Хроники Санктуария

10. В ад и обратно Маниту с печалью смотрел на то, как его друг-варвар правит точильным камнем лезвие одного из своих топоров. Всё-таки топор – вещь незаменимая. По крайней мере, рубить головы демонам с помощью топора намного удобнее, чем, скажем, откручивать их руками. А позаниматься на поле боя у крепостных стен этим полезным делом пришлось основательно. Вжик-вжик! Из-под точила на каменный пол башни летели крошечные металлические искры. Затея, конечно, была смелая до безрассудства. Мыслимо ли дело – полторы калеки взялись отвлекать на себя тьму тьмущую демонических войск? Да и как отвлекать! Не просто сносить с плеч демонов их безмозглые головы, а ещё и проводить тактическую операцию с уничтожением осадных баллист и, главное, демонического требушета, давно и успешно обеспечивавшего капитана Хансена Хайле и его солдат нешуточной головной болью. Вжик-вжик-вжик! Зарго с невозмутимым видом продолжал точить оружие. Собственно говоря, капитан Хайле и разработал этот сумасбродный план. Всё-таки светлая у него голова, недаром королевская канцелярия его так ценит. Но и людям надо отдать должное – кому попало просто не удалось бы всё это провернуть. В одиночку ничего не смог бы сделать даже Архангел Тираэль вместе со своим замечательным Элдруином. С этим трудно поспорить. Вжик! И всё это не то, не то! Не успешно проведённые боевые манёвры занимали в эти минуты разум горестно смакующего курительную трубку колдуна. Сколь много бы они не значили в битве против сил тьмы, они всё равно оставались мышиной вознёй, типичной для суетной физической реальности. Только в Мбвиру Эйкура можно было увидеть истинную суть происходящего. Но Маниту её не видел. Он курил колдовской порошок, снова и снова проникая своим сознанием в Бесформенный Мир, чтобы найти в нём ключ к тугому сплетению паучьих нитей, связывающих Адрию, Лию и Чёрный Камень души. Он искал, но ничего не мог найти. Нить судьбы Адрии, которую колдуну всё-таки удалось обнаружить, содержала в Мбвиру Эйкура лишь своё начало, но не имела конца. Она выходила из Бесформенного Мира в какое-то другое измерение, куда колдун уже не мог проникнуть. Куда же могла вести эта таинственная нить? Маниту не один раз задавал себе этот вопрос, но так и не сумел на него ответить. У Лии в Бесформенном Мире вообще не было судьбы. Колдуну не удалось отыскать там никаких следов рыжеволосой девушки. Сущность и жизнь Лии не принадлежали ни реальности Санктуария, ни Мбвиру Эйкура. Это в незрячих глазах колдуна выглядело совершенно немыслимо, но это было именно так. Девушка явилась из какого-то совсем другого измерения, а из какого – сам чёрт не разберёт. Колдун мог только догадываться о существовании недоступных для его сознания реальностей, но заглянуть в них ему не удавалось, как не удалось бы и никому другому. Эти таинственные миры не предназначены для человеческих глаз. Любой, кто рискнёт туда сунуться, в лучшем случае останется идиотом до конца жизни, а в худшем вообще исчезнет из всех реальностей вместе взятых, не оставив после себя даже стоптанных тапочек. - Хватит курить, - прервала духовные терзания колдуна Жанри. – У тебя дым уже из ушей валит. Тысяча недовольно ворчала только из соображений своей чистой, как слеза младенца, вредности. В действительности убийца находилась в удивительно бодром расположении духа, за что ей следовало благодарить варвара. Вернувшись вместе с Маниту в Бастион после выполнения всех порученных ему боевых заданий, Зарго от души сжалился над ассассином, ноющим от боли в руке. Жалость так крепко завладела всем его естеством, что он лёгким движением вправил Тысяче вывернутый сустав. Сперва она обругала Зарго самыми забористыми словами на свете и даже вознамерилась незамедлительно убить дерзкого варвара его собственным топором, но затем, почувствовав облегчение, прониклась к нему совершенно не свойственной её характеру благодарностью. Которая, впрочем, испарилась так же быстро, как и возникла. Вжик-вжик! Скрежет точильного камня снова вернул колдуна к его мрачным мыслям. Когда Маниту устанавливал в Бесформенном Мире связь между Мильтоном и недавно появившемся в крепости Шакурой, он заприметил ещё одну значимую деталь. Дорога судьбы, которая привела сианьсайца к его здешним соратникам, тянулась к подножию Арреата из Западной Марки, и вдоль этой дороги колдун явственно различил следы жнецов смерти, с которыми ему один раз уже довелось иметь дело. Иссушенные вечным голодом руки жнецов тянулись к Вестмаршу, из которого Шакура принёс дурные вести, напрямую касающиеся этих шныряющих между мирами падальщиков. Маг просто не успел поделиться ими в суматохе развернувшихся у Бастиона военных действий. Теперь Маниту должен был дождаться возвращения чародея из глубин извергающейся горы, чтобы досконально разобраться в запутанной истории со жнецами, но и без того колдун прекрасно понимал, что ему самое время отправляться в Вестмарш, прихватив с собой Шакуру. Как назло, все нефалемы, кроме Зарго, увязли в огненных пещерах надолго. Бесценное время улетало из-под носа непростительно быстро, и воин разума только набивал одну трубку за другой, томясь в изнурительном ожидании. Когда отряды демонов начали беспорядочно отступать к расколотому ими же самими кратеру, Маниту, как и все, кто в тот момент находился в крепости, понял: нефалемам удалось сразить Владыку Греха. Теперь внутренности мироздания обратно затягивали в себя всю ту мерзость, которой они незадолго до этого вытошнились. В суждениях колдуна Шакура был абсолютно прав, когда предположил, что реальность устроена так же, как болезненный нарыв, и что стоит только проделать в нёй более-менее приличную дыру, как из неё тут же вылезет какая-нибудь пакость. К счастью, возвращение всей этой дряни туда, где ей самое место, тоже не заставило себя долго ждать. Удерживая высоко над землёй Чёрный Камень души с помощью магии, Лия в сопровождении матери направилась к вратам странствий, уютно примостившимся в центре башни. Женщины телепортировались прямиком в раскалённый кратер, чтобы заточить в Камне сущность Азмодана. Маниту с тревогой поглядел им вслед, размышляя о том, что с уничтожением последнего из Владык Преисподней зло из Санктуария было наконец-то изгнано навсегда. Но на душе у него от этого легче не становилось. Мать и дочь вместе с наполненным первозданными демоническими силами Камнем вернулись довольно быстро. Улыбаясь до самых кончиков ушей, точно ребёнок, которому подарили игрушку, Лия восторженно сообщила, что нефалемы и Шакура тоже прибудут с минуты на минуту. Сама же она вместе с Адрией спустилась в оружейную, чтобы уничтожить Чёрный Камень с заточёнными в него душами Семи Владык Преисподней и навсегда положить конец Великому Конфликту. Архангел Тираэль не смел о таком даже мечтать: чтобы все Воплощения Зла оказались в одном камне! Сияя от счастья, как склянка со светлячками, он лихо взмахнул тёмно-зелёным плащом и тоже направился по ступеням вниз, поскольку ему уже до тошноты наскучило расхаживать по Бастиону из стороны в сторону и ждать у моря погоды. Маниту и Зарго проводили всю компанию одним на двоих тяжёлым взглядом. Первым из активированного Адрией портала выкатился Сэль. Судорожно вскочив на покрывшиеся слоем подземной пыли ноги, он без следа былой усталости помчался к выходу из башни с отчаянным криком: - Сне-е-е-е-ег!!! Аскари на полной скорости влетел в ворота, распахнул их силой своего веса и, вытянув в стороны потные руки, с разбегу бухнулся в огромный сугроб. Наблюдавшей за Сэлем Тысяче даже показалось, что над ним с шипением взвился столб тяжелейшего пара. Не заставил долго себя ждать и Триган. Выйдя из врат странствий, охотник хлопнул себя ладонью по небритому лицу и досадливо заныл, ища взглядом поддержки у колдуна и варвара: - Пожалуйста, уберите от меня этого сумасшедшего мага. Иначе в мире станет одним кудесником меньше, и, клянусь, ни одна живая душа об этом не пожалеет... Охотник даже не успел завершить свою гневную тираду, как из портала выпрыгнули, держась за руки, Шакура и Мильтон. Почувствовав под собой твёрдый и, главное, чистый пол, некромант, словно в каком-то смятении, с ужасом оттолкнул от себя чародея, и тот неловко приземлился у ног Тригана, который лишь ценой невероятных усилий удержал себя от того, чтобы не отвесить чародею могучего удара сапогом по какому-нибудь мягкому месту. Впрочем, Шакура и без дополнительных воздействий резво поднялся на ноги и вытянул вперёд левую руку, на которую изящно спланировал Арканот. Когда глаз оказался в ладони мага, тот с совершенно заурядным видом сунул Арканота себе под веко. Окутывающая его фиолетовая дымка развеялась, и он снова стал обычным зрительным органом с радужной оболочкой травянистого цвета, а сам чародей продолжил диалог, который они с некромантом начали незадолго до этого: - Мы чувствуем, как от тебя пахнет страхом. По такому запаху лакуни выслеживают добычу в пустынях, ты же знаешь? Но твой страх ничего не стоит, поверь нам. Когда-то нам и самим было страшно до одури. Но, понимаешь ли, единственный способ победить кошмар – самому стать кошмаром. - Это ложь... – задыхаясь от волнения, растерянно бормотал Мильтон. – Мы должны быть людьми, а то, что нам суждено быть ужасом, страхом или чем-то ещё – это наглая, гнусная ложь! Шакура изобразил на утончённом лице обычную свою хамскую улыбку, которая уже давным-давно всем опротивела до смерти: - Это правда. Сложность только в том, что никто не хочет такой правды, и поэтому её называют ложью. Мильтон с горечью осознавал, что это была далеко не самая лучшая идея – спрашивать у Шакуры: «Как ты это сделал?» Выуживая магическим потоком из лавы свою драгоценную вилку вместе с нанизанным на неё глазным яблоком Азмодана, чародей ещё в кратере принялся разглагольствовать о том, что прикончить владыку демонов – это, вообще говоря, задача не из лёгких. По его разумению, в битве с чудовищем не годилось быть белым и пушистым, а годилось совсем обратное – во всей полноте проявить себя как не меньшее чудовище. В крови людей, как известно, полным-полно демонической энергии, вот её и следовало пускать в дело при таких ситуациях. Именно так Шакура в своё время смог противостоять тристрамским кошмарам, и именно это он советовал сделать Мильтону, затаскивая его обеими руками в открытые на дне кратера врата странствий. Даже когда тело некроманта разделилось на нескончаемое множество частиц, по спирали летящих через магический тоннель к главной башне Бастиона, он слышал назойливую речь Шакуры и всеми силами отпирался от тех опасных идей, которые старательно внушал ему маг. Тем не менее, этот неприятный разговор заставил Мильтона всерьёз задуматься. Подобные суждения ему приходилось слышать уже не в первый раз – совсем недавно о том же самом некроманту говорил Маниту, вернувшийся из мира мёртвых, а ещё раньше о чём-то таком рассказывала Рэй. И, как ни старался Мильтон подобрать в уме возражения на этот счёт, мрачная суть вещей, о которой ему поведали колдун с чародеем, в его представлении делалась всё более правдоподобной. В конце концов, именно эта мысль терзала его воспалённый разум, когда он оказывался в руках закарумитов. Маниту и Шакура были правы: закарумиты боялись и называли правду ложью. А боялись они далеко не того беспомощного человека, которого называли Мильтоном; в самой непреложной действительности их страшила сила скрытого в нём кошмара – уродливого, безжалостного и раскалённого, как внутренности выпотрошенного Шакурой вулкана. Тысячи церковников и паладинов по всему миру из кожи вон лезли, чтобы вскрыть таким образом всякого попавшегося им негодника, выдернуть из него самую суть страха и стереть её в порошок, но по-настоящему это сумел сделать лишь один человек. Шакура. Только он увидел кошмар изнутри, прикоснулся к нему, принял в себя его суть и смог этой же сутью вырезать его из плоти Санктуария, как глубокую гнойную язву, выбить его из земной тверди, как признание из еретика. Значит, он определённо знал, о чём говорил... - А монашка где? – с сухим ядом в голосе спросила Жанри, оборвав тем самым размышления Мильтона. Триган поводил глазами из стороны в сторону и, так и не придумав достойного ответа, ляпнул первое, что пришло в его перегревшуюся от вулканического жара лохматую голову: - Наверное, объелась жареной курятины и не смогла пролезть в портал. - Жареная курятина! – из сугроба оживлённо вынырнул Сэль. – О боги, я просто умираю с голоду! Пора бы перекусить. - Отличная идея, - влез в разговор один из лейтенантов крепостного гарнизона, по случаю проходивший мимо. – Вы уничтожили Азмодана, последнего Владыку Преисподней. Никакое зло больше не угрожает нашему миру, так что это поистине великая победа! Мы обязательно устроим праздник в её честь. «Да заткнись ты уже, восторженный закарумский кретин», - раздражённо подумал, глядя на лейтенанта, Зарго. Затем он перекинулся взглядом с Маниту и уже собрался было выразить своё недовольство в словах, но как раз в этот момент из врат странствий вышла Ханна. Юное лицо монахини было искажено сильнейшим ужасом. - О, всё-таки пролезла, - прокомментировала её появление Тысяча. – Я думала, она в этом портале хотя бы на месяцок застрянет. Не обращая внимания на колкие слова убийцы, Ханна рывком метнулась в угол главного зала башни к стоящему на резной тумбе Кубу Канаи и зарычала: - Золтун! Мерзавец! Ты мог предупредить! Песчаный вихрь медленно выплыл из Куба и обвился вокруг растрёпанной и совершенно обезумевшей с виду монахини. Нефалемы только с удивлением уставились на неё, силясь понять, что происходит и какая очередная выходка давно отодвинутого на задворки происходящего Тёмного Хорадрима могла так встревожить обычно спокойную и рассудительную девушку. - А ты что, - сладко затянул Кулл, - действительно верила, что конец света устроят Белиал и Азмодан? Я ведь спрашивал тебя об этом ещё в Калдее, если помнишь... Ханна его уже не слушала. Она видела и слышала совсем другое – откровение, пришедшее к ней от Итара в тот миг, когда она осталась одна в чреве горы Арреат. Бог Света открыл ей видение о безграничном ужасе, до которого было далеко даже Шакуре со всей его дырявой логикой. Этот ужас вырвался из оболочки Санктуария, пробил грань между мирами и устремился на Небеса, сметая всё на своём пути. Первородное зло – непостижимое, немыслимое – вырвалось на волю, и именно нефалемы были теми, кто приложил все усилия к освобождению древнейшего во всём мироздании ужаса. Нескончаемое зло вот-вот будет на пути к Алмазным Вратам, защищающим обитель ангелов, и мгновения улетают, как крохотные песчинки в стеклянных часах. Сейчас упадёт последняя, Алмазные Врата падут... и Небеса содрогнутся. - Где Лия, Адрия и Тираэль?! – закричала монахиня, нервно впившись рукой в свои короткие светлые волосы. - Они в оружейной Бастиона... – начал по-прежнему без толку слоняющийся по залу лейтенант, но так и не договорил. Со свистом рассекая воздух взметнувшимися полами ризы, Ханна без объяснений бросилась к лестнице в оружейную. За ней, почуяв неладное, со всех ног пустились Шакура и Мильтон. Вскоре их нагнал охотник на демонов, а затем вниз по лестнице юркнул и аскари, напоследок горестно возвестив: - Ну вот, опять! Когда ж они мне пожрать-то нормально дадут, а? По каменному полу оружейной вязкими лужами разливалась мёртвая, осквернённая кровь. Чья? Об этом не было времени думать. Нефалемы различили, что кровавые следы ведут вверх по другой лестнице, к дозорной башне. Ханна ринулась туда и оказалась первой, чьему взору представилась картина происходящего во всей своей неприглядной полноте. На верхней площадке башни находились трое: ведьма Адрия, её дочь Лия и Архангел Тираэль. Лия была без сознания, и Адрия с помощью незримой мистической силы держала на весу безвольное и окровавленное тело дочери, сжавшееся в предсмертной агонии. Напротив них, опутанный искрящимися колдовскими цепями, стоял Тираэль, а на каменных плитах перед ним расплывался зловещий рубиновый знак – пентаграмма, какими пользуются чёрные маги для вызова демонов. Как раз в тот миг, когда Ханна поднялась на смотровую площадку, Тираэль, скрипя зубами от бессилия, сдавленно заговорил: - Адрия! Когда ты решила предать нас?.. Несколько мгновений, полных исступления – и из верхней чаши песочных часов на землю камнем обрушилась последняя песчинка. Душа Владыки Ужаса вырвалась на свободу и, открыв огненный портал на Небеса, бросилась на штурм Алмазных Врат. Время замерло – то ли на миг, то ли на тысячу лет, а когда оно вернулось в мир смертных, с почерневших небес на земли Санктуария хлынул кровавый дождь. Это была кровь ангелов. В Ангирский совет входят пять Архангелов, правящих Небесами. Они определяют законы, которым должны следовать все ангелы. Каждый Архангел воплощает собой один из аспектов мироздания: доблесть, справедливость, надежду, судьбу и мудрость. Долгое время во главе Совета стоял Малтаэль, Архангел Мудрости, но сравнительно недавно он покинул Небеса в поисках таинственного знания, взбудоражившего его бессмертную душу. После его ухода Совет возглавил Архангел Доблести – Империй – величайший воин во всём мироздании. Тысячи лет он наслаждался накалом битвы, ведя бесконечные сражения с демонами из Преисподней, он одержал над ними множество великих побед в Пандемонии, и именно он встал на защиту Алмазных Врат в тот роковой день, когда к ним подступило Единое Зло. Об этом Мильтон с давящей ломотой в груди говорил варвару, стоя вместе с ним у разрушенных Врат. В этот момент некромант особенно ясно понимал, что самое опасное во всём мироздании зло исходит совсем не от демонов. Люди способны совершать куда более чудовищные поступки, чем самые яростные обитатели Преисподней, и это Мильтон отлично знал на собственном опыте. В том, что Небеса совсем скоро могут быть разрушены до основания, крылась вина смертной женщины. Не менее тяжёлая ответственность за содеянное лежала и на плечах самих нефалемов. Они понимали это. Их ослепило сияние славы, и в погоне за самой громкой в истории победой они не заметили ни увещеваний Золтуна Кулла, ни тревожных умозаключений Маниту. Именно нефалемы допустили всё то, что за их спинами сотворила Адрия. Двадцать лет назад великая и ужасающая сила привлекла ведьму в Тристрам, где был уже полностью выстроен и обжит новый королевский дворец Леорика, смотревшийся слишком уж напыщенно в этой забытой всеми богами глуши. Сам король к тому времени полностью утратил разум. Диабло мастерски свёл его с ума, используя для этой цели дешёвую марионетку – архиепископа Лазаря, денно и нощно внушавшего монарху дьявольщину всех мастей. Поддавшись его тёмным речам и тёмному колдовству, Леорик отправил свою армию войной на Вестмарш, который в те годы был союзным государством Хандараса. Войска паладинов в пух и прах разгромили армию Леорика, тем самым ослабив страну, чем сразу же воспользовались демонические отряды Владыки Ужаса и пошли в наступление на Тристрам. Город обратился в дымящиеся руины. Уцелевшие после тяжёлого поражения в Вестмарше тристрамские рыцари вернулись в разорённый город и убили безумного правителя, чтобы хоть как-то вытащить королевство из пучины кошмара, в которую оно стремительно погружалось, но слишком уж много времени утекло сквозь их пальцы. Пока шла война, в катакомбах тристрамского собора укоренилась и окрепла древняя демоническая сущность, которая уже не раз протягивала свои лапы к Санктуарию. Это был Диабло, Владыка Ужаса, младший из трёх братьев – Великих Воплощений Зла. Именно его впечатляющая мощь и завладела мыслями и чувствами Адрии. Ведьме оказалась далеко не чуждой тяга к могуществу и величию, поэтому она в восторге трепетала перед силой Владыки Преисподней. Однако старший сын короля Леорика, которого при рождении нарекли именем Айдан, смог уничтожить источник этой силы. Он поверг Диабло в катакомбах собора и заточил его сущность в рубиновый Камень души, который затем вонзил себе в лоб, чтобы разрушительная энергия Владыки Ужаса не смогла вырваться из его плоти и ещё кому-нибудь навредить. Так Айдан превратился в Тёмного Странника, вынужденного сдерживать в себе силы первозданного зла, но Адрия сумела разглядеть в нём Диабло и присягнула ему на верность. Два десятилетия назад ведьма согрешила с самим дьяволом, и только Декард Каин догадывался, кто на самом деле был отцом Лии. Но старый Хорадрим ничем не мог подтвердить свои догадки. Часть сущности Диабло тайно угнездилась в теле девочки, наделив её невероятной силой, об истинной природе которой не подозревал даже разум самой Лии. Её матери оставалось только дождаться того момента, когда какие-нибудь наглые выскочки заключат в Чёрный Камень души Белиала и Азмодана, двух последних Владык Преисподней, чтобы могущество всех Семи Владык ведьма смогла передать своему господину. Адрия терпеливо прождала целых двадцать лет, и, наконец, стараниями нефалемов и чокнутого мага её замысел был воплощён. Адрия без малейшей жалости отняла жизнь у своей дочери и возродила Диабло в её смертном теле. Мощь всех Владык Преисподней слилась в сущности Владыки Ужаса, сделав его Единым Злом, и зло это было настолько всеобъемлюще, что ему не смогла противостоять и вся сила Небес. Диабло сбросил с себя отмершую человеческую плоть и появился перед Алмазными Вратами в своём истинном облике – облике рубиново-красного хвостатого дьявола, в бездонных глазах которого полыхали адские огни. Владыка Ужаса смахнул со своего пути Империя, как немощного старикашку, и разрушил Врата. Теперь он вместе со своей армией хозяйничал на Небесах, разрывая на части ангелов и со всей присущей демонам усладой истязая их захваченные в плен души, а небесное воинство, утопая в крови и скверне, лишь отступало под натиском Единого Зла, будучи не в силах его остановить. В ходе извечного противостояния между ангелами и демонами Империй повидал немало. Его копьё бесчисленное множество раз поражало воплощения таких сил, о каких люди и не слышали. В кровопролитных боях Архангел Доблести испытал на себе всю бритвенную остроту ненависти Мефисто и всю разрушительную ярость Баала, но даже он не мог себе вообразить, на что способно Единое Зло. Теперь же ему довелось не только воочию узреть эту дьявольскую силу, но и познать всю горечь принятого от неё унизительного поражения. Диабло не убил Империя, но нанёс ему тяжёлую рану, из-за которой Архангел Доблести не мог больше сражаться. Не решаясь пересечь границу между Небесами и миром смертных, друзья видели его величественную фигуру в золотых латах и с огромными сияющими крыльями за спиной, изуродованную рваной раной на груди. Империй что-то гневно говорил Тираэлю, а затем скрылся в багровых отблесках пламени, охватившего ангельские сады. - Он ранен, но на нём нет ни капли крови, - проводив Архангела Доблести удивлённым взглядом, пробормотал Сэль. Прищурившись, Мильтон оглядел своего друга, которого прежде он видел совсем в ином обличье. От Нового Тристрама до Арреатского Бастиона аскари щеголял по миру в потёртой кожанке, шароварах неопределённого цвета и стоптанных башмаках. Всё это время он выглядел как оборванец, но теперь вся его приземистая и широкая фигура была облачена в тяжёлые доспехи, специально выкованные для него лучшим кузнецом из крепостного гарнизона. Руки, ноги и мощный стан Сэля защищала толстая пластинчатая броня, сияющая благородной сталью. Её усиливали тяжёлые эполеты и идеально повторяющий форму тела нагрудник с нанесённой на них позолотой, а также высокие литые сапоги и наручи. Мышцы старого вояки всё еще могли выдержать на себе вес подобного снаряжения, а у Мильтона от его блеска слезились совершенно потускневшие на фоне всего этого великолепия глаза. Практически добела выгоревшие под калдейским солнцем длинные волосы Сэль собрал в высокий хвост, а на уровне висков его голову обвивал тонкий серебряный обруч. Островитянин с давно позабытой в круговороте времени гордостью снова чувствовал себя бесстрашной амазонкой, командующей полком Электрических войск Сковоса, и непробиваемая броня только придавала ему сил и уверенности в себе. Её тяжести он почти не чувствовал. - Так ведь у ангелов вообще нет крови, - отозвался некромант. – Они лишь внешне похожи на людей, а внутри у них чистая энергия, из которой когда-то все они были созданы. Она становится кровью только когда ангел умирает, и больше увидеть её нет никаких возможностей. Поэтому под шлемами и капюшонами у ангелов не видно лиц. Услышав ответ Мильтона, стоящий слева от Сэля охотник на демонов скривился в совершенно неуместной весёлой гримасе. Наконец-то он понял, почему Тираэль, оказавшись на земле в облике смертного, часто не мог управиться с собственным желудком, и возвышенного Архангела Справедливости нередко самым заурядным образом тошнило в ближайшие кусты. В действительности, им обоим – и Тригану, и Тираэлю – теперь было не до смеха. На верхней площадке дозорной башни Бастиона Диабло опрометчиво оставил за собой огненный портал, ведущий в небесное царство ангелов. Усилием воли высвободившись из цепей Адрии, в него стремглав бросился Тираэль. А что ему оставалось делать? И что оставалась делать нефалемам, если не последовать за ним?.. Но их ненадолго задержал Маниту, и на сей раз они решили уделить словам колдуна чуть больше внимания, чем обычно. Первым делом колдун обстоятельно побеседовал с Шакурой. Чародей рассказал ему, что в Вестмарше действительно ощущается присутствие потусторонних сил. Явных признаков вмешательства извне там пока ещё никто не замечал, но какая-то невообразимая чертовщина уже шла полным ходом. Началось всё с того, что из городских тюрем стали пропадать заключённые. При этом они не оставляли никаких следов побега – ни взломанных замков, ни выбитых дверей, ни каких-либо подозрений у стражи. Люди просто исчезали невесть куда, а людьми этих неисправимых головорезов можно было назвать лишь с очень большой натяжкой, что добавляло немало печали законопослушным подданным Западной Марки. Дальше – больше. Вестмаршских экзорцистов и прочих духовных воителей, которыми издревле славилось королевство, начали одолевать кошмары и кратковременные приступы безумия. Всегда спокойные и благоразумные, ныне они становились похожи на одержимых, и никакие лекарства не могли утихомирить их дух. Кроме того, непонятные тёмные слухи ходили среди знати и ближайшего окружения короля Юстиниана, и дело там всерьёз попахивало заговором, в котором, впрочем, могло и не быть ничего сверхъестественного, если бы не одна маленькая тонкость. К столице королевства со всех сторон света начали стягиваться пёстрые таборы вечин – кочевого народа, странствующего по Санктуарию от начала времён. Женщины вечин всегда считались хранительницами тайной мудрости и славились своим умением предсказывать будущее, вот они и предсказывали скорое крушение вестмаршской власти и смерть короля, ознаменующую собой самый окончательный конец света из всех, какие только могут быть. В общем, напредрекали там эти гадалки такого, что, если верить сбивчивым рассказам Шакуры, среди творящегося на западе кавардака сам безумный маг смотрелся не так уж и безумно. Последней точкой в размышлениях воина разума стало обнаруженное им в Мбвиру Эйкура изменение пути судьбы Адрии. Маниту разглядел, что, освободив душу Диабло, ведьма тоже нацелилась на Вестмарш. В клубках нитей Бесформенного Мира происходящее в западной части материка не имело чётких связей с событиями у Алмазных Врат, но Маниту понимал, что Адрия отправилась на запад явно не цветочки собирать. Эти догадки колдуну подтвердил Сэль, в уме которого, хоть он и был далёк от духовных странствий, тоже сложилась более-менее ясная картина. Картина той самой взаимосвязи, которую он называл Незримым. Все судьбы мира как раз в эти мгновения связывались воедино, но самый толстый узел на удавке затягивался не на Небесах. Петля сжималась именно вокруг Вестмарша. Маниту корил себя за то, что не сумел вовремя распутать паутину, которую свила Адрия, и предотвратить тем самым катастрофу на Небесах, которая, разумеется, и миру смертных не сулила ничего хорошего. Но колдун видел, что у нефалемов ещё есть силы и возможности многое исправить. Сам же он вместе с Шакурой решил немедля выдвигаться на запад, в беспокойное королевство Юстиниана, чтобы разобраться в ситуации хотя бы там. И, чтобы воину разума было сподручнее это сделать, Шакура подарил ему предмет, который как нельзя лучше подходил для подобной цели. Когда маг вдоволь налюбовался глазом, извлечённым наэлектризованной вилкой из головы Азмодана, он вынул из сумки небольшую стеклянную бутыль, в которой хранил глазные яблоки поверженных врагов, и заботливо добавил в неё свой новый трофей. Шакура рассказал колдуну, что его калдейская наставница Изендра собирала уши своих противников, а он, как её достойный ученик, взялся коллекционировать глаза. В склянке мага находились глаза мёртвых людей и чудовищ, причём некоторые из них маг доставал из вражеских черепов ещё при их жизни. Свою прекрасную банку с трофеями чародей и вручил колдуну. - Тебе пригодятся эти мёртвые глаза, - сказал он. – Взгляд смерти поможет тебе лучше видеть сквозь жизнь. Урывками поглядывая на Шакуру и Маниту, Ханна тем временем готовилась к дальнейшим боям и напряжённо размышляла. Монахиня закрепляла на запястьях и прятала под рукава своего светло-синего одеяния тонкие выдвижные лезвия, которые могли спасти ей жизнь даже в самой паршивой ситуации, и обдумывала поведение Шакуры от самого момента его появления в крепости. Собственно, этот момент её больше всего и занимал. Ведь маг сразу же сказал, что ищет дьявола. Следовательно, он знал, что Диабло где-то здесь! Безумие безумием, а случайность случайностью, но таких совпадений не бывает. Личность Шакуры всё ещё вызывала у Ханны мрачные подозрения, и их как будто бы сделалось даже больше, чем прежде. Либо этот маг наделён необычайной прозорливостью, которая и впрямь встречается среди умалишённых, особенно таких глазастых, как этот неуёмный потрошитель черепов, либо он всем нагло врёт, и наглость его достойна памятника на центральной площади перед туалетом. - Шакура, - говорила монахиня, снаряжаясь в бой. – Ты же видел здесь дьявола. Почему ты не сказал? Но маг только в отрицательном жесте поднял изящные ладони, словно отпираясь от вопроса: - Мы с Шакурой не видели. Это видел Арканот. - Тогда почему он не сказал? - Так он же глаз! Глаза не умеют разговаривать... Но не меньше этого монахиню смущало и её собственное состояние ума в тот миг, когда Итар открыл ей правду. Собственно говоря, вопрос состоял в том, почему именно ей. Ясное дело, что правоверная длань Итара на хорошем счету у богов, но другие нефалемы ничуть не хуже неё, а прицепившийся к ним Шакура всё-таки проницательный чертяка, кем бы он себя ни воображал. Он безумен, но ему это не помогло. Всей правды не видел даже он. Или он недостаточно безумен? А она, Ханна, выходит, достаточно? То есть, она ещё безумнее этого местечкового прорицателя с летающими глазами, раз правда открылась именно ей? Или стойте... каким вообще образом правда может быть связана с сумасшествием? Что за бред сивой кобылы? Слишком много вопросов. Да и думать сейчас следовало не об этом. Первым в портал на Небеса бросился Зарго. Варвар ненадолго обезвредил нетерпеливо поджидавшего его за Алмазными Вратами демона Искату – одного из ближайших прихвостней Диабло. Затем Зарго обменялся парой фраз с оказавшимся у него на пути Архангелом Судьбы, который направил нефалема на поиски Архангела Надежды, попавшей в лапы к какому-то очередному злобному демону, окопавшемуся в небесной библиотеке. Этого демона звали Раканот, с ним варвар и вступил в бой. Тем временем последовавшие за ним Мильтон, Триган и Сэль добили раненного Искату и тоже ринулись спасать Архангела Судьбы. Но Раканот оказался слишком большой проблемой, так что думать монахине надо было о том, как помочь друзьям, а не о состоянии собственного ума. С этим можно было повременить, а вот навести порядок на Небесах требовалось как можно быстрее. Ханна отправилась вслед за нефалемами, оставив полуразрушенный Бастион, за который они так долго сражались и который на фоне нынешних событий оказался всего лишь бесполезной грудой камней. Куда в суматохе делась Жанри, вообще никто не понял, а что до Маниту и Шакуры, то они без долгих прощаний взяли курс на Вестмарш. Там они были нужнее. Библиотека Судьбы осталась позади, возможно, на целую вечность – путь назад был забарикадирован кучей гигантских костей, принадлежавших неизвестно кому. Может быть, таким же демонам, как этот Раканот, который и завалил проход, да и пёс с ними, всё равно это просто очередная куча дерьма. Мусор с задворок Преисподней. Мильтон и Ханна остались одни на пути к Небесам, поражённым скверной Диабло. - Не переживай за ребят, - заговорила монахиня, чтобы подбодрить некроманта, но по тому, как она нервно сглотнула, Мильтон сразу же определил, что ей не менее тревожно, чем ему. На сей раз за их спинами нет ни Тысячи, ни Стальных Волков. Тылы прикрыть некому. Это трудно для понимания? Безусловно. Ну а кому сейчас легко? - Ты думаешь, они справятся с этой... гадиной? - Да. Один только Зарго его запросто на ремни для штанов пустит. Они придумают способ одолеть Раканота, не сомневайся, но и мы время терять не должны, раз уж так получилось. Времени-то у нас – кот наплакал. Пойдём скорее. Мильтон боялся этого больше, чем тараканы боятся тапка – прямой конфронтации с демонами, которые истязали его разум в течение всей его безрадостной жизни. Но тогда они, как мимум, не могли его убить, поскольку находились лишь в сознании безумного некроманта, а сейчас любому из них не составит ни малейшего труда прибить его гвоздями к стенке. Это всё не укладывалось в голове. Они преследовали его всю жизнь, а теперь наоборот – он сам пришёл за ними. Зачем пришёл, для чего? Что он может против них сделать? Да ничегошеньки не может, если разобраться. Один жалкий человек против орды безжалостных тварей... ну ладно, два человека, если принимать во внимание то, что рядом идёт Ханна и настороженно оглядывается по сторонам. И что? Двое – ничуть не лучше одного, вот что. - Они убьют нас, - сдавленно пробормотал Мильтон. – Всех убьют. - Я тебя сейчас сама убью, если ты сдаваться надумал. Какое-то время двое нефалемов шли молча. С открытых резных мостов, соединяющих небесные своды, они видели, как нижние этажи самого прекрасного во всей вселенной мира превращаются в тошнотворное месиво. Дворцы, фонтаны, галереи – ангельское царство рушилось и обращалось в прах. Демоническая порча разъедала Небеса, словно кислота, а то, что не уничтожала она, доводил до кондиции огонь. Демоном уж очень нравилось тут резвиться. Кислота и огонь, да... Мильтон всё ещё это помнил. - Это страшно, - сказал он. Ханна недовольно кивнула. - Ты мастер наложить в штаны в самый неподходящий момент, с этим я точно не возьмусь спорить. Жаль, тут поблизости нет деревянных туалетов: негде спрятаться. Да? - Нет, ты не понимаешь. Страшно то, что чувствуют ангелы. Я знаю. Меня заставляли пить кислоту. Ханна остановилась и пристально поглядела в воспалившиеся от дыма глаза Мильтона. - Кислоту? - переспросила монахиня. – Ну да, представляю. И как ты выжил? - Никак... меня убили. - Ни хрена не поняла. Объясни. Некромант потёр пальцем вспотевший от жара висок; всё-таки изначально предполагалось, что на Небесах будет прохладнее, и нашествие демонов тут явно не принимали в расчёт. Негритёнок с опахалом что Ханне, что самому Мильтону здесь бы точно не помешал. - Это, понимаешь... – неуверенно забормотал Мильтон. – Это причина, по которой я давно хотел попасть в Некрополь. Мне нужно это знание... у меня его всё ещё нет, а есть только моя память. Память об этой совершенно немыслимой боли, возвращающей жизнь. Я помню... помню, весь был в крови. Всё в крови. Помню, как меня рвало ошмётками собственных внутренностей. А потом меня повесили на городской площади под радостный визг толпы. Я пришёл в себя в куче трупов в какой-то яме, и меня всего насквозь прожигало, словно молнией. Только потом я узнал, что со мной произошло: полное физическое воскрешение. Процесс абсолютно противоестественный для любого организма. Поэтому это было так тяжёло и болезненно. - А кто же тебя воскресил-то? - Ратма. Первый нефалем, исток учения всех некромантов. Поэтому мне и хотелось бы... попасть не в это демоническое мракобесие, а в библиотеку Некрополя – я хочу больше узнать о воскрешении. Монахиня с какой-то растерянной улыбкой похлопала Мильтона по плечу. - Ты узнаешь, но только после того, как мы вышвырнем с Небес этого поганого дьявола, и мракобесие кончится. - Но как мы его вышвырнем-то? – некромант поднял брови в нескрываемом удивлении. - Пинком под зад. Дальше шли без разговоров. Говорить было тяжело – всё вокруг грохотало так, что казалось, купола небесных залов могут треснуть по швам от одного только шума, да и набирать в грудь горячий дым ни Мильтону, ни Ханне совершенно не хотелось. Нефалемы видели, как по почерневшим от скверны углам плелись полупрозрачныце демонические тени, но на людей они не нападали. Они словно ждали чего-то или... куда-то вели? По крайней мере, Ханне именно так и показалось, когда она увидела, что некромант вынимает из-за пояса Гидбинн. Сжав нож в одной руке, другой некромант указал на узкий мостик, очертания которого плавно терялись в багровом полумраке. - Там... - напряжённо выговорил Мильтон и сквозь линзу всмотрелся в темноту. Монахиня тоже напрягла взгляд и разглядела в указанном направлении расплывчатый силуэт то ли какого-то карлика, то ли щуплого демона. - Кто там? - настороженно спросила она. - Похоже, какой-то призрак. Нефалемы осторожно приближались к мутной фигурке невысокого человека, которая, как им показалось, выглядела вполне миролюбиво. Ханна первая разглядела, что это была девушка с рыжими волосами, формой напоминающими глиняный горшок, одетая в какую-то рванину. Лицо и руки призрачного создания были сильно обожжены, а под босыми ногами растекалась лужа крови. Призрак въедливо смотрел на некроманта чёрными, как уголь, глазами. - Мильто-о-о-он! – протяжно позвала девушка ледяным голосом Ханна передёрнула плечами от озноба, хотя она могла на крови поклясться, что пару мгновений назад ей было жарко, как маслу на сковородке. - Мильто-о-он! Гидбинн из ослабшей руки некроманта с негромким звоном упал на мраморный пол, его тут же подхватила какая-то шальная тень и умчалась с ним прочь. Вслед за ножом в паре шагов от призрака упал на колени и сам некромант. Перед ним стоял призрак Рэй. - Рэй, - он назвал её по имени и опустил голову, безумно вперив взгляд в пол. - Посмотри на меня, - холодно и колко говорила ему Рэй. – Посмотри, что ты со мной сделал. Мильтон, совершенно позабывший и о Ханне, и о катастрофе на Небесах, и вообще обо всём на свете, только сдавленно бормотал в ответ: - Я... я... нет... это не... - Ты меня предал. Ты отдал меня этим закарумитам. Смотри на меня! Смотри, что теперь со мной! Смотри!!! Стоявшая чуть позади Ханна слишком поздно сообразила, что происходит на самом деле. - Не слушай её! – крикнула она и бросилась к некроманту. – Не смотри на неё! Это демон! Как известно, демоны ужаса намного быстрее людей. Они быстрее во всём – в движениях, в скорости мысли, в принятии решений. Очасти это объясняется тем, что у них в Преисподней очень много свободного времени, которое позволяет им заранее планировать и обдумывать каждый свой шаг. Демоны ужаса всегда знают, что делают, они всегда безошибочно определяют время и место для своих действий, и поэтому у них во всём такой головокружительный успех. Один только их военачальник Искату во время штурма Алмазных Врат на шаг опрежал самого Диабло. Искату за это поплатился, но этот демон ужаса, который мгновенно сбросил с себя личину призрака, оказался ещё быстрее. Высокий, почти в три человеческих роста, длинноногий и необычайно проворный, демон схватил обеими руками Мильтона, подпрыгнул высоко в воздух и был таков. Опомнившись, Ханна побежала куда глаза глядят, громко зовя некроманта по имени на все лады, но ответа не было. Куда утащили Мильтона, теперь можно было только гадать. Может быть, демон ужаса уже сломал ему шею, может, сбросил с высоты на нижний ярус ангельских садов, а может, съел или что похуже. Ханна не могла ничего предположить и продолжала метаться в поисках следов некроманта до тех пор, пока на одном из пролётов Серебряного Шпиля не повстречалась с Изуалом. Когда-то Изуал был ангелом - правой рукой Тираэля, грозным и величественным светочем Небес, но потом, как говорится, что-то пошло не так. И вроде как считалось, что его убили в Пандемонии двадцать лет назад, но ни подтвердить, ни опровергнуть это до настоящего момента было невозможно. Теперь же Ханне стало совершенно ясно, что падший ангел жив и явно намеревается отправить вместо себя на тот свет Тысячу, о которой все давно забыли. Когда на пролёт, где обосновался Изуал, прибежала монахиня, Жанри уже вела с ним бой. - Цифра!!! – ещё никогда монахиня не была так рада ассассину. Увернувшись от ледяного кристалла, который швырнул в неё Изуал, убийца посмотрела на монахиню. - Монашка, ты вовремя. Помоги! - Они схватили Мильтона! – задыхаясь, крикнула Ханна и хотела было ещё что-то к этому добавить, но закашлялась от тяжёлого и зловонного дыма. Мгновенно обдумав эту досадную новость, Тысяча щёлкнула пальцами обеих рук, и за спиной тяжеловесного Изуала выросла её тонкая мистическая тень – точно такая же, как и сама убийца. Она сразу же приняла боевую стойку и угрожающе лязгнула стальными когтями. - Оставайтесь с тенью здесь, - властно сказала Жанри. – Я найду его. - Нет уж... – скривилась монахиня. - Убей падшего ангела, монашка, так от тебя будет больше пользы. У меня с Мильтой кровная связь. Я найду его по вкусу крови, а кроме того, я, в отличие от тебя, уже имела дело с Диабло. Пока монахиня соображала, о какой такой кровной связи идёт речь, Жанри уже умчалась невесть куда. Отвратительные змеевидные щупальца скрутили Мильтону руки, обвили его грудь, ноги и шею. Он задыхался и скрипел зубами, ощущая, как от недостатка крови у него немеют пальцы. Никакое заклинание уже не поможет ему разогнать кровь – вены были необратимо повреждены, разорваны чудовищным давлением. Вздувшиеся от напряжения мышцы некроманта звенели, как тетива лука, из которого только что выпустили смертоносную стрелу, и эта стрела курсировала внутри его головы, рикошетя от одной кости черепа к другой. По своей сути она была лишь короткой, до неприличия простой мыслью: это конец. Он проиграл в этой битве. Он ничего не может сделать. И теперь всё, крышка. Кажется, это была Кристальная Арка – вершина Серебряного Шпиля, источник чистой энергии всех ангелов и сердце Небес. Но от чистой энергии здесь осталось только одно название. Владыка Ужаса осквернил всё. Вязкая и липкая скверна, словно слизь какого-то гигансткого червя, медленно расползалась по мраморному полу и поднималась по стенам вверх до самого потолка, а из её пульсирующих сгустков тянулись щупальца, оплетающие некогда безупречно красивые стены. Эти же щупальца обвились вокруг Мильтона, всё сильнее сжимая его тело, как сладострастная любовница. Владыка всего этого кошмара – Диабло – был, несомненно, где-то совсем рядом, и Мильтон перед смертью хотел лишь одного – увидеть Единое Зло воочию, чтобы встретиться взглядом с тем, кто его, в конце концов, прикончит после всех его многолетних и совершенно никому не нужных страданий. Но вместо этого некромант вскоре разглядел, что к нему приближается полуголая демоница с двумя блестящими рогами на растрёпанной голове и сильными кожистыми крыльями за спиной. Взглянув на эти крылья, Мильтон сразу же понял, что они предназначены не для полёта. Нет, суккубы не умеют летать. Крылья нужны им для защиты – когда демоницу атакуют, она защищает себя крыльями, и они справляются с этой задачей лучше любого щита. - Так сложно быть тобой, - с хищной улыбкой заговорила демоница низким голосом, вплотную подойдя к Мильтону и похотливо прижавшись к нему. – Но я тебя утешу. Останься с нами, и я буду твоей... Некромант ничего на это не ответил, только сплюнул на пол ярко-алой кровью, которая тут же зашипела и испарилась от соприкосновения со скверной. Какая-то алхимическая реакция. Мильтон не помнил, как она называется, да это и не имело сейчас решительно никакого значения. - Подумай, - продолжал суккуб, ища тёмно-синими глазами тусклый взгляд Мильтона. – Если ты присоединишься к нам, твоей буду не только я. Все суккубы будут твоими. Длинный, скользкий язык демоницы медленно прошёлся по его щеке. Некромант с отвращением зажмурился и заметил, что к его векам приливает кровь. Ещё немного, и они взорвутся, забрызгав всё вокруг остатками примитивной жизни, по какому-то недоразумению всё ещё бьющейся в его жилах. - Уйди прочь, дьявольское отродье, - едва слышно бросил некромант прямо в лицо демоницы, если это рогатую физиономию можно было назвать лицом. - Не нужны мне твои... услады. Суккуб оскалился и приложил когтистую руку к его стиснутой щупальцами груди. - Тогда я вырву твоё сердце! Мильтон почувствовал, как когти демоницы вгрызаются в его живую плоть. Длинные и узкие, но крепкие, как калдейская сталь, они медленно протыкали кожу и раздирали мышечные волокна. По руке суккуба побежала закипающая от внутреннего давления кровь. Когда под напором демонических когтей захрустели рёбра, некромант опустил веки и смиренно приготовился умереть. Но смерть не спешила к нему, и остатками угасающего сознания Мильтон понял: Владыке Ужаса он нужен живым. Хуже не придумаешь. На несколько коротких мгновений сознание Мильтона провалилось в темноту и по спирали полетело куда-то прочь, а когда он очнулся, на груди его зияла глубокая рана, но суккуба поблизости уже не было. На его месте громоздился какой-то другой демон – увесистый, высоченный и чем-то похожий на недавно убитого Кхома. Впрочем, Кхом всё-таки был помельче, а помимо всего прочего, фигура нового захватчика Кристальной Арки была обвешана множеством богатых, но совершенно безвкусных украшений. Золото, сапфиры, бриллианты, какое-то витиеватое плетение из жемчужин... всё это не оставляло ни малейшего сомнения: перед ним Алчность. По легенде, мелкие пронырливые гоблины, тут и там шныряющие по Сакнтуарию и промышляющие грабежом местных торговцев, иногда открывали порталы, которые вели в Сокровищницу – царство этого сказочно богатого владыки демонов. Даже всё богатство мира не могло сравниться с запасами сокровищ в сундуках Алчности, а тех, кто находил порталы в её царство и отправлялся туда в поисках лёгкой добычи, обычно ждала незавидная участь. Их расплющивали гигантской золотой дубиной. Той самой, которую Алчность сжимала обеими своими громадными ручищами, пристально наблюдая за агонией Мильтона. - Иди к нам, и всё моё золото станет твоим, - раскатистым басом прогремела Алчность. Мильтон с горькой усмешкой ответил: - Да подавись ты своим золотом. Оно мне теперь уже точно ни к чему. - Будь по-твоему! - откуда-то с высоты прозвучал другой голос, и он был настолько тяжёл, что у некроманта заложило уши. Алчность убралась восвояси, и на какой-то миг всё стихло, но только лишь на миг. Сначала под сводом Небесного Шпиля задрожал и пошёл трещинами узорчатый пол. В такт его дрожи запульсировали щупальца, опутавшие совершенно размякшего некроманта. А затем Мильтон услышал медленные и тяжёлые шаги. Что-то приближалось к нему – что-то невозможное, немыслимое, ни с чем не сопоставимое по силе кошмара, наполняющего тысячелетнее сознание этого существа... Диабло подошёл к Мильтону и угрожающе склонился над ним. Некоторое время некромант не решался поднять на него глаза – по крайней мере, пока его не посетила мысль: «А что теперь терять?» Терять нечего, жизнь кончена, мироздание рушится и скоро всему придёт конец. Причём, наверное, чем скорее, тем лучше. Зацепившись за этот вывод, некромант слабо повёл глазами вверх. Рубиновая голова Владыки Ужаса была прямо над ним, и всей поверхностью своей кожи Мильтон ощущал жар, вырывающийся из огненных демонических глаз. Пламя Преисподней – в сотни крат более горячее, чем кипящий металл – выжигало из некроманта последнее, что от него осталось. - Что это у нас такое красненькое? - издевательски спросил Диабло и фыркнул, ударив по полу тяжёлым шипастым хвостом. – Да ведь это кровь! Ну надо же! Щупальца всё сильнее сжимали горло Мильтона, и он практически не мог дышать, а говорить и подавно. Он только неподвижно смотрел на повелителя демонов, стараясь запомнить каждый костяной нарост на его красной бронированной шкуре, пока кровь не залила некроманту глаза. Впрочем, теперь уже можно было забыть обо всём – что бы ни придумал Диабло, жизнь Мильтона уже никогда не будет принадлежать ему. Дьявольские щупальца проломили ему грудную клетку и так сжали внутренности, что под изломанными рёбрами началось внутреннее кровотечение. Кровь фонтаном хлынула из горла некроманта. С этим уже не выживают – прости, Диабло! – никак. Ты ничего не добьёшься. Как там говорил Триган? Котята тебе, а не хрен? - Что, больненько? - снова спросил Владыка Ужаса, окатив некроманта сухим и горячим дыханием. - Делай со мной что хочешь, дьявол. Я не стану тебе служить. Щупальца подняли Мильтона высоко в воздух, а затем стремительно швырнули к бронированным ногам владыки Преисподней. Сквозь гул в ушах Мильтон услышал, как в его спине с хрустом надломился позвоночник, и забился в страшных конвульсиях. Крови было столько, что её хватило бы на призыв целой армии големов, да только вот зачем? Ничего в этом мире больше не имело смысла. Ни жизнь, ни смерть. Ничего, разве только кроме... - Я давно знаю тебя, - заговорил Диабло. – И я знаю, что болью тебя не сломить. Но ты не знаешь, насколько сильной может быть боль тех, кто верил тебе. А теперь из-за тебя им приходится несладко! Откуда-то с затянутого клубами дыма потолка щупальца сбросили вниз Ханну. Её монашеская риза была изодрана в клочья, и монахиня обливалась кровью, корчась на полу. - Помоги мне, Мильта... - зашептала она. - Защити... защити меня от него... «Боги! - с отчаянием подумал некромант, сознание которого всё ещё пульсировало внутри головы. – Неужели они схватили и её?» Владыка Ужаса тем временем продолжал: - Посмотри на неё. Сейчас ей не поможет даже её нелепая вера. Она уже сто раз отреклась от неё, так что теперь всё только в твоих руках. Стань для неё новым богом! «Но ведь это не так! Ведь Ханна – монахиня. Ивгородские монахи не могут отрекаться от своей веры, слишком прочно она закреплена в них ритуалами посвящения. Веру из монаха можно выбить только вместе с жизнью». - Убирайся в ад, демон... ты не Ханна. Ханна никогда не стала бы вести себя так, как ты. Это были последние слова некроманта. После них он, изломанный и опустошённый, потерял сознание и остался неподвижно лежать в целом океане собственной крови. Диабло замахнулся для удара, подняв правую руку высоко над головой, и прогудел откуда-то из живота, словно из бездонного котла: - Всё, что вы знали, и всё, что вы любили, погибнет вместе с вами! «Иди ты!» - зло подумал Зарго, прыгая по склизкому полу, чтобы уйти с линии атаки. Насмешил, старый зарвавшийся прыщ! После того, что произошло в день арреатской катастрофы с ним самим, его старшим братом и всеми варварами вообще, любить ему в этом мире было совершенно нечего. Какой-то сечеронский мудрец в те времена утверждал, что всё на свете стремится к форме шара. Видимо, он был прав: обратившись в шар, всё, что было варварам дорого, стремительно покатилось ко всем чертям. Боевая подруга варвара, безупречная во всех отношениях убийца по имени Жанри, тоже увильнула от атаки Владыки Ужаса и спряталась за одной из покосившихся колонн, чтобы перезарядить ловушку. Как только она случайно коснулась плечом ритмично бьющегося сгустка скверны, её чёрный корсет с шипением задымился и пригорел к идеально прямой спине. Боли от ожога Тысяча даже не почувствовала. В самом центре Небес, ныне больше смахивающем то ли на центр Преисподней, то ли на гадюшник всемирного масштаба, воздух сделался настолько плотным и горячим, что Зарго едва справлялся с дыханием. Он чувствовал, как от тяжёлого давления в его лёгких рвутся мелкие прожилки, и гонял сквозь зубы кровь, которая, как казалось варвару, вот-вот закипит у него где-то между ключиц. Ассассин выглядел повеселее, ну так оно и понятно – когда тебе раздробят коленную чашечку, тебе будет слегка не до веселья. В отличие от Зарго, у Жанри с коленями всё пока что было если не в полном, то хотя бы в относительном порядке. Варвару нужно было сделать паузу, чтобы привести в порядок коленный сустав, по которому несколько бесконечно долгих минут назад со всей дури врезал Диабло своим увесистым хвостом. Это означало, что удары Владыки Ужаса придётся брать на себя убийце, а эта специалистка по ведению партизанских войн была совершенно не в восторге от подобной идеи. Зарго и сам понимал, что в открытом бою против такой громадины Тысяче делать нечего, так что рассчитывать ему пришлось по большей части на себя. Триган, Сэль и Ханна сидели в костяных клетках, порождённых магией Единого Зла, и ничем не могли ему помочь – по карйней мере, до тех пор, пока не спадут эти дьявольские чары. Зарго снял с пояса тяжёлую цепь, которую всегда носил при себе в память о дружбе с Маниту ещё со времён рабства у закарумитов, и соединил её звеньями два своих топора. Прикинув в уме траекторию их полёта и сопоставив её с ростом Владыки Ужаса, варвар резким движением метнул в него это странное оружие. Лезвия топоров только немного оцарапали покрытую толстым панцирем грудь всесильного демона, но это варвара не смутило, поскольку цель броска была совсем иной, и она осуществилась как нельзя лучше. Металлическая цепь со свистом обмоталась вокруг шеи Диабло и перекрыла ему дыхание. Теперь Владыке Ужаса понадобится время, чтобы освободиться. Когда тебе нечем дышать, ты много не навоюешь, будь ты хоть трижды кошмаром и четырежды ужасом, летящим на крыльях ночи. Северянин сжал пальцами разбитое колено, чтобы оценить масштаб повреждений, и мгновенно сообразил, что плохи его дела. Боли в суставе не было, как не было и каких-либо других ощущений. Сустав приказал долго жить. Теперь от всей ноги очень долго не будет толку – может, месяц, может, год, может, тысячу лет. С недовольством думая о том, как он до конца жизни будет ковылять с тростью, Зарго сорвал с бедра кожаный ремень, на котором обычно закреплял пару склянок с противоядиями, и туго перетянул им повреждённое колено. Несколько минут продержаться можно, а дальше хоть конец света, если он входит в закарумскую религиозную программу. Пока Диабло возмущённо хрипел и возился с цепью на шее, Жанри тоже время даром не теряла. Швырнув под ноги противника комплект мастерски сконструированных электрических ловушек, ассассин вывела из строя правую руку демона. Разряды молний пережгли нервные волокна под панцирем Владыки Ужаса, и его рукой завладел паралич. Диабло это только разозлило. Он изогнулся почти параллельно полу, во всю ширь распахнул свою клыкастую пасть и выпустил из неё поток неуправляемого пламени. Лавируя между всполохами огня, Зарго рывком переместился к Тысяче. Та лихо встряхнула коротко остриженной головой, похлопала напарника по плечу и установила ещё несколько ловушек, после чего совершенно неожиданно спросила: - Слышь, Зарго! А как выглядит царство твоего замечательного Бул-Катоса? Варвар смахнул с морщинистого лба капли пота, смешанного с гарью, и глухо отозвался: - Ну, я сам-то его не видел... говорят, там огненные чертоги. Примерно как здесь. - То есть, ты сейчас уже понял, куда попадёшь, когда эта рогатая скотина тебя прикончит? – снова поинтересовался ассассин. - Судя по тому, что тут творится – да, - ответил Зарго и схватился за один из своих топоров, которые владыке демонов наконец-то удалось с сбросить с шеи. – Ладно, хорош болтать. Есть у меня одна идея. У тебя ещё остались электрические капканы? - Да есть один. А что? - Кинь его под ноги Диабло, чтоб его парализовало. Я подскочу слева и пробью ему панцирь на груди. Скорее всего, он заедет мне по голове, но башка у меня крепкая, авось не помру. Тебе останется только его добить. - Хреновая идея, - скривилась Тысяча. – Но попробовать можно... Убийца прищурилась, глядя на беснующегося в столбах пламени Диабло, и взвесила в ладони последний оставшийся у неё капкан. Иногда с Зарго такое случалось – в минуты особого накала обстановки его обычно невозмутимое, как камень, сознание начинало работать столь быстро, что реальность перед глазами как будто замедлялась вплоть до полной остановки любых разворачивающихся вокруг событий. Так произошло и в этот раз. Оба топора вгрызлись глубоко в тело Владыки Ужаса, а затем варвар изо всех сил рванул их на себя и выломал из груди противника большой кусок багрового панциря. Через пару мгновений по нему пришёлся тяжелейший удар. Оружия выскользнули из рук Зарго, он рухнул на грязный пол, и реальность замерла перед его темнеющим взором. Сознание варвара быстро уносилось в непроглядный мрак, пожирающий застывшую перед ним картинку с широко размахивающимся дьяволом и мчащейся к нему убийцей с готовыми к бою когтями в руках. Скользкая и холодная тьма жадно поглотила всё происходящее или не-присходящее – Зарго не знал этого наверняка – и только где-то в глубинах самого страшного из всех на свете ужасов слышался сдавленный хрип всё ещё живого Мильтона. Когда Зарго пришёл в себя, его друзья все, как один, склонились над умирающем в противопложном углу зала некромантом. Варвар поднялся на ноги, отряхнулся и тоже поспешил к нему. Мильтон был при смерти – он лежал в какой-то ломаной позе и, казалось, даже не дышал. Ему конец, это было так же ясно, как и то, что два плюс два – четыре. Уж кто-кто, а Зарго в человеческих смертях разбирался. Тысяча с совершенно нетипичным для неё отчаянием в голосе говорила, прижимая к груди окровавленную голову некроманта: - Потерпи, Мильта. Пожалуйста, не умирай. Разумеется, ей тоже было предельно понятно, что вся эта история должна была когда-то закончиться. Но точно не здесь и не сейчас. Каким-то звериным инстинктом она чуяла, что это всё не так, не по плану, не по законам разумной жизни. Не должно быть так. Ханна положила свою изящную ладонь на плечо ассассина. - Мы отправим его в вечность со всеми почестями, цифра. - Нет, - мотала голвой Жанри. – Мильтон, ты не можешь вот так взять и сдохнуть. Ты сильнее смерти, я же знаю. Ведь если я Тысяча, то ты... ты Миллион... - Что эти твари с ним сделали? – спросил Зарго, доковыляв до столпившихся над некромантом друзей. - Подозреваю, что они его... убили, - ответил прежде молчавший Сэль. Тысяча слабо возразила: - Но он ещё дышит... - Это ненадолго. Он покойник, цифра. Его травмы несовместимы с жизнью. - Вернёмся в Бастион, - подал голос Триган. – Я открою портал. В потрёпанной боями с Азмоданом крепости местные солдаты потихоньку наводили порядок. Капитан Хайле организовывал отряды для сопровождения беженцов обратно в их покинутые дома, знахари ворошили ящики с продовольствием и микстурами, строители разгребали оставшиеся после бомбардирвок завалы. Весть о победе над Единым Злом порадовала всех этих людей до единого, и только нефалемы да Тысяча были серьёзны и мрачны. Зарго осторожно уложил окровавленного некроманта на ворох соломы. Следовало раздобыть где-нибудь дрова для того, чтобы разжечь погребальный костёр – как бы ни цинично было думать об этом, пока Мильтон ещё жив. Сэль подошёл к Мильтону и вложил в его безвольные пальцы найденный им в ангельских садах Гидбинн. Нож принадлежал ему, с ним он и должен был оставаться в посмертии. Хотя нет никакого посмертия, как втайне полагал аскари, и вообще после смерти нет ничего, кроме пустой болтовни священников. - Неужели ничего нельзя сделать? – с болью в голосе спросила Жанри, опустившись на корточки рядом с некромантом. Ханна опустила взлохмаченную светловолосую голову и нахмурила брови. Она знала ответ. Даже два ответа. Но один был ничуть не лучше другого. Соображая, какой из них в итоге выбрать, монахиня переводила взгляд с убийцы на некроманта и обратно, пока, наконец, он не остановился на лезвии зачарованного колдовского ножа. - Можно, - после долгой паузы ответила она. Тысяча вопросительно поглядела на неё снизу вверх. - И что для этого нужно? - Ты всё равно этого не сделаешь, Жанри, - возразила Ханна. - Я всё сделаю. Клянусь. - Ну что ж... – монахиня вынула из руки Мильтона Гидбинн и поднесла его к бледному лицу ассассина. – У этого ножа есть скрытое свойство – он может отнять жизнь у одного существа и передать её другому. Если кто-нибудь, например ты, согласится отдать собственную жизнь взамен. Тысяча уверенно кивнула. - Без вопросов. Давай. - Сдурела? – как-то по-детски взвизгнул охотник на демонов. – Тебе действительно так не терпится на тот свет? - Да. У меня там множество срочных дел. - Не смешно... Не дожидаясь продолжения этого скользкого разговора, Жанри стремительно вырвала нож у монахини, приложила его к своему горлу и сказала, кивнув на некроманта: - Передайте ему, что теперь он должен мне не одну жизнь, а две. Гидбинн вонзился в жилистую шею Тысячи тихо и без помех. Крови было совсем немного: убийца лучше, чем кто-либо ещё, знала, как правильно делать смертельный удар. Наверное, она всю жизнь оттачивала своё мастерство убийцы именно ради этого, самого главного в её жизни удара. Последнее решение ассассина было исполнено столь же быстро, сколь и было принято. Короткий миг – и Жанри мертва. Ханна вытащила нож из горла убийцы и вернула его в остывающие руки Мильтона. Под растерянное молчание нефалемов тонкие струйки жизненной энергии устремились из одного тела в другое через закалённую сталь ножа. Тайна жизни и тайна смерти сплелись воедино, преобразовавшись в другую тайну, о сути которой знал только некромант. Это была тайна воскрешения. Мильтон вздрогнул и медленно приподнял веки, но совершенно ничего не увидел. Он поднял ладони, которые, судя по его ощущениям, увязли в чём-то липком, поднёс их к лицу и потёр оба глаза. Тогда же ему стало понятно, почему он не мог полностью открыть глаза – их залило кровью и веки попросту прилипли друг к дружке, когда кровь застыла. Стерев её и поглядев прямо перед собой, Мильтон увидел побитое жизнью лицо склонившегося над ним воинственного северянина. Вообще, все эти варвары с виду одинаковые, у каждого физиономия что твой кирпич, но этого дикаря Мильтон определённо где-то видел. Где-то, когда-то... ещё при жизни? - Что со мной? – неуверенным голосом спросил некромант. – Я в аду? - Скорее, ад в тебе, - угрюмо ответил Зарго и отвернулся. – Дрова нам всё равно понадобятся. Битый час нефалемы успокаивали Мильтона словами о том, что решение, прирнятое его подружкой, обсуждению не подлежало, посколько она лучше него знала, что делать. Она всегда это знала, как тогда в Кингспорте, и некромант это понимал. Она была права. Он не мог смириться со смертью Тысячи, всё-таки он любил её, хоть и боялся до дрожи в коленях. Но выходило, что её любовь была всё-таки сильнее. Или не любовь? Или практичность и холодный расчёт? Этого никто не знал, а некромант мог только смутно о чём-то догадываться. Утром следующего дня нефалемы возложили тело Жанри на ритуальный костёр, дым от которого ещё долго разносило по Санктуарию жестоким северным ветром.