Ошибка 404/502

      Просторный зал пещеры, в быту используемый как приёмный, лежал в руинах. В воздухе стоял спёртый запах крови, свет заколдованных фонарей отражался на пятнах алой жидкости, отчего блестела большая часть пола и стен.       Устало выдохнув, Ло Бинхэ метнулся вперёд и быстрым взмахом меча полоснул по спине удирающего демона. Багровые брызги взметнулись в воздух, а противник со сдавленным криком рухнул на каменный пол. Синьмо дрожал в руках Ло Бинхэ от удовольствия, наслаждаясь пылом битвы и вкусом поверженных врагов.       Обведя медленным взглядом зал, заполненный трупами со вспоротыми животами и отрубленными конечностями, Ло Бинхэ ощутил удовлетворение. Сила, резонирующая с душой Синьмо, заставляла его кровь закипать в жилах, а жажда сражения притупляла эмоции, взращенные в нём людьми — мораль, сожаление, стыд.       Облизнув потрескавшиеся губы, Ло Бинхэ прислушался к окружению. Из коридора, лежащего за массивными дверьми, кто-то бежал ему навстречу. Синьмо задрожал в предвкушении боя, отчего на Ло Бинхэ нахлынуло лёгкое опьяняющее головокружение. Он терпеливо ожидал, когда враг буквально явится к нему навстречу.       Двери с грохотом распахнулись, выпуская высокого демона, покрытого кровью с ног до головы. Израненный, в разодранной одежде, с мечущимися в панике глазами, он больше напоминал отщепенца, чем благородного аристократа. Увидев Ло Бинхэ, встретившего его у порога холодным немигающим взглядом, демон вздрогнул, будто наткнулся на невидимую стену. Его лицо исказили ужас и злость.       — Ты… — зарычал Линьгуан-цзюнь.       Ло Бинхэ не удостоил его и словом, он крепче сжал Синьмо и за мгновение оказался подле Линьгуан-цзюня. Окружённый тёмной аурой, словно загнанный в угол зверь, последний надеялся избежать смертоносного удара. Однако меч в руках Ло Бинхэ пел подобно сирене, привлекая смерть. Со звуком, напоминающим крик страдающего призрака, Синьмо пробил защиту Линьгуан-цзюня и рассёк шею до основания позвонков. Сухожилия и связки лопнули под давлением острого лезвия, горячая кровь брызнула в лицо Ло Бинхэ, вынуждая прикрыть глаза.       Схватившись за горло, из которого хлынул поток алой жидкости, Линьгуан-цзюнь выплевал кровь и свалился на пол.       Утерев лицо рукавом, вымазывая бледную кожу алыми разводами, Ло Бинхэ перехватил меч и погрузил его в сердце Линьгуан-цзюня, пробивая рёбра. Провернул, ломая кости и раздирая плоть. Синьмо дрожал от тёмной ци, которая вливалась ядовитым потоком в рану Линьгуан-цзюня, чьи глаза выпучились от натуги, а затем медленно отпускали искру жизни.       Вырвав меч из поверженного врага, Ло Бинхэ отрубил ему голову, ощутив приятный хруст позвонков. Теперь этот демон точно не возродится и не восстановится.       Синьмо пел от восторга. Ло Бинхэ смахнул с него кровь и, вытерев лезвие об одежду, вернул в ножны. В нём всё ещё кипел адреналин, туманя разум и притупляя эмпатию. Он контролировал себя, свои порывы, однако не ощущал ни капли вины за устроенную бойню. Даже мысли о том, чтобы задуматься о стыде, не проскальзывало.       Переступив через тело и двинувшись по коридору, который казался бесконечным, Ло Бинхэ шёл по следам крови, оставленным Линьгуан-цзюнем. Они привели его в небольшой зал-усыпальницу, настоящий грот, в котором царила ещё большая разруха из-за наполовину обвалившегося потолка. Заколдованные фонари едва ли разгоняли тень.       Засмотревшись на пробитую дыру в потолке, обросшую по краям коркой льда, Ло Бинхэ вернул взгляд вниз, обратив внимание на движение двух фигур.       — Чем больше с тобой общаюсь, тем сильнее убеждаюсь во мнении, что ты чересчур опрометчив и доверчив, друг мой.       — Это бесчестное нападение… Отец верил своему брату, у меня не было причин ожидать чего-то подобного.       — Ой, прямо-таки не было? — саркастично подметил Ло Бинхэ, с циничностью глянув на Мобэй-цзюня. — Доверять родственникам — последнее, что стоит делать в этой жизни.       Замечание Ло Бинхэ заставило Мобэй-цзюня нахмуриться, отчего его выражение лица стало ещё более мрачным. Наблюдая со стороны, что творилось в семье, делящей власть в Северных землях, Ло Бинхэ поражался, как здесь обходилось без дворцовых переворотов. Но вот, когда Мобэй-старший помер и его сын отправился поглощать его силу в уединённый склеп, добрый дядюшка воспользовался моментом, чтобы уничтожить главного конкурента на тропе к власти.       — Ну и не только родственникам, да? Любитель гаремников, к тебе обращаюсь.       Склонив голову и высмотрев среди обломков сгорбленного Шан Цинхуа, переводящего дух после обвала, Ло Бинхэ заставил его поднять затравленный взгляд. После того, как Шэнь Цинцю отправил весточку о том, что Шан Цинхуа, наконец, удрал из Цанцюн, Ло Бинхэ поручил Ша Хуалин отыскать его. С годами он забыл детали сюжета новеллы, лишь помнил, что кто-то из демонов оказывал тому покровительство.       Узнав, что Шан Цинхуа прятался за юбкой Мобэй-цзюня, Ло Бинхэ дважды посмеялся, припомнив события при открытии Бездны.       — Ну что ты смотришь на меня? — жёстко усмехнулся Ло Бинхэ, ловя на себе умоляющий взгляд Шан Цинхуа. — Разве не ты привёл Линьгуан-цзюня сюда?       И до того бледное лицо Мобэй-цзюня побледнело ещё сильнее, взгляд леденистых глаз упал воплощением мрака на Шан Цинхуа, который сжался от страха.       — Нет! Всё не так! Я з-заманил его в ловушку!.. — он быстро обернулся к Мобэй-цзюню. — Ваше Высочество, вы же сами видели, что я защитил вас! Иначе бы вам пришлось ждать удара в непредвиденный момент… Этот Шан сожалеет, что воспользовался столь коварным трюком, но этот Шан очень переживал…       — Только почему-то этот Шан, так переживающий за своего покровителя, не удосужился и словом обмолвиться о своём плане, — с довольной ухмылкой подметил Ло Бинхэ.       — Это потому, что должен был сыграть эффект неожиданности!       — О-о, то есть ты считаешь Мобэя идиотом, который не способен подыграть тебе?       Ло Бинхэ соврал бы, сказав, что не получал удовольствие от того, как лицо Шан Цинхуа то краснело от пыла, то бледнело от страха. Шан Цинхуа оказался далеко не глупым любителем дешёвой писанины, Ло Бинхэ вынуждено признал, что из всех повстречавшихся ему людей он вызывал наибольшие опасения. Крысиный характер Шан Цинхуа заслуживал уважения, как ни странно. Он прекрасно манипулировал людьми, стараясь усидеть на всех стульях. Подлизывался, строил козни, ударялся в извинения, слёзно просил прощения, а потом точил ножи предательства.       — Я понимаю, что он тебе нравится, Мобэй, но ради всего святого и демонического, пса нужно дрессировать, чтобы он был предан.       Наблюдая за тем, сколь быстро Мобэй-цзюнь обращался огромной глыбой холода, прожигая Шан Цинхуа озлобленным взглядом, Ло Бинхэ едва сдержал смех. Его сердце трепетало под стать Синьмо, звенящему от удовольствия. Страх, застрявший во взгляде Шан Цинхуа, блестел влагой на проступивших ресницах.       — Что с Линьгуан-цзюнем? — прорычал Мобэй-цзюнь.       — Мёртв. И обезглавлен.       Сжав кулаки, Мобэй-цзюнь сощурил глаза, в которых читалась боль. И непонятно, что тяготило его сильнее: предательство дяди или же сомнительные действия Шан Цинхуа. Ло Бинхэ находил Мобэй-цзюня чересчур доверчивым для демона. Он дал своему дяде возможность сбежать, наивно веря, что тот оставит его в покое. Ведь так воспитывал его отец.       «Хороший, видать, старик у него был… или не очень», — подумал Ло Бинхэ, припомнив историю, где за попытку убийства Мобэй-цзюня своим дядей его отец простил последнего.       Быстрым движением вцепившись в волосы Шан Цинхуа, Мобэй-цзюнь поднял его с земли. Едва касаясь пальцами ног пола, Шан Цинхуа испуганно закричал, обхватив мощное предплечье, что удерживало его.       — Нет, пожалуйста, Ваше Высочество, я ни в чём не виноват! Я пытался вас защитить!.. Я!..       Скривившись, Мобэй-цзюнь отпустил Шан Цинхуа, а затем с такой силой ударил его по плечу, что тот отлетел к стене, харкнув кровью. И не поймёшь, что именно выражал Мобэй-цзюнь подобным действием: разочарование, обиду, боль или же злость? У демонов, как подметил Ло Бинхэ, нравы склонялись к фразе «бьёт, значит, любит». Если уж следовать такому заверению, то Мобэй-цзюнь был по уши очарован Шан Цинхуа.       Оно и неудивительно. Шан Цинхуа своими манипуляциями сам же и вырыл себе могилу. Попытки понять менталитет людей со стороны Мобэй-цзюня не всегда заканчивались успехом, ему не хватало терпения донести до своей собачки некоторые мысли.       — С остальным справишься сам, — бросил он напоследок, выхватывая Синьмо и разрезая грань реальности. — И не калечь сильно шишу Шан, лучше приласкай его, как собаку, он это оценит.       — Когда вы вернётесь? — упавшим голосом поинтересовался Мобэй-цзюнь.       — Через пару недель. Я и так долго отсутствовал у себя во дворце. Если понадобится помощь, обращайся к Ша Хуалин. До тех пор наведи порядок в своих владениях, избавься от прихвостней Линьгуан-цзюня.       — Это ваши владения, господин Ло. Теперь — ваши.       — Верно, — снисходительно хмыкнул Ло Бинхэ, — тогда позаботься о моих землях, наместник.       За минувшие годы Ло Бинхэ понял для себя одну неутешительную вещь — его понятия о морали размылись настолько, что он уже давно позабыл о муках совести. Он отказывался перекладывать всю вину на Синьмо, хоть и не отрицал, что меч имел на него определённое воздействие. Жажда крови крепла с каждым месяцем, и чтобы сбрасывать напряжение, Ло Бинхэ уходил в Царство демонов, ввязываясь в кровопролитные бои. На удивление, в них не имелось недостатка. Потому что своей персоной, с жадностью захватывающей чужие земли, он поднял много шума.       Когда Ло Бинхэ впервые оказался в Царстве демонов, повстречав Ша Хуалин, ему практически ничего не стоило очаровать её и подговорить к свержению её отца. За полгода им удалось вычистить территории от прихвостней Цзючжун-цзюня, которому, к сожалению, удалось скрыться. И только после этого Ло Бинхэ вернулся в Царство людей, подбросив себя на порог Хуаньхуа.       С тех пор прошло много времени. Ша Хуалин чуть не потеряла власть несколько раз, когда Ло Бинхэ оставлял её надолго одну. После своей свадьбы и улаживания дел в Хуаньхуа, на что потребовалось потратить несколько месяцев, он ступил на земли Ша Хуалин, и едва не обомлел, узнав, что они терпели бедствие по всем фронтам.       Ша Хуалин боялась его немилости, поэтому кормила заверениями, что у неё всё под контролем. Ло Бинхэ всерьёз обозлился подобному подходу, с трудом заставил себя не кричать на неё, а разъяснить, что своим молчанием она лишь разочаровала его.       Тогда он пропал в Царстве демонов почти на месяц, изредка появляясь в Хуаньхуа, чтобы присматривать за обстановкой.       Жуткое было время, тяжёлое и напряжённое.       Хотя не сказать, что и сейчас стало лучше.       Отмокая в купели, вычищая из-под ногтей кровь вместе с грязью, Ло Бинхэ чувствовал пустоту в душе. Светлый камень пола стал розовым от того количества крови, которую он смыл с себя. Вдыхая тяжёлый влажный воздух, Ло Бинхэ наслаждался тишиной, перебиваемой плеском воды. Наконец-то нос щекотал запах трав, а не кислого металла. Купель помогала смыть не только следы минувшей битвы, но и дурные мысли, проясняя сознание.       На него всегда набегала тревога в моменты уединения. Миновало три года с тех пор, как он женился и стал господином дворца Хуаньхуа. Власть перешла ему в руки через пару месяцев после праздника, когда Лао Гунчжу покинул этот мир. Ша Хуалин несколько раз пыталась, но так и не смогла проникнуть в покои старика из-за того, что Сяо Гунчжу находилась подле него всё время. Поэтому, вместо инсценировки нападения, Ло Бинхэ вызвал сердечный приступ у Лао Гунчжу, тем самым сметая короля Хуаньхуа с шахматной доски.       Он ненавидел этого мужчину, который поощрял садистское поведение своей дочери. Хоть Ло Бинхэ и мучила совесть из-за своего поведения, особенно из-за того, как он когда-то обошёлся в Водной тюрьме с Шэнь Цинцю, однако то, что с тем сделала Сяо Гунчжу, переходило рамки дозволенного.       Ло Бинхэ использовал всех, направляя действия того или иного человека по мере возможности для достижения целей. Ему пришлось пожертвовать и собственной свободой, взяв ответственность за Сяо Гунчжу, но лишь таким образом он мог заполучить больше власти, а также обезопасить Цанцюн от агрессии Хуаньхуа.       За минувшее время ему удалось многого добиться. И всё же… кое-что он тоже потерял.       Заточив печаль глубоко в сердце, Ло Бинхэ натянул вместе с чистой одеждой и выражение беззаботной радости на лице. По пути в сад ему кланялись адепты и прислуга, большая часть людей уже привыкла к нему в роли главы Хуаньхуа. И тянуть на себе школу оказалось задачей весьма сложной. Распоряжаться деньгами, выделять средства на те или иные инициативы, следить за тратами, а также за бесчисленными запросами от чиновников и простых людей — в первый год у Ло Бинхэ чуть голова не взорвалась от такого количества информации и обязанностей. Если бы не Гунъи Сяо и Цинь Ваньюэ, у него бы крыша отлетела, прихватив с собой и опору фундамента.       Эти двое помогали ему на протяжении трёх лет поддерживать порядок во дворце, в то время как Сяо Гунчжу лишь знала, как жаловаться на повсеместные запреты Ло Бинхэ. В последний год их отношения с супругой скатились в столь тёмную, бездонную яму уныния, что Ло Бинхэ и не пытался их восстановить. Его отказывались слушать, встречая разъярёнными криками и обвинениями… в том числе и обвинениями в смерти Лао Гунчжу. Пусть у Сяо Гунчжу и не имелось доказательств, однако интуиция подвела её к верной мысли. Только вот в глазах большинства адептов, свирепствуя и изливая злость на окружающих, она выглядела… как сходящая с ума истеричка.       Солнце приятно согревало и кутало окружение в своих ярких лучах. В саду среди деревьев Ло Бинхэ уже издалека заметил своих верных подручных. Подле них на почтительном расстоянии стояла стража, подпуская адептов, обращающихся по деловым вопросам.       — Я так посмотрю, вы уже стали неотделимы друг от друга. Неужели Гунъи Сяо не может принимать чинов в кабинете? — усмехнулся Ло Бинхэ, вынудив парочку тут же оторваться от дел и обернуться к нему.       — Господин Ло, вы вернулись!       — Господин Ло, рады вас видеть!       Стража также выпрямилась по струнке.       — Простите этого Гунъи, господин Ло, — сведя руки вместе и поклонившись, отозвался Гунъи Сяо, — помощь шицзе Цинь крайне необходима в одном деле, поэтому этот Гунъи предпочёл поработать на открытом воздухе, пока…       — Ладно-ладно, не нужно оправдываться. Главное, что вы выполняете мои поручения в срок и разбираетесь с работой… Да? Ты ведь присматриваешь за тем, чтобы эти двое выполняли свою работу, верно?       Вряд ли Ло Бинхэ удосужился бы полноценного ответа, но стоило ему присесть на корточки и похлопать пальцем по плечу маленького ребёнка, как он тут же привлёк его внимание. До этого сосредоточенно выставляя в ряд деревянные фигурки, мальчонка в жёлтом одеянии радостно улыбнулся и потянул к нему ручки.       — Па-па!..       — Привет, Лун-эр.       Подхватив Ло Сяолуна на руки, Ло Бинхэ отметил прежде всего не его радостный вид, а реакцию своих подопечных. Цинь Ваньюэ, назначенная присматривать за Ло Сяолуном во время отсутствия Ло Бинхэ, с умилением и лёгкой грустью улыбнулась представшей ей картине. Но её реакция не шла в сравнение с тем, сколь печальным взглядом одарил отца и сына Гунъи Сяо, вынужденно отвернувшись.       — Были какие-то проблемы в моё отсутствие? — решил разрядить обстановку Ло Бинхэ, переключившись на рабочие вопросы.       — Серьёзных проблем не было, господин Ло, — поднявшись с мягкой травы, сообщила Цинь Ваньюэ. — Внутренняя работа дворца идёт своим чередом, разве что возникли затруднения с поставками продовольствия из-за урагана, который прошёл к югу от нас.       — В хранилищах хватит запасов еды?       — О, об этом не переживайте, — покачала головой Цинь Ваньюэ, — у нас хватит выделенных средств, чтобы закупиться на местных рынках в случае дефицита продуктов, но тогда придётся учесть повышенную стоимость. Эта Цинь сделала подсчёты, и в худшем случае мы будем вынуждены повысить стоимость некоторых услуг, которые выполняют заклинатели. Но это в худшем случае. Пока что не о чем волноваться.       — Думаю, лучше обойтись без повышения стоимости, потому что обратно её сбрасывать может оказаться затруднительно, — рассудил вслух Ло Бинхэ, позволяя Ло Сяолуну дёргать его за непослушные кудри. Выходило довольно болезненное развлечение. — Если будут проблемы, попробуем неделю продержаться на запасах, обычная непогода не должна задержать поставки надолго. Риск не так велик.       — Поняла вас, господин Ло.       — И всё же стоит задуматься о том, чтобы рассмотреть вариант с закупкой продовольствия уже сейчас, — подключился к беседе Гунъи Сяо. — К нам на днях пришёл запрос из центральной равнины, из города Цзиньлань.       — Город, расположенный на слиянии двух крупных рек? — в недоумении изогнул бровь Ло Бинхэ, сообразив, к чему клонил Гунъи Сяо. — Это ведь один из крупных торговых центров.       — Верно, господин Ло. Из-за проблемы с ураганом, нарушившим поставки с юга, многие переключили внимание на Цзиньлань, но обнаружили, что ворота города закрыты. И местные поговаривают, что это уже не первую неделю.       — И мы узнаём об этом только сейчас? — нахмурился Ло Бинхэ, являя саму серьёзность. Но в следующий миг его лицо перекосило от боли, потому что Ло Сяолун с чересчур дерзким энтузиазмом пытался вырвать у него клок волос. — Цинь Ваньюэ, можешь?..       — Да-да, конечно.       Поспешив на помощь, Цинь Ваньюэ забрала у Ло Бинхэ ребёнка, который тут же принялся капризничать. Однако деревянная фигурка, которую Цинь Ваньюэ всучила ему в руки, моментально заняла его интерес.       Облегчённо выдохнув и почесав голову, Ло Бинхэ вернулся к беседе:       — Так что?       — Этот Гунъи не может сказать наверняка, почему мы узнали о проблеме только сейчас. Нам, как и школе Цанцюн, пришло послание с просьбой разобраться с проблемой. Предложили довольно неплохое вознаграждение.       — А откуда пришёл запрос?       — Из храма Чжаохуа, они весьма тесно взаимодействуют с городом. Достопочтенный глава Юэ прислал вчера письмо с предложением объединить силы, чтобы решить проблему как можно скорее.       — Вот как… — нахмурился Ло Бинхэ, ощутив лёгкую нервозность. Он уже давно не встречался с представителями школы Цанцюн, лишь с Шэнь Цинцю виделся раз в пару месяцев на нейтральных территориях, делясь новостями. В остальном…       Ло Бинхэ тяжко вздохнул. Рано или поздно ему предстояло бы найти причину явиться в школу Цанцюн, и раз сам глава приглашал их объединиться, то стоило воспользоваться шансом. В конце концов, они с Юэ Цинъюанем делали всё возможное, чтобы Хуаньхуа и Цанцюн поддерживали дружеские отношения. По мере возможности, исключая некоторые случаи.       Тревога тронула сердце Ло Бинхэ. И дело касалось не воспоминаний, а человека, приближение которого знаменовалось не только тяжёлой аурой, но и громким стуком каблуков о каменную дорожку.       — Явился не запылился! Неужели я настолько низко пала в твоих глазах, что ты даже смотреть на меня не можешь?!       При словах, выкрикиваемых с дерзостью и злостью, Ло Бинхэ закатил глаза и устало опустил плечи. Цинь Ваньюэ побледнела и рефлекторно прижала к себе Ло Сяолуна, который занервничал из-за громких криков Сяо Гунчжу. Выражение лица Гунъи Сяо сделалось ещё более болезненным и жалостливым, чем то, которое запечатлел у него пару минут назад Ло Бинхэ.       — Молодая госпожа, нельзя же так клеветать на своего мужа и господина… — выступив вперёд, хотел успокоить её Гунъи Сяо, но та нетерпеливо отмахнулась.       — Молчи лучше! Тоже мне защитник нашёлся! А ты! — бросив гневный взгляд на Цинь Ваньюэ, скривилась Сяо Гунчжу. — Это мой ребёнок! Какого чёрта ты смеешь к нему прикасаться?! Хочешь, чтобы я тебе руки оторвала?!       — Госпожа, прошу, не кричите…       — Ты мне ещё смеешь указывать?! Ты!..       Однако её яростные возгласы перебил жалобный плач Ло Сяолуна.       — Цинь Ваньюэ, уведи, пожалуйста, Лун-эра и успокой его, — похолодевшим голосом попросил Ло Бинхэ.       Кивнув, Цинь Ваньюэ поспешила удалиться, вызвав ещё больший гнев у Сяо Гунчжу, которая уже дёрнулась вслед за ними. Однако Ло Бинхэ ухватил её за плечо, спровоцировав разъярённо зарычать и выплюнуть:       — А ну отпусти меня, ублюдок! Ты превратил мою жизнь в ад!       — Молодая госпожа, прошу вас, давайте не будем переходить на крики, а спокойно обсудим ситуацию. Вы напугали Лун-эра, поэтому…       — Не смей называть его по имени! Это вообще не твой сын! Думаешь, я бы позволила такому ублюдку, как ты, прикасаться ко мне?! После того, как слуги!..       — Госпожа, пожалуйста!..       — А ты?! — взвилась она, перейдя чуть ли не на визг. — Ты! Ты предал меня! Ведь это!.. Это… это…       — Молодая госпожа, вам опять стало хуже, — подхватив Сяо Гунчжу за плечи и осадив её на мягкую траву, Ло Бинхэ с печалью произнёс: — Молодая госпожа… вы принимали лекарства?       — Т-ты… ах ты…       — Видимо, нет…       Наверное, единственные, кто сейчас действительно хотели провалиться под землю, это стражники, стоящие неподалёку. Они старались действовать по правилу «в одно ухо влетело, а в другое — вылетело», и тем не менее слухи в школе Хуаньхуа за последние три года ходили разные. К счастью для Ло Бинхэ, все они по итогу свелись к тому, что молодая госпожа на фоне кончины отца и послеродовой депрессии окончательно сошла с ума.       Отчасти это правда. Отчасти… как знать? Ло Бинхэ искренне желал заботиться об этой женщине, но она не видела для себя жизни под тяжким бременем ответственности. Она тратила деньги направо и налево, колотила прислугу, позволяла себе неуважительно отзываться о многих важных чиновниках… в присутствии таковых. Разговоры не помогли укротить избалованный нрав Сяо Гунчжу. Решительные действия и ограничения тоже.       А когда до неё доползли слухи о том, что случилось на брачном ложе, пока она беспокоилась о здоровье отца… Ну, тут Ло Бинхэ сам допустил суровую ошибку. Ему действительно следовало быть тише. Только прямых доказательств у неё не имелось, после ухода Лю Цингэ он собрал все простыни и выкинул куда подальше. Конечно, не «уровень сокрытия улик — бог», однако Ло Бинхэ и не задался целью скрыть интрижку. Он лишь держал в секрете личность того, кто был мил его сердцу.       Сяо Гунчжу ревновала его к любой проходящей мимо тени, а Ло Бинхэ раз за разом повторял, что не давал обещаний быть для неё любовником. Она изводила себя и слуг, пытаясь выяснить, кто полюбился её мужу, и зачастую поглядывала на сестёр Цинь. Уж не знал Ло Бинхэ, чем в ту пору думала Сяо Гунчжу, однако она попыталась выбить клин клином… надеялась заставить ревновать его.       Заставила. Как же. Что она и заставила его сделать, так это пробить лицо ладонью, когда пришла одним вечером и разрыдалась у него на коленях. И не из-за мук совести, что изменила ему с кем-то — Ло Бинхэ лишь с радостью благословил бы парочку. Сяо Гунчжу в ужасе обнаружила, что забеременела.       «И, как говорится, угадайте, от кого?» — подумал Ло Бинхэ, бросив сосредоточенный взгляд на Гунъи Сяо.       Ситуация оказалась сложной. Ло Бинхэ не имел ни к одному из людей Хуаньхуа сильной эмоциональной привязанности, поэтому не злился на Гунъи Сяо и Сяо Гунчжу. Однако ему пришлось серьёзно поговорить с ними. Разумеется, Сяо Гунчжу не собиралась, взявшись за руку с другом детства, убегать в неизвестность, потому что без роскошной жизни она не видела счастья. А оставшись при дворце, но с новостью, что переспала с другим мужчиной, будучи замужем, могла подставить под удар всю репутацию школы.       Ло Бинхэ согласился признать ребёнка своим, обещал заботиться о нём и сделать наследником дворца Хуаньхуа. Сяо Гунчжу и Гунъи Сяо поклялись молчать, а последний так едва ли не принялся бить землю лбом в поклонах, благодаря за милость.       Милость-то милостью, но… Как бы ни пытался Ло Бинхэ, но весть о том, что молодая госпожа дворца понесла, разлетелась с катастрофической скоростью. Он даже не успел об этом лично сообщить на хребет Цанцюн. И угадайте, у кого случились эмоциональные качели с последующим избегающим поведением и отказом принимать тот факт, что ребёнок даже не его?       У Лю Цингэ сложилась определённая картина мира, и как бы ни пытался Ло Бинхэ выйти с ним на связь, тот постоянно избегал его. А когда всё же удалось пересечься, тот ему раздражённо бросил: «Можешь не оправдываться, живи со своей счастливой семьёй и не смей больше попадаться мне на глаза».       Ло Бинхэ и рад был бы денно и нощно стоять под пиком Байчжань да орать, что Лю Цингэ придурок, каких свет не видывал. Однако, помимо обиженного горного лорда с «хрупким душевным миром», на нём лежала ответственность за огромную духовную школу, за жену, которая творила какой-то беспредел. И это не говоря про Царство демонов, где Ша Хуалин терпела поражение за поражением, а новый союзник в лице Мобэй-цзюня как неповоротливая панда терпел нападки своего дяди.       И вот этим всем приходилось как-то жонглировать, пытаясь не сойти с ума самому. В буквальном смысле слова. Потому что в моменты слабости и отчаяния, особенно после истерик Сяо Гунчжу или провальных попыток поговорить с Лю Цингэ, Синьмо давил на Ло Бинхэ могильной плитой.       Поначалу Ло Бинхэ старался действовать по совести. Сейчас же, когда от него отвернулся любимый человек, а проблемы сыпались со всех фронтов, он наступил на горло добросердечности.       — Госпоже становится всё хуже… — неутешительно пробормотал Гунъи Сяо, придерживая потерявшую сознание Сяо Гунчжу. — Лекарства ей совсем не помогают.       Ло Бинхэ лишь тяжко вздохнул, однако сам он оставался пугающе хладнокровен. Подхватив на руки свою супругу и поднявшись, он обернулся к Гунъи Сяо и ровным тоном произнёс:       — Отправь послание в Цанцюн, скажи, что я прибуду к ним сегодня для совместного решения проблемы в торговом городе.       — Господин Ло даже не отдохнёт? Вы ведь отсутствовали так долго, решая вопрос в западных землях с чиновниками…       — Отдых. Хм, — сухо хмыкнул Ло Бинхэ, — с такой жизнью, как у нас, отдых может только сниться.