***
Около двух часов ночи, Тэхён сидел в гостиной, укрывшись пледом, и неторопливо оформлял свой журнал путешествий. Когда ему пришло сообщение на телефон, он лениво отвлёкся от кусочка карты, который собирался вклеить. (юнги) 01:56; — ты ещё не спишь? (тэхён) 01:59; — нет — что-то случилось? (юнги) 01:59; — я не мог заснуть и решил проехаться, а сейчас рядом с тобой. — можно зайти? (тэхён) 02:00; — ты что у ворот? — я слышал машину (юнги) 02:00; — да — но если ты уже лёг, я поеду домой. (тэхён) 02:02; — ладно, сейчас открою. Тэхён в длинной толстовке и шортах, не закрывающих колен стоял в дверном проёме, наблюдая за приближением тёмной фигуры. — Привет, — тихо поздоровался Юнги. — Бессонница? — бесцветно спросил тот. — Да, — на выдохе ответил подошедший и, за секунду сократив расстояние между ними, притянул к себе Тэхёна. Скользнув руками по талии, он расположил их на спине и сильнее прижался к мужчине. Тэхён никак не отреагировал на объятие, и вообще не двигался. — Пожалуйста… — пробормотал Юнги, дотрагиваясь губами до нежной кожи на шее. — Я ужасно по тебе соскучился и не могу так больше… пожалуйста не уезжай… — его руки забрались под кофту и принялись оглаживать спину. — Перестань, — тихо произнёс Тэхён, чуть отстраняясь от него. — Поцелуй меня, — попросил мужчина, снова приближаясь. — Юнги, — строго позвал тот. — Давай не будем портить отношения... Я не хочу ругаться. — Я пришёл не чтобы ругаться, — чуть обиженно сказал Юнги и наконец отошёл назад. После недолгой паузы Тэхён заговорил уверенным голосом: — Ты знаешь мои условия и сам принял это решение… Если хочешь моей любви, то будем настоящей парой и станем жить вместе… Если тебе это не подходит, я могу предложить тебе только дружбу, — он засунул руки в карманы шорт, и постарался выглядеть равнодушным. — Пожалуйста давай сегодня сделаем исключение. Я бесконечно нуждаюсь в тебе! — снова сменив тон на мягкий, произнёс тот. — Нет, — непреклонно ответил Тэхён. — Исключений больше не будет! — Ты сам меня поцеловал прошлый раз! — упрямо заявил Юнги. — Если хочешь, я могу извиниться. Но простой поцелуй и то, что хочешь ты, очень разные вещи, — возразил Тэхён, устало привалившись плечом на дверь. — Почему ты вынуждаешь меня одного мучиться и принимать решение? И почему я каждый раз остаюсь виноватым, хотя мы оба не готовы выполнить условия друг друга? — спросил Юнги и добавил ещё чуть громче. — Ты знаешь, что я люблю тебя, так почему же всё так? Где компромисс? — Говори тише пожалуйста. Я не хочу, чтобы племянники нас слушали, — попросил Тэхён. — Прости, — тише и уже спокойнее сказал Юнги. — Ладно, — лениво кивнул Тэхён, поворачиваясь спиной, чтобы зайти в дом. — Заходи уже… чай хоть попьём. Юнги лёгким движением зацепил его кофту на локте и задержал. — Я поеду домой. Не смогу сейчас быть с тобой наедине и притворяться друзьями… — почти без эмоций объяснил он. — Юнги, — окликнул Тэхён, когда тот уже двинулся в сторону ворот. — Я люблю тебя… очень сильно, — добавил он чуть дрогнувшим голосом. По ощущениям, его грудь резко превратилась в ручной насос, который нещадно сминали, и Тэхён замер на крыльце, незаметно сжимая ладони в кулак. Юнги сделал быстрый рывок, чтобы вернуться к нему, но вдруг остановился. Они стояли под тёмным небом и чувствовали себя одинаково несчастными. Хоть зрение и не позволяло увидеть лица друг друга, эти двое с точностью могли угадать эмоцию второго. Так прошло около пяти минут, за которые никто не пошевелился и ничего не сказал. Тэхён ушёл первым, махнув рукой на прощанье. Вернувшись в гостиную, он даже не посмотрел на свой журнал и прошёл мимо него. Чувствуя сожаление всем своим телом, Тэхён маялся ещё около часа, переходя с места на место. Пока не признал, что слишком взволнован этой встречей и ему придётся заново объяснять себе собственную позицию. Самый главный аргумент был невербальным. Эта сцена восьмилетней давности являлось к нему вроде огненной пощёчины, и по первому требованию. Момент, когда он лежал под Юнги на его супружеской постели, глядя в потолок и думая, что бывают моменты когда грусть ощущается бесконечной и даже заплакать уже не получается. И следом вспомнилось осознание того же года, что если измерять своё состояние в процентах, то удовольствие от секса с любимым человеком стало сильно уступать чувству вины, презрению к себе и обиде. Тогда Тэхён решил, что стоит уехать как можно дальше от Юнги и не видеться больше с ним. Если потребуется — никогда. Только бы спасти себя из этого зыбучего песка отчаяния и бесповоротности. Сейчас, вспоминая прошлое, Тэхён не мог объяснить свои поступки и не мог простить себе глупость. Подобно многим людям, попавшим в те же условия, он год за годом придумывал новые оправдания для измены. Пока не понял, что все три роли — одинаково унизительны для адекватного человека. Быть ли изменником, любовником или тем, кому изменяют — не имеет значения. Здесь ни у кого нет преимуществ перед другими. Но для этого осознания потребовалось почти пять лет. И около полугода, когда каждая третья встреча с Юнги сопровождалась глубокой депрессией и желанием всё бросить. Наверное, их роман был обречён с самого начала.***
После первого курса, когда Тэхён уехал из Сеула, он объявился в середине лета и пробыл меньше недели. Забрав свои документы из университета, он не стал встречаться с Юнги и также молча уехал. Всё это время они не общались и личный чат оставался без обновлений вплоть до августа. Тогда Юнги спросил новый адрес Тэхёна, чтобы выслать приглашение на свою свадьбу. Но и это сообщение осталось без ответа. Тэхён через родителей узнал, что невеста беременна и спустя несколько месяцев после свадьбы отправил Юнги письмо. Получив которое, тот всерьёз намеревался его сжечь вместе с содержимым. В конверте была пустая открытка из Марокко, тоненькое колечко белого золота, которое Тэхён носил несколько лет и чек из корейского банка с такой внушительной суммой, что хватило бы на хорошую машину. Тэхён не прислал ни строчки и даже его родители, приехавшие ранее на сам праздник, не смогли ничего передать. Только разводили руками и извинялись за своего ветреного сына, который пропустил свадьбу лучшего друга. Правда, маму Юнги это более чем устроило. Она боялась возможного скандала, подозревая, что связь между их сыновьями отличается от дружеской. Но опасения не подтвердились. Тэхён не возвращался в Корею до следующего лета, когда ребёнку Юнги уже было пол года. Оказавшись в Сеуле, он намеревался просто проведать друга, решив для себя, что прежние чувства уже отгорели. За этот год он побывал во многих невероятных местах и испытал целое разнообразие чувственных наслаждений, начиная от плотских и заканчивая всякими духовными практиками. Во всё это он погружался без оглядки, не особо вникая в суть, просто надеясь найти замену бывшей одержимости. Сейчас Тэхён был уверен в себе и в своём желание поддержать Юнги, став другом его новой семьи. Когда он объявился на пороге небольшой квартиры, где жило семейство, то выглядел до того непривычно, что Хёрин не смогла его узнать. На нём болталось разноцветное пончо, а отросшие волосы закрывали плечи. Открыв дверь, она постаралась быстрее захлопнуть её перед незваным гостем, но тот не дал ей этого сделать, весело рассмеявшись: — Некрасиво так встречать старых друзей мужа. Родной голос заставил Юнги вздрогнуть и добраться до прихожей за считаные секунды. Неестественно загорелое лицо насмешливо улыбалось, и он бросился обнимать друга. — Тише, задушишь! — со смехом сказал Тэхён, похлопав того по спине. — И правда! Тише! — наконец заговорила Хёрин слегка недовольным голосом. — Давайте-ка вы завтра поболтаете, мы уже ребёнка уложили спать… если его сейчас разбудить, то до утра будешь мучиться, — строго закончила она, говоря с мужем. Юнги посмотрел на неё, и во взгляде мгновенно исчезло тепло, с которым он глядел на Тэхёна. — Хёрин, мы больше года не виделись с Тэхёном, — спокойным голосом озвучил он. — Можешь ложиться, мы сейчас уйдём. Девушка выглядела равнодушной, но можно было догадаться, что эти слова вызвали у неё неприязнь. — А завтра нельзя? Хочешь меня одну тут бросить? — немного выходя из себя, спросила она. — Я и так не высыпаюсь, а мне утром тоже нужно идти на работу. Её речь перебил Тэхён: — Давайте не будем усложнять,— он посмотрел на Юнги и добавил. — У нас ещё будет время, я даже обратного билета не брал! А сейчас, действительно, поздно… Простите, что так заявился, — мило улыбнувшись, он поставил тяжелую сумку на пол и объяснил. — Тут всякие сувениры для всех вас… До встречи! Но не успел он отойти, как Юнги поймал его за локоть и попросил подождать внизу. Меньше, чем через пять минут, он уже спустился во двор и без лишних слов заключил Тэхёна в объятие. — Я так по тебе соскучился, — прошептал он. — Пойдём куда-нибудь... Тэхён сделал шаг назад и, усмехаясь, произнёс: — Семейная жизнь и, правда, такая тяжелая, как о ней говорят? Юнги не разделял его легкомысленного настроения, напротив обнажая свои истинные чувства: — Наверное, если строить семью, с тем, кого любишь, то всё иначе! — Значит, у вас всё отлично? Очень рад это слышать! — игнорируя очевидный намёк, сказал Тэхён, без тени иронии. — Не делай вид, что не понимаешь, — с серьёзным выражением попросил Юнги. На лице Тэхёна сохранялось выражение доброжелательного спокойствия и он предложил: — Думаю, лучше мы с тобой погуляем в другой день, я тоже устал от перелетов и пожалуй поеду отсыпаться. Юнги промолчал, вглядываясь в похудевшее лицо, освещённое желтым светом от уличного фонаря. В тишине прошло больше десяти минут, и Тэхён, снова натянув маску весёлого друга, сказал: — Нагляделся? Тогда я пойду! — и, быстро развернувшись на месте, зашагал прочь. Так, с уверенности, что ему удастся уйти в любой момент, начался самый непростой отрезок их жизней.***
Сперва редкие встречи, раз в несколько недель, перешли в разряд еженедельных, а потом и ежедневных. Дружба быстро окрепла, возвратив обоим старые воспоминания о прежнем взаимопонимание. Желание видеть друг друга снова стало потребностью и через несколько месяцев после возвращения, Тэхён испуганно оглядывал свой устоявшийся быт. Понимая, что жить в гостиничном номере, как дома, не совсем нормально, он снял квартиру недалеко от Юнги и убедил себя, что это ненадолго. Параллельно Тэхён решил всё же получить высшее образование и устроился на заочную программу по истории и археологии. Таким образом, у него появилось ещё одно оправдание, чтобы никуда не ехать. Но самообман продержался недолго. К концу осени, Тэхён признал, что чувства никуда не делись, а напротив стали более голодными и требовательными. И на момент, когда последние стены рухнули, они уже не могли определить, кто является инициатором. Поскольку желание было одинаковым и равносильным. К тому времени семья Юнги уже негласно состояла из четырёх человек, так как оба молодых родителя были счастливы разделить, а точнее просто спихнуть свои обязанности на кого-то третьего. Тэхёна это полностью устраивало, он просто души не чаял в их сынишке, который моментально привязался к нему. Так что молодой человек с радостью подменял работающих Юнги и Хёрин. Переодически он сам отвозил Чимина в ясли, потом забирал, кормил и даже укладывал спать, бывало родители целые сутки не видели своего ребёнка. И если Хёрин не высказывалась на эту тему, то Юнги часто жаловался Тэхёну на свою отцовскую несостоятельность. Брак также трещал по швам. Некогда приятельские отношения не выдержали совместного быта и мутировали в молчаливую неприязнь, так что супруги с трудом терпели друг друга. Поскольку Тэхён постоянно бывал у них дома, Юнги не приходилось объяснять ему это, тот всё видел своими глазами. А историю взаимоотношений пары Тэхёну рассказала сама Хёрин. Не сказать, что они были друзьями или хотя бы приятелями, скорее незнакомцами, оказавшимися на плывущем корабле. Но в один из вечеров, когда Тэхён долго убаюкивал их сына, она зашла в детскую и без каких-либо эмоций поведала ему о своих разочарованиях. Оказалось, как он и предполагал, Хёрин с самого начала надеялась выйти замуж за Юнги и старательно добивалась его расположения. Спустя долгое время её намерения воплотились, благодаря незапланированной беременности после нескольких проведённых вместе ночей. Ночей, когда Юнги было абсолютно всё равно с кем переспать, лишь бы забыться, а точнее забыть кое-кого. У девушки не было иллюзий насчёт чужого отношения, она понимала, что тот абсолютно равнодушен к ней. Однако, Хёрин казалось, что это не помешает её личному счастью при достижение желанной цели — замужества. Но сомнения стали появляться уже за несколько месяцев до свадьбы, когда отстранённость и холод Юнги стали единственным, что она видит от него. Практически сразу после того, как он согласился вместе воспитывать общего ребёнка и жить, как семья, Юнги вдруг обьявил, что асексуален и быть для неё сексуальным партнёром — не сможет. Тем самым предложив Хёрин самой принимать решение, хочет ли она узаконить отношения или они останутся в статусе родителей общего ребёнка. Девушка не раздумывая, предпочла первый вариант. Но к моменту рождения Чимина, Хёрин уже поняла, что совершила ошибку и этот брак никогда не станет тем, чего она ждала. Юнги не будет изображать идиллию и несмотря на заявленные роли, они не сблизятся, как партнёры. Она сама рассказала Тэхёну, что начала думать о разводе ещё до родов, а в первый же месяц после, поняла, что радости материнства ей не понятны. Хёрин говорила это, искренне удивляясь отношением мужчины к младенцу. Для неё было загадкой, как можно укладывать орущего ребёнка третий раз подряд и не испытывать раздражения. В ответ Тэхён молча пожимал плечами. Ему напротив было непонятно её безразличие к этому маленькому ангелу. Чьи крохотные, тёплые пальчики казались самыми удивительными чудесами природы. А ведь он имел о многих из них живое представление. Оставаясь наедине с малышом, Тэхён отдавал ему всю свою любовь, зацеловывая каждый пальчик. Чимин стал для него любимым ребёнком, за которого он всерьёз переживал, и за чьим ростом следил внимательнее, чем родители. Отмечая каждое достижение крохи, как великое событие, Тэхён вёл себя, как заботливая мамочка, переодически забывая, что по факту не имеет на это права. Он даже завёл огромный дневник, куда записывал всё что касалось здоровья и развития их общего ребёнка, а также вклеивал фотографии и картинки, нарисованные малышом. Была бы его воля, Тэхён бы, не раздумывая, поменялся телами с Хёрин, понимая, что её жизнь — кривое воплощение его собственной мечты.***
Так день ото дня, он всё глубже прорастал в чужую семью, даже не задумываясь о собственной роли. Но всякий раз, когда девушка задерживалась на работе, и он оставался вдвоём с Юнги, уложив спать их ребёнка, Тэхёна мучили собственные желания. Каждое случайное прикосновение заставляло замирать обоих, тихий голос сводил с ума, а запах, который можно было почувствовать оказавшись слишком близко вынуждал втягивать воздух полной грудью. Неожиданно для всех, Хёрин повысили на работе, и новая должность предполагала частые командировки. Услышав об этом, оба мужчины испытали очень противоречивые эмоции. Они слишком хорошо понимали, что сулят эти новости, поскольку сдерживать себя уже ни у кого не было сил. Будто голодные, которые учуяли запах еды, двое бездумно отсчитывали дни до её отъезда. За все эти месяцы они не разрешили себе ни одного поцелуя, поэтому скоплённого пыла хватило бы несколько пар. Хоть и понимали, что вся их дружба пропитана желанием и любовью, не сговариваясь, они оба делали вид, что это не так. Но перспектива переодически оставаться вдвоём убила остатки здравомыслия. И стоило Хёрин уехать, как Юнги забыл о своей заявленной асексуальности и принципах, растворяя все мысли в долгожданном поцелуе. В первую же ночь, когда они остались одни, взаимная страсть подчинила себе их волю. И Тэхён предпочёл не думать, что Юнги давал клятву верности другому человеку. Он позволил любимому человеку раздеть себя и полностью доверил ему своё тело. А Юнги отпустил себя, признав наконец-то свои чувства: — Люблю, люблю, люблю… — беззаветно шептал он, целуя нежную кожу парня, который ждал этих слов больше трёх лет. — Не отпускай меня больше… — просил Тэхён, зажмурившись от удовольствия. Обретя подтверждённую взаимность, он чувствовал себя по-настоящему счастливым.***
Так прошло несколько лет. Тэхён уезжал раз в квартал на несколько недель, чтобы поддерживать свою финансовую стабильность и рабочие связи. А всё остальное время проводил в съемной квартире, от которой можно было дойти до Юнги за десять минут. Когда Чимину исполнилось три года, Тэхён впервые заговорил на тему будущего, надеясь хотя бы определить временные рамки. Жизнь, где нужно было скрываться и врать, казалась ему издевательством над самим собой. Однако Юнги не имел никакого представления о том, что же им делать со своей любовью, и опять закрылся в себе. Отношения с Тэхёном были для него единственным, что приносило радость. Хёрин обращалась к нему только с претензиями. Поскольку из-за катастрофической неудачливости он снова оказался без работы, жене пришлось взять почти все семейные расходы на себя. А глядя на маленького сына, Юнги чувствовал такие угрызения совести, что хотелось исчезнуть с лица земли. «Мало того, что не может обеспечить ему счастливое детство, так ещё и блудит с мужчиной, пока жена работает…» В его глазах, это осталось противоестественным и плохим, а с учетом измены, носило характер несмываемого греха. Но всякий раз, когда Тэхён пытался поменять его представление о норме или просто хотел взять на себя часть проблем, Юнги срывался и отказывался говорить с ним. Для него это было унизительно и причиняло боль. А в голове звучали слова отца, что мужчина не должен выглядеть слабым. Юнги всегда казалась, что если он попросит помощи, то все окончательно разочаруются в нём, как в человеке, и ему придётся уйти в изгнание. Он хотел быть сильным для Тэхёна, хотел сам ему как-то помочь, а вместо этого, все его поступки сопровождались муками стыда. Осознание, что приносит любимому лишь проблемы и новые страдания, вызывало ещё большую ненависть к себе. Он слишком отчётливо понимал, что такой неудачник не заслуживает хорошего отношения, что он не заслуживает Тэхёна. Но каким бы длительным не был перерыв, они снова тянулись друг к другу, возвращаясь к прежним проблемам. Тэхён старался наставить Юнги на верный путь, убеждая его в своих представлениях о норме. И казалось, что это влияние имеет хорошую перспективу.***
Однако, когда Тэхёну исполнилось двадцать три, над его надеждами жестоко надругались. Скандал, которого Юнги так боялся, всё-таки произошёл. Но, к всеобщему удивлению не из-за них с Тэхёном… Репутация Хёрин была вмиг уничтожена громкими заявлениями жены её начальника. Оказалось, что они давно состоят в романтических отношениях, и её продвижение по карьерной лестнице было скомпроментировано. Хёрин была с позором уволена и лишена возможности устроится на нормальную должность в этой сфере. Для их семьи это стало огромным ударом. Девушка впала в лютую депрессию и отказывалась выходить из комнаты. Юнги подписался на третью работу и почти не появлялся дома, а Тэхён молча взял на себя все заботы по ребёнку, хозяйству и, втайне от Юнги, оплачивал большую часть платежей своими деньгами, а не из их семейного бюджета. Первое время новая нагрузка никак не сказалась на его отношение и не ощущалась особо тяжелой. Но, через пару недель Юнги рассказал ему, что в компании, где он работал, уволили начальника, лишь из-за слухов о его нетрадиционной ориентации. Вместе с историей Хёрин эта новость стала для Юнги непроходимой чертой. Он убедился в своей изначальной позиции, что у них нет будущего. В его голове намертво сплелись понятия свободной любви и позора с голодной смертью в конце. Для Тэхёна эти заявления были подобны камням, которыми закрывается выход из пещеры. Он наконец понял всю бесповоротность своего положения, осознав глубину чужой убежденности. «Как бы он не старался, Юнги не изменится. Не освободится от самого себя. Они никогда не станут настоящей семьей…» Следующие два года оказались последними. Тэхён с каждым днём отмечал собственное разрушение, но никак не мог порвать укрепившуюся связь и зависимость от близости любимого человека. В это время он почти не бывал у них дома. Вскоре за скандалом Хёрин последовало его отлучение от Чимина, под предлогом, что это странные отношения, и если кто-то узнаёт, они не смогут их объяснить. На этом настаивали оба родителя, и Тэхён долгое время не мог простить им этого. Несправедливость и тоска по любимому ребёнку сделали из него угрюмого и молчаливого человека, который почти ни с кем не общался. И так после особенно тяжёлого периода, Тэхён в один день собрал свои вещи и без предупреждения пришёл в квартиру Юнги, чтобы проститься. Коротко объяснившись с Юнги, он подошёл к шестилетнему Чимину, который за эти два года успел отвыкнуть от него. Присев на корточки, Тэхён заглянул в его глазки и протянул плюшевую коровку. — Это тебе, Чимин. Пообещай заботиться о ней, как я когда-то заботился о тебе… Мальчик вдруг узнал своего любимого второго папу и бросился его обнимать, роняя слёзы. — Тэ-тэ, — плакал он. — Я так скучал по тебе… мама говорила, ты уехал в Австралию-ю, — Чимин старательно выговорил незнакомое название. — Нет, солнышко, — еле сдерживаясь, чтобы не заплакать самому, Тэхён гладил мальчика по спине. — Я сильно болел… Но обещаю, я обязательно поеду в Австралию и привезу тебе оттуда самый удивительный подарок. Согласен? — Нет, — моментально возразил ребёнок. — Я хочу, чтобы ты остался со мной и никогда не уезжал больше! — Милый, — прослезившись, мужчина сильнее прижал к себе Чимина, боясь, что тот увидит его слёзы и расстроится ещё больше. — Прости, но я не могу остаться… я сам ужасно скучал по тебе, но ничего не могу поделать… Без волшебства тут не обойдёшься, — он чуть отпустил ребёнка, чтобы посмотреть ему в глаза и произнёс. — Я должен найти одну магическую вещь, и тогда все наши желания исполнятся, веришь? — А ты найдёшь? — неуверенно спросил мальчик, всё ещё цепляясь за его руки. — Обязательно! Солнышко, я обещаю тебе, что вернусь к тебе вместе с ней! Так повторив клятву, данную восемь лет назад, Тэхён ушёл из жизней двоих самых любимых его людей. И как и обещал, следующие восемь лет искал подвеску Юнги, чтобы вернуться.