Да к чёрту, это же совсем не успокаивает.
«Вот где носит эту несносную девушку, почему она так себя ведет? Стоп. Энид. Почему ты так много думаешь о ней? Тебя не должна так сильно волновать эта девушка. Так почему же сердце выпрыгивает из груди от каждой страшной мысли?» Поток мыслей в голове Синклер нарушается стуком в дверь и фигурой матери Уэнсдей, которая заходит на террасу с накинутым пледом поверх её плеч. — Она не работает, да? — спрашивает Мортиша, когда подходит совсем близко, становясь напротив девушки. В ответ медленное покачивание голову из одной стороны в другую и глубокий, тяжелый выдох, сопровождаемый опущенной вниз головой. Она делает пару шагов, ставит чашку на столик и возвращается к женщине. — Я не знаю, где она, — шепчет Энид и вот она, первая слеза, которая покидает уголок глаза. Девушка поднимает голову, заглядывая в глаза Аддамс-старшей. — Она обещала приехать сегодня ко мне в компанию. Вы знаете же? Мой дедушка… — Да-да, я знаю, дорогая. Прими мои соболезнования, — останавливает темноволосая, положив ладонь на плечо и поглаживая кожу, надежно спрятанную под тканью. Энид благодарственно кивает. — Но она не приехала, Мортиша, — голос дрогнул, но Синклер прокашлялась и продолжила. — Вернее… она приехала, но тут же уехала неизвестно куда. Даже ребята не знают, где её найти, я звонила Ксавье, — она проговаривает всё это, а затем шумно выдыхает, глазами изучая каждую плитку, выложенную на террасе. — Я не знаю, что сказать, — печально говорит Мортиша, а затем приобнимает девушку за плечи, а та в свою очередь цепляется пальцами за спину. Слышны глухие всхлипы и сбитое дыхание. Аддамс-старшая успокаивающе поглаживает светлые волосы, шепча что-то на ухо. — Энид, дорогая, всё в порядке. Может, Уэнсдей просто нужно побыть одной. Вот увидишь, она ещё будет извиняться за то, что оставила тебя одну переживать. Хотя, ты должна знать, что теперь ты никогда не будешь одна, — женщина всё продолжала спокойно говорить, разглаживая пряди, а всхлипы становились тише. — Что бы ни было между тобой и моей дочерью, теперь ты всегда занимаешь особое место в нашей семье. Тебе всегда будет куда пойти, что бы не произошло. Помни об этом, дорогая, — Мортиша говорит это и улыбается, тем самым стараясь успокоить переживающую особу. — Спасибо Вам, Мортиша, — она поднимает голову, отстраняясь. — Для меня никто никогда не говорил таких слов. Я очень это ценю. Спасибо, — шепчет крайнее слово, стирая рукавом последние соленые капли со своих щёк. — Позвони ей, — говорит женщина и продолжает улыбаться такому всплеску эмоций. — Она не берет трубку. Я пыталась набрать ещё, но она не отвечает. Может, вы попробуете? — Я тоже пыталась, — женщина выдыхает, поправляя чуть спавший плед на своих плечах. — Вы… вы знаете, где она может быть? — неожиданно спросила Энид, вжимаясь в черную кофту на змейке. Делает глубокий вдох, наполняя легкие ароматом парфюма брюнетки, и смотрит на женщину напротив. Мортиша задумалась, разворачиваясь лицом к виду на мост. — Для Уэнсдей купить здесь дом было очень важно. Ещё когда она была маленькой, мы всегда приходили на аллею на набережной и просто сидели на лавочке, наблюдая как по мосту едут машины. Она считала все транспортные средства и у себя в голове сортировала их по цветам. Мы могли просидеть так до вечера, а потом ещё и остаться, потому что мост очень красиво светился. Это единственная яркая вещь, которая привлекала её в детстве, но никто не знал причины. Просто, ей это нравилось, — не отрываясь от вида, говорила женщина, а Энид встала рядом, так же рассматривая мост и внимательно слушая рассказ. — Я думаю, сейчас она смотрит на него так же, как и мы с тобой, — Мортиша поворачивает голову в сторону блондинки. — Когда мы говорили по телефону… она сказала мне одеться теплее. Значит, она видела меня, — блондинка тоже повернулась, бросая взгляд на женщину и та кивнула. — Да, видимо, так, — Мортиша улыбнулась. — У меня есть предположение, где её найти. Только придется тебе немножко пройтись, — и видит блестящий и заинтересованный взгляд Энид. *** Черный автомобиль марки BMW всё так же стоял на возвышенности. Лицо водителя расслаблено, голова прислонена к подголовнику, а глаза прикрыты. Руки в свободном падении лежат на бедрах, а грудь медленно вздымается, показывая, что девушка всё же жива. Спустя бесполезного стояния среди ветров, брюнетка вернулась в автомобиль, а вскоре и уснула, так и не доехав до дома. Телефон всё так же лежит в кармане пальто, но уже не вибрирует, ведь заряд батареи не бесконечен. Энид, спустя час, доходит до нужного места и спокойно выдыхает. Нашлась. Уже совсем знакомый автомобиль стоял недалеко от края, фары потушены, а внутри тишина. Девушка тихо подошла к пассажирской двери и так же тихо и аккуратно приоткрыла её, садясь на сидение. Сразу занимает позу вполоборота и смотрит на расслабленные черты лица спящей девушки. — Что ты тут делаешь, Энид? — не открывая глаз, строго спрашивает Уэнсдей. Или не… спящей. — Как ты поняла, что это я? — вопросом на вопрос. Хорошая тактика, а главное — всегда работает. — Твои духи, — Аддамс приоткрыла глаза, обратив свой взор вперед, даже не смотря на девушку, — я всегда узнаю их, Энид. — Что ты тут делаешь? — Мне кажется, что я первая задала этот вопрос, — наигранно задумывается Уэнсдей. — Как ты нашла меня? — Твоя мама рассказала мне о твоей влюбленности в этот мост, — она кивнула на сооружение справа от её головы. — А потом предложила поискать на одной из ближайших возвышенностей. Я до этой обошла ещё три, между прочим. — Почему ты искала меня? — с упором на первое слово Аддамс продолжает задавать вопросы. — А не должна была? Мне нужно было забить на тебя и не думать о том, где тебя носит целый день? — А разве должна? Энид, — она впервые смотрит на взволнованное лицо блондинки, — тебе не нужно думать обо мне, не нужно искать, если я пропадаю, не нужно спрашивать об этом мою маму. Живи своей жизнью, ходи в компанию и набирайся опыта, а не бегай по всей округе, пытаясь найти меня, — замолкает, изучая взгляд голубых глаз, а затем всё же продолжает. — Найти для чего? — Я переживала! — выкрикивает Энид. — Да как ты не понимаешь, что между нами могут быть нормальные отношения, что бы там ни было! Мы же договорились стать друзьями, пока всё это действует. Как после возвращения из Парижа ты смогла вновь стать такой… — осекается, поджимая губы. — Какой, Энид? Договаривай. — Такой холодной. Опять. — Разве не ты сказала мне, что нам лучше держаться друг от друга подальше? Вот. Всё так, как ты и просила, — и просто выходит из машины оставляя девушку в салоне одну. Но Энид, не долго думая, покидает автомобиль тоже и становится рядом с Аддамс. — Нет, Уэнс. Ты… Я не… я не хочу больше видеть ту девушку, с которой я познакомилась на пляже, — Уэнсдей оборачивается, всматриваясь в глаза напротив, освещаемые лишь тусклым светом убывающей луны. — То есть, я не хочу видеть тот холод, Уэнс. Ты же не такая на самом деле. Теперь я точно знаю это. Париж показал мне многое. Он показал мне… тебя. Тебя настоящую. — Ты ошибаешься, Энид, — качает головой из стороны в сторону. Выдыхает. — Не хочешь ничего мне рассказать? — Например? — Синклер смутилась, не понимая о чём речь. — Должна ли я знать что-то касающееся твоей работы. Коллег… — заходит издалека, ожидая, что Энид расскажет всё сама и не придется задавать прямые вопросы. — Ты действительно хочешь сейчас говорить о моей работе? — в ответ сдержанный кивок и блондинка может только едва разглядеть как Аддамс сжимает челюсти, выдавая играющие на её лице желваки. Энид окончательно запуталась. Они только говорили об их отношении друг к другу, а сейчас Уэнсдей хочет слышать что-то о работе. Не понимает, но поддается на взгляд ожидающих темных глаз и неуверенно начинает: — Сегодня всё прошло хорошо. Первый день, но я чувствую, что совет поддерживает меня. Мистер Робинсон, глава совета, сказал, что они будут на моей стороне, что бы не произошло. Ведь так хотел дедушка… — опускает взгляд, грустно выдыхая. — На заседании я увидела Оливера, — она вновь подняла глаза и заулыбалась, а Аддамс напряглась. Значит, того парня зовут Оливер. — Кто он? — перебивает Уэнсдей. — А… Оливер. Этот парень знает меня ещё с детства, — она вновь улыбнулась и, повернувшись к мосту, продолжила, мечтательно оглядывая местность. — Мы дружили. Всегда. Он защищал меня от глупых издевок ровесников. Слушал мои проблемы. Иногда я приходила к нему после ссор с матерью, а он всегда поил меня малиновым чаем с печеньем из нашей любимой местной пекарни, — Аддамс нахмурилась, слушая речь своей собеседницы, которая всё так же всматривается в переливающуюся подсветку моста. На часах полночь, не меньше. — Но потом он переехал сюда и увидеть его сейчас, спустя пять лет, выглядит как чудо, — она оборачивается, — я буду работать со своим другом, представляешь? Он заменил мне всех братьев в свое время и я очень расстраивалась, когда он уехал, не оставив даже нового номера или адреса. Но сейчас, сейчас я буду с ним работать. Не нужно быть провидцем, чтобы заметить как Уэнсдей выдохнула и успокоилась. Жестокий и холодный взгляд заметно потеплел, а острота черт лица размылась под легкой улыбкой. Почему её это так волновало? Она боится признаться себе в этом. Не может. Не сейчас и точно не в ближайшие дни. Она закопает мысли об этом на долгое количество времени. До какого момента? Уэнсдей и сама не знает. Главное — сейчас тепло вновь заполоняет её тело, а разум откидывает все придуманные сценарии. А собственное поведение кажется ей противным и неоправданно глупым. Как она могла вот так себя вести целый день, вместо того, чтобы нормально поговорить и работать над проектом, результата которого ждут уже завтра утром.Завтра утром.
— Чёрт, — ругается Уэнсдей вполголоса, тем самым обращая на себя внимание голубых глаз. — Уэнс? — Завтра в 8 я должна представить той паре эскиз работы, — она поджимает губы, — я напрочь об этом забыла после того, как… — вовремя приходит в себя, — не важно. — Но ты же сделаешь? Что тебе стоит, самый лучший дизайнер, — Энид азартно улыбается, а Уэнсдей на мгновение забыла как дышать. Эта улыбка. Только для неё. — Поможешь мне? — теперь уже блондинка застывает, видя горящие от собственной идеи глаза и расплывающуюся по лицу улыбку. — Раз начальник говорит, я не могу отказать, — иронично, и Энид заливисто смеется. *** — Здесь линия должна быть не такой угловатой. Смотри, серьга в этом месте будет резать кожу, если ты отдашь такой эскиз под станок, — указывает Аддамс на одну из линий начатого чертежа. Они сидят в кабинете Уэнсдей в особняке. Яркий свет, бумаги повсюду и две девушки, передающие друг другу канцелярские принадлежности, обсуждая ту идею и наброски, которые были в голове Аддамс. Энид сидит в её кресле, а брюнетка напротив. Каждая не без упорства старается привести эскизы к совершенству, стирая и рисуя новые линии. Грифель карандаша портит белоснежную бумагу, создавая на ней будущие, невероятные украшения. Аддамс поглядывает на блондинку, что так старательно перерисовывает линию, на которую буквально только что было указано. Уголок губ дергается, а взгляд скользит по напряженным губам, сосредоточенному взгляду и размашистым действиям рук, внутри которых карандаш и ластик. Она застывает, чем останавливает и действия Энид. — Что-то не так? — Синклер поднимает голову, заправляя за ухо пряди, которые спали, когда она сидела над рисунком. — Нет. — Аддамс отрицательно качает головой. — Просто хотела сказать тебе… спасибо… за помощь. — Будем честны, ты бы справилась и без меня. — Уэнсдей на эти слова лишь улыбается. — Мы закончили, я думаю, — спустя ещё час говорит брюнетка, оглядывая проделанную работу. Собирает всё в папку, когда Энид поднимается с кресла и собирается выходить. Но Аддамс останавливает её, перехватывая за локоть. Они слишком близко друг к другу. Слишком. — Не справилась бы, — шепчет она, рассматривая голубой океан в чужих глазах. Настолько близко, что видно каждый перелив радужки. — Ч-что? — заикается Синклер. — Без тебя. Осталась бы без сна, если бы не ты, — и Энид улыбается. — Я рада была помочь. Такой опыт мне никогда не помешает. Я жду тебя в комнате, — и выходит, оставляя девушку смотреть себе вслед, а затем быстро собирать эскизы. Ждёт. Она ждёт брюнетку в их комнате. Когда Энид успела свыкнуться с мыслью, что эта комната принадлежит ей? Девушка и сама не знает ответа. Так же, как и ответа на то, почему она называет особняк своим домом, а родителей Уэнсдей уже родными для неё людьми. Знает каждое блюдо мисс Фриман и уже составила для себя список любимых. Это не сравнится с тем, что они готовили с Аддамс в загородном доме, но они есть. Она знает каждый куст на территории и общается с конюхом о лошадях. В частности и о Беатрис тоже. Ксавье и Бьянка стали её друзьями и очень близкими для неё людьми. Как она может отказаться от этого теперь? Всё бросить и уйти. Уехать. Италия не ждёт, и учеба в таком месте тоже. Мечта. Она должна исполнить свою мечту. Бросить всех, бросить Уэнсдей. Оставить её одну. Вновь разбить ей сердце. И себе тоже, на самом деле. Блондинка явно не хочет принимать мысль о том, что эта фигура полностью заполняет её разум. Тон голоса, сосредоточенность, внимательность, любовь к Беатрис. Даже банальные движения рук, когда она рисовала, вызывали в Энид вулкан незатухающих эмоций. Синклер часто поглядывала на серьезный взгляд и сжатые губы. Оценивающий собственную работу взгляд и движения ластиком, когда что-то получалось, видимо, не так, как того хотела брюнетка. Уходит мыслями в неизвестную степь и не слышит, как открывается дверь, в которую прежде, как уже это бывает обычно, тихо постучали. Брюнетка вошла переодетая в свои черные спальные штаны и такого же цвета футболку, на которой лишь на груди слева известный всем небольшой логотип. Подходит к кровати, обходя её, и садится на край своей половины. Снимает часы и заводит будильник, откладывая телефон в сторону. Энид не отрывает взгляд от чужой фигуры, рассматривая лишь черную тень впотьмах. — Тебе не кажется это странным? — вдруг говорит Уэнсдей, подкладывая руку под голову, удобно укладываясь спиной на постель. — Что? — Энид поворачивается набок, разглядывая профиль девушки. — Мы… спим вместе, — Аддамс тоже смотрит на блондинку. — Я берегу твой сон, — пододвигается чуть ближе, — а ещё твою спину, спать на полу — отвратительно, — и тихо хихикает. — Что ж, спасибо, — Уэнсдей слабо улыбается. Взгляд прикован к потолку, но совсем ненадолго. Тяжелые веки давят, заставляя прикрыть глаза и расслабиться. В голове ни одной мысли и одновременно миллион. Один вопрос и в то же время тысячи. Ровно до того момента, пока не ощущает упавшую руку на своём торсе. Открывает глаза, понимая, что Энид уже спит, придвинувшись к ней плотнее. Рука на её теле плавно хаотично двигается, вызывая толпы мурашек по всему телу старшей, а затем обнимает и телом жмётся ближе. — Что же с тобой делать, глупышка? — шепчет себе под нос Уэнсдей и убирает руку, подкладывая её под шею блондинки, прижимая к себе. Пальцы, уже по намеченному ранее пути, зарываются в светлые волосы, прочесывая их. Перебирает пряди и засыпает под тихое сопение в свою шею. *** Середина ноября. Почти все листья сорвались, укрывая разноцветным покрывалом асфальт и ещё некогда зеленую траву. Деревья сбрасывают красное, желтое, зеленоватое убранство. Готовятся к зиме. Солнце уже не радует теплом, просто нагло освещая все вокруг своим ослепительным светом. Зато теплом радует тело, что лежит совсем близко, неосознанно водя пальцами по ключицам. Дыхание, которое обжигает область шеи. Тихое сопение. Такое милое, будто у маленького котенка. Энид и была котенком. Маленьким милым пушистым котенком. Который иногда показывает зубы и больно кусается, оставляя не проходящие шрамы. Синклер, всё ещё находясь в спящем состоянии ложится на свою подушку, которую тут же обнимает, как только что Уэнсдей. Брюнетка забавляется этой картиной, смотря как морщится нос Энид от поступающего солнца сквозь неплотно прикрытые темные шторы. Собирается вставать, ведь к восьми нужно быть в офисе. — Не уходи, — шепчет Синклер сквозь сон и Уэнсдей оборачивается, смотря на подрагивающие ресницы и ощущая на своей ладони чужую кисть. — Отто, хотя бы ты не бросай меня, — продолжает тихо говорить Энид и брюнетка понимает — девушке снится сон. Отто. Это же её брат, который, по словам Ричарда, лежит в больнице. Почему сейчас? Энид не знает ничего о том, что произошло. Она не видела его и не говорила уже много дней, даже, возможно, лет. Но сейчас видит его во сне. Аддамс аккуратно ложится обратно и кладет свою ладонь на щеку, поглаживая покрасневшую кожу. Слеза становится последней каплей. Энид резко открывает глаза и Уэнсдей прижимает девушку к себе, поглаживая плечи и спину. — Всё… чшш… это был сон, — шепчет Аддамс, не переставая успокаивающе гладить по лопаткам. Всхлипы Синклер затухают, а она все ближе жмется к обнимающему её телу. Перемещается поближе, кладя голову на плечо и выдыхает, переводя дух. Делает глубокий вдох и успокаивается. Аромат парфюма, которым пропахла девушка, запах хвои и горького кофе плотно засел в подсознании блондинки. Он успокаивает. Он стал родным. — Как ты? — Всё хорошо, Уэнс. Просто сон, — девушка высвобождается из объятий, собираясь встать, но чужая рука перехватывает её собственную. — Что ты видела, Энид? — аккуратно, но в то же время и настойчиво спрашивает Аддамс. — Не знаю почему, но во сне я видела смерть своего брата, — она выдыхает, а глаза Уэнсдей расширяются. Она ничего не знает. Но ей снится такое. Да, парень вроде как был жив, но в любой момент что-то могло измениться. — Сон. Просто сон, — успокаивает больше себя и поднимается с кровати, отпуская руку Энид. *** — Уэнсдей, я рада видеть тебя… дома, — со своей самой теплой улыбкой говорит Мортиша, когда видит Уэнсдей в очередном брючном костюме. — Сестра! — выкрикивает Пагсли, срываясь со стула. Семья завтракала, поэтому все сидели за столом. Он налетает на девушку с объятиями, прижимаясь к ней. — Я соскучился. — Уэнсдей слабо улыбается, но обнимает парня в ответ. — Если бы ты не был таким неугомонным, то смог бы увидеть меня ещё в тот день. Но ты старательно прятался. Молодец. Хоть что-то в жизни со мной для тебя прошло не зря, — она улыбнулась чуть шире, а парень отпрянул. — Это ты сейчас меня похвалила или поругала? — улыбка Уэнсдей подтверждает мысли парня и тот лыбится как чеширский кот из книги Льюиса Кэрролла «Алиса в Стране чудес». — Сестра меня похвалила, — он оборачивается к родителям. Завтрак всей семьей. Что может быть лучше? Мортиша и Гомес как всегда чересчур открыты в выражении своей любви, а Уэнсдей, как обычно, старается их утихомирить, заставляя смеяться Энид и Пагсли. Родители извиняются и ведут себя чуть более сдержанно. Женщина, беря в руки чашку кофе, делает глоток, а затем поворачивается к Синклер. — Энид, возможно, я задам неудобный вопрос, но я очень давно жду момента. — Конечно, — блондинка отстраняется от тарелки, промакивая уголки рта тканевой салфеткой. — Я вас слушаю. — Ты же собираешься учиться, верно? — она кивает и, кажется, начинает понимать, о чем дальше пойдет речь. — На твоих плечах так же лежат теперь обязанности по управлению компанией. Уверена ли ты, что… как бы это сказать. — Вы всегда можете говорить прямо, — девушка чуть улыбнулась. — Ты уверена, что сможешь совместить все эти заботы вместе со своими отношениями? Учеба в Италии. К тому же, целый год вдали от здешних мест. Твои отношения с родителями стоили Уэнсдей репутации. А твоя наивность помогла этому. — Мама! — строгий голос останавливает женщину. — Не говори того, в чем не уверена, — она мельком смотрит на Синклер, в глазах которой застыл шок. Берет её за руку, лежащую на бедре и успокаивающе поглаживает большим пальцем тыльную сторону ладони. А затем переводит злой взгляд на свою мать. — Что с тобой? Где моя вечно поддерживающая мама? Что за слова, которые складываются в такие предложения? Как они могут даже слетать с твоих губ по отношению к Энид? Ты не можешь так говорить о ней! — она осматривает всех членов семьи. — Никто не может! Это понятно? — Уэнсдей, я не это имела ввиду. Мы все любим Энид и она это знает, но посмотри же, что происходит вокруг тебя. — Аддамс-младшая сжимает челюсти, брови опущены, а взгляд мог бы испепелить любого. — Никто. не может. говорить. ничего. плохого. в сторону. Энид, — отделяя каждое слово, проговаривает девушка и встает со стула, разрывая соприкосновение их с блондинкой рук, и выходит на улицу, перед этим посмотрев на Синклер, которая взглядом попросила остаться на минуту. — Прости меня, Энид. Я ни в коем случае не хотела тебя обидеть. Просто, ты сказала, что я могу говорить прямо и… и я… — Всё в порядке, Мортиша, — Синклер выдыхает. — Я понимаю ваше беспокойство, но поверьте, я стараюсь делать всё, что могу для того, чтобы ей стало лучше. Но… почему вы сказали о моей наивности? Я же не… — Аякс, — говорит Мортиша и Энид хмурит брови. — Он же оказался предателем, а ты яро защищала его. — Какая же я идиотка, — Синклер поджала губы. — Уэнс сразу говорила, а я убеждала её, что он не мог, — отводит взгляд в сторону и выдыхает, а затем совсем тихо продолжает. — Неужели он весь в синяках из-за неё…? — Но всё обошлось. У вас у обеих всё в порядке, поэтому оставь это в прошлом. Но… никогда не стоит сразу доверять людям, которые кажутся хорошими. Обычно, они таковыми не оказываются, дорогая. И ещё раз прости меня за такие резкие слова, — Мортиша слабо улыбается, а блондинка встаёт со стула, на ватных ногах выходя на улицу, где около автомобиля её уже ждёт Аддамс. — Если ты поедешь со мной сейчас, то кофе мы сможем выпить в кафетерии твоей компании, — говорит Уэнсдей, открывая девушке пассажирскую дверь. — Ну, или если такой план тебе не подходит, то я просто отвезу тебя. — Уэнс, почему ты не сказала мне? — Сказала тебе что? — Что Аякс предал тебя и всё из-за меня. — Их разделяет лишь металлическая дверь. — Это же не из-за тебя, — удивляется Уэнсдей. — Я не смогла найти доказательства его причастности вовремя. Твоей вины в этом нет. Не думай об этом. Моя мать иногда говорит странные вещи, а потом извиняется за свою глупость. — Но… — Лучше скажи как тебе мой план, — перебивает девушку со своими закапываниями себя. — Найдётся ли в твоем расписание окошко для меня? — улыбается. — Даже не знаю, смогу ли найти что-то, Уэнс, — и заливисто смеется, садясь в машину, дверь которой в последствии закрывает Аддамс и, обойдя автомобиль, садится за руль. *** — Я пойду схожу к Бьянке, пока ты будешь готовиться и проводить им презентацию, — говорит Энид, когда девушки заходят в здание компании Addams Secret. — Хорошо. — …и тем самым мы решили придать овальности в этой и этой части. Всё так, как мы с вами обсуждали вчера, — Уэнсдей указывает на обсуждаемые участки будущих украшений. Колье и пара сережек. — Это потрясающе, мы с женой в восторге, а это лишь только рисунок на бумаге. Вы великолепный мастер. К тому же, спасибо за срочное выполнение, мы… — Я понимаю, всё в порядке. Для меня честь делать украшения для таких значимых в нашем городе людей. — Вы говорили «мы»? Разве мы не договаривались, что лишь вы будете работать над этими украшениями. — Так и было. Моя возлюбленная помогала мне с сережками. И они понравились вам больше, — семейная пара улыбнулась и одобряюще закивала. — Энид — прекрасный, но начинающий дизайнер. Очень талантливая девушка, — Синклер, закончив разговор с Бьянкой, шла по направлении к Уэнсдей и остановилась, увидев приоткрытую дверь. Аддамс заметила девушку, заглядывающую в её кабинет, встречаясь с ней глазами. — Будьте уверены, мы ещё не один раз увидим и услышим её имя, стоящее рядом с невероятными работами. — Я не сомневаюсь. Это же ваша возлюбленная, — мужчина улыбнулся и приподнялся со стула, протягивая руку. Уэнсдей пожала её в ответ. — Спасибо вам за демонстрацию, это точно то, чего мы хотели, вы идеально попали во все наши желания. — Это моя работа. Готовые изделия мы сможем увидеть к концу недели, — он кивнул и, взяв жену под руку, пошёл на выход. Семейная пара вышла довольная. Они настолько бурно обсуждали только что увиденное, что даже не заметили белокурую девушку, проскользнувшую сквозь них. — Как всё прошло? — Ты же слышала, — наклоняя голову вбок, отвечает Уэнсдей, собирая бумаги. — Ты правда так думаешь? — Думаю о чём? — Аддамс задержала взгляд дольше обычного, а затем приподнялась со стула, собрав всё в папку, которую позже отдаст Лили, чтобы та передала мастерам утвержденные эскизы, и подошла ближе к блондинке. — Обо мне. По-твоему, я талантливая? — Разве нет? Ты сама не чувствуешь, что тебе становится комфортнее работать? — Да… но услышать это от тебя… спасибо, — последнее слово почему-то звучит ниже остальных, а глаза устремляются в пол. — Поехали в твоё царство. Я на сегодня свободна, — разряжает обстановку и заставляет Энид улыбнуться. *** — Юлия, здравствуй, — говорит блондинка, а девушка осматривает вошедших. Окидывает улыбкой и Энид, и Уэнсдей, что стоит рядом. — Добрый день, мисс Синклер. Мисс Аддамс, — и девушки кивают, проходя дальше. — Мне нужно отдать Оливеру вчерашние бумаги, сходим туда, а потом выпьем кофе? — Да. Как раз и познакомишь меня с ним. *** — Энииид, доброе утро, — он сгребает девушку в свои объятия и блондинка не сопротивляется, цепляясь за спину. — Я тоже рада тебя видеть, но ты задушишь меня, — Оливер выпускает Энид из своих оков. — Вот, познакомься… — Уэнсдей Аддамс собственной персоной, — удивился парень, предлагая рукопожатие. Жест, который Аддамс принимает. — Просто Уэнсдей, — говорит она, отстранившись. По-хозяйски кладет руки на талию блондинки, прижимая к себе. Энид поворачивает голову, ловя слегка напряженный взгляд Аддамс. — Покажешь мне свой кабинет? Или начнем с кофе? Энид глупо улыбается, переводя взгляд на Оливера, а потом возвращая его на брюнетку. Если раньше она всегда была уверена в том, что такой жест был чисто фиктивным, то сейчас, она запуталась: Аддамс действительно ревнует? или хочет, чтобы Оливер думал, что она ревнует? — Уэнсдей, я бы хотел познакомиться с тобой поближе. Как никак Энид моя подруга. Лучшая и единственная. Хочу поучаствовать, ведь и так многое пропустил. За эти пять лет… — Я свободна вечером, — отрывая глаза от голубой пары, она переводит свой взор на парня, который на пару лет младше её самой. — Можем сходить куда-то. — Предлагаю сходить в тот ресторан, в котором мы были, когда ты знакомила меня с Бьянкой и Ксавье. Их, к тому же, можно тоже позвать. И Йоко с Дивиной. Познакомишься за одно со всеми, — Энид отрывается от разглядывания уже профиля брюнетки. — Часов в 9? — Да, отлично, тогда до вечера, вышли мне адрес. *** — А вот и кабинет дедушки… — они заходят в просторное помещение, выполненное в коричневом дереве. Темно-коричневого цвета стол и кожаное чёрное кресло задвинутое к нему. Небольшой стол торцом, за которым ещё по паре стульев. — Теперь мой, — тихо договаривает блондинка, проводя пальцами по поверхности дорогой деревянной мебели. Уэнсдей осматривается, глазами цепляясь за пару фотографий в рамках, что стояли на полках шкафа. На них семья Энид. Фото её дедушки и самой блондинки. Фото с братьями и родителями Синклер. — Ты не убрала фото, — пониженным тоном говорит Аддамс, отодвигая стул. — Я не сделала абсолютно никаких изменений, — спокойно отвечает Энид, присаживаясь на кресло. — Здесь его дух и я не имею права что-либо менять. Знаешь, я будто бы чувствую, что он здесь и помогает мне, что бы я не делала. Поэтому… здесь навсегда всё останется так. Брюнетка кивает и делает глубокий вдох, кладя локоть на стол. — Решила уже, что будешь делать, когда уедешь? — в ответ только покачивания головы. — Не знаю, как могу бросить теперь это всё. Но и уверена в том, что не останусь. Я должна учиться, я мечтала об этом столько времени и вот сейчас отказаться… — она поджимает губы, делая медленный кивок из одной стороны в другую, — ни за что. — У тебя есть время подумать. Ты можешь выписать доверенность на одного из работников, которого сочтешь подходящим. Оливер, — чуть ли не со скрежетом челюстей произносит она имя парня. — Ты ему, кажется, доверяешь. — Да, вероятно, я так и сделаю, если не найду других вариантов. Просто, прошло уже очень много времени и я… я же не могу быть ни в чём уверена. — Время. Полтора месяца дадут тебе определиться, — заканчивает Аддамс и приподнимается. — Ну что, пошли, будешь поить меня здешним кофе. — Буду, — и улыбается, так же поднимаясь. *** Пьют кофе, говорят на повседневные темы и улыбаются друг другу. Уэнсдей тянется, совсем медленно, и большим пальцем вытирает сладкую консистенцию с уголка губ. Энид завороженно наблюдает, чуть подаваясь вперед. — У тебя там крем остался, — оправдывается Аддамс и убирает руку, перехватывая чашку с ароматным напитком. — Спасибо, — тихо говорит блондинка и утыкается в свой стакан с чаем. Малиновый. Уэнсдей сама заказала его, вызывая очередную улыбку в свою сторону. Не забывает. — Уэнс, — в ответ вопросительное мычание и девушка продолжает. — Почему ты не рассказала мне про Аякса? — Я же говорила, что это не важно. Да, это было, но больше ничего не поделаешь, — спокойно и размеренно отвечает Аддамс, делая последние глотки своего кофе. — Ты… Бьянка рассказала мне о том, что ты сделала с ним и что хотела, — и Уэнсдей более сосредоточенно смотрит в глаза блондинки. — Синяки на его лице остались после слов обо мне, — брюнетка сглатывает ком неуверенности, допивая напиток и отставляя пустую чашку на стол. — Он не имел право пользоваться тобой, Энид, — откидывается на спинку стула, сжимая и разжимая кулаки, лежащих на столе рук. — И я просто доступно ему это объяснила. Закончим этот бестолковый разговор о глупом человеке. Он исчез из наших жизней, чему я несказанно рада. Лучше позвони Йоко, — видит непонимающий взгляд Синклер и хмыкает, чуть усмехаясь, — Ужин, Энид. — Да. Точно. Ужин. — И вот о чём она только сейчас думала, слушая такой простой ответ и разглядывая строгие черты лица, которые на самом деле такими не являлись. Об ужине… *** — Энид, перед тем как ехать домой, мне нужно тебе кое-что сказать, — останавливает девушку возле машины на подземной парковке компании. — Да, конечно, — Синклер оборачивается, рассматривая сосредоточенное и отчасти взволнованное лицо брюнетки. Уэнсдей не знает, почему решилась сказать сейчас. Наверное, утренний сон Энид подтолкнул её к этому решению. Сейчас она глазами изучает бетонный пол парковки и собирается с мыслями. — Энид. Сегодня утром ты видела сон… — выдыхает. — Нет, не так… — поднимает глаза на девушку. — Я говорила с Ричардом на днях, ты же помнишь это? — блондинка подозрительно кивает, не понимая сути разговора. — Он сказал, что сейчас твоя мать ничего не будет делать, затаившись. Ей не до этого, потому что… — запинается. Даже сказать о смерти было проще Адриана, чем сейчас. — Что случилось, Уэнс? Ты сейчас пугаешь меня. — Ей не до этого, потому что твой брат попал в больницу с серьезными травмами. Его избили на улице ночью. Синклер прикрывает рот рукой, распахивая глаза от удивления и страха. Дыхание перехватывает и она замирает, а затем совсем тихо: — Но он же жив? — в глазах надежда. Как бы там ни было, Отто её брат. Родной по крови человек. — Ричард не сказал ничего, что могло бы опровергнуть это, — и блондинка выдыхает тот воздух из легких, который задержался чуть больше положенного. — Он отправил мне адрес больницы. Если ты хочешь, мы можем его навестить, чтобы ты убедилась, что он идёт на поправку, — Уэнсдей кладёт руку на плечо, заставляя девушку обратить на себя внимание. Энид плачет. Щеки и нос покраснели, а из глаз бегут ручейки соленой жидкости. Последние дни она слишком много плачет. Уэнсдей делает шаг ближе и блондинка врезается в чужое тело, обхватывая спину руками. Аддамс, не ожидая подобной резкости, чуть пошатывается, но прижимает девушку к себе, ладонями поглаживая спину, лопатки и плечи. — Тшш… он ведь жив. Всё будет хорошо, — говорит тихо, а всхлипывания всё продолжаются. Уэнсдей поджимает губы, сожалея тому, что случилось. — Энид, слышишь меня, он поправится, — шепчет на ухо. — Я уверена, что он сильный. Он ведь твой брат. Поехали, нам нужно успеть к тому времени, пока всё ещё пускают посетителей. И не нарваться на твою мать. Энид, всё ещё находясь в объятиях Аддамс, доходит до двери, которую брюнетка тут же открывает, усаживая девушку на пассажирское сидение. Не закрывая дверь, открывает ту, что сзади, и достает бутылку воды. Садится на корточки перед обессиленной девушкой и открывает пробку, протягивая пластмассовую бутылку блондинке. — Тебе нужно сделать несколько глотков, — и Энид оборачивается на голос, принимая воду из рук Аддамс. Выполнив просьбу Уэнсдей и, кое-как отпив несколько глотков прохладной воды, Энид устремилась вперед, взгляд застыл и слёзы тоже. Она думала лишь о том, что он жив и ей на данным момент этого достаточно. Только бы поправился, а с остальным можно разобраться. Уэнсдей склоняется к блондинке, оставляя между их лицами всего пару сантиметров и тянется за ремнем безопасности, ограждая ним Синклер Уэнсдей ловит взгляды блондинки на светофорах, но ничего не говорит девушке, которая ни разу даже не повернулась в её сторону. Подъезжают к больнице и Аддамс поворачивает голову. Кладет руку на чужую, что покоилась на бедре и переплетает пальцы, соединяя их ладони в замок. Только этот жест заставляет Энид вынырнуть из своих рассуждений, переведя голову на инициатора такого действия. — Приехали, да? — смотрит в окно за девушкой и видит людей в белых халатах. Точно приехали. Собирается покинуть автомобиль, но рука, что держит её собственную, напрягается чуть сильнее, не давая выйти. Энид оборачивает голову, всматриваясь в карие глаза. — Энид, ты уверена, что готова? — Синклер опасается, но брюнетка не даёт мыслям уйти в ту сторону, о которой даже думать страшно. — Мы… мы можем встретить там Эстер, я об этом. Может, нам лучше было бы узнать, когда её там не будет и потом войти. — Я хочу его увидеть, Уэнс. Сейчас, пожалуйста, — и Аддамс жалобно кивает, отпуская руку. На душе неспокойно, но она не может отказывать. Кто она такая, чтобы сейчас не разрешить Энид этого сделать? Правильно. Именно поэтому они на пути к главному входу в здание. Аддамс вновь переплетает их пальцы и, увидев очередной удивленный взгляд, слабо улыбается. И тихое, почти мнимое предложение: «Может, мои прикосновения успокоят тебя тоже?» заставляют Энид удивленно повести уголком губ в подобии улыбки и сильнее сжать чужую ладонь, уверенно входя в здание.