Хроники Санктуария

4. Охота на ведьм - Я вам, ребята, вот что скажу, - задыхаясь, излагал свои мысли Сэль, пока Мильтон накладывал примочки на его разбитый нос. – Великий Конфликт породил в нашем мире столько недоразумений, что лично я не имею ни малейшего желания снова лезть во всю эту кутерьму. Я своё уже отвоевал и мне этого выше ушей хватило. Борьба с демонами – дело, конечно, полезное, но давайте вы это уже как-нибудь без меня? В потасовке с Сэлем Триган пострадал сильнее. Старый вояка мастерски подбил ему один глаз, вывихнул кисть руки и примял несколько рёбер. Охотник ничего не говорил, только натужно пыхтел от злобы, а Ханна тем временем отпаивала его успокоительной микстурой. Ровен, которому с немалым трудом удалось разнять дерущихся нефалемов, теперь курил хмырь-траву вместе с угрюмо молчащей Жанри. По лагерю туда-сюда расхаживал Тираэль, сверкая золочёными доспехами, выглядел он крайне взволнованно, но до спустившегося с Небес ангела никому здесь не было дела, что, надо сказать, изрядно ударило по его самолюбию. «Как же так? – размышлял Архангел Справедливости, измеряя шагами тайный лагерь в длину и ширину. – Я ради них покинул свой дом, лишился своих прекрасных крыльев, переругался со всеми, а они с высокой колокольни на меня плюют!» Рассуждая подобным образом, ангел подошёл к аскари, который никак не мог совладать с кровью из носа, и решил задать ему наводящий вопрос: - Но разве ты не понимаешь, Сэль, что твой разбитый нос и вывихнутая рука твоего друга Тригана – тоже порождения Великого Конфликта? Именно извечное противостояние высших сил заставляет вас кидаться друг на друга. - Да катись ты к дьяволу вместе со всеми своими высшими силами, ангелочек! – с досадой выкрикнул Сэль и швырнул в Тираэля пустой бутылкой. - Ладно, - скривился ангел. – Дело ваше. Моё дело только сказать, что, пока вы тут друг другу зубы пересчитывали, Лия ещё на рассвете ушла в императорский дворец и до сих пор не вернулась. Я беспокоюсь за неё. Если вам откровенно наплевать на меня, то подумайте хотя бы о бедной девочке. - Обязательно подумаю, - кивнул светловолосой головой Сэль. – Вечером после ужина. Тираэль в полнейшем разочаровании махнул на него рукой и отвернулся. Ханна, которая к тому времени закончила возиться с побитым охотником, выпрямилась во весь рост и подошла к ангелу. - Мне надо повидаться с Аширой, Тираэль, поэтому я отправлюсь в императорский дворец и заодно поищу там Лию. - Ну, хоть у кого-то здесь есть голова на плечах, - облегчённо вздохнул ангел. – Пожалуйста, найди Лию. Она столько всего пережила за эти дни, что я очень за неё боюсь. - Не вопрос, начальник. Я её найду. - Ты во дворец? – оживился, глядя на монахиню, Триган. – Подожди минутку. Я с тобой. Ханна улыбнулась, помогая ему встать: - Тебе тоже туда? - Мне всё равно, куда, лишь бы подальше от этого недоумка, - Триган с отвращением кивнул на Сэля. – Видеть его уже не могу. - Скатертью дорога, - с язвительной усмешкой крикнул Сэль и помахал ему рукой. Ханна и Триган спешно собрались и отправились в императорский дворец. К ним присоединились Жанри и Мильтон, которому убийца властно приказала следовать за ней. Ровен, уставший от суетливой возни своих приятелей, неспешно ушёл в горы, чтобы побыть наедине с Закаром. Все остальные, уставшие от суматохи не меньше крестоносца, разбрелись по своим шатрам и легли спать, и оставшийся в одиночестве аскари решил последовать их примеру. Он растянулся на земле, положив руки под голову, сладко зевнул и провалился в сон. Во сне Сэль видел свою молодость. Руководство восточной группировки диверсионных войск Сковоса, которому он подчинялся больше двух десятилетий назад, отправило его в джунгли с очередным заданием. Надо было изловить в лесу какого-нибудь одинокого тёмного закарумита и выяснить у него, где базируются основные силы культистов в этом квадрате. Это была простая задача, и Сэль очень легко с ней справился. Вопрос оставался только в том, что дальше делать с тёмным закарумитом, который, крепко получив по ушам, охотно рассказал молодому воину всё, что тот хотел знать. Сэль должен был молча перерезать фанатику горло, но почему-то пожалел этого до смерти перепуганного дурачка и отпустил его. Очень скоро он горько в этом раскаялся. Спустя несколько дней культисты поймали его самого, напоили какой-то отравой, от которой он полностью потерял способность двигаться, и собрались принести его в жертву. Тот самый фанатик, которого Сэль пожалел, теперь крепко сжимал в руках ритуальный каменный нож, занесённый над беззащитной грудью отравленного аскари. Ещё миг – и крышка. Сэль открыл глаза и тут же зажмурился от резко ударившего в них дневного света. Солнце над тайным лагерем перевалило за полдень. Тени от окружающих предметов начали удлиняться и едва заметно тянуться к востоку. Поднявшись и отряхнувшись от пыли, Сэль увидел задумчиво сидящего рядом с ним Тираэля. Когда аскари полностью стряхнул с себя сон, ангел без лишних предисловий заговорил с ним: - Меньше всего мне хотелось бы о чём-нибудь тебя просить, но похоже, что у нас серьёзные проблемы... - ...И кроме меня совершенно некому их решать, - закончил его мысль аскари. – Ну? Что нужно? - Твои друзья, ушедшие в Калдей вслед за Лией, тоже не вернулись. Там творится что-то неладное. Я бы сам выяснил, что там происходит, но мне следует оставаться здесь и защищать лагерь. Ровен до сих пор где-то по горам бродит, так что я вынужден просить помощи у тебя. Несколько часов сна придали бодрости островитянину, и настроение его сделалось не в пример лучше прежнего. Поэтому он согласился выполнить просьбу ангела и разобраться, в чём дело. Достав из сундука с общими вещами алую кожаную кирасу и надев её на себя, Сэль вооружился луком и стрелами и отправился вниз по горной тропе. Тираэль долго провожал его взглядом, а когда фигура аскари скрылась вдалеке, ангел медленно побрёл в свою палатку. Спустившись к подножию горы, Сэль снова очутился на калдейском базаре, где, как и прежде, кипела оживлённая торговля. Аскари прошёл кратчайшим путём через торговые ряды и вскоре увидел перед собой величественное здание дворца императора Хакана II. К воротам, ограждающим дворцовые аллеи от любопытных взглядов, вёл широкий, до блеска вычищенный мост из жёлтого пустынного камня, а у самых ворот стояла красивая статуя воина в сияющих доспехах. Когда Сэль подошёл поближе, статуя на входе оказалась караульным и потребовала у аскари письменное разрешение на доступ во дворец. Такого документа у островитянина не нашлось, а без документа дворцовый страж категорически отказывался пропускать незваного гостя. У Сэля в тот момент не было настроения вступать в полемику и объясняться, поэтому он просто взял стража за шиворот и сбросил его с моста вниз головой, после чего беспрепятственно прошёл сквозь ворота и увидел на аллее Тригана. Дела у охотника на демонов обстояли хуже некуда. Тригану никогда не нравились ограниченные пространства. Он предпочитал горы, степи и лесные полянки, где можно было затаиться в засаде, незаметно организовать огневую точку и прицельными выстрелами отправлять противников в долгий путь до бесконечной пустоты. А вот такие узкие места, как коридоры или, например, тенистые аллеи в императорском дворце Калдея, совершенно не подходили для подобной боевой тактики. В ограниченных пространствах вероятность попасть в окружение становилась намного выше, чем хотелось бы; именно так у дворцовых ворот всё и произошло. Демонов-притворщиков вокруг Тригана собралось слишком много, не повоюешь в такой тесноте. Охотник был сильно ранен в плечо, и поэтому не мог использовать оба ручных арбалета сразу. Ему приходилось отстреливаться одной рукой. Змееподобные демоны, помимо способности менять свой облик, также могли становиться невидимыми, что они и делали, растворяясь в тенях прямо перед носом раненого охотника и возникая у него за спиной. Увидев Сэля, Триган мысленно выругался самыми отвратительными словами, какие он только знал. Ему было яснее ясного, что аскари сейчас спокойненько бросит его на произвол судьбы и пойдёт дальше. Триган и не думал рассчитывать на помощь Сэля, он вообще никогда ни на кого не рассчитывал, будучи убеждён, что он всегда один, кругом только враги и никаких друзей и помощников у него близко быть не может. Продолжая выпускать снаряд за снарядом, охотник даже заподозрил, что островитянин специально притащился поглазеть на эту заваруху с демонами, чтобы поглумиться над ним и извести окончательно. Между тем, силы его покидали, а возможности выбраться из окружения демоны не давали и давать не собирались. Тем временем Сэль вовсе ни о чём не задумывался. Пока змеи-притворщики его не заметили, он выбрал удобную позицию и воспользовался одним из своих излюбленных приёмов – выпустил мощный залп сразу из нескольких стрел. Каждая стрела предельно точно поразила свою цель. Затем последовал второй залп, добивший тех, кого не прикончил первый. Через несколько секунд взлохмаченный и обливающийся потом охотник на демонов со взведённым арбалетом в руке стоял посреди кучи трупов. Убедившись, что драка окончена, Триган устало опустился на мощёную аллею. Сэль поспешил к нему. - Триган, ты в порядке? – взволнованно спросил он, осматривая рану на плече охотника. – Сильно задело? - Ерунда, – хмуро отозвался охотник и с недоверием поглядел на аскари из-под нависшего на лоб чуба. – Почему ты помог мне? Сэль как ни в чём не бывало ответил: - Потому что ты мой друг, ясен пень! - Да мы с тобой такие же друзья, как задница и пропеллер... - Слушай, давай мы это потом обсудим. Что-то мне подсказывает, что пора убираться отсюда куда подальше. Пойдём, я помогу тебе, по дороге расскажешь, что тут у вас произошло. Надеюсь, ты не собираешься истечь кровью быстрее, чем я дотащу тебя до лагеря? Триган ничего на это не ответил. Он вытащил из поясной сумки небольшую склянку с микстурой, обработал ею рану и зажал её краем плаща. Аскари помог ему перевязать повреждённую руку. - Не надо меня никуда тащить, - наконец заговорил охотник. – До лагеря я и сам дойду. Где Мильтон? Сэль удивлённо пожал плечами. - Без понятия. Он же с вами ушёл. - То есть, в лагере он не появлялся? - Нет... Охотник с досадой стукнул себя кулаком по голове и гневным тоном заговорил: - Проклятье! Говорил же я этой чёртовой убийце, что не надо было отправлять его одного... – бирюзовые глаза Тригана уставились на Сэля. – Слушай... спасибо тебе за помощь и прости, что я на тебя в лагере так набросился, но сейчас есть проблемы посерьёзнее... Триган изложил Сэлю ход событий. Они действительно пришли во дворец вчетвером, и Ашира, капитан местного отряда Стальных Волков, провела их в приёмную императора. Там друзья выяснили, что гвардейцы-притворщики схватили Лию. Они освободили её, перебили уйму демонов и пустились наутёк. Ашира осталась прикрывать их отступление, а сами они вместе с Лией добрались до люка, ведущего в канализацию под Калдеем. Лия настаивала на том, чтобы бежать из дворца через акведуки. Триган взялся охранять вход в них, но Жанри решила, что в одиночку он с этой задачей не справится, и приказала Мильтону поскорее двигаться в тайный лагерь за подмогой. После этого Триган остался в обществе демонов и никого, кроме них, больше не видел. - Если Мильта не вернулся в лагерь, - продолжал охотник, - то с ним наверняка что-то случилось. Надо найти его. - И где ты предлагаешь его искать? – с тяжёлой смесью растерянности и расстройства спросил Сэль. - Видимо, он где-то в Калдее. Может, заблудился, я не знаю. Я останусь здесь, немного передохну, приведу себя в порядок и отправлюсь на помощь к Ашире. Думаю, Ханна, Лия и Жанри из канализации как-нибудь сами выберутся. А ты... пожалуйста, найди Мильтона. - Обязательно найду, - кивнул островитянин. – Ну, ты тогда держись тут и постарайся больше не попадать в лапы к демонам. Ещё увидимся. Сэль покинул дворцовую аллею и через уже знакомый ему мост вернулся обратно в Калдей. Он шёл по базарной площади, растерянно глядя по сторонам, и не имел ни малейшего представления о том, где искать чудаковатого некроманта. Если Мильта решил прогуляться по городу, его куда угодно занести могло, он ведь такой, что и в трёх соснах заблудится. Спросив у нескольких прохожих, не встречался ли им парень с внешностью Мильтона, аскари не смог разузнать ничего толкового и расстроился больше прежнего. «Никто ничего не видел, никто ничего не знает, - злобно говорил он сам себе. – Не город, а чёрный провал какой-то. Никаких концов не найдёшь». Так Сэль и блуждал из стороны в сторону по широким улицам, пока под окнами одного из городских домов не увидел знакомый предмет. Это была трость Мильтона. Подняв её с земли и задумчиво повертев в руках, аскари начал подозревать что-то совсем неладное. А через несколько минут его размышления прервал шорох у стены дома. Он обернулся на звук и увидел деловито выходящего из крохотного проулка фетиша с кинжалом больше него самого. В мыслях аскари быстро сложилось одно к одному: «Фетиши? Гидбинн! Похоже, кое-кто попал в переделку». Сэль схватил трость и сломя голову ринулся в проулок, из которого вынырнул фетиш. Внимательно глядя по сторонам и не упуская ни единой мелочи, он углубился в запутанные городские трущобы. В этой части города всё выглядело совсем не так напыщенно, как на центральных площадях и улицах. На каждом углу трущобных кварталов громоздились кучи самого разного мусора, в которых копошились чумазые дети, из всех щелей разило отбросами, а проходя слишком близко к окнам кривых домишек, неосторожный гуляка сильно рисковал получить ведро помоев на голову. Между домами, пошатываясь на ходу, шныряли подозрительного вида мужчины и женщины с глазами, затянутыми дымкой опиума. Безобразные на вид куртизанки бросали на Сэля голодные взгляды, а он пристально смотрел сквозь них, заглядывая в каждый закуток. Наконец, он достиг такой точки, в которой понял, что не только потерял след Мильтона, но потерялся и сам. Теперь он уже шёл, не разбирая дороги. Мысли его были наполнены отчаянием, и он безо всякой надежды вглядывался в зловонное марево нищих кварталов. Сам-то он, конечно, когда-нибудь выберется из этой дыры, но Мильтон? Если некромант действительно оказался здесь, то плохи его дела, очень плохи! Сэль остановился передохнуть, прислонившись спиной к каменному забору, исписанному неприличными словами. Сначала мимо него прошёл местный пьяница с бутылкой в руках, потом несколько ребятишек, а после переулок, казалось, совсем опустел, но аскари, напрягая взгляд, различил в дальнем его конце группу людей в капюшонах. Когда люди приблизились к нему и он смог хорошенько их разглядеть, в груди у него на несколько мгновений остановилось сердце, а к лицу прилила кровь. Хмурые инквизиторы в рясах с длинными капюшонами куда-то вели Мильтона, с такой силой выкручивая ему руки, будто собирались пустить их на колбасу. Некромант не сопротивлялся. Закрыв глаза и опустив голову, он послушно шагал вместе с инквизиторами. Это безобразное зрелище мгновенно вывело Сэля из всяческого равновесия. Он перегородил дорогу инквизиторам, растопырил руки и рявкнул: - Стоять! Немедленно отпустите его! - Прочь с дороги, незнакомец, - отозвался один из людей в капюшонах. – Это опасный чёрный маг и демонопоклонник, во имя Благодати Закара его следует казнить, и его смертный приговор давно подписан. Так что проваливай. - Он такой же демонопоклонник, как твоя задница, которую я как следует надеру, если вы сейчас же не отпустите этого человека, - в приступе гнева зарычал аскари, сжимая пальцами трость своего невезучего приятеля. - Не надо этого, Сэль, - не поднимая головы, сдавленно пробормотал некромант. – Оставь меня. Так будет лучше. - И не подумаю! Отпустите его! Быстро! - Проваливай, - снова заговорил инквизитор, который, по-видимому, был здесь главным. – Или мне подождать, пока тебя не привяжут покрепче, чтобы мне было удобнее выяснить, какое тебе дело до этого выродка Преисподней? Сэль не стал дальше пререкаться с людьми в капюшонах. Вместо этого он сделал широкий шаг назад и занёс для броска руку, в которой держал трость, прикидывая в уме траекторию её дальнейшего полёта. Затем он бросил трость прямиком в голову ближайшего к нему инквизитора – бросил так, как многие годы назад бросал армейское копьё. Стукнув духовного воителя по лбу, запущенный Сэлем боевой снаряд высвободил электрический импульс, который по цепочке перекинулся на всех остальных инквизиторов, и они один за другим попадали на пожелтевшую каменистую землю. - Чёртовы закарумиты! – зашумел Сэль, отряхивая ладони. – Закар милосердный, Закар благодатный, Закар белый и пушистый... ага. Белый и пушистый, как плесень на Кристальной Арке. Сколько можно людей почём зря изводить, благодетели хреновы... сильно тебя побили, Мильта? А? Мильтон слабым голосом заговорил, боясь поднять глаза: - Да... то есть, нет... я не помню... Сэль приблизился к съёжившемуся от страха некроманту и обеими руками прижал его к груди. - Ну всё, всё, не бойся. Они ничего тебе не сделают. - Они мертвы? – шёпотом спросил Мильтон. - Нет. Я только оглушил их молнией. Мильтон нервно дрожал и что-то глухо бормотал себе под нос. Чтобы снять со своего друга дрожь, Сэль принялся растирать ладонями его спину и плечи. - Не бойся, не бойся, - повторял он. – Всё уже кончилось. - Я боюсь не за себя, - снова зашептал некромант. - А за кого? За меня что ли?! - Да. Ты напрасно это сделал. Меня инквизиторы всё равно когда-нибудь найдут, но теперь вместе со мной они будут искать и тебя. - Не будут, - растянулся в улыбке Сэль и похлопал некроманта по плечу. – Подожди немного. Аскари подошёл к оглушённым людям в капюшонах, обвёл их взглядом и прочитал короткое неразборчивое заклинание. Затем он вырвал из ослабших рук главного инквизитора принадлежащий Мильтону Гидбинн и вместе с тростью подал его некроманту. - Не будут они никого искать, - добавил к этому Сэль. – Теперь они даже под страхом смерти не вспомнят, что тут произошло. - Ты забрал у них память? – спросил Мильтон, наконец-то осмелившись поднять на Сэля глаза, полные удивления и восхищения. – Я не знал, что ты владеешь магией... - Хороший солдат много чем должен владеть, - с ухмылкой сказал Сэль. – Ладно, бери свой костыль и пойдём, надо выбираться из этого клоповника. Держись за меня, чтобы не упасть. Мильтон повесил на пояс Гидбинн, опёрся одной рукой на плечи Сэля, а другой на трость, и друзья отправились на поиски выхода из калдейских трущоб. Очень противоречивые чувства клубились в сознании избитого и перепуганного некроманта. Он снова оказался в стальных когтях инквизиции, на которую его угораздило наткнуться в городе, и почти смирился с тем, что теперь его наверняка казнят или замучают до смерти в каком-нибудь подземелье. Смерти некромант не боялся, но ему меньше всего хотелось окончить свои дни на виселице. Как бы там ни было, Сэль вытащил его из этой передряги, и Мильтон едва не таял от восторга. Теперь некромант готов был без раздумий отдать жизнь за такого замечательного друга, как Сэль. Это с одной стороны. А с другой ему было ужасно стыдно из-за того, что он впутывает друзей в эти отвратительные и страшные истории с инквизицией, которые совершенно точно не приведут ни к чему хорошему. И всё же... всё же теперь он был не один, теперь у него были друзья, и он чувствовал в своей исхудалой груди тепло от робкого огонька надежды – надежды на спасение. Когда Сэль и Мильтон, наконец, выбрались из трущоб и доковыляли до тайного лагеря, там уже были в сборе все, кроме Ровена – крестоносец до сих пор молился среди горных вершин. Вместе с Лией, Ханной и Жанри в тайный лагерь прибыл ещё один человек – сомнительного вида седоволосая женщина в красном платке. Она о чём-то болтала с Лией. Их разговор мог бы показаться Сэлю интересным, но в тот момент островитянину не было решительно никакого дела до чужой болтовни. Он передал уставшего от всех сегодняшних приключений Мильтона в заботливые руки монахини и направился прямиком к Жанри, которая по своему обыкновению скучала на окраине лагеря с самокруткой в зубах. Небрежно дёрнув убийцу за руку, туго обтянутую кожаной перчаткой, Сэль возмущённым тоном заговорил: - Тысяча или как тебя там, вот скажи мне честно: ты действительно такая дура или просто прикидываешься? - Ты чего это мне хамишь, нефалемчик? – скривила тонкие губы Жанри и с лёгким изумлением окинула взглядом всю фигуру Сэля. Сэль недовольно фыркнул. - Ближе к делу, убийца. Как ты додумалась отправить Мильтона одного через весь этот вонючий город? Его же ни на секунду оставлять нельзя. Бедного парня там чуть не убили! - Но ведь не убили же, - возразила Жанри, демонстративно убедившись в том, что некромант вполне жив, хотя и не очень здоров. - А то, что он весь в синяках, ты не видишь, да? Тысяча равнодушно пожала плечами: - Ну а что я могу тут сделать? Судьба у него, значит, такая. - Ох и противная же ты жаба! – с досадой вымолвил аскари и отвернулся. Он медленно обвёл взглядом лагерь и всех присутствующих. Отвергнутый Эйриной Линдон снова пил, на сей раз вместе со вдовствующим кузнецом, красочно излагающим вору историю о том, как он остался без жены. Эйрина удобно устроилась на камнях у скалы и листала книгу, на замысловатой обложке которой красовалась надпись: «Измерение земли: треугольники». Архангел Тираэль, опираясь на меч, стоял рядом с Лией и седой женщиной и слушал, о чём они говорят. Триган старательно обрабатывал полученную в сегодняшней схватке с демонами рану на плече, а Ханна ему помогала. Мильтон опустился на землю возле давно потухшего костра, поджал колени, обхватил их руками и загрустил. Закончив возиться с раной, охотник подошёл к некроманту и аккуратно укрыл его, изодранного и скрючившегося, большим платком из верблюжьей шерсти. Затем к их молчаливому обществу присоединилась Ханна, и некромант принялся кратко рассказывать им о том, что с ним сегодня произошло. Сэль убедился, что это совершенно не доставляет Мильтону удовольствия. Решив не беспокоить уставших друзей, аскари подошёл к Лии. По правде сказать, ему эта смазливая рыжая девчонка в алой тунике совершенно не нравилась – как минимум из-за того обстоятельства, что её опрометчивый поход на аудиенцию к императору закончился крупными неприятностями для охотника и некроманта. Да и вообще, по мнению Сэля, с Лией что-то было не так. Она словно притягивала к себе несчастья. Смерть Декарда Каина, суматоха с ожившими мертвецами в Тристраме, резня в Алькарне, теперь вот ещё и непонятная история с императорским дворцом – все эти события начинались там, где появлялась эта девица. По этим причинам Сэлю и близко не хотелось подходить к девушке, но всё-таки он сильно заинтересовался её новой собеседницей. - Я рад, что вы с девчатами смогли выбраться из дворца, Лия, - неуверенно заговорил Сэль. – Но кто это с вами? Глаза девушки сияли от неописуемого счастья. - Это моя мама, Адрия. Дядя Декард говорил, что она, вероятно, давно умерла, но во дворце у императора я узнала, что она жива и что она здесь, в Калдее. В глубине души я всегда верила, я чувствовала, что это так! Прислужники Белиала поймали маму в пустыне и затащили в акведуки под городом, но Ханна и Жанри помогли мне найти и спасти её. Я так счастлива, ты себе не представляешь! Слушая рассказ дочери, Адрия сдержанно улыбалась, и в уголках её глаз собирались тонкие морщинки. Сэль внимательно изучил её взглядом. У Адрии были холодные глаза стального цвета, строгие, плотно сжатые губы и поразительно изящный нос. Морщинки выдавали её изрядный возраст, но всё же и старухой она не выглядела, несмотря даже на седые волосы, выбивающиеся из-под огненно-красного шёлкового платка. Глядя на Адрию, невозможно было сказать, сколько ей лет. Но в одном Сэль был уверен точно: эта почтенная женщина – ведьма. За свою жизнь ему доводилось повидать немало ведьм, и он научился определять их с первого взгляда. Поэтому восторга Лии аскари не разделял. Найти родную маму – это, конечно, хорошо, но чёрт его знает, что эти ведьмы могут натворить... «И это только мамаша у неё ведьма, - думал Сэль, украдкой поглядывая на Лию. – А папаша, интересно, кто?» Поразмыслив о том, что из появления на горизонте старой ведьмы обязательно выйдет какая-нибудь ерунда, Сэль направился к Мильтону, Тригану и Ханне, по-прежнему сидящим у остывшего костра. В голове у аскари возник очень простой вопрос, который он тут же решил задать некроманту. Усевшись на землю рядом с ним, островитянин заботливо поинтересовался: - Ну как ты? Тебе лучше? - Да, - кивнул Мильтон. – На самом деле, это не так уж сильно отличается от того, как я себя чувствую каждый день. - И как же ты каждый день себя чувствуешь? - Очень скверно, Сэль, - грустно улыбнулся некромант и положил голову на прижатые к груди колени. Аскари с сочувствием поглядел на него и потёр пальцами кончик своего массивного носа, после чего снова заговорил: - Мильта, я одного не могу понять. Ведь ты такой же невинный одуванчик, как я или эта жаба с ушами, - Сэль кивнул на Тысячу. – Ты вполне можешь постоять за себя. Так почему ты этого не делаешь? Почему ты не защищаешься и позволяешь инквизиции и всем остальным делать с тобой всё, что им вздумается? Мильтон тяжело вздохнул: - Потому что я не желаю убивать людей. Нельзя этого делать. Каждая отнятая у человека жизнь на один шаг приближает меня к тем самым демонам, признание в связи с которыми из меня хотят выбить вот уже тринадцать лет. Убийство – это тяжкий грех, и я не хочу его совершать. - Судя по твоим россказням, - влез в разговор Триган, - ты отправил на тот свет такую кучу народа, что тебе уже должно быть всё равно. - Мне не всё равно, - слабо покачал головой некромант. – Каждый раз, когда я думаю об этом, мне становится тошно. И каждый раз, когда какие-нибудь люди на меня нападают, я прошу их не делать этого и отпустить меня, потому что знаю: если они меня не оставят, я могу потерять контроль над собой и убить их. Но они... - Они всё равно на тебя набрасываются, - нахмурил брови Сэль. – И тогда твоя сила выходит из-под контроля. - Да. Простите меня, друзья. Мне очень стыдно. - Да ну, брось, - Сэль с улыбкой потрепал Мильтона по длинным взлохмаченным волосам. – Я хочу только, чтоб ты знал: когда кто-то из нас рядом, тебе нечего бояться. Что бы ни случилось, ты наш друг. Мильтон напряжённо всмотрелся куда-то в даль, и Сэль заметил, что на его больных глазах выступили слёзы. - Это... это так странно, - всхлипывая, забормотал он в ответ на недоумённые взгляды Тригана, Сэля и Ханны. – Вы единственные, кто не отвернулся от меня, узнав, кто я и чем занимаюсь. Другие бы давно повесили меня на ближайшем столбе или передали инквизиции. Вы верите мне... мне никто никогда не верил, кроме Тысячи. У меня никогда не было друзей. Единственную мою подругу, Рэй, сожгли на костре. А теперь есть вы, но я боюсь, что из-за меня... - Опять ты за своё! – недовольно воскликнул Триган. – Слушай, ну серьёзно, надоел уже. Некромант виновато опустил глаза. - Прости, - тихо проговорил он. – Я больше не буду. Слёзы поползли по впалым щекам Мильтона. Ханна заботливо вытерла их краем своей ризы. - Ну всё, Мильта, хорош сопли размазывать, - беззлобно сказала монахиня. – А ты, охотничек, не сотрясай воздух понапрасну. Сами вызвали человека на откровенность, а теперь морды кривите. - Ой, да ну вас всех! – охотник сердито отвернулся и, увидев спускающийся с гор знакомый силуэт, указал на него рукой. – Глядите-ка, а вот и наш святоша. Сейчас тут будет очередной фестиваль легендарного идиотизма. Мильтон, Ханна и Сэль посмотрели туда, куда указывал охотник. Действительно, с горных вершин к тайному лагерю спускался Ровен, по-видимому, достигший в своих многочасовых молитвах высшей степени духовного просветления. Неспешно войдя в лагерь, он улыбнулся во всю свою широкую физиономию. - Как здорово, что все мы здесь сегодня собр... – заговорил крестоносец и осёкся, увидев среди присутствующих Адрию. Молча уставившись на неё, он сперва побледнел, потом покраснел, а затем и вовсе сделался каким-то зелёным. С момента их последней встречи прошёл не один десяток лет, но лицо ведьмы за это время совершенно не изменилось. Ровен безошибочно узнал её, и в памяти крестоносца сразу же всплыла маленькая тёплая хижина в курастских джунглях, наполненная запахом опиума. Тем временем Эйрина оторвалась от своей книги, с удивлением посмотрела на переливающегося разными цветами Ровена и спросила: - Что с тобой? Ты отравился тухлой селёдкой? - Ведьма!!! – яростно гаркнул крестоносец, выхватил кистень и со всех ног помчался к Адрии. Сообразив, что рыцарь явно не в себе, Триган и Сэль моментально вскочили и бросились на перехват. Они всем своим весом навалились на Ровена, и Сэль заорал ему в ухо: - Эй, успокойся! Ты чего?! - Проклятая ведьма! – продолжал шуметь крестоносец, размахивая над головами охотника и аскари своим внушительным кистенём. – Ненавижу ведьм! Вырвавшись из объятий двух нефалемов, он стремительно двинулся дальше, прямиком к Адрии, которая насмешливо кривила губы, глядя на всю эту глупую сцену. Триган и Сэль ещё раз попытались его остановить. Охотник каким-то невероятным приёмом вырвал из пальцев разбушевавшегося крестоносца оружие, а Сэль, подпрыгнув сзади, заломил ему правую руку. Но и это не помогло – напротив, у Ровена словно прибавилось сил. Крестоносец снова вывернулся из крепкой хватки аскари, одной рукой поднял его в воздух и швырнул через весь лагерь к дальней скале, рядом с которой помятый и оглушённый островитянин приземлился аккурат в заросли чертовски колючих кактусов. Вслед за этим Ровен отправил в свободный полёт и охотника на демонов. Триган полетел в противоположную сторону и оказался в кузнице Хедрига. - А слабоваты что-то наши нефалемчики, - надменно заметила Тысяча. - Поди заломай такого кабана здоровенного! – возмутился Триган, стараясь вылезти из бочки, в которую он угодил. Лия и Тираэль с удивлением смотрели на всё происходящее. Крестоносец снова бросился к ведьме, но прямо перед ним возник шатающийся на ветру Мильтон. Сэль тут же понял, что сейчас хлипкому некроманту придёт конец, и в страхе закричал: - Мильтон! Назад! Однако некромант не послушался. Вместо этого он вытянул в сторону несущегося на него Ровена слабую руку, скрестил пальцы, направив их к земле, и произнёс заклинание: - Хьян! Из-под земли у ног рыцаря тут же взметнулись вверх толстые костяные прутья. Они окружили Ровена со всех сторон и сомкнулись у него над головой. Крестоносец оказался в костяной тюрьме. Он принялся ломать свою клетку, громко ругаясь и исходя злобой, но магия некроманта оказалась сильнее мускулистых рук крестоносца. Костяная решётка даже не подалась. - Ах вы, черти бесхвостые! – выругался рыцарь и в отчаянии упёрся стриженой головой в решётку. - Прости за неудобства, - тихо вымолвил некромант. – Прошу тебя, посиди тут немного. Когда ты успокоишься, я тебя выпущу. - Хм, а это была не такая уж плохая идея, как я сперва подумал... – восхитился решением Мильтона Сэль и приступил к отрыванию кактусовых колючек от своих грязно-серых штанов. Некромант ничего не сказал в ответ. Раздвинув руками нависшие на измученное безрадостной жизнью лицо пряди седых волос и плотно закутавшись в шерстяной платок, он снова вернулся к своим молчаливым размышлениям. Ханна, немного помявшись в сомнениях, пришла к выводу, что настал её черёд. Она подошла к костяной тюрьме Ровена, просунула ладонь сквозь прутья, и, приложив два пальца к вспотевшему от напряжения лбу крестоносца, принялась читать мантру. Триган и Сэль внимательно слушали, но не могли разобрать ни слова, им даже не удавалось понять, на каком языке говорит монахиня. Закончив с мантрой, она оставила притихшего рыцаря одного и устроилась на земле рядом с Мильтоном. К понуро сидящему в клетке Ровену подошли Адрия и Сэль. - Что на тебя нашло, приятель? – спросил аскари. – Зачем ты на Адрию кинулся? - Не твоё дело, - огрызнулся крестоносец, и по его взгляду Сэль понял, что он хочет побыть с ведьмой наедине. Сэль пожал плечами и направился в кузницу помогать Тригану, который никак не мог вылезти из бочки. Убедившись, что никто не станет подслушивать интимный разговор, Ровен исподлобья поглядел на ведьму и прошептал: - Адрия... - Рада видеть тебя, мой мальчик. Я по тебе скучала, - ведьма улыбнулась так, как одни только ведьмы и умеют улыбаться. Крестоносец потёр ладонью вспотевший висок. - Слушай, старушка, давай просто сделаем вид, что мы друг друга не знаем. - А если я не соглашусь? – лукаво спросила Адрия. - А если я тебе череп сломаю? - задал встречный вопрос крестоносец. - Ты всё такой же неистовый... это мне в тебе и нравится. - Да ну тебя к чёрту, старая карга! – воскликнул Ровен и схватился за голову. К ним осторожно приблизился Тираэль, на лице которого в течение всех происходящих событий сохранялось выражение полнейшего недоумения, и поинтересовался у Адрии: - Что тут у вас происходит, друзья? - Не знаю, - старая колдунья приподняла брови и развела руками. – У бедного парня, видимо, какие-то проблемы с женщинами. - Хорошо, что не с мужчинами! – глупо пошутил проходящий мимо пьяный Линдон. Крестоносец погрозил ему из клетки увесистым кулаком и злобно бросил: - Заткнись, кретин. Потеряв интерес к загадочной истории между крестоносцем и ведьмой, все обитатели лагеря взялись за свои дела. Хедриг и Линдон откупорили очередную бутылку огненной воды, Тираэль вместе с Адрией и Лией направился в Калдей, чтобы хорошенько посидеть в таверне и обсудить дальнейший план действий, а Триган принялся сосредоточенно копошиться в общем сундуке. Сэль развёл костёр и занялся поджариванием хлеба себе на ужин, вскоре к нему присоединилась Жанри. Ханна сняла с плеч Мильтона платок, чтобы осмотреть его ушибы и оказать помощь в их лечении, если она потребуется. Эйрина всё так же листала свою книгу о треугольниках. Её взгляд растерянно бегал по страницам, пока она, наконец, не постучала изящным кулачком по своей голове и не выкрикнула полным досады голосом: - Ничего не понимаю в этих треугольниках! - А что там понимать? Треугольные они, вот и всё... – с глупой ухмылкой подметил Триган; в этой жизни треугольники интересовали его меньше всего. Заклинательница с раздражением сверкнула на него глазами. - Мне надо в этом разобраться! Я хочу узнать, как изменились природа, история и наука Санктуария за те пятнадцать столетий, что я провела во сне. Сдержанно улыбнувшись, к Эйрине подошёл Мильтон и осторожно заглянул в её книгу, а затем спросил: - Что ты не можешь понять? Давай я тебе помогу? В геометрии нет ничего сложного... Через несколько минут некромант уже сидел на тёплых камнях рядом с заклинательницей, чертил острием Гидбинна треугольники прямо на жёлтой от песка земле и объяснял: - Бывают такие треугольники, у которых один угол всегда прямой, как у квадрата. Возле этого угла есть две коротких стороны, а напротив него – длинная. Так вот, если каждую короткую сторону такого треугольника измерить и умножить саму на себя, а потом сложить их вместе, то полученное число будет равно числу, которое получится, если длинную сторону треугольника тоже умножить саму на себя. Это называется «кеджистанский треугольник»... Эйрина смотрела на некроманта и на его чертежи полными восхищения глазами. - Откуда ты всё это знаешь? – с удивлением спросил слушавший их разговор Сэль. - Ну... – некромант скромно потупил взгляд. – Я же не прямо всю жизнь в темнице просидел. Когда я бывал на свободе, я тайком приходил в библиотеки и много времени уделял чтению. Я читал не только о магии, но и обо всех науках. Когда ты понимаешь одну лишь магию, ты на этом далеко не уедешь. Я хотел понимать все законы мира в целом, чтобы лучше управлять своими силами. - И как, помогло? – мрачно усмехнулся Триган. Некромант передёрнул плечами и замолк. Эйрина снова вспыхнула, глядя на Тригана, и на её гладких щеках проступил кровавый румянец. - Ты придурок! – крикнула она Тригану. – Наука и знания всегда нужны для любого человека! - Угу, - закивал охотник. – Особенно треугольники. Да этот несчастный некромант хоть все треугольники на свете друг на друга перемножит, один хрен в итоге окажется за решёткой. После недолгой паузы Мильтон снова поднял глаза на охотника и заговорил дрожащим от неуверенности голосом: - Когда меня держали в казематах, я делал в уме вычисления. Я рассчитывал и кеджистанские треугольники, и это помогло мне не сойти с ума... - Оно и видно, какой ты у нас весь из себя разумный. Только вот фингал под глазом всю картину портит. Занимаетесь какой-то ерундой, умничаете налево и направо, а у самих рожи вечно разбитые и в кармане шаром покати, последние штаны – и те моль проела. - Триган, не говори глупостей! – резко вмешался Сэль. – Свою-то рожу давно видел? Охотник злобно замолчал: встретившись с укоризненным и холодным взглядом Ханны, он сообразил, что лезть в драку – это худшее из того, что он мог бы сделать. Сэль поднялся со своего места, подошёл к Тригану и протянул ему поджаренный на костре кусок хлеба. - Вот тебе вкусный сухарик, заткни им свой рот и не вякай. Тебе сейчас определённо лучше помолчать. С выражением нечеловеческой обиды на лице охотник взял сухарь и впился в него зубами, а Сэль тем временем обратился к некроманту: - Не слушай этого болвана, Мильта. Я тебе другое скажу. Чем больше я смотрю на тебя, тем сильнее убеждаюсь: ты парень что надо. Ты мог бы постичь Незримое. - Незримое? Вопросительные взгляды Мильтона, Тригана и Ханны устремились к аскари, даже скучающий в костяной клетке Ровен заинтересовался этим вопросом. Только Жанри продолжала с равнодушным видом жарить хлеб. Аскари молча повернул голову и, прищурив глаза, уставился на склонившееся к горизонту солнце. В мягких лучах заката плотно сложенная фигура Сэля выглядела особенно грозно. Он непринуждённым движением размял плечи, потёр ладонью об ладонь и, тряхнув длинноволосой головой, медленно сел на землю спиной к солнцу. - Так и быть, я расскажу вам об этом, хотя я сильно сомневаюсь, что кто-нибудь, кроме Мильтона, правильно поймёт мой рассказ. НЕЗРИМОЕ Я принадлежу к касте амазонок-воительниц, одной из высших каст народа аскари, населяющего Сковосские острова. Мне сорок семь лет, у меня есть жена и взрослая дочь. Когда-то я был диверсантом и разведчиком, потом стал полковником Электрических войск Сковоса, а теперь я старый больной солдафон, который только и умеет, что кулаками махать. Иногда случайные знакомые спрашивают меня, почему я болтаюсь по всему Санктуарию вместо того, чтоб вернуться домой к жене и дочери. Ответ прост: я странствую по миру в поисках того, что, по сути, невозможно найти. Я ищу Незримое, и пока я его не найду, я не успокоюсь. Незримое – это то, чего нельзя увидеть или ещё как-нибудь почувствовать. Незримое можно только понять холодным рассудком, вычислить, как астрономы вычисляют движение звёзд по небосводу. До астронома и счетовода мне далеко, но я умею стрелять из лука и всегда точно знаю, где окажется выпущенная мною стрела. Это нельзя угадать, к этому можно придти только практическими расчётами. Поэтому я уверен, что когда-нибудь смогу точно так же придти к Незримому. Я родился на острове Ликандер в семье воительниц. Жёсткое военное воспитание было мне не по нраву с самого детства – я оказался чересчур своевольным и в итоге удрал от родителей и старших сестёр в восточную часть архипелага. Там я спутался с шайкой таких же отчаянных молодых амазонок, перебрался вместе с ними через морской пролив, отделяющий Сковос от большой земли, и мы развернули в джунглях Тораджана масштабную разбойничью деятельность. Через джунгли часто двигались торговые караваны на Кураст и Травинкаль, и я со своими друзьями-шалопаями внимательно следил за ними из засады, готовясь напасть в подходящий момент. Мы стремительно набрасывались на караван, стремительно его грабили и стремительно растворялись в сырой болотной дымке. Мы были неуловимыми мерзавцами, которые держали в страхе всех торгашей, двигающихся на северо-восток облюбованной нами дорогой. В кустах у этой дороги и прошла вся моя молодость. Но когда мой возраст приблизился к двадцати годам, ситуация поменялась. В Травинкале снова появились культисты, исповедующие особое течение Закарума, которое много лет назад поразила порча. Эти неудержимые фанатики повадились всё чаще нападать на Теганзу и Сковос, и вскоре началась война между амазонками и тёмными закарумитами. В такой обстановке торговое сообщение через Тораджан полностью заглохло. Мои друзья разбрелись кто куда, а сам я, взвешенно обдумав свои ошибки молодости, решил вернуться на родину и записаться в армию. К тому времени у меня были очень хорошо развиты навыки скрытого передвижения по лесам и болотам, так что меня приняли в диверсионные войска. Я в составе небольшой группы бойцов оказался приписан к восточной группировке, собранной из нескольких таких формирований. Всех нас направили обратно в те же самые джунгли, где мы принялись активно досаждать закарумитам-фанатикам. Диверсионная группа, в которой я числился, состояла из четырёх человек и называлась «Лесной Кошмар». Этот самый кошмар мы закарумитам и устраивали, то в одной части леса, то в другой. Одной из наших задач было создание видимости усиленной военной деятельности – закарумиты должны были думать, что в лесах их терроризирует целая армия. На самом же деле, нас было около сотни. Во время диверсионных вылазок мне в числе прочего приходилось ловить шмыгающих по лесу отдельных личностей и задавать им неудобные вопросы. По военным правилам их всех следовало убивать, но одного такого горе-бойца я всё-таки пожалел и отпустил. Как до меня чуть позже дошло, это была очень плохая идея, которая привела к тому, что через пару дней закарумиты поймали меня самого, затащили в свой лагерь и собрались ритуально принести в жертву. Они напичкали меня какой-то отравой, от которой я потерял контроль над своим телом и превратился в неподвижный мешок с мясом и костьми. Я лежал на каменном алтаре, измазанном кровью, смотрел остекленевшими глазами в небо и ничего не мог поделать – мне не удавалось пошевелить даже мизинцем. Меня должны были убить, но я не боялся смерти, а только с грустью думал о том, что у меня нет спасителя, который мог бы сейчас появиться и как следует навалять этим вонючим культистам. И вдруг такой спаситель у меня появился. Я увидел прямо перед собой могучую амазонку в сияющих золочёных доспехах и с длинной пикой в руках. От неведомой воительницы в разные стороны расходились потоки густого солнечного сияния, столь редкого в тенистых джунглях. Не говоря ни слова, она с лёгкостью перебила окруживших меня фанатиков, а затем посмотрела мне в глаза, улыбнулась и исчезла так же внезапно, как и появилась. Всё так же лёжа на алтаре, я все мозги себе сломал, силясь понять, что это было. Только годы спустя мне рассказали, что тогда в логове культистов мне на помощь пришла настоящая валькирия – одна из дочерей Атулуа. Иногда валькирии помогают амазонкам, которые, подобно мне, оказываются в критической ситуации, как когда-то богиня Атулуа помогла защитницам Сковоса одолеть целую армию противника, даровав им колдовские стрелы. Но тогда в джунглях я ничего об этом не знал. Когда действие яда кончилось и я смог подняться на ноги и добраться до своих, я пришёл к выводу, что в джунглях мне делать больше нечего. Я снова отправился на Сковосский архипелаг и на сей раз поступил служить в разведку. Работа была непыльная – знай только шнырять по окрестностям и вынюхивать разную чепуху, чтобы потом подбивать её в реестры записей, которые всё равно никто не читает. Несколько лет я вертелся при штабе, занимаясь сбором сведений обо всём на свете, и в течение этих лет меня повысили до начальника одного из отделов внутренней разведки. Сидел бы я в этом отделе и дальше, если бы не очередное порученное мне дело, которое полностью изменило мою жизнь. Как я уже говорил, общество аскари делится на касты. Двумя высшими кастами считаются воительницы и оракулы. У воительниц одна царица, у оракулов другая, и в итоге получается так, что всеми островами Сковос правят одновременно две женщины. Деятельность оракулов напрямую связана с одним мистическим артефактом, который от начала времён хранится где-то на наших островах. Тут необходимо пояснить вот что. Два из островов архипелага названы в честь двух мифических героев, почитаемых всеми аскари. Одна из них – это ангел Ликандер, некогда последовавшая вслед за Инарием, уставшим от вечной войны; второй герой, давший своё имя ещё одному острову, – её возлюбленный Филиос, один из первых нефалемов. Если верить легенде, то они были обречены на вечную разлуку, но чтобы окончательно не потерять друг друга, они научились общаться с помощью артефакта, названного Незрячим Оком. Давным-давно, когда наша цивилизация только начинала развиваться, от касты оракулов отделился орден Сестёр Незрячего Ока, который подвергался преследованию со стороны оракулов, пока все его представительницы не были изгнаны с островов. Они обосновались на северо-западе, в Шарвальских Дебрях, где основали несколько монастырей, но периодически на архипелаге Сковос всплывала информация о том, что где-то на наших островах опять появился тайный монастырь Сестёр. Такая информация в очередной раз всплыла, когда я командовал отделом внутренней разведки. Сведения о сокрытом где-то на Ликандере монастыре были направлены в моё ведомство, и я должен был плотно этим заняться. Но мне не было особого интереса до оракулов и их конфликтов с Сёстрами, так что я просто поручил девочкам из своего отдела разузнать всё это поподробнее и через месяц придти ко мне с докладом. Сверх всякого ожидания, девочки потрудились на славу – они поймали где-то послушницу тайного сестринского монастыря, приволокли её к нам в отдел и принялись разъяснять. Это ни к чему не привело, так что, согласно приказу, полученному откуда-то с самых верхов, этой послушницей должен был заняться я самолично. Через несколько дней я пришёл к ней в камеру. Она была совсем молоденькая, почти ребёнок. Я приказал тюремщику принести для неё тёплого молока и чего-нибудь пожевать. За едой она сказала мне: - Дурацкая у вас тут система. Миллион начальников, все такие серьёзные, важные... да только успех всей вашей работы в первую очередь зависит от такого ничтожного человека, как я. Я и только я определяю, насколько хорошо или плохо вы делаете своё дело. Не понимаю, как тебя угораздило затесаться в этот цирк. Послушница смотрела на меня такими строгими глазами, словно не я пришёл с ней разбираться, а наоборот. Не знаю, как мне это стукнуло в голову, но я в ответ начал чуть ли не оправдываться перед этой девицей: - Я не хочу тебе навредить. Я только хочу сказать, что мы с тобой сейчас связаны одними и теми же обстоятельствами, и никто из нас не в силах на них повлиять. - Это верно, - кивнула девушка. – Именно поэтому я ждала, когда придёшь именно ты. И, закончив с едой, послушница монастыря Сестёр Незрячего Ока вполне добровольно поведала мне все подробности. Она сказала, что сидит здесь и разговаривает со мной не просто так – старейшина тайного монастыря поручила ей меня найти. Именно меня – потому что я, как считали в монастыре, был наиболее способен к тому, чтобы постичь Незримое. Объяснений послушницы по поводу Незримого я практически не понял – она говорила о том, что, как мы с ней связаны обстоятельствами, так этими же обстоятельствами связаны и все судьбы мира, в том числе судьбы древних Ликандер и Филиоса, разговаривающих друг с другом через Незрячее Око. Эту тонкую связь она и называла Незримым. Наконец, послушница рассказала мне, где найти тайный монастырь, и посоветовала выдвигаться туда как можно скорее. Я ушёл от неё в свой кабинет, будучи окончательно сбитым с толку. Я не мог систематизировать в своей голове полученные сведения, более того, я не имел ни малейшего представления о том, что я обо всём этом доложу начальству. Врать я не хотел, но и отправлять в монастырь вместо себя разведгруппу тоже не казалось мне правильным решением. Однако в ту же ночь послушница попросту исчезла. История с тайным монастырём сама собой замялась, не окончившись ничем, как и все подобные истории, а я всё-таки решился отправиться в этот самый монастырь. Когда я нашёл его глубоко в ликандерских лесах, меня там уже ждали. У ворот стояла старейшина и смотрела на меня пронизывающим взглядом. Она словно спрашивала: «Вот, ты нашёл тайное укрытие преследуемых Сестёр, что ты теперь будешь делать? Убьёшь нас?» Честно говоря, с историей у меня плохо, поэтому я до сих пор не знаю, из-за чего Сёстры поссорились с оракулами, а тогда у монастыря я и вовсе знал только то, что Сёстры для нас вроде бы как враги. Я догадался использовать заклинание, которое выучил ещё когда грабил караваны в джунглях – внутренний взгляд. С его помощью можно увидеть всё, что тебя окружает, словно ты видишь не только глазами, но и затылком. И я увидел, что на деревьях у меня за спиной затаились лучницы, держащие наготове стрелы. Одно неверное движение – и всё это полетело бы в меня, а у меня при себе только и было, что казённое копьё и плохонький дырявый щит. - Поговоришь с нами? – спросила старая монахиня у ворот. - Похоже, у меня и выбора-то нет. Что-то не хочется мне удирать отсюда со стрелой в заднице. Я провёл в монастыре Сестёр Незрячего Ока довольно много времени. Сёстры рассказывали мне о Незримом, но я всё равно ничего не понимал – ровно до тех пор, пока мне не объяснили, что я и не должен ничего понимать. Полностью открыть для себя Незримое считается невозможным, все Сёстры находятся только на пути к этому, но у одних людей больше возможностей это понять, а у других меньше. Я был из тех, у кого этих возможностей почему-то оказалось больше всего. На это я возразил, что я солдат и у меня нет времени на философские размышления, что множество разных событий, напротив, сильно им мешает. Сёстры же сказали, что всё тут правильно – Незримое как раз и объединяет в себе разные события, и чем лучше у меня будет получаться собирать их в единую систему, тем ближе я буду к истине. Но до меня это всё равно доходило с трудом. Сёстры Незрячего Ока считаются в Санктуарии лучшими знатоками стрелкового оружия. В этом я убедился на практике. Они взялись обучать меня особой технике стрельбы из лука и арбалета, которой во всём мире не владел никто, кроме них. Правда, для этого мне пришлось выжечь себе грудь, но это были мелочи по сравнению с той пользой, которую я получил от приобретённых навыков. В конце обучения Сёстры велели мне покинуть их и отправиться в другой монастырь, расположенный в предгорьях Тамоэ. Там творилось что-то непонятное, и почему-то именно я должен был с этим разобраться. Я отправился в Хандарас. В небольшом разбойничьем лагере я встретил Акару – старейшину местных Сестёр, вынужденных оставить монастырь из-за того, что там поселилось могущественное зло. Она просила меня уничтожить Андариэль, Деву Мучений, обосновавшуюся в обители Сестёр. Именно так я двадцать лет назад впутался в историю с борьбой против Диабло, Мефисто и Баала – трёх Великих Воплощений Зла, нагрянувших в наш мир. Во всей этой суматохе я совершенно забыл о Незримом – не до того было. На руинах сожжённого Старого Тристрама я спас Декарда Каина и с его помощью изгнал зло из монастыря Сестёр. Затем я отправился в Лут Голейн и помог навести порядок в окружающих его древних гробницах, а под конец я оказался в Курасте – туда меня доставил предприимчивый делец Месхиф, который занимался перевозкой сомнительных грузов на своём судёнышке. Сообразив, что я снова оказался в насточертевших мне джунглях, я бросил эту затею и с тем же Месхифом уплыл домой. Меня приняли служить в Электрические войска Сковоса – армию копейщиц, способных усиливать мощь своего оружия критически опасными молниями. В северной группировке Электрических войск я довольно быстро дослужился до звания полковника, а затем меня с моим отрядом направили ещё севернее – помогать варварам защищать гору Арреат от вторжения адских тварей, подчиняющихся Владыке Разрушения. Там я попал в плен к демонам. Эти вонючие твари изловили меня и посадили какую-то помойную яму. Через две недели я уже начинал выть от голода. Вместе со мной в этой яме сидел варвар – лохматый, здоровенный – он пробыл в плену у демонов намного больше меня и свихнулся от голода. Он сдирал с себя кожу и съедал её, а меня несколько раз просил его задушить. Вот тут-то ко мне и вернулись мысли о Незримом. Я глядел на спятившего варвара и думал о том, что связывает воедино мою судьбу и судьбу этого бедолаги. Кое-что я начал понимать, но совсем скоро и у меня самого стала ехать крыша от голода. Когда пришёл отряд паладинов и освободил меня, я совсем сбрендил. Позже мне говорили, что я то кидался душить всех подряд, то намеревался разбить себе голову об стену. Меня привезли в дом умалишённых в Тран-Атулуа, столице Сковоса, и там я в возрасте двадцати семи лет получил вилку безумия между ключиц. Но через какое-то время я пришёл в себя, и меня отправили домой. Я вернулся к службе в Электрических войсках, женился и подобрал на бескрайних болотах свою приёмную дочь, но я всё время чувствовал некую отстранённость от всей этой обыденной жизни. Мысли о Незримом меня больше не покидали, и, когда мне исполнилось сорок, я бросил всё, что у меня было, и отправился на поиски того, что невозможно найти. С тех самых пор я неустанно ищу скрытую взаимосвязь, называемую Незримым. Я объединяю людей и события в логические цепочки и во всём, что попадается мне на пути, отчётливо вижу то, чего, по правде говоря, лучше бы не видеть. Я просчитываю Незримое в людях, вещах и делах, и теперь я точно знаю, что когда я построю достаточное количество тонких связей, соединяющих всё на свете, они сплетутся в прочную нить, которая в итоге приведёт меня к тому, к чему я должен придти. Если мне хватит ума разобраться в невидимых законах нашей жизни, то когда-нибудь я узнаю, для чего всё это нужно. - Философия дырки от бублика! – торжественно подвёл итог охотник на демонов, когда Сэль окончил свой рассказ. Сэль с улыбкой посмотрел на охотника, и в его улыбке было полным-полно философской доброты. - Триган, ты можешь ненавидеть меня хоть до позеленения, я же знаю, что на самом деле никакой ненависти ко мне ты не чувствуешь. Между мной и тобой куда больше Незримого, чем тебе кажется, и в этом вся истина. - Чушь, - с презрением фыркнул Триган. – Это такая же истина, как то, что у тебя в голове вместо мозгов кактус. Сохраняя на лице прежнюю философскую улыбку, аскари запустил пальцы в свои золотистые волосы, повозился немного и извлёк из них длинную колючку, оставшуюся в его шевелюре ещё с того момента, когда взбесившийся Ровен швырнул островитянина заросли пустынной флоры. Сэль продемонстрировал колючку сперва охотнику, а затем и остальным. - Очень может быть, что там действительно кактус, - кивая, произнёс аскари. Уделанный этим фокусом охотник растерянно замолчал и сделал вид, что его куда больше интересует созерцание собственных сапог, чем всё происходящее. Ханна и Мильтон тоже молчали. В неподвижно уставившихся прямо перед собой глазах некроманта отражался свет от пламени костра, над которым Жанри по-прежнему жарила хлеб и угощала им сидящего в клетке Ровена. - Я, кажется, понимаю... – каким-то особенно тихим и вдумчивым голосом произнёс некромант. – Примерно понимаю, в чём заключается Незримое. Сэль, прищурившись, посмотрел на Мильтона, и тот, словно получив невидимое одобрение, продолжил свою мысль: - Я так понимаю... по-своему, конечно... может, я не прав, но мне кажется, что Незримое в итоге сводится к безграничной катастрофе, к какому-то безграничному всемирному страданию, порождённому Великим Конфликтом... Аскари выслушал мнение некроманта, обдумал его, склонив голову набок, и заключил: - Верно, Мильта. Я был уверен, что ты поймёшь это не хуже, чем кеджистанские треугольники. - А лично я ничего не поняла, - заговорила доселе молчавшая Ханна. – Как всё это связано с Великим Конфликтом, и при чём тут, в конце-то концов, эти несчастные треугольники? Сэль хотел было пуститься в объяснения, но первым заговорил Мильтон: - Это довольно просто. Все треугольники подчиняются одним и тем же математическим законам. Математические законы являются частью общих законов мироздания... а законы мироздания происходят из Великого Конфликта! Испугавшись собственного голоса, Мильтон замолчал и обхватил руками плечи, словно ожидая, что за громкие разговоры его сейчас побьют. Он действительно боялся этого на каком-то бессознательном уровне. Слишком крепко въелась в его тело и разум память о днях, проведённых в доме умалишённых, где его действительно могли избить за чересчур громкие или просто не по делу сказанные слова. Сэль же снова с прищуром посмотрел на некроманта и восхищённо заметил: - Неплохо, Мильта. За пару минут разговора с тобой я продвинулся в поисках Незримого дальше, чем за последние семь лет своей жизни – а я, прошу заметить, все эти годы время даром не терял... Аскари собирался ещё что-то к этому добавить, но тут его с глухим звуком стукнул по затылку прилетевший из ночной темноты сухарь. Аскари обернулся и увидел по ту сторону костра покрасневшее от недовольства лицо Ровена. - Эй вы, мозгоклювы! – рявкнул крестоносец. – Сколько мне ещё в этой мышеловке сидеть? Никто не хочет меня выпустить, а? - Ханна, как ты думаешь, можно его выпускать? – хрипло спросил Сэль. Монахиня поднялась с земли, несколько раз обошла вокруг костяной клетки, словно принюхиваясь к ней, и сделала вывод: - Да, можно. Его сознание полностью спокойно. Мильтон снял заклинание, и крестоносец с наслаждением подобрался к костру, разминая затёкшие от долгого сидения в неподвижной позе руки. Тысяча, которой к тому времени уже надоело кормить рыцаря, медленно обвела взглядом всех присутствующих и спросила, остановив свой взор на лице аскари: - Одного не могу понять: и почему же в нашем мире всё так... катастрофично? - Это очень просто. Санктуарий был рождён в пламени войны, а война не может породить ничего, кроме неприятностей. - Понятненько, - с кислым выражением лица тряхнула головой убийца. – Тогда я вам всем торжественно объявляю, что наши неприятности только начинаются. Все ваши сопливые истории – ничто по сравнению с тем, во что мы можем вляпаться в самом ближайшем будущем. Триган поглядел на Жанри из-под сдвинутых на самую переносицу бровей. - Это почему ещё? – угрюмо поинтересовался он. - Потому что у меня, в отличие от некоторых, в голове мозги, а не кактус. Я в курсе грандиозных планов нашего свалившегося с неба лысенького ангелочка и его подружек Лии и Адрии. Эта троица предполагает засунуть вас всех в такое пекло, что вам и не снилось. - Напугала ежа сама знаешь чем, - небрежно взмахнул сильными руками и усмехнулся Сэль. – Ты всерьёз полагаешь, что в этом мире может быть что-то хуже посиделок в яме с демонами? - В этом мире – не знаю. А то, что, согласно далеко идущим планам Тираэля, вам придётся спускаться в самый настоящий ад – это похлеще всех ваших посиделок. Мильтон испуганно уставился на Тысячу и спросил: - Нам? А ты разве с нами не пойдёшь? - Я подумаю, - уклончиво ответила Тысяча и после короткой паузы добавила: - Вам, кстати, тоже советую хорошенько подумать. Только без треугольников, пожалуйста. Словно в подтверждение слов убийцы из темноты тут же раздался насмешливый голос Адрии, вернувшейся в лагерь вместе с Лией и Тираэлем: - Бездельничаете? Ровен со злостью отвернулся и процедил сквозь зубы: - Ведьма! Адрия сделала вид, что пропустила мимо ушей недовольство крестоносца по поводу своей персоны. Не обращая внимания на явное отсутствие интереса среди слушающих, ведьма принялась излагать нефалемам всё то, что она запланировала, сидя в калдейской таверне вместе с Лией и Тираэлем. Вышло так, что, совершенно не спрашивая мнения самих нефалемов, ангел и ведьма тщательно продумали, как пристроить их к делу. Перед тем, как попасть в надёжные руки императорских гвардейцев, на поверку оказавшихся демонами, Адрия долго ошивалась по Калдею и выясняла, где именно затаился Белиал, терроризирующий город и прилежащие к нему пустыни. Выяснить это ей так и не удалось, но она была уверена, что Владыка Лжи прячется где-то под самым носом и вот-вот громко заявит о себе. Из этого следовало, что открытого противостояния с могущественным демоном не избежать, а нефалемы, как известно, единственные существа, способные померяться силой с демонами. Но одних нефалемских кулаков тут было недостаточно. Душу Владыки Преисподней невозможно уничтожить никакими способами, её можно только упрятать в Камень душ, а единственный такой Камень, которым в данном случае можно было воспользоваться, находился где-то в пустыне, в тайных архивах тёмного во всех отношениях Хорадрима по имени Золтун Кулл. Среди мудрецов древнего ордена, основанного Тираэлем, Золтун Кулл считался предателем и откровенно конченым человеком. Практикуясь в магическом искусстве, этот Хорадрим-отступник достиг такого величия, что решил изменить судьбу всего мира. Для этой цели он создал в своей лаборатории Чёрный Камень душ. Особенность золтуновского Камня сводилась к тому, что внутри него можно было заключить души несметного множества как демонов, так и ангелов, а следовательно, обратить их силы себе на пользу. Кулл всерьёз собирался завладеть могуществом Небес и Преисподней, но его братьям-Хорадримам эта затея пришлась не по нраву. Использование силы высших существ в личных целях они сочли крайне опасным посягательством на святое и решили положить конец подрывной деятельности отступника. Хорадримы хотели казнить Золтуна Кулла, но умный маг это предусмотрел и с насмешкой утёр нос своим братьям из ордена. Обнаружив, что Кулл бессмертен, Хорадримы не на шутку разозлились и устроили ему такую экзекуцию, которой он никак от них не ожидал. Они отрубили бунтарю голову и спрятали её в одном из пустынных оазисов, а тело бессмертного магистра запечатали в Мире Теней с помощью его собственной проклятой крови. Портал в Мир Теней можно было открыть только в архивах старого Золтуна, но и на это место Хорадримы наложили магическую печать. Согласно путаным сведениям, собранным Адрией, Чёрный Камень душ тоже остался где-то там. Поиски Камня следовало начинать с поисков головы Кулла, которая была единственным ключом ко всем древним замкам и печатям. Именно этим Адрия с Тираэлем и планировали занять гостей тайного лагеря в ближайшие дни. Озвученная идея была воспринята нефалемами с чрезвычайно обидным для Тираэля равнодушием. Сэль и Мильтон ушли спать, даже не дослушав предложенный им план действий до конца, Ровен категорически не желал иметь никаких дел с очень хорошо знакомой ему ведьмой, Ханна и Триган с сомнением пожали плечами, а Жанри и вовсе выразила резкое несогласие с соображениями ведьмы и ангела. - В гробу я это всё видала, - коротко сказала убийца. Адрия посмотрела на неё таким взглядом, каким кухарка смотрит на таракана. - Честно говоря, до тебя мне вообще нет дела, - поспешила сообщить ведьма. – Это задача нефалемов, а ты можешь хоть на все четыре стороны катиться, если ты такая умная. - Да уж поумнее вас всех вместе взятых, - Жанри угрожающе оскалилась. – А что до тебя, старая ведьма, ещё неизвестно, не служишь ли ты сама тому же Белиалу или кому-нибудь из его близких родственников. Чутко следившая за всем этим неприятным разговором Лия вспыхнула и вступилась за мать: - Как ты смеешь! – закричала она на убийцу. – Это же моя мама, она хочет помочь нам! Жанри с глубоким презрением возразила: - Да хоть троюродный прадедушка. Я у тебя, девочка, вот что хочу спросить: что мы знаем о людях, которые находятся рядом с нами? Можешь не напрягать свою единственную извилину в поисках ответа, я отвечу за тебя: да ничего! Правда здесь заключалась в том, что из всех присутствующих Жанри действительно умела думать лучше всех. Это являлось прямой обязанностью убийцы, возложенной на её плечи нерушимым уставом ордена Виз-Джак'Таар. На всём протяжении своего существования восточный магический клан Визджерей был сплошным источником проблем. В своих колдовских изысканиях члены клана порой докапывались до таких непостижимых сил, с которыми смертным людям лучше не связываться, и подобное ковыряние дырок в ткани мироздания неизбежно приводило к самым плачевным последствиям. Много столетий назад братья Хоразон и Бартук, считавшиеся наиболее могущественными магами среди Визджерей, в поисках наивысшей власти докатились до того, что решили обратиться к демонической магии. Идея применения силы из глубин адского пекла против враждебных кланов показалась им чертовски соблазнительной. Правда, они расходились во мнениях по поводу того, как именно надлежит использовать запретные силы Преисподней, и вследствие этого разногласия между ними началась вражда, вылившаяся через какое-то время в серьёзный раскол внутри самого клана. Демоны, с которыми братья крепко спутались в своих экспериментах, умело воспользовались этим, и финальной точкой в Войнах Магов стала одна из самых кровопролитных битв во всей истории Санктуария. В этой битве полегло чудовищное количество людей. Хоразон первым опомнился и сообразил, к чему привели сделки с демонами, и в ходе сражения убил своего упрямого брата, после чего навсегда скрылся в укромном месте, названым позже Тайным Святилищем, где до конца жизни страдал от жгучего чувства вины за всё, что они с братом натворили. Разрушительное противостояние двух братьев сыграло с магами злую шутку – в Санктуарии их стали бояться и ненавидеть до такой степени, что даже волшебники, не имеющие к демонической скверне ни малейшего отношения, подверглись безжалостным гонениям. Над ними нещадно издевались, их вышвыривали из городов или вешали на фонарях без суда и следствия. Лишь немногие умные люди понимали всю ущербность такого подхода к делу, и с целью наведения порядка выжившими волшебниками был основан орден Виз-Джак'Таар. Его основной задачей стала охота на магов, которые действительно якшаются с тварями из Преисподней. Членам ордена – профессиональным убийцам, одной из которых и была Жанри – строго-настрого запрещалось самим использовать магию, но зато в теории ассассины знали о магах всё. Вместо заклинаний их главным оружием стал кристально чистый разум. В ходе тренировок и медитаций убийцы постигали Учение Тени, которое сочетало в себе искусство управления силами разума и тела. Опытные мастера Тени достигали в этом таких высот, что могли убивать противников одной лишь силой мысли. Для Жанри, которая отлично знала своё дело, не составляло труда пораскинуть мозгами и принять единственно верное решение в той или иной ситуации. Жанри не хуже других ассассинов понимала, что такие волшебники, как Мильтон, всерьёз занимающиеся некромантией, из принципа не станут марать себя связью с демонами. Именно это знание ясно дало Тысяче понять, что Мильтон ни в чём не повинен, когда она впервые увидела его в кингспортской тюрьме. Некроманты во все времена позиционировали себя как последователи Ратмы, одного из первых нефалемов, родившегося в союзе у самих Инария и Лилит, а учение Ратмы гласило, что привлечение в мир демонических сил нарушает естественную взаимосвязь вещей, включающих в себя как жизнь и смерть, так и переход через разделяющую их тонкую грань. Для некромантов нарушение закономерного движения по кругу бытия являлось неприемлемым, поскольку все они, осознавая это или нет, жили по принципу взаимосвязи, и то, что Мильтон в своих рассуждениях вместо Ратмы обращался к треугольникам, никак не меняло сути того, о чём он рассуждал. К несчастью для Мильтона, после завершения Войн Магов именно на некромантов обрушилось наиболее яростное преследование. Обыватели во всём мире свято верили, что искусством воскрешения мёртвых владеют только исчадия ада, поэтому всякого человека, заподозренного в некромантии, они старались побыстрее казнить. Однако Жанри превосходно разбиралась в действительном положении вещей, именно поэтому фигура Мильтона не вызывала у неё никаких сомнений – в отличие от подозрительной личности Адрии. От ведьм можно было ожидать любой беды, и опытная убийца магов прекрасно это осознавала. Но свои выводы она всё же решила на некоторое время оставить при себе.