Беречь и защищать (18+)

— Не пойду! Тэхён выглядел перепуганным. Одежда была в беспорядке, а волосы растрёпаны. И это было неудивительно: он только-только вскочил с постели, разбуженный словами заполошно дышавшего Хосока, что приехавший полчаса назад принц Чонгук желает его видеть. Глаза у Тэхёна были полны страха и тоски, а губы предательски дрожали, но он держался, не ревел, и лишь когда к нему в комнату вошёл Джин, тоже ужасно встревоженный встречей в лесу (не говоря уже о том, что он полчаса назад чуть не отправился на тот свет), принц кинулся к нему в руки, как в спасительную крепость, и, уткнувшись ему в плечо, забубнил: — Не пойду, не пойду! Он должен был только в Столице… то есть там, в этом их адовом Хабе меня увидеть, а не сейчас! Сейчас я не… я не готов, я не хочу, я не… не могу, не могу! Джин сжал его в объятиях, чувствуя, как переполняет его жалость, и собственные страхи отступили перед отчаянием, которое слышалось ему в голосе Тэхёна. — Тэ, — мягко начал он, поглаживая омегу по голове, — я не понимаю, капитан Мин… то есть нет, вроде как лекарь Пак сказали же, что принц прибудет, что вообще должен был встречать нас у границы, так почему ты… — Но не встретил же! Не встретил! — Тэхён задыхался и тыкался лицом ему в плечо, не желая поднимать голову. — И я успокоился, я думал, у меня есть время смириться — ещё немного времени! А он припёрся — и требует меня как своего раба! Как будто право имеет меня требовать! — Да нет, нет, — залепетал растерянно Хосок, теряясь под пристальным вопросительным взглядом Джина, — всё не так! Мне просто передали… ну, так передали, а он наверняка просто попросил Вас, Ваше высочество, составить ему компанию, оказать честь! Я уверен, что Его Высочество принц Бантана не может быть таким… — Он смешался и закончил очень неуверенно: — …грубияном… Ведь нет же, господин герцог, правда? Джин тяжело вздохнул, и в памяти у него невольно всплыли те слова, что кричал тогда, семь лет назад, Чонгук несчастному замершему перед ним в ужасе Тэхёну. Те самые, что стали причиной поступка Тэхёна, который привёл к семилетнему конфликту между двумя странами. Но Тэхён не должен был почувствовать страх, который ножом полоснул Джину по сердцу. Тэхён должен был быть сильным духом. Да и на самом деле: не мог же Чонгук так долго таить зло и сейчас попробовать исполнить все свои угрозы? Ну, бред же, бред? Однако, заглянув, наконец, в полные слёз глаза Тэхёна, Джин понял, что вспомнил эти слова не только он: принц тоже о них не забыл. И сейчас в ужасе от того, что его обрекают на жестокое отношение здесь, вне стен Королевского дворца. Потому что здесь за него никто и вступиться-то толком не сможет, ведь вне дворца, так далеко от него, он всего лишь гость, чужестранец, который никаких и прав-то не имеет почти. Во дворце он станет полноправным членом королевской семьи и с ним должно будет обращаться соответственно, а здесь, посреди страны и так далеко от столицы, они были совершенно беспомощны и обречены подчиняться воле принца — какой бы эта воля ни была. — Послушай. Тэ, — твёрдо начал Джин, осторожно отстраняя омегу от себя за плечи. — Послушай. Ты — принц Истинного Королевства, ты сын одного из самых знатных и богатых родов Большого круга, вспомни об этом! Тэхён заморгал, слёзы блеснули у него на щеках, но он вытер их дрожащими пальцами, а Джин, вдохновлённый его доверчивым вниманием, продолжил: — Он тоже принц — но всего лишь принц! Такой же, как и ты! Да, да, я знаю, — помахал он рукой в ответ на приоткрывшиеся было в возражении губы Тэхёна, — я знаю, что говорят о положении омег здесь, у северян, но ещё раз: ты не обычный омега! Ты — принц! Да, пока гость, пока без прав — но что он может тебе сделать на самом деле? Ты оказался в положении, когда вынужден стать его мужем! Как и он! И в этом тоже вы равны! — И это тоже меня пугает, — с горечью ответил Тэхён. Голос его дрожал, но слёз уже не было. — Он вынужден, из-за меня он чувствует себя в клетке — я это точно знаю, я понимаю его! Но я-то бессилен, а у него есть власть! И сильнее он меня, уже прямо будем говорить, так что… Хосок ахнул громко и вскочил с пуфа, на который присел было. — Как так! — воскликнул он. — Вы думаете, прекрасный мой принц, что он посмеет… — Омега прижал пальцы к губам, и в его широко раскрытых глазах появились слёзы. — Нет, — пробормотал он, — о, нет, нет! — Он вдруг кинулся к Тэхёну и, заискивающе заглядывая ему в глаза заговорил: — Прошу Вас, не думайте так! Юнги… Ээ… — Он смутился, но тут же заговорил снова: — Капитан Мин говорил — а он знает, он же служит при дворе — что не такой уж этот самый принц и дурной человек! Он вспыльчивый и иногда высокомерный, но на самом деле у него добрая душа, поверьте мне! Он обожает гулять в саду вечерами и много читает, он очень предан своим друзьям! Их не много, но они есть, и это всё достойные люди! Например, его этот… телохранитель. Юн… Капитан Мин восхищается этим альфой искренне, это прекрасный человек и достойнейший воин, хотя у него что-то там с лицом, я не понял, что именно, но это и неважно! Важно, что он очень уважает принца Чонгука! А если его уважают хорошие люди, это ведь значит, что он и сам человек неплохой? Хосок с мольбой посмотрел на Джина, а тот, понимая, что сейчас омега говорил о Намджуне, невольно прикусил губу. Мгновенно перед глазами встала чёрная маска и совершенно холодный и отстранённый взгляд альфы, который довёз Джина до деревни и оставил у порога дома, где расположился Тэхён. И уж конечно, у Джина не было причин возражать Хосоку: Намджун спас его, дал свой плащ, чтобы он не замёрз, он ни словом не намекнул на несчастье, которое случилось в их последнюю встречу, да и вообще ни слова не произнёс, как только посадил Джина на коня перед собой. А ещё у него была крепкая грудь и сильные руки, от него пахло лесным ветром и немного табаком — и в его невольных объятиях Джин согрелся быстро и легко… именно в объятиях, он был уверен, что плащ ни при чём… И сейчас Джин снова ощутил острое сожаление о том, что так недалеко ушёл из деревни. Ехал бы он и ехал в руках молчаливого альфы в чёрной маске — и ни о чём не надо бы было думать… Тэхён удивлённо сжал его руку, и он очнулся от мгновенно захлестнувших его мыслей. Он смущённо хмыкнул и кивнул Хосоку, подтверждая его слова, а потом быстро отвёл глаза, ощущая, как в них внезапно слегка запекло. Тэхён с отчаянной надеждой переводил взгляд с одного из них на другого, И Хосок, видимо, поэтому и продолжил так же страстно и жарко: — А ещё у него есть собака! И не такая, каких любят альфы-охотники, хотя, говорят, и псарни у принца знатные, но есть маленькая, совершенно милая собачка, не помню, как её называл Юнги, но он говорил, что она само очарование! И Чонгук носится с ней, как с писаной торбой! А если человек любит собак, разве он может быть дурным совсем уж, а? Как вы думаете, господин герцог? — Наверно, — неуверенно ответил Джин, но потом, взглянув на тут же снова прикусившего губу Тэхёна, сказал твёрже: — Но вообще-то, скорее всего, так и есть. И подумай, Тэ: разве стал бы мужественный и честный капитан Мин лгать ради недостойного и жестокого человека, даже если этот человек — его принц? Мог бы ведь вообще ничего не говорить — а хотел, чтобы ты узнал о нём самое лучшее! Значит, оно есть — это самое лучшее! Тэхён с сомнением поморщился, но, вздохнув, разрешил начать себя одевать. Вместе с Хосоком Джин выбрал для него светло-лазоревый наряд, расшитый аметистами и украшенный драгоценным Вальенским кружевом. Они обтёрли Тэхёна в небольшом тазу, освежили его лицо, одели и расчесали густые волны шёлковых волос. Джин довольно осмотрел его со всех сторон и сказал: — Ну, вот, теперь смени кислую физиономию на светлую милостивую улыбку — и будешь просто невероятно хорош! — И так сойдёт, — пробубнил Тэхён, придирчиво осматривая себя в высоком зеркале, которое было прислано ему самим королём Бантана с лекарем Паком как дар, необходимый любому омеге в дороге. Джин цокнул и покачал головой. — Улыбнись — и тебе улыбнутся в ответ, — назидательно сказал он. — Помни об этой истине, когда будешь говорить с принцем. — Он не улыбается, потому что когда улыбается, на кролика похож, — дерзко усмехнулся Тэхён. — И не думаю, что что-то изменилось. Джин и Хосок переглянулись и оба одинаково нахмурились. — Тэ, — осторожно начал Джин, — я просто напомню: ты приехал сюда, чтобы стать мужем этого принца, ты здесь почётный и драгоценный гость, но рядом с тобой уже нет твоего отца, нет большой охраны и венца неприкосновенности! Просто потому, что ты — его жених, и он уже — как только ты переступил границу его земель — имеет на тебя определённые права. Тэхён слушал его с угрюмым выражением на лице, но в глазах у него больше не было слёз, он явно для себя что-то решил и сейчас слова Джина его раздражали, однако он терпел из-за уважения к своему старшему другу. И Джин это тут же понял. Он умолк, быстро подошёл к Тэхёну, привлёк, преодолев лёгкое, словно растерянное, сопротивление, юношу к себе и прошептал: — Ты прекрасен, мой принц. Этому Чонгуку просто повезло, что у него будет такой красавец всю жизнь рядом. И если он вдруг не сумеет этого оценить, ему же будет хуже. Тэхён порывисто вздохнул, обнял Джина в ответ, расслабляясь в его руках, и Джин тоже выдохнул с облегчением. Ладно. Тэхён попробует. Это было уже достижение, право слово. Настоящее достижение, потому что при всём его светлом и милом нраве иногда на Тэхёна находило — и никто не мог с ним сладить. Никто, кроме герцога Ким Сокджина.

***

Принц Чонгук вырос высоким и крепким, но стройным альфой, широкоплечим и очень, видимо, сильным. По-прежнему грива слегка небрежно рассыпанных по его плечам волос обрамляла его чуть вытянутое лицо, на котором прямо и смело сияли почти чёрные пронзительные глаза. Едва он увидел Тэхёна и Джина, входящих в большую комнату дома Старосты, где принимали его, эти глаза тут же обрели настороженное выражение, а потом ноздри его чуть шевельнулись, и во взгляде зажёгся хищный, откровенный огонь. Тэхён ему понравился — и он не посчитал нужным пощадить скромность омеги и скрыть это. Понравился ему и аромат принца — нежная, кисловатая вишня в свежем обрамлении весеннего дождя — и это он тоже показал. Впрочем, многое может скрыть альфа, особенно если владеет собой, но не то, насколько ему нравится или не нравится запах омеги. Тэхён в свою очередь тоже окинул Чонгука любопытным взглядом и чуть втянул воздух, когда принц, встав со своего места, стремительно пошёл ему навстречу. И на лице Тэхёна зажёгся мягкий румянец, а на губах появилась чуть растерянная милая улыбка. Кажется, он был приятно удивлён тем, что увидел и почуял. Наверно, именно поэтому и в полном соответствии с придворным этикетом Королевства, он и протянул Чонгуку руку, когда тот подошёл и остановился перед ним. Чонгук кинул взгляд на его руку, прищурился, и бровь его выгнулась в показном непонимании — и Тэхён тут же стал медленно краснеть. Да, да, лекарь Пак, который вызвался не так давно наставлять их по Бантанскому этикету в отсутствии какой бы то ни было альтернативы, говорил, что у них не принято, чтобы омега первым протягивал руку альфе, так как это при желании может быть расценено как предложение весьма откровенного характера. Омеги Бантана были закрытыми и помешанными на скромности, которая считалась едва ли не первой добродетелью для незамужнего юноши. И глаза следовало держать долу, пока альфа с тобой не заговорит, и говорить совсем почти не полагалось, чтобы не прослыть болтливым, что, как было у них принято, считалось большим горем в семье. Осознав, что нарушил все приемлемые нормы этикета с первых же мгновений, Тэхён яростно покраснел, его губы дёрнулись и сжались, удерживая растерянный вздох. Конечно, Чонгук при желании мог бы сделать вид, что не заметил этой оплошности гостя, ведь он прекрасно знал о разности в традициях! Однако он уже слишком откровенно ухмыльнулся и даже потянулся за рукой Тэхёна, что было бы, кстати, совершенно точно расценено окружающими как согласие на откровенное приглашение познакомиться поближе. Однако Тэхён, алый от ужаса и смущения, успел ловко спрятать руку за спину и склонился в изящном поклоне, едва выдыхая. Усмехнувшись, Чонгук тоже убрал руку за спину. Он прожигал омегу глазами и молчал. Джин в растерянности кинул взглядом вокруг, чтобы понять, отчего молчание так неловко затянулось и почему принц их не приветствует. И в это время из-за спины принца вперёд шагнула тёмная фигура в чёрном плаще и маске, прикрывающей пол-лица. Джин поймал взгляд сквозь прорези и умоляюще поджал губы. И тут же Намджун склонился в низком поклоне перед Тэхёном и сказал негромко, бархатным ласковым голосом: — Мы рады приветствовать Вас, прекрасный принц Истинного Королевства. От имени Первого принца Северного Бантана Чонгука, вашего наречённого, позвольте выразить своё восхищение тем, что вы были смелы и противостояли сложностям пути, а также умолять вас о прощении за то, что не смогли обеспечить вам и вашему спутнику… — Альфа внезапно остановился и как-то странно, коротко и хрипло вздохнул, но потом продолжил: —… должную защиту. Принц Чонгук ужасно сожалеет о случившемся и обещает… — Достаточно, — вдруг резко оборвал его Чонгук. На протяжении всей речи Намджуна он продолжал прожигать взглядом совершенно потерянного от смущения Тэхёна, который дрожащими руками тискал свой пояс, явно не понимая, что ему дальше делать и как избавиться от такого истового внимания своего будущего супруга. Чонгук как-то болезненно поморщился и кинул на тут же умолкнувшего и склонившего голову Намджуна досадливый взгляд, быстро вдохнул и выдохнул и сказал: — Я думаю, что принц Тэхён голоден, так что вступительные речи ни к чему, господин герцог. Как и наши извинения, особенно от… — Он умолк и дёрнул челюстью. — Впрочем, конечно. Однако, насколько я понимаю, ни у принца, ни у его… — И вот тут Чонгук впервые кинул взгляд на Джина, и у того всё похолодело внутри — таким злым и странно горестным был этот взгляд юного альфы. — …сопровождающих нет никаких претензий к нам, не так ли? Вопрос Чонгук явно задал именно Джину, и тот, словно очнувшись, быстро склонился в почтительном поклоне и, кивнув, опустил глаза. — Ответьте мне, — вдруг чуть раздражённо сказал Чонгук, — вы же не таите на нас обиду, герцог Ким? — Нет, Ваше высочество, — негромко сказал Джин, не поднимая глаз. — Я вполне здоров и считаю всё случившееся жестоким недоразу… — Отлично! — перебил его Чонгук. — Тогда давайте уже поедим. И, отвернувшись, он широкими шагами пошёл к богато накрытому столу, который стоял посреди комнаты. Джин сжал губы и на мгновение прикрыл глаза. Будет непросто. Ой, как же будет непросто. И не столько, конечно, ему. Он быстро шагнул ко всё ещё стоявшему на месте Тэхёну. Тот смотрел вслед принцу, который уже усаживался за стол, с таким выражением, что Джин торопливо схватил его за руку и прижал к себе. — Выдохни, — тихо приказал он, и тут же Тэхён, следуя их давнему уговору, прикрыл глаза и медленно вдохнул и выдохнул. — Ты принц. И всё сможешь. И приручить этого грубияна тоже, — сквозь зубы, очень тихо процедил ему на ухо Джин. — Теперь это дело чести, Тэ. — Я его ненавижу, — едва слышно ответил Тэхён, продолжая пристально смотреть на принца, который склонился над каким-то там блюдом, обсуждая его со Старостой, почтительно согнувшимся перед ним в полупоклоне. — Но теперь не боюсь. Он этого не стоит. И Джин невольно улыбнулся и снова чуть прижал его к себе. — Что же вы там замерли, господа, — внезапно подняв голову, повысил голос Чонгук и снова остановил взгляд на Тэхёне. На мгновение снова в комнате воцарилась тишина, но в этот раз Тэхён медленно поднял подбородок и чуть прищурился, отвечая на насмешливый взгляд тёмных глаз своим — прямым и гордым. И Чонгук внезапно отвёл глаза, зло усмехнулся и что-то неразборчиво пробормотал. А Тэхён взял Джина за руку и пошёл к столу, сел за его противоположный край и показал на место рядом с собой. — Садись, — тихо и повелительно сказал он. — Не оставляй меня. Пожалуйста. Его тон и смысл его слов противоречили друг другу, но Джин с гордостью смотрел на него и осторожно сжал его руку в своей, накрыв её на столе. — Всё будет хорошо, — тихо сказал он, пытаясь ободряюще улыбнуться своему принцу чуть подрагивающими губами. — Не просто, но хорошо. Он чувствовал на себе взгляды, которые жгли его и мешали есть, так что он почти ничего и не съел, но сам он смотрел только на своего принца. А Тэхён с вежливой улыбкой слушал негромкие замечания Хосока, который подавал ему блюда и рассказывал о том, что именно они едят, и смотрел исключительно перед собой, ни разу не посмотрев на своего будущего супруга. Когда им подали пышный пудинг, значивший, что обед заканчивается, Чонгук внезапно обратился к Джину: — Прошу Вас задержаться после трапезы и уделить мне время, герцог Ким. Джин, вздрогнувший от неожиданности, тут же встал и вежливо поклонился. А Чонгук продолжил: — О, присядьте. — Голос его был насмешливый. — Прошу вас оценить этот прекрасный пудинг, он был приготовлен в вашу честь, драгоценный мой жених, — неожиданно перекинулся он на Тэхёна. — Именно в вашу честь, видимо, он такой сладкий и приятный на вкус. Джина бросило в жар от непотребства, глумливо проглянувшего в этих словах поганца-альфы, но Тэхён лишь дрогнул ноздрями и чуть склонил голову, не удостоив принца ответом. А потом демонстративно отодвинул от себя тарелку с пудингом и встал с места. Это снова было вопиющим нарушением этикета, и Тэхён знал об этом: только альфа подавал знак к началу и окончанию обеда. — Прошу меня простить, — негромко, но твёрдо сказал Тэхён, обращаясь к Чонгуку, но глядя в сторону, словно и взгляда для альфы ему было жалко. — Я уже и так нарушил все мыслимые нормы этикета, так что одной больше — одной меньше… У меня разболелась голова, так что с вашего позволения я пойду к себе. — И он решительно двинулся к выходу. — Позволяю! — громко сказал ему вслед Чонгук, и в его взгляде, который уловил Джин, были тысячи стрел, нацеленных на дерзкого омегу и пролетевших мимо, потому что Тэхён даже не обернулся на его слова. Как только за ним закрылась дверь, Чонгук тут же уставился на Джина, и весь гнев свой обрушил на бедного бету, которого едва ли не обжёг этим своим взглядом. — Что же, — нервно усмехаясь, сказал он. — Обед, очевидно, окончен, так что прошу нас оставить с господином герцогом наедине. Все, кто был в комнате, тут же поднялись со своих мест и потянулись к выходу. Однако Намджун, словно сомневаясь, остановился около Чонгука, продолжавшего сидеть на своём месте, и, склонившись к его уху, что-то ему тихо сказал. — Я всё решил, — угрюмо ответил Чонгук, и неожиданно мягко и осторожно сжал руку Намджуна, которую тот положил ему на плечо. — Не волнуйся. Всё будет… правильно. Когда комната опустела, Чонгук выпрямил спину и, повелительно вскинув голову, поманил к себе замершего у своего места Джина. — Подойдите, господин герцог. Я не кусаюсь. Джин сжал губы, чтобы не ляпнуть чего лишнего, и, подойдя ближе, почтительно склонил голову перед принцем. — Садитесь, — прозвучало негромко и как-то устало, что ли. Джин изумлённо поднял глаза и наткнулся на тяжёлый и какой-то странно взрослый взгляд Чонгука. В растерянности он шагнул ближе и присел на край стула, который стоял почти напротив сидящего альфы. — Не буду ходить вокруг и около, господин герцог, — начал Чонгук, — вы ведь знаете о том, с каким условием вы были приглашены в нашу страну? И в каком качестве? Джин напрягся. Да, он ждал этого разговора, но думал, что будет говорить с королём, а не с задирой-принцем, который не вызывал у него ни симпатии, ни доверия. Однако Чонгук молчал и нетерпеливо постукивал пальцами по столу, явно ожидая его ответа. — Да, конечно, Ваше высочество, — осторожно ответил Джин. — Я должен буду выйти замуж за одного из ваших приближённых, чтобы всегда оставаться при принце Тэхёне. — Именно, — скрипнув отчего-то зубами, сказал Чонгук. — Ну, так вот. Раз уж мой брат настоял и на этом — что же, я воспользуюсь этим. — Он рвано вздохнул и пристально посмотрел прямо замершему Джину в глаза. Принца явно что-то тревожило, он не был уверен в том, что собирался говорить, но всё же заговорил: — Я настаиваю, чтобы вы выбрали себе жениха как можно быстрее. До нашего прибытия в Хаб. Джин широко раскрыл глаза и несколько раз моргнул, пытаясь понять, что имеет в виду Чонгук. А тот нетерпеливо нахмурился и пояснил: — Через три дня мы будем в моём родном городе, Бигихте, пробудем там где-то с неделю, и в конце этой недели я устрою там бал в честь моей помолвки с вашим прекрасным принцем… — Чонгук усмехнулся, но, поймав взгляд Джина, тут же убрал ухмылку с лица и снова зло нахмурился. — Да, бал будет… Вот. И там как раз будут все, кого можно назвать людьми, близкими мне. На его губах снова появилась улыбка, которая заставила Джина невольно поёжиться — такой она была мстительной и злорадной. — Таково же было условие, да? Ну, и отлично. На этом балу я и хочу услышать ваше решение. — Моё решение? — приподняв бровь, тихо переспросил Джин. — Правильно ли я понимаю, Ваше высочество, что вы дозволяете мне сделать выбор самому? И вот тут Чонгук отчего-то побледнел — да так явно, что Джин невольно испуганно двинулся к нему: казалось, альфе стало плохо. — А… А как вы договаривались с моим братом? — прошелестел едва слышно Чонгук и прикусил губу, словно сдерживаясь изо всех сил. — Насколько я понял, — пристально глядя на него, сказал Джин, — выбрать должна была ваша сторона. Хотя… — Он нахмурился. — Хотя я и не очень в этом уверен… — Значит, я мог просто приказать, — едва слышно прошептал Чонгук. Он выпрямился и снова поднял на Джина свой взгляд. И сейчас в этом взгляде была отчаянная, бессильная злоба. Он уже было открыл рот, чтобы что-то сказать, но тут у Джина внутри словно что-то дёрнуло и зажглось осознанием. Ну, уж нет, этот шанс он не упустит! И он склонил голову. — Я очень благодарен Вам, Ваше высочество, — торопливо сказал он, — за то, что своим словом вы мне даровали эту свободу. Обещаю, что выберу быстро и достойного человека, ибо иных, я уверен, нет среди тех, кто вам дорог. И только после этого он осмелился поднять взгляд на Чонгука. Тот сидел, прикрыв глаза, бледный, и губы его были плотно сжаты. — Ваше высочество? — неуверенно позвал Джин. — Всё… Всё ли с вами хорошо? — Нет, со мной всё очень плохо, — отрывисто ответил Чонгук и махнул в сторону двери. — Вы свободны, герцог. И молитесь своим богам усерднее, ибо они на самом деле очень вас любят. Джин ещё раз поклонился ему, скользнул за дверь и быстро пошёл к выходу. И только оказавшись за порогом дома, опёрся о стену и, зажмурившись, медленно сполз по ней вниз. Ему на самом деле было почти дурно от того, что всё внутри него смешалось и в голове словно плыл дурной туман. Что это было? И… на что он только что согласился?.. А главное — зачем?! Как, ну вот как он будет выбирать, если он никого не знает из альф, что окружали Чонгука? Он сжал голову руками и тихо замычал, в ужасе начиная осознавать, что натворил. Зачем?! Пусть бы выбирал принц, не всё ли равно, рядом с кем он. убогий безвкусный бета, будет несчастлив всю оставшуюся жизнь? Ведь для него по-прежнему главным было то, что он будет рядом со своим принцем, рядом с Тэхёном! А теперь что ему делать? Вот что ему делать?! Любят его боги? Да чёрта с два! Боги не любят тупых и неосмотрительных, которые бегут впереди бешеной кобылы, как любил говорить его папа. О, папа... папа... Подскажи хоть ты, что ли, что же теперь ему делать?..