Сборник драбблов

Тич с ухмылкой рассматривал новую игрушку; одноногий, чей клинок должен был пронзить сердце пирата, сейчас сам был ни жив, ни мёртв. Пустая кукла, зомби, как и многие до него, идеальный слуга. - У судьбы свои причуды, - тихо сказал Эдвард, глядя в глаза бывшего врага. Однако они были не пустыми, как у всех воскрешенных им бездушных трупов, где-то в глубине ещё мерцал яростный огонёк. – Что с тобой не так?.. Но, как и следовало ожидать, ответа не последовало, а лицо одноногого ничего не выражало, застыв будто каменная маска. Тич осторожно коснулся его лица, однако под пальцами чувствовалось тепло вместо мертвецкого холода. Рука скользнула по недавнему шраму-символу, стирая кровь. - Что я сделал не так? – задумчиво произнёс он, оглядывая творение, - Где ошибся? Хотя, стоит ли спрашивать тебя… Глаза одноногого сверкнули, и Тич отшатнулся. Быть не могло, чтобы мертвец, не столь давно им же оживлённый и превращённый в лишенного воли и души раба сохранил рассудок. Лишь огоньки свечей сыграли злую шутку. - К Дьяволу, с тобой я разберусь позже, - пират кивнул на дверь, - Выйди. Но недруг и не пошевелился, продолжая смотреть на Тича. И только спустя минуту недвижный враг неохотно – что видно было по рваным движениям – отправился прочь. Проводив одноногого взглядом, Тич тяжело опустился в кресло. Без трофея он оказаться не желал, но неповиновение настораживало. Однако размышлять над этим сейчас не представлялось возможным; мысли сплелись в путаный клубок, тело изнывало от усталости, даже несмотря на восстановивший его силы Источник. Обмануть судьбу оказалось не столь сложно. Даже умирая от ран и разливающегося по телу яда, не почуять неладного в поступке Воробья он бы не смог, так бегали его глаза и дрожал голос. К тому же, кто бы не заподозрил этого прохвоста в нечистом дельце? Тич не просчитался. Видя, как обомлел Джек, когда чаша со слезой русалки в мгновенье ока оказалась в руках пирата, он, не раздумывая, испил её до дна. Даже не смотря на наполняющую тело мощь, ему едва удалось увернуться от шпаги. Что ж, на смертном одре не до благородства, лишь бы спасти свою шкуру, и Анжелика думала так же. Игра, лицемерие – этому подошёл конец, осталась лишь жажда жить. Глядя на исчезающую в мутном водовороте дочь, Тич только подхватил шпагу, лежащую средь белых костей. Каждый исполнил своё обещание: он предоставил ей возможность расквитаться с Джеком, она отдала за него жизнь, как не раз клялась святой любовью. Настигнуть одноногого оказалось нетрудно – тот ещё не успел добраться до корабля, а команда, увидев вновь живого капитана воочию, тут же открестилась от битвы, лишь наблюдая. Впрочем, остатки английских солдат оказались не смелее. Несколько выпадов – и тело врага недвижно лежало на земле, с проткнутым его же шпагой сердцем. - Как символично, - пробормотал Тич, запустив пальцы в иссиня-чёрные волосы. Подхватив полупустую бутыль рома, он поплёлся к кровати, тут же завалившись на неё, даже не сподобившись убрать брошенный кулём кафтан. Отхлебнув янтарного напитка, он не обратил внимания ни на неприятно впивающиеся в тело пуговицы и ремешки, ни на тихо скрипнувшую дверь. Всё тело опутала усталость, а глаза сомкнул сон. *** Из тяжкого сна вывело неприятное чувство, будто кто-то пристально наблюдает за ним, Тич буквально кожей чувствовал этот взгляд. Стоило только открыть глаза, как взметнулась тут же выхваченная сабля, замерев в дюйме от шеи нежданного гостя. - Какого Дьявола ты тут делаешь?! – прикрыв глаза от света светильника за витражом, сейчас казавшимся ослепительным, он убрал клинок в ножны. Одноногий лишь продолжал нависать над ним, впиваясь взглядом. – Чего тебе надобно? И после смерти попытаешься меня на тот свет отправить, посланник судьбы? Ответом, как и следовало ожидать, было молчание. - Так и будешь здесь стоять? – Тич тряхнул головой, прогоняя остатки сна, - Пошёл вон, - но одноногий и с места не двинулся, - А, чёрт с тобой… Только гневно глазами сверкать и можешь, от этого пока никто не подыхал. Всё же спокойно спать под тяжелым взором не выходило. Казалось, стоит только сомкнуть веки, как просвистит шпага, перерубая пирату шею. В который раз одарив подозрительным взглядом врага, Тич поднялся на ноги. Глаза недруга всё так же недобро мерцали в свете свечей. Пристально всмотревшись в них, пират перевёл взгляд, рассматривая одноногого. Всё было как и нужно – все знаки, символы, разве что Тич не стал уродовать его лицо шрамами, да зашивать глаза и рот: хотелось, чтобы лицо врага выглядело живым. Будто ему прислуживает не бездушный труп, а живой противник. - Чертовски символично, - тихо рыкнул он. Глаза врага яростно сузились, заставив пирата настороженно замереть. Более не наблюдая движений, Тич устало вздохнул – быть может, неяркие огоньки свечей сыграли злую шутку. Рухнув на кровать, он покачал головой, - Одноногий… Ты мёртв. Мёртв. Послышался стук деревянной ноги, скрипнула дверь, и лишь только еле слышное «Да» донеслось средь шума волн.