечатление.
Вот так, через произведения, которые он прочел, через заметки, которые делал на полях, Тэссен вдруг с головой погрузилась во внутренний мир Стокера. Она и сама обожала читать, поэтому для нее было не сложно интерпретировать его вкусы. Ей нравилось гадать, чем привлекла его та или иная книга, а потом подтверждать или опровергать свои догадки, опираясь на его пометки. В итоге в ее голове сложился образ, который было очень непросто разглядеть за маской вечно занятого и грубоватого командира Бойцов за свободу — Стокер был искренним, целеустремленным, обожал докопаться до самой сути и до глубины души любил их планету. Глядя на мир его глазами, Тэсс будто заново влюблялась в Марс… и не заметила, как всей душой полюбила его самого.
Иногда Тэсс, зачитавшись, засыпала в кресле, и тогда Стокер относил ее на руках к двери ее комнаты. Обычно она была такой сонной, что сил протестовать против этого знака внимания просто не было. Да и в позднее время в коридорах им никто не встречался. Но чаще Стокер спустя какое-то время отрывался от экрана, тер переносицу, виски и устало откидывался на спинку своего кресла. Тогда Тэсс откладывала книгу, заставляла его выключить компьютер и и массировала ему антенны и голову, поняв, что у него снова разболелась голова от перенапряжения. В такие моменты их освещал только слабый свет настольной лампы, а в углах сгущались тени. Голосами родных они шипели Тэсс о неподобающем поведении, порочащем семью, но с каждым разом их слова становились все тише. Сначала гнать их от себя было страшно и даже больно, ведь это память, оставшаяся от ее родни. Но постепенно она все чаще начала ловить себя на том, что предметов, которые принес ей из разрушенной квартиры Стокер, достаточно, чтобы помнить. Предметы не шипели на нее и не ругали за нарушение приличий. И Тэсс становилась все равнодушнее к обвинениям призрачных голосов. Ей было хорошо и тепло рядом с этим мужчиной, который с такой благодарностью принимал ее заботу. И с которым было невероятно интересно обсуждать все на свете.
Устные комментарии Стокера о прочитанном были еще смешнее, чем записанные в книгах. Правда, нередко изобиловали ненормативной лексикой, но с ее употреблением Тэсс понемногу свыклась, читая его заметки. Как-то Стокер даже попытался научно обосновать необходимость использования обсценной лексики, да так удачно, что получил от нее разрешение ругаться при ней, когда без ругательства будет не обойтись. Правда, Стокер полученным правом пользовался очень осторожно — было видно, что не хотел показать неуважение к собеседнице. Но совершенно покорили Тэсс их обсуждения более сложной литературы, где главной проблематикой было общество и социальные нормы. На эти темы они могли спорить едва ли не до рассвета, повышая друг на друга голос и тыкая пальцами в подкрепляющие их мысли цитаты. Однажды они так увлеклись, что Карабина слушала их спор минут пятнадцать, прежде чем наорать на обоих и погнать спать. После этого на Тэсс со Стокером она стала поглядывать с любопытством и легкой полуулыбкой, чем до ужаса смущала Тэссен. Стокер ее взгляды демонстративно игнорировал.
К радости и одновременно разочарованию Тэсс дальше увлекательных диалогов Стокер себе заходить не позволял. Ее кисти он, видимо, записал в зону, которой касаться можно, и хватал их при первом удобном случае. Иногда даже находил ее пальцы и переплетал их, если не печатал что-то долго на клавиатуре, а просто прокручивал одной рукой документ. Пару раз она даже чувствовала, как его большой палец поглаживает ее ладошку, но, бросив на Стокера смущенный взгляд, понимала, что тот делает это совершенно непроизвольно. Тэсс не решалась что-то об этом сказать или спросить, она просто растворялась в ощущениях, вызывающих нежность и все более нестерпимое томление внизу живота.
Выше кистей касаться ее Стокер себе почти не позволял. Лишь пару раз слегка приобнял за талию, когда они что-то вместе выискивали в книге, да клал на плечо подбородок. В такие моменты шерстинки на шее Тэсс поднимались дыбом, под кожей будто начинали бегать крохотные жучки, а от того, как он втягивал носом воздух около самой ее шеи, будто обнюхивая, как вкусный пирог, хотелось выгибаться и подставлять кожу снова и снова под его теплое дыхание. В такие моменты Тэсс чувствовала, как с трудом сдерживает рвущийся откуда-то из груди стон.
Зато ее волос Стокер касался не стесняясь. Он то заправлял ей за ухо выбившуюся прядку, то ловил пушистую кисточку, которой заканчивалась ее коса, и перебирал ее в пальцах, будто лаская. Пару раз он обматывался косой, словно удавкой, и весело сообщал Тэсс, что лучше вот так удавиться, чем… далее следовали варианты того, что ему не нравилось. А несколько раз он, смущаясь, просил ее распустить волосы, чтобы любоваться рассыпающимися по плечам Тэсс прядями. В такие моменты Стокер на все лады заверял ее, что эстет в нем благодарен за возможность наслаждаться такой красотой, но Тэсс, счастливо улыбаясь, замечала, что его глаза светятся особым теплом, а руки завладевают ее и, не останавливаясь, ласкают наивно подставленные ладони с запястьями, от которых по ее телу разбегаются волны огня, который с каждым разом разгорался все сильнее.
Напряжение между ними казалось все нестерпимее. Тэссен, которая еще недавно и помыслить не могла о том, чтобы позволить тому, кто не является ей мужем, ее коснуться, начала всерьез задумываться, не обнять ли и не поцеловать ли Стокера самой. Ей казалось, он против не будет, а сама она с трудом удерживалась от желания положить на его накачанную грудь ладони да почувствовать твердость и упругость мышц, перекатывающихся под покрытой густым бурым мехом кожей.
Это желание буквально сжигало ее и стало просто нестерпимым после того, как однажды она застала Стокера во время тренировки. Обычно после завтрака она работала, но в то утро дел для нее впервые не нашлось, и девушка отправилась гулять по базе. Ноги привели Тэссен в тренировочный зал — огромное помещение, уставленное в одном углу тяжелыми тренажерами, а в другой части застланное упругими матами. Одна из стен была сделана так, чтобы можно было тренировать силу и выносливость: нужно было взяться за ручки, закрепленные в толстом щите, и, пользуясь только руками, переставлять их в специальных прорезях, таким образом поднимаясь до самого потолка. Высота, по прикидкам Тэсс, была метра четыре, и где-то на середине этой стены сейчас лез Стокер, а за ним, пыхтя и не по-детски матерясь, пытался угнаться серый мальчишка с огненной челкой — тот самый Огонек, который отвозил Тэсс к матери после гибели родных. Паренек старался, как мог, но примерно в метре от потолка все же сдался, разжал руки и, не очень ловко кувыркнувшись, плюхнулся вниз. Серый здоровяк, очень похожий на паренька, громко расхохотался, заставив Тэсс вздрогнуть — она не заметила, засмотревшись, группу столпившихся у стены бойцов. Мальчишка бросил на насмешника злой взгляд, но потом заметил Тэсс, подобрался и расправил плечи, будто пытаясь стать выше ростом. Тэсс отметила, что хоть тот и был почти ребенком, а ростом уже догонял Стокера.
Стокер же после того, как его противник сдался, останавливаться не стал, а еще интенсивнее принялся работать руками. Было видно, как его плечи обтянула майка, повторяя очертания рельефных мышц. Затаив дыхание, Тэсс смотрела за тем, как двигаются его руки, как бицепсы то вытягивались, если он повисал, то снова собирались в тугие круглые комки, когда подтягивался. Ей показалось, что даже с такого расстояния она чувствует жар его тела.
Стокер добрался до самого верха, коснулся потолка рукой в знак победы и, сделав красивое обратное сальто, мягко приземлился на ноги. Пока он летел, сердце Тэсс вместе с его телом падало куда-то в пятки — ей казалось, он не успеет довернуть оборот и ударится или головой, или спиной, навсегда оставшись калекой. Дышать она смогла, лишь когда его ноги благополучно коснулись пола, но уже в следующий миг снова забыла, как дышать: разгоряченный мужчина резким движением стянул с себя через голову пропитанную потом майку и кинул куда-то в угол. Тэсс вспыхнула и облизнула губы, ее глаза, помимо воли, заскользили по красиво очерченной спине, по широким плечам, по груди, а потом бесстыдно уставились на квадратики пресса, между которыми в брюки убегала дорожка более длинной и жесткой шерсти. Поняв, куда она пялится, Тэсс загорелась еще сильнее и взмолилась, чтобы никто не заметил, как откровенно она только что разглядывала их командира.
На ее счастье, все были увлечены наблюдением за тем, как ловко Стокер проходит трассу, а потом поздравлениями победителя и шутливыми утешениями проигравшего мальчишки.
— Не расстраивайся, Огонек! В твоем возрасте мало кому удается добраться даже до первой трети дистанции. Еще пара лет тренировок, и ты одолеешь ее полностью! — воскликнул Стокер и отечески потрепал паренька между антенн. Тот приосанился и снова бросил на Тэсс взгляд, который буквально обжег ее с головы до ног. Она вздрогнула — куда более взрослые мужчины не позволяли себе такого, а тут мальчишка!..
— Ладно, Сток, размялся — и будет. Огонек, ты пока отрабатывай ката, которые вчера учили. Дай подраться взрослым дядькам! — гоготнул рыжий красивый мышь с длинной челкой. Все в лагере знали, что у этого бойца роман с Карабиной и, как рассказали Тэсс, именно он сумел убедить ее начать сотрудничать с Борцам за свободу.
На последнюю фразу Огонек недовольно пробормотал, что «он вообще-то Римфайер», но послушно отправился отрабатывать приемы. Тэсс бы засмотрелась на то, как красиво и плавно движется парнишка, если бы рыжий марсианин тоже не снял с себя жилетку и футболку и не начал то, что у Тэсс не поворачивался язык назвать дракой. Это был танец, не иначе.
Бойцы, вроде бы расслабленные, принялись обходить друг друга по широкому кругу, но по тому, как были напряжены их спины и по тому, как быстро бегали глаза, буквально вцепившиеся в противника, Тэсс поняла, что они готовы к броску в любую секунду. Их хвосты медленно извивались, будто змеи, а потом вдруг со свистом рассекали воздух — каждый пытался отвлечь соперника и, воспользовавшись замешательством, вырвать победу. Но нервы ни одного из них не сдали, они продолжили кружить, лишь их пальцы шевелились, будто примеряясь, как бы понадежнее вцепиться в чужую глотку.
Тэсс, затаив дыхание и прижав руки к груди, неотрывно следила за Стокером. Воздух буквально искрился от напряжения.
Что произошло в следующий миг, Тэсс рассмотреть не успела. Вот бойцы стояли, расслабленные и будто никуда не торопящиеся, а вот они уже кинулись друг к другу и сцепились в единый клубок, из которого со скоростью, на которую не способно живое существо, иногда показывались то нога, то рука, то хвост. Пару раз они крутанулись вокруг своей оси, сцепившись, словно в жарких объятиях, а потом раздался звук, с которым на пол падает тяжелое тело и отборный мат, какого Тэссен еще не приходилось слышать. Стокер-таки смог провести прием, взять противника на болевой и кинуть через бедро, вывихнув ему руку.
Тэсс похолодела и приготовилась уже бежать за доктором Линком, но тут пострадавший, шипя от боли, рассмеялся сквозь стиснуты зубы и поблагодарил за отличную тренировку. Тэсс так и замерла: то есть вот это членовредительство — тренировка?! Еще и отличная?! Они совсем с ума посходили, эти мужики?!
— Что? Вывих? — поинтересовался Стокер, помогая Троттлу встать — имя рыжего мужчины Тэсс наконец вспомнила, Харли пару раз упоминала лучших бойцов Стокера при ней.
— Ага. Неудачно повернулся. Снова. Нужно лучше отработать выход из верхней позиции, чтобы не подставлять руку. Знал же, что так неправильно.
— Просто тебя учил криворукий любитель сдавать нормативы. А тут тебе не учебные спарринги, — проворчал Стокер.
— Хорошо Огоньку, его сразу учит пряморукая мышь, — хохотнул Троттл, придерживая пострадавшую конечность. — Ну-ка, бро, вправь ее, пока Карабина не застукала.
— И не настучала вам обоим по шеям, — вставил свое веское слово белоснежный мышь с задорными антеннками, образовывающими над его головой аккуратные полукружья. — Хотя тебе, Троттл, может ночью достаться и по жопе…
— Стоп, Винни! — потребовал серый здоровяк, звавшийся, кажется, Модо. — Не смей развивать эту мысль! Я, во-первых, не хочу слышать про то, что ты думаешь о склонностях Троттла, а, во-вторых, генерал Карабина — женщина, и к ней нужно относиться с уважением!
— Ой, да ладно тебе! Это не про уважение, а про правду! Она так кайфует, отдавая приказы, что мое воображение не может не дорисовывать ей плетку в руке… Будь аккуратнее, Троттл, а то сам не заметишь, как начнешь встречать свою девушку после работы на коленях, со стеком в зубах и еще неизвестно с чем под…
— Лучше остановись, Винни! — предупредил его Троттл. — Заходишь на опасную территорию…
— Брось! Я ж о тебе волнуюсь, бро! Кто тебе еще откроет глаза, как не лучший друг? Беги от нее, пока можешь!.. Да и ты мне по шее не надаешь сейчас — у тебя рука болит, — не унимался весельчак, ощущая безнаказанность. Впрочем, безопасную дистанцию с другом он все-таки соблюдал. — Да и откуда она узнает?..
— Оттуда, что у меня довольно неплохой слух! — раздался со стороны дверей недовольный и будто звенящий сталью женский голос. Белый марсианин вздрогнул и метнулся за спину Модо, но тот, не говоря ни слова, взял друга за плечи и с улыбкой, в которой буквально читалась фраза «Сам виноват!» переместил его так, чтобы между ним и Карабиной снова не оказалось препятствий. Хвост генерала резко застучал по ногам, выдавая поднимающийся в ней гнев, а Винни прижал уши к голове. Глаза его заметались в поисках выхода. Тэсс заметила, что Стокер, хоть и пытался не смеяться, но напрягся и, видимо, прикидывал, как разнимать назревающую драку. — А еще драться меня учил не криворукий любитель сдавать нормативы. Поэтому ты, Винсент, рискуешь узнать о том, как я умею пороть ремнем, больше, чем тебе хочется.
В зале одновременно грянул мужской гогот и вопль Винни, который резво припустился вдоль дальней от Карабины стены и юркнул в мужскую раздевалку, намереваясь там спрятаться от женского гнева. Ту, правда, табличка с буквой «М» не остановила, и в следующий миг из раздевалки послышались крики мужчин, не ожидавших, что среди них появится женщина, а следом громкий возмущенный вопль Винни, требующего у «дамы» покинуть помещение.
— Она его в унитазе утопит… — медленно проговорил Троттл и поморщился, двинув поврежденным плечом.
— Надо спасать парня, — почесав затылок, улыбнулся Модо, и они с Огоньком бросились на все усиливающийся шум — из раздевалки доносились звуки хлопающих дверей и громкие голоса. Прикрываясь полотенцами, в зал выбежали несколько бойцов и замерли на безопасном отдалении — видимо, оказаться почти голыми в общественном месте им показалось лучшим, чем подвернуться сейчас под руку Карабине.
Огонек и Модо исчезли за дверьми, Стокер и Троттл задержались только затем, чтобы вправить пострадавшую руку и понестись следом за друзьями. На ходу Стокер наставлял рыжего, посмеиваясь, чтобы не лез с травмой, а использовал силу любви и отвлек свою девушку.
Дальнейшего развития событий Тэсс ждать не стала, в тот день она и так увидела больше, чем было нужно. И той ночью долго вертелась, не в силах заснуть: в памяти снова и снова всплывала рельефная спина, сильные плечи, по которым рассыпались бурые длинные пряди, узкие бедра, брюки на которых держались только благодаря затянутому ремню, и мощный пресс, между кубиками которого под пояс убегала дорожка жесткой шерсти, которую так хотелось проследить пальцами…