***
После очередной истерики Сяо Гунчжу у Ло Бинхэ не было ни малейшего желания надолго задерживаться в Хуаньхуа, он предпочёл выдвинуться в путь. А через пару ли понял, что и тратить целый день на дорогу выглядело кощунством. Затерявшись в безлюдном лесу и воспользовавшись Синьмо, Ло Бинхэ разрезал полотно реальности, чтобы за мгновение оказаться прямо перед хижиной Шэнь Цинцю. Удивительно, но едва он увидел бамбуковую рощу и знакомый домик, на душе потеплело. Возможно, будет достаточно громко называть это место домом, но только здесь, на пике Цинцзин, Ло Бинхэ чувствовал, что мог вздохнуть с облегчением. Убрав меч в ножны, он поднялся на крыльцо и, постучав ради проформы, вошёл внутрь со словами: — Учитель, ваш ученик прибыл пораньше. Извините за вторжение. Вы где?.. — Стой там! Не подходи! От громкого, даже испуганного оклика, Ло Бинхэ невольно вздрогнул. Минувшие годы научили его действовать молниеносно, реагируя на малейший намёк об опасности. Схватившись за рукоять меча, Ло Бинхэ ринулся в гостиный зал, ожидая столкнуться с опасностью. Но воинственность пришлось умерить, когда он обнаружил лишь Шэнь Цинцю. — Учитель? Смотря на него перепуганным взглядом, Шэнь Цинцю сидел подле столика, на котором лежали связки вервий. В недоумении оглядевшись, Ло Бинхэ спросил: — Что происходит? — Ничего. — Ничего? — изогнув бровь, напрягся Ло Бинхэ. — А почему Учитель сказал мне оставаться на месте? — А почему ты не послушал Учителя и вломился, будто варвар? — Подумал, вам грозит опасность. — И от кого же? — Инстинктивно среагировал. В последнее время размышлять о таком… чревато. — Чревато?.. Ло Бинхэ отметил, что его слова вызвали у Шэнь Цинцю тревогу. Вот уж кого не хотелось нагружать своими проблемами. Сообразив, что опасности действительно нет, Ло Бинхэ постарался настроиться на дружелюбный лад. Он ведь специально прибыл так рано, чтобы побеседовать с Шэнь Цинцю, отвлечься от проблем за чашкой чая. Но только он уронил взгляд, как заметил, что Шэнь Цинцю сидел к нему вполоборота, отчаянно пряча руки. — Почему Учитель так сидит? — Как? — Вы прячете от меня что-то? — Ничего. — И мы вот так продолжим беседу? — чувствуя себя воспитателем, застукавшим набедокурившего ученика, Ло Бинхэ с назиданием произнёс: — Давайте, Учитель, чем раньше опозоритесь, тем легче будет. Чем вы можете меня удивить? Преисполнившись стыда, Шэнь Цинцю постарался собрать остатки гордости и, опасаясь смотреть на Ло Бинхэ, обернулся, демонстрируя связанные руки. Учитывая, что на столе лежали вервия, Ло Бинхэ не сильно удивился подобному исходу, однако устало вздохнул и покачал головой. Опустившись на колено подле Шэнь Цинцю, Ло Бинхэ принялся отчитывать его, параллельно развязывая туго стянутые узлы: — Учитель, это же опасно. Даже обычными верёвками можно перетянуть себе вены или артерии, и тогда это повлечёт за собой последствия. И навязали-то как… Вы просто накидывали верёвку одну поверх другой? — … Плотно сжав губы, Шэнь Цинцю отвернулся. Отметив, что у него от стыда покраснели щёки, Ло Бинхэ лишь хмыкнул и решил не донимать его расспросами. Он в молчании распутывал верёвки, поражаясь, как Шэнь Цинцю вообще умудрился наплести столь мудрёные петли. — Ты… не спросишь, почему я?.. — Могу спросить. Но ответит ли Учитель? Спрятав глаза за ресницами, Шэнь Цинцю, похоже, находился на грани того, чтобы провалиться под землю от позора. Ло Бинхэ находил его смущение милым. И, разумеется, ему в голову ударили воспоминания о том, как он связал Шэнь Цинцю в Водной тюрьме. «Видимо, моё хобби с верёвками какое-то заразное…» Освободив запястья Шэнь Цинцю и отложив верёвки, Ло Бинхэ попытался снять неловкость молчания небрежным тоном: — Если Учитель хочет научиться шибари, я могу показать ему пару обвязов. Ну или рассказать, как правильно связывать руки и ноги, чтобы не перекрыть кровоток и не навредить кому-то. Для практических целей. — А мы можем просто забыть то, что сейчас было? — Нет, — усмехнулся Ло Бинхэ. — Учитель, это же просто верёвки и способы красиво или практично применять их в быту. — Я вовсе не извращенец!.. — чуть ли не роняя голову, сгорбился Шэнь Цинцю. — О-о, если уж сравнивать, вы просто ангел в сравнении со мной. — Боже… как у тебя язык поворачивается говорить подобное бесстыдство?.. — Моё бесстыдство — это меньшая из моих проблем. Если бы я ещё и отрицал свои желания, то уже давно бы умом тронулся, — философски подметил Ло Бинхэ с грустной улыбкой. — Я пришёл к Учителю, чтобы немного отвлечься от своих проблем. Если Учитель позволит, я бы рассказал ему и показал… Учитель может попрактиковаться на мне, если хочет. — Вот уж нет, тебя я не хочу связывать, — затушевавшись, пробормотал Шэнь Цинцю и опасливо глянул на Ло Бинхэ, который встретил его открытым беспечным взглядом. Это ещё сильнее смутило Шэнь Цинцю. — Бесстыдный. Всё из-за тебя. — В любопытстве нет ничего плохого, но я настаиваю лишь потому, что хочу показать безопасный способ обхождения с верёвками. — И почему ты не удивлён? — Ваш неожиданно проснувшийся фетиш — меньшее, что меня потрясает в этой жизни. Беззаботно брошенные слова заставили Шэнь Цинцю задохнуться от возмущения. Ло Бинхэ намеренно бросал подобные фразы, его очень забавляло наблюдать, как Шэнь Цинцю заливался краской и терялся от негодования. Он даже не стал уклоняться, а принял удар веером, который Шэнь Цинцю тут же подхватил со стола. — Да как тебе наглости хватает говорить подобные вещи своему Учителю?! Что, думал, возглавил духовную школу, женился, дела серьёзные проворачиваешь, так можешь столь вульгарно общаться с Учителем? Этот Учитель тебя розгами высечет! — всё продолжал причитать Шэнь Цинцю, не скупясь хлопать Ло Бинхэ веером то по плечу, то по лбу. Но тот лишь рассмеялся его настрою. — О-о, так Учитель хочет ещё и высечь меня? Какой Учитель, оказывается, властный шалун. В момент, когда глаза Шэнь Цинцю распахнулись от возмущения, Ло Бинхэ невольно сообразил, что переступил черту. А веер, упавший на его голову, и с хрустом ломающийся пополам, стал красноречивым подтверждением. Зажмурившись и плотно сжав губы, претерпевая вспышку боли, Ло Бинхэ лишь выдохнул в опустившейся тишине: — А вот это было больно. — Поделом, — буркнул Шэнь Цинцю. — Ладно. Можешь… рассказать, если хочешь. — На мне будете практиковаться? — Вот уж нет. Не хватало, чтобы кто-то ещё тут в хижину забежал и увидел это всё. Ноги мне… связывай. Их хоть спрятать можно под ханьфу. Ло Бинхэ только улыбнулся его стеснительности, и чтобы не наседать с подтекстом того, чем они занимались, решил просто показать на практике, как плести узлы. Этот навык мог пригодиться и в повседневной жизни. Ло Бинхэ успел наловчиться за минувшее время в работе с верёвками, поэтому рассказывал и показывал Шэнь Цинцю, какие места на теле человека стоило обходить стороной. Демонстрируя связку, просил повторить её. Через пятнадцать минут они уже как ни в чём небывало практиковали вязание узлов, и со стороны это ничуть не напоминало нечто запретное и пошлое. Это помогло Ло Бинхэ успокоить мысли и отпустить переживания на какое-то время. Предложив показать пример обвяза «рыбий хвост», Ло Бинхэ получил от Шэнь Цинцю скромный кивок, после чего попросил его свести ноги и согнуть их в коленях. «М-да, два взрослых мужика сидят и связывают друг друга. Ничего необычного», — усмехнулся про себя Ло Бинхэ. — Эм… как у тебя дела обстоят? Как поживает… Лун-эр? «Ох ты ж боже…» — вздохнул Ло Бинхэ, не рискнув поднять взгляд на Шэнь Цинцю. — Извини. Если не хочешь говорить… — Нет, всё в порядке. Лун-эр растёт крепким и спокойным мальчиком, довольно любознательный. Только… мне не удаётся уделять ему должное количество времени. — Ну, ты же важный человек, — подметил Шэнь Цинцю, — вполне понятно, что тебе не хватает на всё времени. Затянув петлю, Ло Бинхэ нахмурился и помедлил с тем, чтобы продолжить. Несмотря на то, что Шэнь Цинцю не видел в нехватке времени проблемы, для Ло Бинхэ данное обстоятельство являлось краеугольным камнем. У него сложились довольно доверительные отношения с Шэнь Цинцю, поэтому, переведя дух, он рискнул поделиться тревожной мыслью: — У моего отца, из предыдущей жизни, тоже никогда не хватало на меня времени. Всё, что успевал делать — по моим воспоминаниям — это отчитывать и ругать меня. Я знаю, каково это, когда ты постоянно один или с прислугой, когда рядом нет тех, кто любит тебя как родитель… Пусть я и не настоящий отец Лун-эра, но я взял на себя эту роль, эту ответственность. Из Сяо Гунчжу вряд ли получится хорошая мать… так что я должен стать для ребёнка хорошим отцом. — Это взрослое решение. Ты молодец. — Но смогу ли я справиться с этим? Вот в чём вопрос, — оплетая верёвками икры Шэнь Цинцю, риторично подметил Ло Бинхэ. — Когда я попал сюда, то по привычке старался держать всё под контролем, набирать больше и больше. И вот, посмотрите на этого Ло, он набрал себе столько, что едва может удержать в руках. Ведь на моих плечах лежит не только роль отца и главы Хуаньхуа, но и… так сказать… — Дела параллельного царства? — Угу. — И об этом никто не знает? — Как сказать, — затянув петлю, Ло Бинхэ нахмурился и умолк на пару долгих мгновений. — Напрямую, конечно, я никому не говорил. Но есть ощущение, что Гунъи Сяо и Цинь Ваньюэ знают о том, что я имею дело с демонами. Ша Хуалин не отличается осторожностью, поэтому её несколько раз видели рядом со мной. — Они высказали претензии? — Нет, — сухо отозвался Ло Бинхэ. — Да и что они скажут? Убрать меня? Конечно, Гунъи Сяо мог бы пожелать, чтобы я исчез, но что тогда? Прозвучит нескромно, однако за три года мне удалось наладить рабочие процессы в Хуаньхуа, стать авторитетной фигурой и принимать не всегда простые решения. Гунъи Сяо чересчур мягок, чтобы отдавать жёсткие приказы. Я мог бы уйти. Мог бы оставить жену, которая меня ненавидит, сына, который рождён не от меня, а также духовную школу, власть в которой я захватил за счёт манипуляций. — Ло Бинхэ… — Но ведь это правда. Учитель это знает. Даже глава Юэ это знает. — Шисюн Юэ… — пробормотал Шэнь Цинцю, — вот уж не думал, что ты ему расскажешь о своём происхождении и… о том, что… — Учитель слишком идеализирует своего шисюна и ученика. Порой, чтобы заботиться о дорогих людях, а также держать авторитет власти, приходится совершать отвратительные поступки. Хотел бы я, конечно, как и в романе, обладать аурой главного героя, чтобы все цыпочки падали к моим ногам, проблемы решались сами собой, а мои силы росли в геометрической прогрессии. Но Система меня закинула на уровень «кошмар», и теперь вообще выступает как аналог поисковика-браузера. Меня даже Система кинула… так что я могу положиться лишь на себя, и ни на кого больше. — Но… у тебя есть я. Ло Бинхэ снисходительно улыбнулся. — А, ну, кхм, то есть… ты всегда можешь прийти за советом и поддержкой к своему Учителю. На душе заскреблись кошки. За последние минуты разговора Ло Бинхэ ни разу не поднял взгляд на Шэнь Цинцю, а угрюмо смотрел на верёвки в своих руках. Как бы ему хотелось вновь стать тем подростком, который дрался с Мин Фанем, да строил из себя мамкиного манипулятора. В ту пору Ло Бинхэ не ощущал никакого груза ответственности, о нём заботился Шэнь Цинцю, пусть и с недосказанностью о намерении пинком столкнуть в Бездну. Ло Бинхэ должен радоваться тому, что отношения с Шэнь Цинцю за минувшие годы стали для него крепкой спасительной верёвкой, удерживающей его над пропастью. Общаясь с Шэнь Цинцю, он забывал о грязной реальности и проблемах. Чувствовал лёгкость на душе и спокойствие. Связано ли это с тем, что они оба из другого мира? Вряд ли. Иначе бы вместо того, чтобы глумиться над Шан Цинхуа, Ло Бинхэ и с ним попробовал бы подружиться. Единственный, кто у него остался, это Шэнь Цинцю. Он был для него больше, чем друг или учитель — и стоит поспорить, кто кого тут постоянно напутствовал. Оставался ещё Лю Цингэ, но он отказывался с ним разговаривать. Ло Бинхэ столько раз пытался призвать его объясниться друг перед другом и обозначить их отношения, имелась ли возможность сохранить хотя бы дружбу или деловую нейтральность. Ну или просто наорать друг на друга. Но Ло Бинхэ максимум получал раздражённое: «мне не о чем говорить с тобой». Не о чем… не о чем. Ло Бинхэ не считал себя настолько идиотом, чтобы не понять — Лю Цингэ имелось, что ему высказать и предъявить. Например, сказать, какая он эгоистичная тварь, если полагал, что Лю Цингэ будет опускаться до любовника женатого мужчины, у которого есть ребёнок. Пусть и не по крови. Почему он не мог хотя бы наорать на него? Отказаться, громко хлопнув дверью и возненавидеть, высказав всё в лицо? Несмотря на дикое желание удержать Лю Цингэ подле себя, Ло Бинхэ принял бы его намерение никогда не пересекаться вновь. Но он уже третий год катался на эмоциональных качелях, грея мизерную надежду, что они вновь… Чем больше погружался Ло Бинхэ в свои мысли, тем более непослушными становились пальцы. В какой-то миг на него нахлынула столь мощная апатия, что он не удержался и опустил взгляд, уставившись на свои руки, держащие вервия. Узел тут же ослаб, однако Ло Бинхэ и не пытался удержать его в отличие от слёз, которые смочили ресницы. Закрыв глаза и опустив голову, чтобы спрятать проявление слабости, он попытался унять хандру и расслабиться. Не помогло. От этого на душе стало ещё гаже. Сердце будто в одно время и переполнял неподъемный груз боли, и в ту же очередь его терзала пустота. — Я устал… — прошептал Ло Бинхэ. Слова прозвучали слишком тихо даже для того, чтобы Шэнь Цинцю расслышал их, не напрягая слух. Ло Бинхэ действительно не хотел признавать свою слабость, он считал, что навязывать кому-то свои проблемы и переживания — дурной тон. К чему людям слушать о том, как ему плохо и трудно? Разве всем в этом мире не трудно? — Бинхэ? — Я устал, Учитель… — и тем не менее слова рвались наружу, отчего Ло Бинхэ согнулся ещё ниже, пряча лицо под непослушными волосами. Он рвано вздыхал, говорил почти шёпотом, потому что сам боялся услышать то, в чём отказывался признаваться себе. — В Царстве демонов постоянные волнения, в Хуаньхуа тоже нет спокойствия… у меня сердце не на месте. Я будто задыхаюсь. Захлёбываюсь… «…в крови», — подумал Ло Бинхэ, решив, что Шэнь Цинцю вовсе необязательно знать, в какую кровожадную тварь он по итогу превратился. Его окружали люди и демоны, верные соратники, однако никто из них не мог заставить его чувствовать себя спокойно, расслабленно. Вздохнуть с облегчением, позволить раскрыть себя и свои слабости. — Я… «Я скучаю по нему», — слова застряли поперёк горла, и стоило о них подумать, как предательские слёзы обожгли глаза, вынуждая Ло Бинхэ тут же спрятать их за ладонью. Он отчаянно пытался сдержать рвущиеся наружу эмоции, но тело его не слушалось. Ло Бинхэ умел усмирять то, что влияло на его решения и мысли, однако организм отказывался поддаваться контролю в столь нужный момент. Солёные крупные капли текли по щекам, дыхание с натугой вырывалось из горла, и как бы Ло Бинхэ ни пытался приглушить вздохи — не получалось. — Бинхэ, ты… — Всё нормально, — поспешно одёрнув Шэнь Цинцю, Ло Бинхэ ощетинился, но тут же отругал себя и более спокойно сообщил: — Просто напряжение и стресс, простите этого ученика за слабость. Реакция организма, не более. С трудом, но сумев подползти ближе к Ло Бинхэ, Шэнь Цинцю попытался аккуратно убрать его руку от лица, но встретил сопротивление. — Прошу, не надо. Я не хочу… чтобы Учитель видел… никто не должен видеть меня таким… — Здесь нет никого, кроме нас, Бинхэ, — успокаивающе прошептал Шэнь Цинцю, погладив Ло Бинхэ по голове, отчего тот вжал шею в плечи и ещё сильнее сгорбился. — Иди ко мне, ни о чём не переживай. Потянув к себе Ло Бинхэ и позволив ему уткнуться лбом в своё плечо, Шэнь Цинцю продолжил успокаивающе гладить его по волосам. Ло Бинхэ уронил руки и на каждое прикосновение Шэнь Цинцю вздрагивал, словно перепуганный пёс, не понимая, как воспринимать ласку. Он уже и не помнил, когда в последний раз кто-то вот так утешал его, словно мальчишку, рыдающего из-за разбитой коленки. А он действительно рыдал. Слёзы никак не останавливались и пропитывали ханьфу Шэнь Цинцю, оставляя влажное пятно. Ло Бинхэ уже не следил за странными звуками, вырывающимися у него из горла — не то вздохи, не то нервный смех. — Ты слишком много на себя взвалил, Бинхэ. Нет ничего плохого и постыдного в том, что тебе тяжело. Ты ведь знаешь, что этот Учитель тебя поддержит. Ло Бинхэ сдавленно засмеялся, шмыгнув носом — ну всё, теперь его и не отличишь от раскисшего школьника. — Учитель… несправедливо добр ко мне. Я такой идиот… Просто брал, брал и брал… и на кой чёрт я столько набрал? — Но тебя ведь тревожит не только это, верно? Ло Бинхэ умолк. Пальцы непроизвольно сжимались, руки искали опору, отчего Ло Бинхэ не удержался и ухватился за первое, что попалось — пальцы крепко сжали отворот ханьфу на груди Шэнь Цинцю. Лорд пика Цинцзин вздрогнул и напрягся от его действия, однако Ло Бинхэ даже не заметил этого. — Я так устал бегать за ним… Но в чём-то он тоже прав. Эгоистично требовать внимания в тех обстоятельствах, в которые я себя поставил. — Да, но… — пробормотал Шэнь Цинцю, поёрзав в тщетной попытке ослабить давление от натяжения ворота. Вздохнув, он продолжил: — Если бы ты не согласился жениться на молодой госпоже, то Хуаньхуа наверняка бы напали на Цанцюн. Такое вполне могло произойти. — Значит, моя жертва не напрасна. — Твой Учитель не это хотел сказать, — ещё тяжелее вздохнул Шэнь Цинцю. — Ло Бинхэ, посмотри на меня. Настал черёд Ло Бинхэ переводить дух. Ему хотелось провалиться под землю, однако, найдя в себе каплю оставшихся сил, он выпрямился и, поспешно утерев лицо, поднял покрасневшие глаза. И лучше бы не делал этого. Потому что Шэнь Цинцю смотрел на него столь мягко и успокаивающе, что сердце свело ноющей болью. Улыбка на его губах и забота, с которой он уделял ему внимание, поразила Ло Бинхэ до глубины души. Он почувствовал себя беспомощным, беззащитным щенком, когда Шэнь Цинцю положил на его щёку ладонь и аккуратно стёр влагу с век. Закрыв глаза, Ло Бинхэ прильнул к теплу, исходящему от руки. Мягкое прикосновение окутало его нежным облаком. — Учитель… Горячее дыхание обожгло тыльную сторону запястья, губы неосознанно запечатлели поцелуй, заставив Шэнь Цинцю застыть в растерянности и смятении. Ло Бинхэ даже не обращал внимания на то, что делал, а если бы обратил, то, наверно, пробил бы головой стену от стыда. Но сейчас его переполняли эмоции, которым он не давал выхода долгие месяцы. Он задыхался ими, они утаскивали его на самое дно, заставляя чувствовать себя беспомощным утопленником. Поэтому Ло Бинхэ не заметил, что молчание длилось слишком долго. Он не видел озадаченность и смущение, с которым на него смотрел Шэнь Цинцю. Опутанный верёвками, последний чувствовал себя не меньшим заложником ситуации. От волнения его сердце заходилось бешенным ритмом. Понимая, что отдёрнуть руку, как от огня, стало бы верхом кощунства в сложившейся ситуации, Шэнь Цинцю нервно сглотнул и тихо пробормотал: — Б-бинхэ… всё нормально. Учитель рядом. И не уйдёт от тебя… буквально. Ты же связал своего Учителя… — Пф… — не удержался от смешка Ло Бинхэ, накрыв руку Шэнь Цинцю своей ладонью и аккуратно убрав с лица, на которое вернулась пусть и измученная, но улыбка. — Простите… Встретившись взглядом с Шэнь Цинцю, Ло Бинхэ почувствовал накатившую неловкость. Он в задумчивости опустил руку Шэнь Цинцю, уставившись на его подбородок. Тихий вздох сорвался с губ Ло Бинхэ. Он пребывал в полнейшей потерянности, запутавшись не только в своих чувствах, но и в жизни. Под своим началом он объединил двух сильных демонов и их армии, став военачальником. Дворец Хуаньхуа беспрекословно подчинялся ему, адепты видели в нём лидера — ну или Ло Бинхэ очень хотелось на это надеяться. Но куда более тяжким грузом оказалась роль отца, ребёнком которого он по факту и не являлся. Тем не менее Ло Бинхэ должен был заботиться о мальчике, как о своём наследнике. Раз взял на себя ответственность главы и мужа, то и решать проблемы придётся ему. Но с этими вещами он знал, как управиться. А вот что делать с Лю Цингэ, который отказался принимать и понимать его положение?.. Наверное, он многого требовал. Вероятно, так и есть. В очередной раз Ло Бинхэ запутался в мыслях и не заметил затянувшуюся паузу. Подняв взгляд, он обнаружил, что Шэнь Цинцю смотрел на него с очень странным выражением, сочетающим испуг и любопытство. Их лица находились в опасной близости друг от друга, и до сего момента Ло Бинхэ не придавал этому особого значения, пока вдруг на ум не пришла догадка о том, что могла означать увиденная эмоция. Невольно ему стало стыдно. На фоне эмоциональной потерянности Ло Бинхэ придумал совсем уж странную вещь, отчего опустил голову. И проблема в том, что со стороны это движение выглядело как попытка стать немного ближе, что спровоцировало Шэнь Цинцю на, пожалуй, самый нелепый поступок в своей жизни. Поддавшись нахлынувшим эмоциям, он потянулся вперёд и поцеловал Ло Бинхэ. Запах корицы и сливы, исходящий от Ло Бинхэ, наполнил момент сладостью. Ощутив нежное прикосновение к губам, Ло Бинхэ застыл, затаив дыхание. Только шаловливая мысль, промелькнувшая мгновением ранее, удержала его в узде от того, чтобы не шарахнуться от неожиданности. Потому что… для него это действительно стало неожиданно. Неожиданно до того, что он так и продолжил сидеть с открытыми глазами, оцепенев, как лось в свете автомобильных фар. Поцелуй оказался простым и лёгким, обычным прикосновением губ к чужим губам. Отчасти он показался нелепым, однако за удивлением Ло Бинхэ не почувствовал какого-то отторжения или отвращения. Его переполнило тепло и умиление, и он не стал отталкивать Шэнь Цинцю, который, возможно, сам поддался эмоциям и не понял, как лучше их выразить. А вот понять, что он делал в конкретный миг, Шэнь Цинцю сумел, на удивление, быстро. Шарахнувшись от Ло Бинхэ и в испуге округлив глаза, и в смачном шлепке прикрыв рот ладонью, Шэнь Цинцю застыл подобно ледяной статуе. — Я… я… нет, не то, не подумай! Я вовсе не хотел! Я не знаю… — Эм, Учитель, всё… — Нет! Я вовсе не такой! Я не знаю, что на меня нашло! Забудь! Я просто наклонился неудачно… просто не знаю! Заметавшись, словно перепуганная лань, угодившая в охотничьи сети, Шэнь Цинцю на панике попытался не то подняться, не то отползти подальше. Только его метания и бесконечные попытки оправдаться вызвали у Ло Бинхэ сдавленный смешок. Прикрыв рот рукой и опустив взгляд, он постарался сдержать улыбку, но не выдержал и засмеялся в голос. Застыв в негодовании и уставившись перепуганным взглядом на Ло Бинхэ, у которого от натуги слёзы на глазах проступили, Шэнь Цинцю сжал кулаки. Наблюдая за тем, как его щёки заливал румянец, Ло Бинхэ, задыхаясь от хохота, завалился на бок. — Смешно тебе?! Это всё из-за тебя, бесстыдник! Ты довёл своего Учителя до подобного! — Но… но… но просто… вы как гусеница… ха-ха-ха-ха! — Хватит смеяться над своим Учителем! — Не могу… я сейчас задохнусь… а-а-а-а! А ведь и правда, Ло Бинхэ не мог заставить себя прекратить смеяться. На него нахлынула мощная волна веселья, слёзы стояли в глазах, а губы резало улыбкой. Наверное, ещё ни разу за последний год он не веселился столь искренне. Ему хотелось выглядеть глупо и карикатурно. Ло Бинхэ смеялся под гневным взглядом Шэнь Цинцю до тех пор, пока у него не заболел живот. Смахивая слёзы с ресниц и не переставая хихикать, Ло Бинхэ наградил Шэнь Цинцю вниманием: — Учитель, не стоит принимать всё так близко к сердцу… расчувствовались вы, ну, бывает. Ух… у меня, кажется, сейчас сердце не выдержит. — Это у меня сердце не выдержит! Смеяться вздумал над своим Учителем. Ни стыда, ни совести! — Так их у меня и отродясь не было, — хохотнул Ло Бинхэ, продолжая валяться на полу. — Всё в порядке, Учитель. Мы были на эмоциях, и можем обсудить произошедшее чуть позже, когда успокоимся. Например, после задания. Да и вообще… не стоит стесняться своих предпочтений, этот ученик невероятно красив и шикарен, — приложив ладонь к щеке, театрально вздохнул Ло Бинхэ, — во дворце Хуаньхуа этот Ло ловит на себе очень много восхищённых взглядов! Просто у Учителя отменный вкус. — Хватит издеваться над своим Учителем! Я стопроцентный натурал, не вздумай тут… придумывать такие… гадости! — Ха-ха, конечно, конечно… конечно. Конечно. То-то Учитель пару лет назад так… натурально обхаживал своего шиди… во имя выживания, разумеется. От напряжения и злости у Шэнь Цинцю едва пар из ушей не валил, он с трудом силился сдержать эмоции. Но пал их жертвой и поспешил спрятать лицо за веером, но едва схватив предмет обихода и вспомнив, что тот безвозвратно сломан, с раздражением метнул его в Ло Бинхэ. Захохотав пуще прежнего, Ло Бинхэ вынудил Шэнь Цинцю надуться и, оперевшись о чайный столик, спрятать пылающее лицо в ладонях. Что бы ни несла за собой эта сцена, Ло Бинхэ предпочёл просто насладиться моментом. Потому что он и думать забыл о том, когда в последний раз смеялся со столь лёгким сердцем и искренней улыбкой.Глава 37. Учитель и ученик
17 января 2024 г. в 15:35
Примечания:
Просто: Шэнь Цинцю и его умение создавать "ситуации" из ничего👌
Настроение у Шэнь Цинцю последние пару месяцев то взлетало до пиков радости, то падало в бездну уныния. Сейчас он как раз находился на прямом пути вниз, с тяжким вздохом смотря в окно, сидя на полу своей хижины.
На улице ровными рядами покачивались мощные стебли бамбука.
Стать бы одним из этих стеблей и горя не знать. А у Шэнь Цинцю имелись обстоятельства, которые бы он назвал если не горем, то бедой с головой. Потому что то, к чему привели его размышления вкупе с нездоровым любопытством, казалось верхом безумия.
Стойкая уверенность в том, что он являлся обычным, неизбалованным извращениями человеком, сыпалась у Шэнь Цинцю на глазах. Он отчаянно боролся с навязчивыми воспоминаниями трёхлетней давности, когда Ло Бинхэ связал его в Водной тюрьме и вытворял какие-то безумства. Тогда Шэнь Цинцю оказался чересчур напуган, да и после избиения молодой госпожой дворца думал о другом.
С чего вдруг он начал возвращаться к тому эпизоду? Да всё из-за того, что полгода назад он попал в передрягу, где его одурманили и по итогу связали вервиями. Конечно, в том инциденте не было ничего странного, но ощущение верёвок на теле, эта скованность и пугающее чувство беспомощности отбросили его в прошлое. И теперь что не день, Шэнь Цинцю било вьетнамскими флешбэками.
В один момент он думал: ладно, всё, успокоился, выкинул мысли из головы. А потом он встречался с Ло Бинхэ по рабочим вопросам или просто, чтобы проведать его, и — бам! — здравствуйте, в воспоминаниях всплывали непристойности. Будь проклят его ученик! Теперь Шэнь Цинцю просто не мог не ассоциировать Ло Бинхэ с тем пугающим и в то же время манящим чувством скованности.
Манящим. Вот же слово нашёл! Ничего манящего в этом нет! Скорее… пугающее.
Страдальчески вздохнув и поставив локти на стол, Шэнь Цинцю уронил голову на руки и вдавил ладони в лицо. Бесстыдный ученик! И не ученик даже! А… редактор! Что этот человек сделал с его нежным, чистым мальчиком?! Быть может, настоящий Ло Бинхэ вырос бы приличным человеком, окутанным женским вниманием и заботой. А вместо этого Шэнь Цинцю достался какой-то конченый мужик с замашками извращенца… Что за дела?!
— Чёртов Редактор… вот что ты сделал с главным героем? Вокруг тебя должен носиться гарем из сестричек, а ты даже ребёнка своего не смог заделать… а-а-а…
По правде говоря, Шэнь Цинцю не знал, как относиться к ситуации. Его до сих пор в злость бросало от воспоминаний, как Ло Бинхэ обжимался с Лю Цингэ. И не где-то, а на собственной свадьбе! Что за стыдоба?! И чем тогда они вообще три года в Бездне занимались?..
Испуганно закачав головой, Шэнь Цинцю совсем сник. Он переживал за отношения Ло Бинхэ сильнее, чем за свою личную жизнь. Это выглядело как-то неправильно. К тому же Ло Бинхэ скрепил себя узами брака с Сяо Гунчжу, и это уже дважды неправильно…
И почему Шэнь Цинцю об этом грустил?
На одной из встреч Шэнь Цинцю не удержался и отругал Ло Бинхэ за непристойное поведение. А в ответ получил лукавую ухмылку, от которой у него сердце разорвалось возмущением. Хотя как он мог всерьёз злиться на Ло Бинхэ? Он ведь взрослый человек, и лезть в его личную жизнь — последнее, чем следовало заниматься. Шэнь Цинцю лишь грустил о том, что Ло Бинхэ не собрал свой знаменитый гарем, да и только.
Об этом же он грустил, да?
Ну да, об этом. О чём же ещё? Или же Ло Бинхэ импонировал ему, помня его грустную улыбку и попытки переводить тему разговора, когда речь так или иначе затрагивала Лю Цингэ. Этот мужчина обладал скверным характером, а в делах любовных наверняка ничего не смыслил. С ним и общаться-то было непросто. Как Шэнь Цинцю понял, Лю Цингэ не сильно-то поверил, что молодая госпожа дворца понесла ребёнка не от Ло Бинхэ.
Шэнь Цинцю тоже одолевали сомнения. Но помня, каких усилий стоило поделиться этой новостью Ло Бинхэ, он приходил к выводу, что правда вполне могла оказаться столь необычной. И опасной. Ло Бинхэ рассказал об этом только Лю Цингэ и Шэнь Цинцю. Первому — чтобы объяснить своё положение. Второму… потому что больше не с кем было поделиться.
Шэнь Цинцю тронуло подобное доверие. Ведь если ребёнок действительно родился не от Ло Бинхэ, это оставило бы огромный след на репутации Сяо Гунчжу и всего дворца Хуаньхуа. Шэнь Цинцю понимал решение Ло Бинхэ, такой шаг вызывал уважение. И в то же время он понимал Лю Цингэ. Крутить роман с женатым мужчиной — ну, такое себе… наверное.
Именно это «наверное» и напрягало Шэнь Цинцю в своих суждениях. Он испытывал жалость и сочувствие к Ло Бинхэ, и в то же время чувствовал облегчение.
«Только потому, что репутации Ло Бинхэ ничего не повредит. Он, наконец, завёл себе жену, так что…»
Да. «Так что». Так что теперь Шэнь Цинцю оказался единственным человеком, которому Ло Бинхэ доверял свои переживания. Уж вряд ли он делился чем-то откровенным с Лю Цингэ, из того выходил отвратительный собеседник по душам. Да и… как он мог теперь делиться чем-то с Лю Цингэ, если тот откровенно избегал Ло Бинхэ?
С одной стороны, ему действительно льстило, что Ло Бинхэ доверял ему свои переживания. Во время разговоров Шэнь Цинцю не раз ловил себя на мысли, что чувствовал себя настоящим учителем, готовым поддержать и направить своего ученика. Порой они просто беседовали за чашкой чая, и в такие моменты умиротворения, спокойствие Шэнь Цинцю в последний год зачастую разбивали воспоминания из Водной тюрьмы.
Верёвки, путающие тело, боль и страх.
В один миг перед ним сидел улыбающийся молодой мужчина, его ученик, на которого он смотрел с нежностью и умиротворением. А затем – раз – и он вспоминал, как этот самый человек вытворял с ним непотребства. Вспоминал, как тугие верёвки давили на эрогенные зоны, оплетали неживыми змеями.
Полгода назад, когда Шэнь Цинцю сглупил и попал в ловушку, будучи связанным вервиями, он не понял свои переживания. Он испытал страх, однако стоило ему вернуться домой после миссии и вспомнить инцидент в Водной тюрьме, он не знал, как правильно интерпретировать свои ощущения.
Зациклившись на мыслях о Ло Бинхэ, о путах, о своих необъяснимых переживаниях, Шэнь Цинцю казалось, что он достиг глубокого дна. Не понимая, что с ним происходит, потому что как таковым страхом это не назвать, он несколько месяцев пытался убедить себя… в чём-то. Его вовсе не пугала возможность вновь оказаться связанным. Но отчего-то от одной мысли об этом снова становилось нервозно и горячо в груди? Возможно, стоило просто проверить, убедиться, что его преследовали отголоски спутанных воспоминаний, не более. И они не связаны ни с Ло Бинхэ, ни с тем пленом.
Шэнь Цинцю оказался не в силах более терпеть переполняющее его смятение, так что он решил перешагнуть через гордость ради того, чтобы проверить, действительно ли в нём вызывают столь странные переживания и ощущение скованности какие-то верёвки. Ему стоило убедить самого себя, что он сам себя накрутил, зациклился на какой-то глупости.
С тяжким вздохом взяв длинное вервие бессмертных — ибо обычной верёвки толстого плетения у него не имелось, а искать самому и вызывать лишние вопросы не хотелось, — Шэнь Цинцю скривился. Лицо перекосило, словно он разжевал кислый лимон.
— И чем я занимаюсь?..
Шэнь Цинцю хотел проверить наверняка, до прибытия Ло Бинхэ, что бояться нечего, и он просто переволновался в тот раз и теперь зациклился на прошлом. А, возможно, он банально извращенец, раскрывший свой потенциал. В конце концов, только мазохист мог потратить деньги на «Путь Гордого Бессмертного Демона» и прочитать его от корки до корки.
Только с чего начать? Шэнь Цинцю закатал рукава и набросил пару петель на запястья. Он точно не знал, как правильно плести петли и узлы. Когда Ло Бинхэ его обвязывал, то закрыл ему глаза, и у Шэнь Цинцю не имелось даже правильного представления о происходящем.
— Занимаюсь какой-то глупостью… — удручённо пробормотал Шэнь Цинцю.
У него имелось свободное время перед отправлением на задание, ему следовало потратить его с умом. А он тут сидел и чертовщиной страдал какой-то. В итоге Шэнь Цинцю так сильно намудрил с узлами, что обозлился глупому занятию и в раздражении дёрнул руками.
Нет, он вовсе не какой-то извращенец! Переволновался, вот и всё! Что за идиотизм?!
Идиотизм. Именно. Потому что резким взмахом он затянул узлы, до которых теперь не дотянуться пальцами.
Шэнь Цинцю побледнел от испуга. Он прочувствовал это с той же остротой, как и духовную энергию, которая медленно покидала его руки. В исступлении уставившись на вервия бессмертных, затянутых узлами, Шэнь Цинцю в течении минуты сидел, как вкопанный. И лишь потом позволил себе тяжкий вздох.
— Вот же идиот…
А дважды он почувствовал себя идиотом, когда услышал стрёкот энергии, раздавшийся прямо за окном.
Примечания:
https://t.me/sonyaseredoi 🦊 | 🖤