-Вы три дуры, — наплевав на этикет, парировала Изабель, — Сумасшедшие, безответственные, самонадеянные, — ровная осанка, ледяной взгляд, приподнятая бровь, ничего кроме тона не выдавало недовольство королевы, — Как давно вы знаете, где находится девчонка? — она так и не называла Эмму по имени, ограничиваясь безликими местоимениями, словно говорит про постороннего человека, неимеющего к ней никакого отношения.
Розалинда, Фара и Джессика с завидной периодичностью закатывали глаза. Их, могущественных, самодостаточных, подавленных, размазывали, словно ни одна из них ничего не значит, будто недостаточно, что мир обрушился этим троим на голову, обязательно нужно добить, добавить, размазать.
Выбора не было, признать, что они в очередной раз не справляются, согласиться с тем, что семнадцатилетняя девчонка далась им сложнее, чем Сожженные, осознать, что без помощи королевы им не найти младшую Даулинг, успеть сдаться, принять все условия Поляриса и выслушать унижения, цена за то, чтобы Изабель помогла найти Эмму, все были на неё согласны.
-Уже не знаем, — выдохнула Джесс, — Она ни черта не помнит, — Фара крепко схватила Сильву за колено, заставляя замолкнуть, цепкие пальцы впивались в кожу женщины сквозь ткань, — Мы достаточно умалчивали, давайте рассказывать все, что знаем, — многозначительно посмотрев на Даулинг и Хейл, попыталась убедить их, на что Фа, лишь махнула головой, отрицая, не соглашаясь.
-Дорогая, ты не в том положении, чтобы отказываться, — с насмешкой, радуясь, что все козыри в её руках, королева свысока смотрела на отчаявшихся, зная, что выбора у них не было, — Твоё появление загубило всё, — Изабель ненавидела Даулинг, до тошноты, до рвоты, до того, что порой даже не могла смотреть на неё, думая, что во всех конфликтах, бедах и несчастьях виновата она.
Розалинда должна была возглавлять армии Поляриса, вести людей, прославлять королевство, но никак не сбегать, отказываться от трона, заводить семью и привязываться к кому-то в конце концов. Цель дочери — забота о королевстве, но никак не любовь. Изабель убеждена, что этого чувства не существует, ни к партнеру, ни к собственным детям, есть только ответственность и долг. Долг, который Хейл, так и не отдала, связавшись со студенткой.
-Цена? — перебила мать Роз, — Назови цену за помощь, — напряжение возрастало, нервы сдавали, о светском разговоре речи уже не шло. Все знали, что попросит королева, озвучивать не было необходимости. Она назовет то, на что в здравом уме, никто из троих не согласился бы. Но здравого смысла не осталось, отчаянье и безысходность захватили всю комнату, казалось, что вот-вот и эта мерзость впитается в стены и вывести её будет невозможно.
-Эмма, Полярис, трон, — безэмоционально, словно торгуется на рынке, парирует королева, знает, что выхода у них нет, знает, что женщины согласятся, знает, что договор будет заключен.
Вздох Даулинг разносится по кабинету так громко, что, кажется, воздух в легких отключили за неуплату. Она не может ясно думать, не понимает, не ощущает, не спит, не ест, больше даже не пытается выжить. Женщина понимает, что согласившись, она собственноручно подпишет дочь на мучения. Но будут ли они больше, чем те, которые испытывает Эмма сейчас?
Дым, окровавленное тело, она. Всё. Пустота. Исчезает, остается только след- яркое красное пятно. Будто сон, очередной кошмар, запах железа, прожженной травы и крови. Чувство вины. Вины за всё то, что она сделала и
не сделала. Руки перепачканные в земле, хватающие, копающие, будто бы Эмс могла провалиться вниз. Непонимание, страх, горечь.
-Нет, — еле слышно говорит Даулинг, отказываясь, обрекая, надеясь, что справятся сами.
-Да, — хором, в один голос, перебивают её Джессика и Розалинда.
Она непонимающе, словно олененок, смотрит на них, загнанная, пытающаяся защитить дочь. Но чтобы её отстоять, для начала нужно найти и вернуть память.
-Вот и отлично, — Изабель даже не взглянула в сторону Фары, словно та ничего не значит, надменно, вычурно, показывая, что главнее всех присутствующих здесь, — Значит, мы договорились?
Королева не успевает договорить последнее слово, как Даулинг перебивает её.
-Нет, мы не договорились, — подскакивает, подходит слишком близко к Изабель, ловя на себе дыхание королевы, — Нет — это ответ, — жестко, нарушая все договоренности заключенные с Хейл и Сильвой вчера вечером, — Мой ребенок не сядет на трон, — чётко, выплевывая каждое слово в лицо Хейл — старшей.
От уверенности Фары у Джессики табуном пошли мурашки по коже. За эти пол года она видела подругу разбитой, поникшей, совершенно не понимающей куда её заведет жизнь очередным поворотом. А сейчас, в кабинете, снова была, та Даулинг, которая знала за что борется, живая, отпрянувшая, выстраивающая свой путь, спасая свое дитя, от самого неправильного решения, принятого без ведома самой Эммы.
-Твой ребенок? — Изабель усмехнулась, все ёще не сводя глаз с директрисы, — Хамка, которую воспитывал человек, без должного образования, — на несколько секунд, королева осуждающе посмотрела на Джесс, -Вы загубили династию, пошли на преступление , пряча члена королевской семьи, поставили под угрозу целое государство, — она перечисляла, загибая пальцы, осуждая, не понимая, не принимая, — Твой ребенок, пока кроме проблем не принес ничего, если мы не заключим сделку, я убью её, когда найду, и поверь мне, я отыщу её первой.
-Убьешь? — подскочила Джессика, оттаскивая Фару за плечи, казалось, еще чуть -чуть и начнутся бои без правил.
-Убьет, — коротко констатировала Розалинда, не удивляясь услышанному, — Сила Эммы огромна, она не позволит нашей дочери быть вне контроля Поляриса, — здесь, в маленьком, душном кабинете, Хейл была как никогда похожа на мать. Не выражающая эмоций, готовая идти до конца ради собственных целей. Нарушая все законы и правила, добиваясь желаемого. Только мотивы мотивы, которые ведут их, таких похожих и разных одновременно, отличаются. Обе готовые положить весь мир к ногам, разрушить все пять королевств, объявить войну, но не проиграть, ведь, всё, что у них есть, сейчас стоит на кону. У Изабель — королевство, власть, корона. У Розалинды — Эмма и Фара.
-Скажи ей, — Даулинг взмолилась, обращаясь к Роз, стальной, приказной тон, не был характерен для женщины, — Я не отдам ей дочь, не смей предавать Эмму, — каждое сказанное слово душило Хейл, связывало руки прочными канатами, не давало права выбора.
-Ну же, скажи мне, —издевательски , подначивая, она была не удивлена, подталкивая, дочь к ответу, торопила Изабель, план «Б» всегда был в запасе, найти подростка, избавиться, не оставить шанса. Жестоко, бескомпромиссно, так по-королевски, — Если откажешься, обратного пути не будет.
Хейл знала, что от её решения зависит дальнейший исход событий, прямо сейчас предстояло выбрать. Довериться Фаре, пойти своим путем, попытаться, проиграть. Выбрать мать. Решительнее, четче, шанс найти Эмму и… обречь на служение Полярису? Выбор, который Даулинг никогда не поймет и не простит. А если отказаться, будет ли кого спасать?
-Сделай хоть раз, как прошу я, — требовательно, присягая на полное подчинение, просит Даулинг, — Выбери нас. Сделай выбор о котором не будешь жалеть, — пытаясь воззвать, отстоять, не дать совершить ошибку, — Не смей, подписать нашей дочери приговор.
-Нет, — выдыхает Розалинда, — Мама, я не принимаю твои условия, — слова набатом разлетелись по комнате в полной тишине.
Облегченный выдох Фары, словно глоток свежего воздуха. Розалинда выбрала её. Хейл
всегда выбирала Даулинг. Независимо от правильности, трезвости, выгоды. Она всегда выбирала свою любовь.
Глаза Сильвы округлились, она не понимала, что происходит, они, прямо сейчас, подписали смерть собственному ребенку, развязали руки королеве, объявили войну.
-Проводи меня, — Изабель кивнула в сторону Джессики, — Зря потраченное время, — на несколько секунд в голосе, проскочило разочарование и раздражение, — Вы пожалеете, — итог понятен, остается лишь разбираться с последствиями.
***
-Тише, тише, — мужчина касается липкими пальцами моего лица, приводя в чувство, — Будет хуже, — он усмехается, сдавливая челюсть.
Вонь усиливается. Затхлый запах, единственное, о чем я могу думать, сил на что-то другое просто не осталось. Я- кусок мяса, руки не слушаются, мысли путаются, язык заплетается, даже ответить ничего не могу. Всё расплывается, мир рушится, желание жить покидает моё тело окончательно.
-А сегодня у нас эксперименты, — громкий смех больно бьет по ушам. Мерзкий, грязный, надоедливый. — Если всё получится, — замолкает, раздумывая, стоит ли посвящать меня в свои планы, -Ты добровольно отдашь нам Полярис, — я совершенно не понимаю про что он говорит, псих живет в своем мире, а его палата давно заждалась сбежавшего постояльца, — Нет ничего хуже, чем помнить и не иметь возможности изменить, твой собственный ад, — я смотрю на него и мечтаю сдохнуть.
Игла входит глубоко под кожу. Чувствую, ощущаю, не понимаю.
Мысли больно бьют в голову, события хаотично проносятся в голове, заставляя вспоминать. Каждый прожитый день становится на собственное место, заполняя пустоту. Я вспоминаю, понимаю, знаю. Я знаю человека, стоящего передо мной. Но сил назвать его имя у меня нет.
Фара и Роз. Джессика. Ривен. Блум. Все образы мелькают в голове, причиняя еще большую боль, ногти впиваются в кожу в попытке остановить этот фильм. Пазл никак не складывается в голове.
Лишь один вопрос крутится в мыслях.
За что?
-Узнала? — запах пота, травяного настоя и канализации сильнее бьет в нос, как только он приближается, чтобы заглянуть в мои глаза, — Узнала, — заключает мужчина, — Потерпи, недолго осталось, отмучалась, — смотрит пронзительно, угрожающе, — Мать правильно делала, скрывая тебя от бабки, но не учла, что ты магнит для проблем, за твоей силой охотится не только Полярис, вопрос в том, кто поимеет тебя первыми, кто предложит большую цену, -торгует мной, словно проститукой, улыбается самой гадкой и хищной улыбкой из всех, заставляя меня прикрыть глаза. Хочется плюнуть ему в лицо, но я даже не могу открыть рта.
-Если тебе интересно, они ищут тебя, даже позвали Изабель на помощь, — поморщился произнося имя королевы, — Сплотились, вспомнили, что у них есть дочь, — пытается уколоть за больное, надавить, уничтожить, — Но пока мы не захотим, нихрена у них не получится, — в каждом слове уверенность и жестокость, прежде не присущая мужчине, удивительно, как многое решает власть.
Достает телефон, фотографирует и садится рядом, мое тело безжизненно лежит с края, решетка больно впивается в спину, но пошевелиться не могу. Терплю, слушаю, ненавижу.
-За что? — еле слышно, совсем непонятно, проглатывая буквы, выговариваю я.
-За то, что ты Хейл, — поражается, как эта простая истина до меня еще не дошла, — Многие ненавидят Изабель, мечтают её убрать, уж слишком большое влияние она имеет, ты — законная наследница, — он достает из кармана ментоловые леденцы и горсткой закидывает в рот, — Тебе просто не повезло, — пожимает плечами, будто бы и не издевался надо мной эти дни, -Мне жаль тебя, — врет он отвратительно, я знала, что ему нравится доставлять мне мучения, — Но другого выхода не было.
Неожиданно, резко, громко. Все вокруг начинает трястись, вижу, как мужчина нервно полез в карман за телефоном и не успевает его достать. Стук, крики, грохот. Взрывы, камни валятся с потолка, вижу, как вылетают стекла из рам, огромные кусками залетая за решетки, царапая, впиваясь в кожу. Не могу встать, не могу даже закрыть ладонями лицо. Смотрю, как он резко подскакивает, кричит, пытается закрыть железные двери, мечется словно загнанный кролик, теряется и совершенно не понимает, что происходит.
Я знаю, что сейчас меня ждет или спасение или смерть, третьего варианта не существует. Не могу пошевелиться, даже повернуть голову, боль становится сильнее, лишь ощущаю, как новые осколки с каждым взрывом все больше и больше летят в меня. Кажется, что это конец. Закрываю глаза, стараясь не смотреть, довериться судьбе, принять достойно то, что меня ждет.
-Эмма, — раздается где-то вдалеке, но заставляет меня открыть глаза.
Они нашли меня.
