Flashback
Аддамс полусидя лежала на кровати, а на её груди удобно расположилась возлюбленная. Уэнсдей аккуратно поглаживала чужие волосы. Как вдруг Вилланель приподнялась и под удивлённый взгляд вылезла из объятий, взяв из выдвижного ящика какую-то книгу. — Когда уже я буду выбирать чтиво на вечер? — Никогда, Уилла, — она хихикнула, вновь ложась на девушку, принимая удобную позицию. — Эти романы и сопливые стихи — самое отвратительное, что только могло написать человечество, — усмехнулась брюнетка. — То ли дело детективы… — Уилла, признайся, тебе нравится, когда я читаю все эти, как ты называешь «сопли». Я знаю, ты любишь это. Я уверена, что ты запомнила каждый, чтобы потом будить меня этими строками с утра. И после этого ты говоришь, что тебе не нравится? — Я люблю всё, что ты делаешь со мной. Потому что я люблю тебя, — рука опускается на талию, а девушка удобнее ложится на девушке, начиная читать.End Flashback
— Уэнсдей? — зовёт девушку Синклер. — Ты спишь? — Нет, — она открывает глаза, обрывая воспоминание. — О чём ты сейчас думаешь? — шепчет Энид. — Ты уверена, что хочешь знать правду? — вопросом на вопрос и блондинка чувствует, что, наверное, не стоит, но все равно кивает. — Да, Уэнс, мне интересно: о чём ты думаешь каждую ночь перед сном? О чём мечтаешь? Какие строишь планы или ставишь новые цели? — Почему? — Аддамс поворачивает голову, перемещая руку на свой живот, чтобы лучше видеть рядом лежащую. — Почему тебя это интересует? — Тебе не плевать на меня, — шепчет она, на мгновение прикрывая глаза. — То есть, я имею ввиду… не в… Ты понимаешь, — Энид выдохнула. — Ты переживаешь обо мне, хотя это не должно тебя волновать. Ты заботишься обо мне, хотя этого нет в договоре. Ты… открываешься для меня, — и обе девушки вспомнили проведённую неделю в загородном доме. — Ты помогла мне с родителями, боялась, что я покончила с собой, — Аддамс стиснула зубы, вспоминая, что чувствовала в тот момент, когда увидела тело Энид без сознания. — Даже сейчас ты лежишь здесь, потому что я попросила. — Да, наши отношения явно вышли за рамки договора. Считай, что мне просто было жаль тебя, — она возвращает взгляд к потолку. — Такая несчастная и никому не нужная, ты побуждала во мне воспоминания, заставляя действовать безрассудно. Но это ничего не значит, Энид. Осталось ещё два месяца и ты будешь свободна. Италия будет ждать тебя в любой момент, — она отвернулась, показывая Синклер лишь свою спину. А в мыслях было «я бы закончила всё уже сейчас, чтобы дальше не было сложнее». Энид такого не ожидала, её брови нахмурились, а губы поджались. «Ну почему она всегда такая невыносимая?» ругалась про себя блондинка, также отворачиваясь лицом к противоположной стенке. Утро приветствовало ярким солнцем, которое согревает всех живущих на этой планете в начале ноября. Солнечные лучи пробивались через приоткрытые тёмные шторы, освещая комнату хозяйки особняка. Она лежит, повернутая к Энид. Левая рука обнимает девушку за талию, прижимая к себе, правая же занята головой блондинки и её рассыпанными повсюду волосами. Синклер лениво и сонно переворачивается, закидывая руку на плечо девушки и прижимается ближе. Между их лицами не больше десятка сантиметров. Энид просыпается первая. Распахнув глаза, видит перед собой ещё совсем спящее лицо девушки и непроизвольно дёргается назад, убирая руку с чужого тела. Собирается выпутаться из оков, что сдерживают её талию, но брюнетка только сильнее сжимает, прижимая девушку к себе, и бормочет что-то невнятное. — Не уходи, — слышит Синклер. Она не понимает, снится ли девушке сон или же она просит её остаться. Но следующая фраза разбивает все предположения. — Останься со мной, Вилланель, не уходи, — брюнетка шепчет, а Энид готова провалиться под землю. Что может быть хуже, чем быть названной другим именем? Бесспорно ничего, но Энид же и не должно быть обидно. Какое ей дело до человека, с которым у неё фиктивный роман, который закончится через два месяца? Верно. Никакого. Но Синклер не уходит, поэтому не обижается, хотя внутри что-то определённо треснуло. Причину этому она поищет потом. Сейчас только продолжает разглядывать чужие черты лица. Она понимает, что Уэнсдей видит сон. Сон, в котором есть её возлюбленная. И Энид, будучи доброй душой, не имеет права разбудить её. Не сейчас. Не тогда, когда Уэнсдей судорожно произносит её имя. Не тогда, когда она просит девушку не покидать её и не тогда, когда Энид замечает одинокую слезу, покинувшую глаз брюнетки. Это становится последней каплей для Синклер и она аккуратно проводит тыльной стороной ладони по вспотевшему лбу, после пальцами задевая слегка красные щеки. — Уэнсдей, — она шепчет, совсем не слышно. Кладёт ладонь на скулу. — Уэнсдей, — уже чуть громче. — Уэнс, проснись, прошу. И брюнетка резко распахивает глаза, сталкиваясь с встревоженным взглядом Энид. Рука тут же покидает щёку, а брюнетка опускает свою и приподнимается в положение полулёжа, ладонями закрывая лицо. Трёт виски, а потом поворачивает пустой взгляд на Синклер. — Я испугалась за тебя, — шепчет она, садясь на ноги рядом с брюнеткой. — Тебе снилась Вилланель, да? — в ответ кивок и брюнетка отворачивается от чужого лица, смотря вперёд. — Мучают кошмары? — Нет, — выдаёт Аддамс. — Кажется, нет. То есть, я же не так часто сплю, чтобы видеть кошмары. Но в последнее время такого не было, — она остановилась, вновь заглядывая в голубые глаза. — С тех пор, как ты появилась, — совсем тихо произносит Уэнсдей, но потом, придя в себя, встаёт с кровати, направляясь в соседнюю спальню для того, чтобы принять душ, оставляя Энид наедине со своими мыслями. «С тех пор, как я появилась?» думает про себя блондинка, пока идёт в ванную комнату. Дальше всё проходит бегло. Уэнсдей и Энид приезжают в компанию, перед этим не говоря ни слова друг другу. Каждая утопает в своих мыслях, не давя на собеседника. В офисе Аддамс благодарит всех участвующих в этом марафоне «Сделай пятьдесят украшений за две недели» и даёт всем недельный отпуск с премией. Они сами будут в Париже несколько дней, но работникам не помешает отдых после такой усердной работы. Все радостно собирают вещи, посещая перед этим кабинет бухгалтерии и покидают здание, прощаясь с коллегами и начальницей. Уэнсдей и Торп готовят украшения к транспортировке, проверяя всё по нескольку раз. У них нет больше права на ошибку, поэтому Аддамс сосредоточена, как никогда. Энид же время от времени приносит кофе, а в остальной период разговаривает с Лили, Аяксом и Бьянкой, которая подъехала спустя пару часов после того, как разошлись рабочие. Не стала отвлекать своего парня и лучшую подругу от дела, поэтому присоединилась к чаепитию и разговорам. После обеда все ушли в кафе напротив, чтобы перекусить и лишь Аддамс осталась, чтобы продолжить работать. Она сказала, что не голодна, поэтому будет продолжать заниматься украшениями, а остальных отправила на ланч. Спустя час, когда ребята вернулись, они застали Уэнсдей всё в том же положении. Она упаковывала несколько последних украшений. Повернулась спиной, чтобы поднять упавшие ножницы, которые она по своей же неаккуратности скинула. Поднявшись, видит на столе оставленный салат и какое-то мясо. — Кто это принёс? — спрашивает она, потому что не видела, кто поставил сюда всё это. — Я, — тихо ответила блондинка. — Тебе тоже нужно есть, Уэнс. Иначе заболеешь, — уже тише проговорила Энид. — Спасибо, — шёпот Аддамс и она откладывает работу, передавая всё в руки Ксавье, а сама принимается за обед. *** — Я заеду за вами в десять, — говорит Уэнсдей, когда ребята выходят из офиса. — К этому времени самолёт будет готов. — А коллекция? — спрашивает Торп. — Покатается в багажнике моей машины. Чтобы ничего не случилось, — Ксавье утвердительно кивает, соглашаясь со словами девушки. *** — На сколько мы останемся в Париже? — вдруг спрашивает Энид, сидя в машине, когда Аддамс села на водительское сидение, перед этим сложив все украшения, и выехала на дорогу. — Не знаю, может до четверга, — безучастно отвечает Уэнсдей, не отрываясь от дороги. — В понедельник показ и вы с Бьянкой очень просили остаться, поэтому, наверное, до конца недели. Почему ты спрашиваешь? — так же холодно и отстранённо. — Я хотела навестить могилу дедушки. Скоро сорок дней. Но мы успеем, это хорошо. — Случилось ли что-то ещё? — интересуется Аддамс, но даже голову не поворачивает. — Мама звонила, но мы были в кафе и я не слышала, а потом не стала перезванивать, потому что поздно. И она больше не звонила. — Может хотела тебя поздравить? — предположила Уэнсдей, заезжая на подъездную дорогу к особняку. — Она ни разу не делала этого, после того как я ушла, — Энид тяжело выдыхает. — Должны ли мы остаться и узнать всё? — Нет! Нет-нет, ты что? Показ, мы… ты обязана быть там. Конечно же мы полетим. Это не обсуждается даже. Слишком много труда вложено, чтобы ты смогла пропустить это мероприятие, Уэнсдей, — брюнетка кивает, паркуя автомобиль. — Я могу связаться с твоей семьёй через их адвоката. Узнаем, что они хотят. — Зачем всё так официально? — отнекивается Энид. — Насколько я могу судить, твоя мать не очень-то любит простые общения. В первый же день они заявились к тебе с документом. Энид согласилась. Девушки вошли в особняк. Чемодан брюнетки был уже собран мисс Фриман, а Синклер собиралась положить ещё что-то. Пока блондинка была наверху, Уэнсдей сделала телефонный звонок своему юристу. Извинившись, что побеспокоила в вечернее время, Аддамс приступила к рассказу своего предположения, которым мистер Ройтенберг должен заняться во время их отъезда, связавшись с адвокатом ныне покойного Адриана Синклера. Мистер Ройтенберг пообещал всё сделать к их приезду и, если появится информация, он всё сообщит. Уэнсдей только завершает разговор, поблагодарив заранее, как с лестницы показывается фигура блондинки. — Всё нормально? — спрашивает она и Аддамс кивает. Охранник относит чемоданы к машине, пока девушки наслаждаются осенним воздухом. Аддамс смотрела на небо, облокотившись поясницей о каменную ограду перед ступеньками к парковке, а Энид подошла, сев рядом. — У тебя всё хорошо? — Да. Мать не звонила больше? — Нет. — Всё готово, мисс Аддамс, — охранник прерывает эту невероятно увлекательную беседу и Уэнсдей с благодарностью кивает и проходит к машине, садясь за руль. Энид следует примеру девушки и занимает пассажирское сидение. — Кстати, ты знаешь французский? — спросила Аддамс, перед тем как оказаться перед домом Бьянки и Ксавье. — Я немного учила раньше, но практики у меня не было, — отвечает Энид, поворачиваясь, чтобы рассмотреть профиль брюнетки. — Это хорошо, — отвечает Уэнсдей, останавливая автомобиль. Ребята уже ждут их у ворот со своими чемоданами, которые Ксавье успешно ставит в багажник. *** — Частный самолёт? — говорит девушка, когда они подходят к трапу небольшого летательного аппарата. — Ты действительно думала, что Аддамс полетит вместе с кучей народа? — усмехнулась Бьянка. — Энид, Бетт прилетела сюда на моём самолёте. Почему тебя это не удивило тогда? — Я не знаю, я не думала об этом. Чемоданы в багажном отсеке, пассажиры на своих местах. Энид рядом с Уэнсдей, а напротив Ксавье и Бьянка. Аддамс пристегивает ремень, помогая это сделать и блондинке, которая, как всегда, боялась всего нового. Самолёт поднимается в воздух, что означает только долгий, десятичасовой, полёт в столицу Франции. Город любви ждёт всех желающих попасть под его оковы очарования. Синклер сидит у окна, а брюнетка рядом. Достаёт книгу, открывая нужную страницу благодаря оставленной до этого закладке. — Что читаешь? — шепотом спрашивает Энид, ведь ребята уже спят. Ксавье облокотился о каркас самолёта, а Бьянка лежала у него на плече. Ремни уже отстёгнуты, ведь зона турбулентности пройдена, поэтому Барклай могла буквально расположится на своём парне. Уэнсдей, не закрывая книги, поворачивает названием к глазам девушки, а потом продолжает чтение. — «Гордость и предубеждение»? Это же роман. — Мне запрещено читать романы? — удивлённо спрашивает Аддамс, переводя взгляд на смутившуюся от этого вопроса девушку. — Нет, что ты. Просто, я же говорю, я не видела у тебя на полках таких книг, поэтому подумала, что эта литература не в твоём вкусе. — Ты права. Я не люблю романы. — Тогда зачем ты… — Она осеклась. Предположение было лишь одно, но его она никогда не произнесёт вслух. Как минимум, потому что это личное дело Аддамс, как максимум, оно не должно её волновать. — Предлагаю поспать, чтобы акклиматизация прошла проще. Мы приедем в вечерний Париж спустя десять часов. Разница во времени очень утомляет. Девушки заснули только спустя несколько часов после взлёта. *** Стюардесса разбудила Аддамс, говоря, что они прибыли и просит пристегнуть ремни безопасности. Уэнсдей отрывается от блондинистой макушки, а волосинки тянутся за щекой брюнетки. Энид лежит на её плече и тихо сопит куда-то в ключицу. Аддамс, как можно аккуратнее, перетягивает ремень на теле блондинки. Коленом она слегка касается колена Бьянки, которая сидела напротив, и после прикосновения просыпается. Уэнсдей указывает на ремень и Барклай делает ту же процедуру над собой, случайно разбудив и Ксавье, который оказывается уже не спал. Они приземлялись, а Энид только поёрзала головой, удобнее укладывая её на плечо, и причмокивая во сне. Брюнетка улыбнулась, опустив голову, чтобы посмотреть на спящую девушку. *** — Энид, мы прилетели, — Аддамс аккуратно толкает девушку за плечо. — Пошли, выспишься в номере. — А? Что? Куда? — Энид встала, но проснуться видимо забыла. Аддамс усмехнулась и также поднялась. Придерживая совсем сонную девушку за талию, они спустились с трапа, садясь в арендованную машину. Энид вернула своё положение головы, находя удобное место на плече Аддамс. Так они и ехали до отеля. Водитель выключил музыку, увидев спящего пассажира. Бьянка смотрела в окно, сидя рядом с Энид, а Торп на переднем сидении просматривал новостную ленту в телефоне. Номера ребят на восьмом этаже и рядом друг с другом. Просторные однокомнатные помещения со всеми удобствами. — Мы будем ночевать в одном номере? — Энид уже, кажется, пришла в себя, осматривая, что здесь только одна кровать и пара кресел. — Лили бронировала их, поэтому, да, у нас нет выбора. Но это было бы и странно. Так что, будет так. Я поставлю вот эти кресла рядом и буду спать на них, а ты ложись на кровать. — Кровать огромная, тебе нужно выспаться, а на креслах нереально нормально уснуть, — говорит Энид, снимая обувь, и достаёт пижаму, уходя в ванную. После того как Уэнсдей вышла из душа, она застала Синклер лежащую на одной половине кровати, оставляя место и брюнетке. Аддамс показалось это хорошим предложением, учитывая, что она плохо спала в самолёте, да и перед показом нужно выглядеть свежо и собранно, поэтому Уэнсдей сама с собой мысленно соглашается. Поправляет футболку, а потом ложится на другую сторону кровати, сразу же поворачиваясь спиной к Энид. — Спокойной ночи, Энид Синклер. — Сладких снов, Уэнс, — усмехается блондинка, также поворачиваясь спиной, перед этим написав Йоко, что они долетели и уже в номере. Когда Энид просыпается, она не обнаруживает брюнетку ни в комнате, ни в душе. Переодевается и как раз в момент, когда Синклер надевает толстовку, видит, что дверь аккуратно приоткрывается, показывая перед собой фигуру Уэнсдей. — Доброе утро. Я думала, ты ещё спишь, — проговорила Аддамс, поставив перед девушкой бумажный пакет. — Ты ходила за завтраком? — глаза расширились после увиденного пакета и кивка от брюнетки. — Французские круассаны. Клишировано, но вкусно, — усмехается Уэнсдей и с лёгкой улыбкой на устах продолжает. — Добро пожаловать в Париж, Энид