Глава 5
6 июля 2023 г. в 14:57
Наступил новый день и все позавтракали кормом.
Ну что ж продолжаем
Глава 5
В четверг утро выдалось мглистое — сырой стелющийся туман был таким густым, что ощущался на вкус, он был едкий и солоноватый. Машины ползли, как черепахи, с зажженными фарами. Около полудня туман рассеялся, по небу медленно плыли большие курчавые облака, а еще выше, над ними, застыли перистые. К пяти часам облака, словно это картинки-головоломки, начали распадаться на причудливые кусочки. Солнечные лучи, прорвавшись в просветы между ними, высветили яркие голубые пятна на серо-зеленой поверхности океана.
Броди сидел на городском пляже, упершись локтями в колени — чтобы бинокль в руках не дрожал. Без бинокля он едва-едва различал судно — белое пятнышко, которое то появлялось, то исчезало в океанских волнах. И хотя судно сильно покачивало, линзы помогали не упускать его из виду. Броди сидел тут уже почти час. Он напрягал зрение, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть на борту.
Он что и в правду пытается найти этого людоеда-с усмешкой сказала Судьба.
Наконец он выругался, выпустил из рук бинокль, и тот повис у него на ремешке на шее.
— Привет, шеф, — сказал Хендрикс, подходя к Броди.
— Привет, Леонард. Как ты здесь оказался?
— Проезжал мимо, увидел вашу машину. Что вы там высматриваете?
Пытаюсь понять, что там делает Бен Гарднер, черт бы его побрал!
— Рыбачит, что же еще.
— Ему за это заплатили, но такой идиотской рыбалки я еще сроду не видел. Сижу тут битый час, а на лодке никаких признаков жизни.
— Разрешите взглянуть? — Броди передал ему бинокль. Хендрикс поднес его к глазам и уставился на судно. — В самом деле, странно. Долго он там сидит?
— Весь день. Я разговаривал с ним вчера вечером, и он сказал, что снимается с якоря в шесть утра.
— Он один?
— Не знаю. Он сказал, что попробует уговорить своего напарника, его, кажется, Дэнни зовут. Но тот вроде записался на прием к зубному врачу. Надеюсь, что он вышел не один.
— Хотите, поедем посмотрим? До сумерек у нас есть по крайней мере часа два.
— А как ты думаешь туда добраться?
— Попрошу катер у Чикеринга. У него «Аква-спорт», двигатель в восемнадцать лошадиных сил. Быстро домчимся.
Кажется там что то не так-подумали все сразу.
Броди почувствовал, как от страха у него мурашки по спине побежали. Плавал он неважно, и одна мысль о том, что он окажется в воде или, не дай бог, под водой, вызывала у него, как обычно говорила мать, «невротряску»: ладони у него потели, он все время делал глотательные движения, желудок начинал болеть — некоторые люди испытывают точно такие же ощущения при полете. Броди часто снилось, как скользкие хищные твари поднимаются к нему из глубины и рвут его тело на куски, а водяные при этом стонут и гогочут.
— Хорошо, — сказал он. — У нас нет выбора. Возможно, пока мы доберемся до порта, Гарднер уже будет там. Если нет — подготовь катер. А я загляну в участок и позвоню его жене… Узнаю, не сообщал ли он что-нибудь по радио.
Порт города Эмити был маленьким: всего мест двадцать для стоянки судов, нефтезаправочный причал и деревянный павильон, где продавались горячие сосиски и жареные моллюски на бумажных тарелочках. Причалы располагались в маленькой бухте, защищенной от открытого моря каменным молом, тянувшимся до середины бухты. Хендрикс стоял на катере, двигатель уже был запущен, а сам он болтал с каким-то мужчиной с двадцатипятифутовой прогулочной яхты, пришвартованной у соседнего причала. Броди прошел по деревянному пирсу и спустился по короткому трапу на катер.
— Что она сказала? — спросил Хендрикс.
— От него ни слова. Она пыталась связаться с ним в течение получаса, но он, как она считает, по-видимому, выключил радио.
— Он там один?
— Да, она так сказала. У его напарника заболел зуб мудрости, и его должны удалять сегодня.
— С вашего позволения, я бы сказал, что это весьма странно, — вмешался мужчина на яхте.
— Что именно?
— Выключить радио, когда ты один в море. Такого никто не делает.
— Не знаю. Бен говорил, что все эти радиопереговоры между лодками ему только мешают, когда он рыбачит. Может, ему надоело и он его выключил.
— Может быть.
— Поехали, Леонард, — сказал Броди. — Ты хоть умеешь управлять этой штуковиной?
Это насколько надо быть таким глупым что бы отключить радио-без эмоций сказал Жабр.
Хендрикс отдал носовой швартов, прошел на корму, отвязал линь и бросил его на палубу. Потом он подошел к пульту управления и двинул рукоятку вперед. Катер дернулся, запыхтел. Хендрикс передвинул рукоятку еще дальше, и двигатель заработал более ритмично. Корма осела, нос поднялся. Когда они обогнули мол, Хендрикс до отказа выжал ручку вперед, и нос опустился на воду.
— Высший класс, — сказал он.
Броди ухватился за металлическую скобу пульта.
— Есть спасательные жилеты? — спросил он.
— Только подушки, — ответил Хендрикс. — Они выдержали бы вас, конечно, будь вы восьмилетним мальчиком.
— Благодарю.
Да он их всех потопит-серьезным тоном проговорил Марлин.
Бриз стих, на море была легкая зыбь. Но небольшие волны все же били в борта катера, и он резко накренялся то в одну, то в другую сторону. Это нервировало Броди.
— Твоя посудина развалится на части, если ты не сбавишь скорость, — сказал он.
Хендрикс улыбнулся, наслаждаясь своей временной властью над шефом.
— Не беспокойтесь, шеф. Если я.
Снижу скорость, нас будет болтать на волнах. К Гарднеру мы тогда доберемся только через неделю, а в желудке вашем будет твориться такое, словно там белки резвятся.
Судно Гарднера находилось примерно в трех-четырех милях от берега. Когда они подошли ближе, Броди увидел, что оно мягко покачивается на волнах. Он даже мог прочесть черные буквы на транце — «Флика».
— Оно стоит на якоре, — удивился Хендрикс. — Хотя здесь не та глубина, чтобы бросать якорь. Надо полагать, больше сотни футов.
Черт бы тебя побрал, — сказал Броди. — Именно это мне сейчас и хотелось от тебя услышать.
Когда они были от «Флики» уже в ярдах пятидесяти, Хендрикс сбавил скорость, и катер медленно подошел к борту «Флики». Броди поднялся на ходовой мостик. Он все еще никого не видел. И спиннингов в кронштейнах не было.
— Эй, Бен! — крикнул он. Ответа не последовало.
— Может, он внизу, — сказал Хендрикс.
Броди позвал снова:
— Эй, Бен!
Нос «Аква-спорта» находился всего в нескольких футах от кормы «Флики». Хендрикс перевел ручку на нейтраль, затем подал назад. «Аква-спорт» остановился и при следующей волне ткнулся в планшир «Флики». Броди ухватился за планшир.
— Эй, Бен!
Хендрикс взял конец линя, прошел вперед и привязал его к кнехту на носу «Аква-спорт». После этого перекинул линь через леер другого катера и завязал его грубым узлом.
— Вы хотите подняться на борт? — спросил он.
«Да». — Броди перебрался на судно. Хендрикс последовал за ним, в кубрике они остановились. Хендрикс сунул голову в передний люк.
— Ты здесь, Бен? — Он огляделся, повертел головой, высунулся из люка и сказал: — Здесь его нет.
— Его вообще нет на борту, — сказал Броди.
— А что там? — сказал Хендрикс, указывая на бадью в углу на корме.
Что то у меня плохое предчувствие-с ноткой паники проговорила Дори.
Броди подошел к бадье, наклонился. В нос ударил зловонный запах рыбы и рыбьего жира. Ведро было наполнено рыбьими потрохами и кровью.
От этих слов все скривились.
— Должно быть, привада, — сказал он. — Рыбьи потроха и прочая дрянь. Их бросают в воду, чтобы привлечь акул. Он совсем ее не использовал. Бадья почти полная.
Внезапный шум заставил Броди вздрогнуть. «Виски, зебра, эхо, пять, девятка, — прозвучал голос сквозь треск радио. — Это „Красотка“. Алло, Джейк?»
— Наша версия не верна, — сказал Броди, — радио он не выключал.
Кто так называет корабли, хаха-засмеялся Немо.
— Не понимаю, шеф. Где же спиннинги? Шлюпки у него не было, значит, он не мог переправиться на ней. Он плавает, как рыба, так что если бы он упал за борт, тут же вскарабкался бы обратно.
— Гарпуна нигде не заметил?
— Как он выглядит?
— Не знаю. Как гарпун. А бочонки? Кажется, их используют в качестве поплавков.
— Ничего этого здесь нет.
Броди стоял у планшира правого борта, недоуменно глядя перед собой на воду. Лодку слегка качнуло, и он ухватился правой рукой за борт. Что-то насторожило его, он глянул вниз и увидел четыре рваных углубления от шурупов, где когда-то находилась крепительная утка. Шурупы явно не были вывинчены отверткой: деревянная обшивка вокруг отверстий была повреждена.
Только не говорите мне что эта акула добралась и до него?-сказал с чуть яростью Бугор.
— Взгляни-ка, Леонард.
Хендрикс провел рукой по отверстиям. Потом посмотрел на левый борт, где десятидюймовая стальная утка крепко держалась на дереве.
— Вы думаете, что на правом была такая же здоровенная? — спросил он. — Бог мой, какая же нужна силища, чтобы ее вырвать?
— Посмотри сюда, Леонард. — Броди провел указательным пальцем по внешнему краю планшира. На планшире виднелась царапина длиной около восьми дюймов, краска была содрана, дерево оголилось. — Как будто кто-то провел по дереву рашпилем.
— Или протащил тут туго натянутый металлический трос.
Броди обошел рубку и пошел вдоль левого борта, ощупывая внешний край планшира.
— Царапина только здесь, — сказал он. Дойдя до кормы, он облокотился на планшир и уставился в воду.
С минуту он отсутствующим взглядом смотрел на транец. Картина начала постепенно проясняться: вмятины, глубокие лунки в дереве транца, образующие неровный полукруг более трех футов в поперечнике. Рядом еще один такой же. А в самом низу почти на уровне воды три небольших пятна крови. Боже милостивый, подумал Броди, неужели еще одна жертва?
О боже-Дженни прижалась к мужу и попыталась успокоиться.
— Поди сюда, Леонард, — позвал он.
Хендрикс прошел на корму и посмотрел вниз.
— Что там?
— Если я подержу тебя за ноги, ты сможешь перегнуться и осмотреть эти вмятины там, внизу? Хорошо бы определить, как они там появились?
— А что вы думаете по этому поводу?
— Пока ничего. Но какая-то причина должна быть, и я хочу знать, какая. Если же нам не удастся ничего выяснить, мы выбросим все это из головы и поедем домой. Идет?
— Идет. — Хендрикс лег на планшир. — Держите крепче, пожалуйста, шеф…
Броди нагнулся, взял Хендрикса за щиколотки.
— Не беспокойся, — сказал он, крепко зажал ноги Хендрикса под мышками и медленно выпрямился. Хендрикс перегнулся. — Достанешь? — спросил Броди.
— Опустите чуть пониже. Чуть-чуть я просил, а вы окунули меня с головой.
— Извини. Как сейчас?
— Нормально, в самый раз. — Хендрикс начал обследовать лунки. — А что если сейчас появится акула? — спросил он. — Она выхватит меня прямо из ваших рук.
— Не думай об этом. Осматривай вмятины.
— Осматриваю. — Прошло несколько минут. — Вот стерва, — выругался Хендрикс. — Подумать только. Эй, тяните меня обратно. Мне нужен нож.
— Что там? — спросил Броди, когда Хендрикс снова оказался на палубе. Хендрикс раскрыл свой перочинный нож.
— Не знаю, — сказал он. — Какой-то белый осколок застрял в одной дырке.
Это акулий зуб, похоже все таки добралась-уже не сдерживая гнева проговорил Бугор.
Броди, зажав ноги Хендрикса под мышками, снова опустил его за борт. Хендриксу нелегко было работать ножом, тело его дрожало от напряжения.
— Порядок. Достал, — наконец сказал он. — Тащите.
Броди, отступив назад, стал тащить Хендрикса через транец, пока ноги его не коснулись палубы.
— Смотрите, — сказал он и положил в протянутую ладонь Броди сверкающий белизной треугольный зуб. Он был не больше двух дюймов. Грани его были острыми, как пилы. Броди провел зубом по планширу, на дереве остался надрез. — О господи, — произнес он, покачал головой и уставился на воду.
— Это зуб, верно? — спросил Хендрикс. — Боже всемогущий. Вы думаете, Бен достался акуле?
— А что еще можно предположить? — Броди снова посмотрел на зуб и положил его в карман. — Поехали! Больше нам тут делать нечего.
— Ну а как с катером Бона?
— Оставим здесь до завтра. Завтра кто-нибудь пригонит его в порт.
— Я могу сейчас пригнать, если хотите.
— И предоставишь мне вести другой? Об этом и не думай.
— Один мы могли бы взять на буксир.
— Нет. Скоро стемнеет, и зачем это нужно в такой темноте входить в порт сразу на двух катерах. За ночь с судном ничего не случится. Только проверь, хорошо ли закреплен якорь. И давай отчаливать. До завтра этот катер никому не понадобится… в том числе и Вену Гарднеру.
Они вошли в порт, когда уже начало темнеть. Гарри Медоуз и еще какой-то мужчина, которого Броди не знал, уже поджидали их.
— У тебя действительно хорошее чутье, Гарри, — сказал Броди, поднимаясь по трапу на пирс.
Медоуз улыбнулся, польщенный.
— Такова моя профессия, Мартин. — Он сделал жест в сторону стоявшего рядом мужчины. — Мэт Хупер, шеф полиции Броди. — Хупер и Броди пожали друг другу руки.
— Вы тот самый малый из Вудс-Хода? — спросил Броди, пытаясь хорошенько разглядеть его в сгущающихся сумерках, он молод, лет двадцать пять, подумал Броди, и красив: лицо загорелое, волосы светлые, выгоревшие на солнце. Он был одного роста с Броди — шесть футов один дюйм, но гораздо стройнее. Фунтов сто, семьдесят, решил Броди, тогда как у него все двести. Он вдруг почувствовал, что Хупер чем-то опасен для него. И тут же сказал себе, понимая, что, возможно, просто тешит свое самолюбие: если когда-нибудь у них дойдет дело до стычки, Хупера он одолеет. Скажется разница в опыте.
Ботаник акул-усмехнулась Дори.
— Совершенно верно, — ответил Хупер.
— Ваши познания Гарри уже использовал, прибегнув к помощи междугородного телефона, — сказал Броди. — А теперь вы и сами здесь?
— Я вызвал его, — ответил Медоуз. — Может, он сумеет разобраться в том, что здесь происходит.
— Гарри, тебе просто надо было спросить об этом меня, — заметил Броди. — Я бы тебе рассказал. Понимаешь, плавает там эта рыбина и…
— Ты знаешь, что я имею в виду.
Броди чувствовал, как в нем закипает раздражение. Приезд Хупера, его компетентность принесут только новые осложнения, повлекут за собой разделение власти. Но он быстро поборол себя, подавил в себе раздражение.
— Конечно, Гарри, — сказал он. — Все нормально. Просто я намаялся за день.
— Ну а что там на катере? — спросил Медоуз.
Броди полез было в карман за зубом, но передумал. Ему не хотелось рассказывать обо всем, стоя в темноте на пирсе.
Ну и зря-подумали все.
— Едем в участок, — сказал он. — Там все и расскажу.
— Бон остался на катере на всю ночь?
— Похоже на то, Гарри. — Броди повернулся к Хендриксу, который привязывал катер. — Ты домой, Леонард?
— Да, хочу привести себя в порядок, прежде чем заступить на дежурство.
Броди приехал в полицейский участок раньше Медоуза и Хупера. Было почти восемь вечера. Ему предстояло позвонить Эллени узнать, осталось ли что-нибудь от ужина или ему надо по дороге домой заскочить в магазин. И еще ему предстояло позвонить Салли Гарднер — этого звонка он страшился. Сначала Броди позвонил Эллен. Тушеная говядина, оказывается, осталась, ее можно подогреть, она, наверное, будет, как подошва, но все же хоть что-то горячее. Потом нашел в телефонной книге номер Гарднера.
Ой что будет-с сожилением произнес Чарли.
— Салли? Это Мартин Броди, — и тут же пожалел, что набрал номер сразу, не подумав, что будет говорить. Все ли он должен сказать ей? Пожалуй, нет, не все. Прежде ему следует посоветоваться с Хупером. Как тот отнесется к его предложению?
— Где Бен, Мартин? — голос ее был ровным, но по тону чуть выше, чем обычно.
— Не знаю, Салли.
— Как это — не знаешь? Ты был там?
— Был. На судне его не оказалось.
— Но судно на месте?
— На месте.
— Ты поднимался на борт? Всюду посмотрел? И в трюме?
— Да. — И вдруг вспыхнула робкая надежда. — У Вена не было шлюпки, а?
— Нет, не было. Но почему же его там нет? — голос ее уже стал резким.
— Я…
— Где он?
Его съела акула-пересказал Немо.
Немо не порть атмосферу-строго сказал Марллин.
Броди уловил истерические нотки. Он пожалел, что не поехал к ней, а позвонил.
— Ты одна, Салли?
— Нет. Со мной дети.
Она как будто немного успокоилась. Броди понимал, что это спокойствие — затишье перед взрывом отчаяния, который произойдет, как только она осознает, что все страхи, которые не покидали ее ни днем, ни ночью в течение шестнадцати лет, пока Бен рыбачил, все страхи, запрятанные в глубине души и никогда не высказываемые вслух, потому что кому-то они могли показаться смешными и нелепыми, вдруг стали явью.
Броди попытался припомнить ребятишек Гарднера. Одному, кажется, десять лет, второму — девять, малышу — около шести. Старший мальчишка — какой он? Броди не мог вспомнить. А кто живет по соседству? Проклятие! Почему он не подумал об этом раньше? Ах да, Финли.
— Одну минуточку, Салли… — и через селектор передал в приемную дежурному полицейскому:
— Клементе, свяжись с Грейс Финли и скажи ей, пусть она немедленно отправляются к Салли Гарднер, сейчас же.
— А если она спросит зачем?
— Скажи, я просил. Скажи, я объясню после, — потом снова взял телефонную трубку: — Извини, Салли. Наверняка я могу сказать тебе только то, что мы там были, поднимались на борт, но Вена не нашли. Мы осмотрели все судно.
Еще и дети без отца остались-чуть ли на плача произнесла Дженни.
В кабинет Броди вошли Медоуз и Хупер. Он жестом пригласил их сесть.
— Но где он может быть? — спросила Салли Гарднер. — Не мог же.
Он просто исчезнуть с судна посреди океана?
— Нет, не мог.
— И за борт он не мог упасть. То есть мог, но он тут же бы влез обратно.
— Конечно.
— Может быть, он уехал на каком-нибудь катере. Наверно, двигатель отказал, и ему пришлось уйти на чужом катере? Ты проверял двигатель?
— Нет, — растерянно ответил Броди.
— Так оно, по-видимому, и есть, — голос ее стал звучать нежно, почти по-девичьи, в нем слышалась слабая надежда. — Раз сел аккумулятор, то понятно, почему он не вышел на связь.
— Радио работало, Салли.
— Подожди секунду. Кто там? А, это ты. — Наступила пауза. Салли разговаривала с Грейс Финли. — Грейс говорит, — снова донесся ее голос, — что ты просил ее прийти сюда. Зачем?
— Я подумал…
— Ты считаешь, что он погиб? Думаешь, он утонул? — Надежда угасла, и Салли зарыдала.
— Боюсь, что так, Салли. В данный момент мы не можем предположить ничего другого. Позволь мне, пожалуйста, сказать несколько слов Грейс.
— Да, Мартин? — услышал он в трубке голос Грейс Финли.
— Извини, что потревожил тебя, но не мог придумать ничего другого. Ты можешь побыть с ней какое-то время?
— Я останусь на всю ночь.
— Это очень хорошо. Я постараюсь подъехать попозже.
Спасибо.
— Что случилось, Мартин?
— Мы еще толком не знаем.
— Снова эта…
Тварь?
— Возможно. Как раз это мы и пытаемся выяснить. Но сделай мне одолжение, Грейс, ничего не говори Салли об акуле. И без того все скверно.
— Хорошо, Мартин. Подожди. Подожди минутку, — она прикрыла трубку ладонью. Броди слышал какой-то приглушенный разговор. Затем в трубке раздался голос Салли Гарднер:
— Почему ты это сделал, Мартин?
— Что сделал?
Видимо, Грейс Финли попыталась у нее отнять трубку, так как Салли резко сказала:
О боже-закрыли глаза акулы ожидая что будет дальше.
— Дай мне поговорить, черт возьми! — А потом спросила у Броди: — Почему ты послал его? Почему Бена? — голос ее был не особенно громким, но слова ее оглушили Броди.
— Салли, ты…
— Ничего этого могло не случиться, — сказала она. — Ты мог все это предотвратить.
Броди захотелось бросить трубку. Повторять сцену с матерью Кинтнера не было никакого желания. Но ему надо было оправдаться. Она должна знать, что его вины здесь нет. Как она может винить его?
Вот именно-сказал Жабр.
— Перестань, — сказал он. — Бен был хорошим рыбаком. Он знал, на что шел.
— Если бы ты не…
— Хватит, Салли! — оборвал ее Броди. — Возьми себя в руки. — Он повесил трубку. Броди был в ярости и в замешательстве одновременно. Он злился на Салли Гарднер за то, что она обвиняла его, и злился на себя за то, что сердился на нее. «Если бы ты не…» — начала она. Если бы он не послал Бена. Это она Хотела сказать. Если бы, если бы… Если бы он сам отправился на поиски акулы. Но он же не рыбак. Потому он искал Бена.
— Ты слышал? — спросил он, взглянув на Медоуза.
— Не все. Впрочем, достаточно, чтобы понять — Бен Гарднер стал четвертой жертвой.
— Думаю, что так, — кивнул Броди. И он рассказал Медоузу и Хуперу, как они с Хендриксом ездили в лодке Вена. Раза два Медоуз прерывал его, спрашивая о чем-то. Хупер слушал молча, его худощавое лицо оставалось спокойным, а светло-голубые глаза были устремлены на Броди. Броди сунул руку в карман брюк. — Вот что мы нашли, — сказал он. — Леонард извлек его из деревянной обшивки. — Он протянул зуб Хуперу, тот повертел его на ладони.
— Что скажешь, Мэт? — спросил Медоуз.
— Это белая.
— Большая?
— Да. Думаю, футов пятнадцать — двадцать. Это фантастическая рыбина. — Он взглянул на Медоуза. — Спасибо, что позвали меня. Я бы мог всю жизнь заниматься акулами, а такой никогда не увидеть.
И похоже он сильно их изучает-Сказал Бейли.
— Сколько может весить эта акула? — спросил Броди.
— Пять или шесть тысяч фунтов.
— Три тонны! — Броди даже присвистнул.
— А что ты думаешь о последнем случае? — спросил Медоуз.
— Судя по тому, что рассказал шеф, акула расправилась и с мистером Гарднером.
— Но как? — спросил Броди.
— Версии тут могут быть разные. Гарднер, возможно, упал за борт или она стащила его в воду, что более вероятно. Его нога могла запутаться в канате от гарпуна. Или же она схватила его, когда он перегнулся через борт.
— А как мог появиться зуб в обшивке?
— Акула напала на судно.
— С чего бы это?
— Акулы не слишком умные, шеф. Ими управляют инстинкты. Инстинкт голода у них очень силен.
— Но тридцатифутовая лодка…
— Акула не думает, что перед ней. Она видит что-то большое…
— Но несъедобное.
— Этого она не знает, пока не попробует. Поймите, в океане она никого не боится. Другие рыбы стараются спрятаться от тех, кто крупнее. Срабатывает инстинкт. Но белая акула ни от кого не скрывается. Она не знает страха. Она может вести себя осторожно, когда, скажем, рядом другая белая, еще больших размеров. Но страх ей неведом.
Обидно в общето-сказал Бугор.
— На кого они обычно нападают?
— На все и всех.
— Как так — на все и всех?
— Именно так.
— Вы не могли бы сказать, почему она бродит у наших берегов так долго? — спросил Броди. — Не знаю, знакомы ли вам здешние воды, течение…
— Я вырос здесь.
— Здесь? В Эмити?
— Нет, в Саутгемптоне. Каждое лето и проводил там — и когда был школьником, и даже когда учился в аспирантуре.
— Каждое лето? Значит, вы родом не оттуда… — Броди очень хотелось говорить с Хупером на равных или даже с некоторым превосходством над этим молодым человеком, и это оборачивалось снобизмом навыворот, к которому невольно прибегали жители курортных городков. Он давал им возможность противостоять той надменности, которая — они это чувствовали — исходила от богатых курортников. В позе «мы люди простые» было очень много от социальной агрессивности, которая обычно соединяла богатство с изнеженностью, простоту — с добропорядочностью, а бедность (до определенного предела) — с честностью. Эту позу Броди считал отвратительной и глупой. Но он смутно чувствовал опасность, исходившую от молодого человека, он не мог понять, в чем дело, и инстинктивно ухватился за привычную манеру, чтобы как-то противостоять Хуперу.
— Не придирайтесь, — раздраженно прервал его Хупер. — Хорошо, я родился не здесь. Но я провел немало времени в этих водах и написал на этом материале диссертацию. Я понимаю, к чему вы клоните. Да, вы правы: местные воды — не самая лучшая среда для долгого пребывания в ней акулы.
— Тогда почему же она не уходит отсюда?
Понятия не имею-проговорил Чавк.
— Ответить на это невозможно. Совершенно ясно, что поведение ее необычно, но акулы совершают столько странных поступков, что отклонение от нормы становится нормой. Всякий, кто рискнул бы поспорить, пытаясь предсказать поведение акулы в какой-либо конкретной ситуации, наверняка проиграет. Не исключено, что эта, акула больна. Акулы не способны контролировать свои действия. А если к тому же что-нибудь разлаживается в ее сложном организме, она теряет способность ориентации, и поведение ее становится вообще непредсказуемым.
Больная шизофренией-пояснила Бриз.
— Если у нее у больной такие повадки, — сказал Броди, — не позавидуешь тому, кому она встретится здоровой.
— Разумеется. Но лично я не думаю, что она больна. Есть другие причины, которые заставляют ее оставаться здесь. Мы можем только догадываться о них. Тут и естественные факторы, и просто ее капризы.
— Какие же могут быть причины?
— Повышение или понижение температуры воды, изменение в направлении подводного течения или в питании. Перемещаются те, кого они поедают, перемещается и хищник. Два года назад, к примеру, у берегов штатов Коннектикут и Род-Айленд произошло нечто такое, чему до сих пор не нашли объяснения. В прибрежных водах появилась вдруг тьма-тьмущая менхэден.
Огромные косяки. Миллионы рыб. Вода как будто была покрыта маслянистой пленкой. Рыбы было так много, что ее ловили просто без наживы. Вслед за менхэден у самых пляжей появились огромные косяки пеламид, которые питаются медхэден. В Уотч-Хилле (штат Род-Айленд) люди входили в волны прибоя и ловили пеламиду граблями. Садовыми граблями! Прямо выгребали рыбу из воды. Затем появился хищник покрупнее — большой тунец. Рыболовные суда, которые обычно плавают в глубоких водах, вытаскивали огромнейших тунцов весом четыреста, пятьсот, шестьсот фунтов в сотне ярдов от берега. Иногда даже в гаванях. И вдруг все кончилось. Медхэден ушла, ушла и другая рыба. Я пробыл там три недели, пытаясь понять, что же произошло, но так ничего и не понял. Все зависит от экологического равновесия. Когда оно нарушается, происходят странные вещи.
О боже-Персик опять потеряла сознание.