Вопрос наследства

Мимо любопытных золотистых глаз старуха никогда не проскальзывала. Рекс нередко наблюдал за воспитательницей во время прогулки по коридорам. Сидя на диване в Перекрестке в компании своего брата и любимого кактуса Луиса, он глядел на проходящую мимо Крестную и как-то слабо, но хитро улыбался. Сложно было сказать, замечала это старуха или нет, ведь ее стальная маска практически не менялась. Лишь однажды она задержала взгляд на ухмылке Рекса, и в один миг почудилось, что ее шея и кончики ушей покраснели. И несмотря на людность, практически никто не замечал эти гляделки, а если и замечал, то сваливал лишь на то, что Крестная любой жест, даже улыбку, воспринимает в штыки. Рекса волновала старуха ничуть не меньше Ральфа. Он иногда размышлял о ней, пытаясь понять, зачем Крестная, сдавшая внуков-инвалидов в приют, теперь вдруг решила устроиться в интернат работать с такими же особенными детьми. Искупить «грех»? Нет, к такому разряду людей Крестная вряд ли относилась. Но что тогда? Стервятник долго перебирал ответы, как отмычки, чтобы открыть возникшую перед ним дверь, но пока нужный ключик к разгадке этого вопроса так и не нашелся. В безлюдных местах он, поглядывая на навечно прикованного к себе брата, задавал ему вопросы по поводу старухи, однако Тень лишь неопределенно покачивал головой. Луис тоже молчал. Тайну не хотелось распространять по всему Дому, потому Стервятник не обсуждал эту тему с приятелями. Не то, чтобы Стервятник был так озабочен своей родственницей, просто неизвестность погружала его в какую-то неясную тревогу. К тому же, Рексу хотелось понять ход действий Крестной, и эта загадка особенно теребила ему нервы. После короткого диалога с Ральфом, напавшим на него с расспросом о бабке, юноша решил разложить свои мысли по полочкам на диване в Петекрестке. Досадно, что Стервятник и предположить не мог, чем мужчине так насолила Крестная, что он искал ответы на стенах Дома, а после устраивал допрос воспитаннику, который в итоге окончился неудачей. Спросить Рекс тоже не мог, ведь такая заинтересованность мог натолкнуть Ральфа на разные догадки и сомнения, и почему-то такая перспектива Стервятника не удовлетворяла. Возможно, потому что Ральф начнет ходить за ним по пятам и задавать огромную кучу вопросов, на которые даже сам юноша не мог ответить. Вот и сейчас мимо проходила Крестная. Статная, надменная. Высоко приподняв голову, она диктаторски смотрела на обитателей Дома, свирепо испепеляя глазами лишь одну щуплую фигурку рассевшегося на диване юноши. В этих мертвых глазах смешалось все, что можно: от гнева до радости, от раздражения до восторга. Но разобрать эту эмоцию Стервятник не мог, а Тень лишь с осуждением поглядывал на воспитательницу. Луис, казалось, немного пожелтел при виде Крестной, и Рекс, окинув обеспокоенным взглядом кактус, закрыл рукой его от свирепых глаз старухи. Напугали несчастного ребенка, что он аж пожух и колючки свои опустил… Под вечер небо прояснилось лишь на миг, позволив солнцу взглянуть на озябший от дождя мир. Мягкий рыжий свет разлился по стенам Серого Дома. Солнце последний раз касалось нагретого им же кирпича, прежде чем отдернуть горящую руку и скрыться за горизонтом, уступив место мрачной луне. Темнота куполом накрыла мир. Наступила гробовая тишина, нарушаемая лишь шелестом листьев. Ступая по-кошачьи, Стервятник юркнул в третью и тихо закрыл дверь, чтобы не разбудить Птичек. Практически все дремали, лишь несколько человек, оторвавшиеся от своих ночных дум, кинули взгляд на вожака, молча, одними глазами, поприветствовав его и пожелав спокойной ночи. Рекс не оставил их без внимания, кивнув им в ответ. Все привыкли к ночным прогулкам Папы Птиц, потому никого не смутил его поздний приход. В ванной он смыл весь макияж и принял душ. Поставив трость около тумбочки, он присел на кровать — к сожалению или к счастью для Курильщика, спит Рекс все-таки не в гробу, — а затем взглянул на брата. Тень, усевшийся на тумбочке, сгорбился, болтал своей единственной ногой и постукивал пальцами, отведя взгляд в сторону и приняв задумчивый вид. «Тоже она смущает?» — пронеслось в голове Рекса. Тень лишь неопределенно кивнул и уставился на брата. Молчал. «Разберемся с ней. Спи спокойно, Макс…» — проскользнула последняя мысль, после чего голова юноши опустилась на подушку. …Холод, костлявыми лапами пообирающийся под одежду, заставил юношу открыть глаза. Свет. Яркий свет. Белый пейзаж ослепил его, и он зажмурился на миг. Он лежал на снегу, твердом и жгучем. Приняв сидячее положение, юноша осмотрелся. Кругом сугробы и толстые темные деревья, согнувшиеся в три погибели от невыносимой тяжести в виде снежных комов, застрявших в голых ветвях. Пахло Наружностью. Один лишь запах заставил Рекса вздрогнуть. Незнакомое место вселяло дикий страх и тревогу, заставляя юношеское сердце бешено колотиться. Осторожно поднявшись, Рекс, сжавшийся от холода и пробравшего до костей ужаса, осмотрелся. Куда ни глянь, сплошные деревья, а дальше белая пелена. От них кружилась голова, а в душе поселялось отчаяние. Как отсюда выбраться? Вдалеке показался темный силуэт с костылем. Он стоял неподвижно, глядя на Рекса. В этом незнакомце юноша сразу распознал своего брата. — Макс?.. — позвал с ноткой сомнения Рекс. Вдруг все же обознался? Он двинулся навстречу к брату, прихрамывая и кое-как перешагивая или обходя большие непроходимые для него сугробы. — Макс! Постой. — опять позвал того юноша, продолжая следовать за ним. Вдалеке мелькал уже нечеткий силуэт, и вскоре он пропал из виду. И как он с костылем так быстро идет? Неизвестно, как долго Рекс плелся за силуэтом своего брата. Сознание вернулось к нему, когда пейзаж неожиданно сменился с непроходимого леса на широкое заледеневшее озеро. Сердце продолжало бешено стучать, как заточенная в клетку птица. Кажется, оно готово было выпрыгнуть из груди. Рекса пугала вся ситуация, ведь такую местность он и в жизне-то никогда не видел, а навыки выживания в зимнем лесу явно оставляли желать лучшего. Более того, куда делся Макс? Душа трепетала и металась, ожидая чего-то страшного, и это ожидание вызывало неподдельную тревогу. —Макс?.. — позвал его опять Рекс, когда увидел вдалеке худенький высокий силуэт. Вот только… у незнакомца было уже две ноги, а в руках он не держал костыль. Это точно не Макс… Кто же тогда? Неизвестность пугала ничуть не меньше ожидания. Липкий ужас костлявыми лапами сжимал шею, мешая глубоко вдохнуть. Страх сковал его, не давая двинуться в сторону, мешая совершить любое движение. Силуэт обернулся, и на него устремились пустые, но такие знакомые глаза. Испепеляющий взгляд заставил вздрогнуть юношу, и он медленно попытался отступить назад. У него ничего не было: ни трости, ни любых тяжелых предметов, ни даже длинных ногтей, которыми можно было хотя бы поцарапать. Он один на этом озере, окруженном могучими и заснеженными деревьями с тонкими ветками, напоминающими пальцы ведьми. Беспомощный и жалкий. Без возможности дать отпор или хотя бы сбежать. Мрачная меланхолия вскружила ему голову, дурманила, и лишь оглушаюший треск привел его на миг в чувство. Лед под ногами треснул. Паника вновь овладела им. Судорожно мотая головой, Рекс пытался придумать план дальнейших действий. Машинально пятясь назад, юноша и не заметил, как граница ледяного островка кончилась, и он, поскользнувшись, с непонятным звуком, напоминающим больше стон, провалился в воду. Холод заставил Рекса инстинктивно вздохнуть, и легкие в этот же миг обожгла жидкость. Конечности скованы. Колено свело. Из темной глубины, казалось, выплыло множество невидимых рук, скользящих пальцами по коже подростка и обхватывающих конечности. Они утягивали его на дно, как бы Рекс не старался отцепить их от себя инстинктивными рывками рук и ног. Его охватила необъяснимая апатия. Это… все? Он, обессиленный и замерзший, заляжет на дне неизвестного никому озера, и его больше никто не увидит, не услышит. Его имя сотрется со стен, листов и документов. Просто исчезнет, испарится. Равнодушие заполнило всю душу, отчистив ее от липкого страха и терзающего горя. Смерть?.. Между островками вдруг протиснулась рука, обтянутая черной перчаткой. Она действует быстро, точно и четко. Конечность, словно на пальцах у нее были глаза, быстро нашла юношу и схватила за запястье, сильно сжав, почти до боли. Боль обожгла его, и по жилам растеклось тепло… Он с шумным вдохом распахнул глаза. Темные листья, закрывающие потолок. Мягкая подушка под головой. Жесткий матрац. Неприятное наваждение после кошмара сняла ноющая, но постепенно спадающая, боль в колене. Грудь его быстро и тяжело поднималась, а запястье жгло, будто он приложил к ней раскаленный металлический предмет. Стервятник принял сидячее положение и осмотрелся, дабы лишний раз убедиться в том, что он находится в комнате. Рекс и не сразу заметил Коня, опирающегося на тумбочку и держащегося за ручку окна. Он стоял неподвижно и ошарашенно пялился на вожака, ноги и руки его затекли. Непривычно было видеть Стервятника таким… растерянным и даже — Конь не побоялся этого слова, — напуганным. — Я… это… Холодно было… — промямлил Конь, отпрянув от окна, бурно жестикулируя, руками пытаясь объяснить, что он хотел сделать. Стервятник, потупив взгляд, медленно кивнул, и Птенец сразу же скрылся в темноте, устроившись на своей кровати. В комнате действительно было холодно, Рекс даже вздрогнул и получше закутался в одеяло. Неприятный осадок в виде липкого страха и колющего ощущения приближения смерти так и не проходил. Он, поглощенный смятением, убрал с мокрого лба прилипшие пряди волос и взглянул на свое запястье. Все еще жгло… А перед глазами до сих пор мелькали те пронзающие тело, как гарпун, очи. Холодные, мертвые и… знакомые. Из темного угла выбрался сгусток и приблизился к окну, с каждой секундой приобретая человеческие черты. На свет вышел Тень и вновь присел на тумбочку, повернувшись к Стервятнику. Бездонными глазами он с волнением осмотрел своего брата. Наклонившись вперед, он сцепил руки в замок и заглянул в лицо Рекса, словно пытался сказать что-то успокаивающее, утешающее. Но юноша только одарил брата задумчивым взглядом стеклянных глаз и многозначительно кивнул. Стервятник понял одно: сон непростой, и он оказался в крупной неприятности, о масштабах которой пока и сам не догадывался.