Из ежедневника сицилийского торговца информацией Гето Сугуру
26 марта 2021 года
— Заехать в супермаркет (за продуктами! продукты ≠ сигареты и вино);
— Встреча с Ю. Совершенно секретно.
Гето ждал парня в квартире. Такие информатор снимал, когда опасался даже тех ушей, что есть у стен. Когда сделка требовала абсолютной тайны. Дом в центре Катании, по проспекту под окнами непрекращающимся потоком движутся люди, в подъезд можно зайти и с улицы, и через арку, и подняться по пожарной лестнице. За стеной, в соседней квартире, шумная соседка, этажом ниже — приезжий искусствовед, который хотел сделать дом достопримечательностью, даже начал водить экскурсии. Постоянный гомон, топот, громкая итальянская брань и десятки людей, шляющихся по лестничным пролётам. Лучшего места, чтобы остаться незамеченным, не существовало.
Но Юджи Итадори всё испортил. Пришёл, закутавшись в жуткий тёмный плащ, который так и кричал: «Смотрите, я крадусь на совершенно тайную встречу!». И пацан был не один. С ним — Гето хватило одного взгляда, чтобы узнать пресное выражение лица и чёрный взрыв на голове — Мегуми Фушигуро.
— Привет, — улыбнулся Сугуру и кивнул парням на диван напротив. Они сели как нахохлившиеся птички. — У вас ко мне дело?
Юджи — брат Сукуны. Мегуми — сын Тоджи. Гето было не по себе от одной мысли, зачем он мог понадобиться этим ребятам.
Итадори толкнул Фушигуро в бок и прошептал: «Ну давай, ты же хотел…». Выждал меньше секунды, потом сам повернулся к Сугуру и открыл рот. Но Мегуми перебил его, тяжело вздохнув:
— Мы хотим уничтожить картель Двуликого.
Гето участливо наклонил голову. А он хотел изобрести лекарство от рака и решить проблему глобального потепления. И увидеть результат этих желаний намного вероятнее, чем того, что озвучил Фушигуро.
— Мегуми! — Юджи приобнял парня и встряхнул его за плечи. — Давай, выкладывай всё.
Хмурые серые глаза недоверчиво скользили по лицу Сугуру. Спрашивали: точно ли ему можно доверять? Итадори понимал без слов:
— Ты же помнишь, синьор Гето ненавидит моего брата. Сукуна ведь…
— Убил моего отца, — продолжил за пацана Сугуру. — И мою мать.
Информатор мог бы продолжить, что дело не только в этом. Сукуна плох тем, что совершенно не умеет вести дела. Ценит только грубую силу, водится с иностранцами, не признаёт правила и плюёт на сложившуюся в преступном мире Сицилии экосистему. Двуликий сам по себе — и это главная причина, почему его нужно убрать. Но Гето молчал. Перед ним всего лишь мальчишки.
— Но вы всё равно работаете с ним, — упрямо произнёс Фушигуро.
— Он платит хорошие деньги, — пожал плечами Гето. — И здесь важен баланс. С твоим братом, — Сугуру перевёл взгляд на Юджи, — нельзя заигрываться.
— И вы готовы помочь его подставить? — сквозь зубы требовательно процедил Мегуми. Он напряжённо разминал пальцами ладони, никак не реагировал на попытки Юджи потереть его плечи или успокоить отбивающую ритм ногу.
— Говорите прямо.
Итадори с Фушигуро переглянулись. Гето их понимал: выдать свой план, понадеявшись на помощь торговца информацией, значит рискнуть всем.
— Эй, не волнуйся, — снова тихо, но настойчиво сказал Юджи, продолжил громче, обращаясь к Сугуру: — Мы подставим моего брата. Через месяц сюда, в Сицилию, приедут американцы, которые покрывают картель. США решили убрать крупных наркоторговцев. Уже начали гонять парней в Мексике, теперь хотят отследить поставки из Европы. Брат думает договориться, чтобы его не трогали.
— Да, я знаю, — безразлично отозвался Гето. То, что у Сукуны поджимались яйца от страха потерять своих покровителей, — не новость.
— Если американцам что-то не понравится, они перекроют брату кислород.
— О, я уверен, им всё понравится, — отозвался Сугуру и бросил взгляд на наручные часы. Разговор отнимал время и заходил в тупик.
Юджи почесал свой розовый затылок. Гето никогда не понимал, зачем им с Сукуной одинаковые причёски.
— Мы сделаем так, что не понравится.
— Окей, удачи, — улыбнулся информатор и принялся поправлять брюки, перед тем как подняться и уйти.
— У нас будет грузовик с шестьюдесятью тоннами оружия. С российской и китайской маркировкой, — Мегуми произнёс это и вцепился своими холодными злыми глазами в Гето. Тот хотел сохранить лёгкую полуулыбку на лице, но не смог. Сглотнул и выгнул бровь. Иностранное вооружение в таком количестве — явный признак двойной игры. Если американцы найдут что-то такое у Двуликого, его картелю — конец.
— И откуда это у вас возьмётся? Мастерили на уроках дизайна? — усмехнулся Гето; нельзя было показывать мальчишкам свой интерес, вставать в позу борзой, напавшей на след, сверкать глазами и хищно скалиться. Лучше всего вытянуть побольше информации, а затем решить, нельзя ли убрать Сукуну самому, не сотрудничая с двумя сопляками.
— Военная организация «Самураи» через десять дней передаст моему отцу шестьдесят тонн оружия. Он должен держать их у себя до начала мая. Примерно тогда сюда приедут «Самураи» и их куратор из Китая, — Мегуми тяжело давались слова. Он будто взвешивал каждый факт, оценивая то, насколько Гето необходимо его знать.
— Да! Мегуми увезёт этот грузовик. Спрячет где-нибудь. Сам переберётся ко мне — мы с братом в это время уже будем на Сигонелле. А потом, ближе к маю, мы подкинем оружие в резиденцию картеля в Калабрии, — Юджи торопился и явно болтал лишнее. Фушигуро не останавливал его, хоть и кривил губы.
Сугуру задумался. Расстановка сил ясна: есть Сукуна, который будет сидеть на военной базе и ждать переговоров; есть его резиденция в Калабрии, где не будет ни хозяина, ни его шестёрок; есть грузовик с оружием — его стащит у своего отца малыш Мегуми. Гето двигал фигуры друг к другу, как на шахматной доске.
— У меня три вопроса, — Сугуру показал жест в западноевропейском стиле: начав отсчёт с большого пальца.
Юджи удивился: вскинулся, моргнув пару раз, уставился на информатора. Мегуми же, стиснув зубы ещё сильнее, кивнул.
— Первый, — Гето посмотрел на Итадори. — Ты готов к тому, что вместе с картелем пришьют твоего брата? — информатор выбрал слово, от которого мордашку с пухлыми щеками перекосило.
— Я… — пацан замялся, и Сугуру снова оправил одежду, собираясь уходить. Малыши явно не в курсе правил игры.
— Я знаю, — вдруг упрямо и уверенно выдал Юджи. — И так будет лучше для всех. Вы ведь наверняка знаете…
В отношении торговца информацией такой вопрос — кощунство. Конечно, Гето знает. Убивать родителей — маленькое хобби Двуликого. Или лучше: убивать — маленькое хобби Двуликого.
— Мой брат давно перестал быть человеком…
— Да-да, — Сугуру перебил, чтобы не слушать семейную драму. — Второй вопрос для Мегуми: а ты готов к тому, что твоего отца уберут?
В тишине часто-часто задышал Итадори, перебирая сведённые судорогой пальцы своего парня. Фушигуро побледнел и едва разомкнул окаменевшую челюсть:
— Отец уедет в Японию.
Гето выгнул бровь:
— Неужели?
— У него не останется выбора, — Мегуми не выдержал и сам переплёл пальцы Юджи со своими. — С этим тоже нужна ваша помощь. В последний момент мы отдадим отцу и Цумики билеты в Токио. С вашими связями они легко смогут покинуть Сицилию незамеченными. Отец начнёт новую жизнь…
Сугуру сдавленно рассмеялся, прикрыв рот кулаком.
— Дона Фушигуро устраивает старая жизнь. Он так долго шёл к тому, чтобы утвердить положение в мафии…
— Убивал людей! — выкрикнул Юджи. — С ним происходит то же самое, что с Сукуной!
— До этого он убивал их как наёмник, — лениво наклонив голову, поспорил Гето. — И, вернувшись в Японию, продолжит это делать. Он не умеет ничего…
— Отцу лучше будет там, — резко и решительно заявил Мегуми. — И Цумики. Им нельзя здесь оставаться.
Информатор задумчиво прикусил губу. Что-то странное. Фушигуро — не образцовая семья из рекламы консервированных томатов. Но такое — слишком даже для них. Должно быть что-то ещё, из-за чего тихоня Мегуми решился на такой план.
— Подождите-ка, — откинувшись на спинку дивана, потянул Сугуру. — Я что-то слышал…
— Да, — Фушигуро раздражённо оборвал, но Гето всё равно продолжил:
— Сукуна устал быть просто наркобароном…
— Он хочет себе «Коза Ностру». Он убьёт и отца, и Цумики.
— И тебя, — подсказал Юджи, отведя взгляд.
Гето удовлетворённо кивнул. Теперь пазл сложился. Месяц назад он сам оформлял анонимный заказ: некто, пожелавший остаться инкогнито, просил узнать всё о планах Двуликого. Информатор повёлся на пять нулей в сумме и сделал почти невозможное: вынюхал, что глава калабрийского наркокартеля решил, заручившись поддержкой Америки, подвинуть дона мафии и занять его место.
— Может, американцы и приедут сюда, чтобы обсудить захват «Коза Ностры», — осознание застало Сугуру врасплох. Встреча Сукуны и агентов США в Сигонелле из показательной порки с помилованием превратилась в равный договор. Двуликий, как и всегда, поражал.
— Да, — сухо согласился Мегуми.
Юджи добавил, взволнованно и поспешно:
— Брат об этом не говорил, но, думаю, так будет. Они хотят поставить на место дона мафии своего человека, это выгодно…
Итадори говорил что-то ещё. Но Гето напряжённо думал о своём: если Двуликий вдобавок к наркокартелю приберёт к рукам «Коза Ностру» — Сицилия станет адом на земле. Все отлаженные преступные сети, все связи и договорённости пойдут прахом. Мир, в котором Сугуру родился и вырос, рассыплется. А безумный Двуликий спляшет на пепелище.
— Хорошо, — согласие далось информатору с трудом. Работать с двумя сопляками всё ещё не лучшая идея. — Но зачем вам я? — спросил Сугуру, хотя знал, о чём пойдёт речь.
— Вы один из немногих, кто хоть изредка работает с Сукуной, — ответил Фушигуро. — Сделайте так, чтобы он ничего не знал о грузовике.
— Вотритесь в доверие к брату. Ну, там, не знаю: выдавайте ему бонусные факты после каждого заказа, — поддакнул Итадори. — И помогите нам спрятать оружие, пока мы с Мегуми будем на Сигонелле.
— Что мне за это будет? — задал последний вопрос Сугуру. Возможность отомстить Сукуне и избавиться от него — это неплохо. Но Гето, в отличие от мальчишек, уже не семнадцать, он не работает за идею.
— Вы можете забрать себе то, что останется от наркокартеля после того, как американцы избавятся от брата, — с неожиданной серьёзностью произнёс Юджи. Добрые карие глаза показались тёмными льдинками.
— Идёт. По рукам.
3 апреля 2021 года.
— Связаться с Сукуной;
— Заехать к девочкам;
— Оставить сообщение Ю и М.
За неделю Гето успел дважды встретиться с Сукуной. Первый раз подарил сведения о том, что один из членов калабрийского картеля отсыпает себе куда больше кокаина, чем то позволяет памятка для новеньких. Во вторую встречу они играли в покер. Сукуна предложил — в своей манере, с помощью оборота речи «если не хочешь сдохнуть» — укреплять сотрудничество. Гето улыбнулся и несколько раз разгромно проиграл, позволяя Двуликому почувствовать себя хозяином положения.
Через пять дней Тоджи Фушигуро получит грузовик с шестьюдесятью тоннами оружия. Той же ночью Мегуми сядет за руль и увезёт все пистолеты, гранаты и части вертолёта из семейного особняка. С этим парнем и с Юджи Сугуру тоже связывался. Ребята неплохо держались для тех, кто решил отправить на дно целую наркоимперию.
Сугуру кивнул Мигелю и удобнее устроился на пассажирском сидении альфа ромео. Кроссовер сорвался с места, будто в душе был спортивным болидом Формулы-1.
— К девочкам? — спросил Мигель, Гето устало выдохнул: «Да».
Информатор посидел пару минут с закрытыми глазами, потом достал мобильный и выбрал в списке контактов номер Сукуны.
— Здравствуйте, — произнёс Гето. — Это Сугуру.
— И? — на другом конце.
— Вы завтра едете на Сигонеллу? Пробудете там до начала мая, как и планировалось?
— Да.
— Наш контракт в силе?
Гето слышал скрежет, возню и глухие удары. Сукуна определённо был чем-то занят.
— Блять, да.
— Вы мне?
Снова грохот и шипение.
— Синьор Сукуна?
— Слушай, — теперь голос громче, чётче и злее, — мы уже всё обсудили. Ты держишь меня в курсе всех дел на острове, пока я сижу на военной базе. Соображай быстрее, крыса.
Гудки.
— Как прошло? — спросил Мигель, поправив свой неизменный белый берет.
Гето промолчал.
— Ты сам виноват. Мы все сказали тебе, что работать с Сукуной — плохая идея.
Сугуру прислонился виском к окну. Когда всё закончится, двое влюблённых мальчишек свалят в романтическое путешествие и оставят ему активы калабрийского наркокартеля — Гето обо всём расскажет Мигелю и Лару. Пока в курсе только девочки.
Нанако и Мимико стояли у входа в логистический центр компании «N&M». Гето вышел из машины и обнял этих серьёзных синьорин в деловых костюмах. Им чуть больше двадцати, а у них уже международная торговая сеть. Не без помощи Гето, конечно. Но всё равно есть чем гордиться.
— Я всё узнал, — начал информатор; Нанако уже потянулась к его руке, чтобы повести в тратторию обедать, но Сугуру остановил, аккуратно перехватив запястье.
— Давай хотя бы кофе выпьем, — надула губы Мимико.
— Как только машина будет на стоянке, мы пойдём пить вино, — улыбнулся Гето и потрепал девушку по голове. — А сейчас слушайте: дон Фушигуро получит оружие в грузовике скания r730. Это случится через пять дней. Задним числом я уже заказал на адрес этого филиала двенадцать таких же машин.
— Их привезут сегодня? — спрашивает Нанако, сверяясь с документом на планшете.
— Да. Фушигуро Мегуми приедет сюда аж пятнадцатого апреля. Вы должны встретить его, забрать нужный грузовик и передать ему другой.
— Внутри второго должно что-то быть?
Гето задумался.
— Да нет. Мегуми соврёт Сукуне, что угнал такую крупную машину, потому что в особняке дона за ними хуже смотрят. И, кажется, Двуликий говорил с Юджи о том, что Фушигуро должен быть чем-то полезен…
— А в большой тачке они смогут прятать свои бандитские секреты на базе? — хихикнула Нанако.
— Да и пропустят на ней легче, чем на мафиозной ламборгини, — поддакнула Мимико.
Сугуру приобнял девушек за плечи. Тихонько протянул: «Т-с-с!» — заговорщически поглядывая по сторонам. Разговор заходил слишком далеко, посторонним не стоило знать так много деталей — для их же блага. Уже потом, когда всё кончится и сицилийцы забудут Сукуну, как кошмар в душную августовскую ночь, Гето расскажет девочкам, что машина, на которой приехал Мегуми на Сигонеллу, её содержимое, сам мальчишка, что он надел и чем позавтракал, — на всё это Двуликому плевать. Он разрешил Юджи разделить досуг на военном объекте с другом только потому, что его фамилия «Фушигуро». Наркобарон окончательно сошёл с ума от радости, когда его мелкий братец сказал, что притащит в логово на экскурсию одного из членов семьи, которую Сукуна собирался вырезать в ближайшем будущем.
Задумавшись, Сугуру не заметил, что Нанако и Мимико смотрят на него, ожидая объяснений.
— Лучше быть осторожнее. Никто не должен знать о машинах и Мегуми, — мягко отвечает на немой вопрос Гето. — Я заберу у вас грузовик в конце апреля.
— Всё будет хорошо, не волнуйся. Мы тебя не подведём, — Нанако так и не отпустила ладонь Сугуру, только крепче сжала её своими пальцами.
15 апреля 2021 года.
— Купить и выпить золофт —> Если не поможет, выпить вина.
Или виски.
Виски с вином.
— Встретить грузовик на складе «N&M».
В тот день Сугуру всё-таки поехал в «N&M» проверять исполнение плана. Из высокой кабины скании r730 вывалился взмыленный Мегуми.
— Никто не заметил? — Гето тоже нервничал.
— Чёрт, ну конечно заметили, — огрызнулся парень. — Я сказал, что отец попросил перегнать машину.
— Хвоста нет? — деловито уточнила Мимико, всматриваясь в ворота стоянки логистического центра.
— Да я не… — снова зарычал Мегуми.
— Я проверила по камерам, всё чисто, — ответила Нанако вместо парня. — Давай, малыш, забирайся в новый грузовик и быстрее уезжай отсюда.
Встревоженного Фушигуро обидело пренебрежительное «малыш». Началась перепалка. Гето тем временем обошёл сканию. С помощью универсального пульта открыл двери последней сцепки.
Оружие. Очень много оружия. В темноте это выглядело огромной змеёй из составных частей ракетных установок и вертолёта, обвившей башни из ящиков. В них пушки поменьше. Гето сощурился, наклонился вперёд, подцепив крышку одного. Там лежали гранаты, у каждой на боку своя маркировка: иероглифы и кириллица. Информатор шумно сглотнул. Как только это окажется в Калабрии, в резиденции Сукуны, и будет обнаружено американским переговорщиком — картель рассыплется. Покатится по полу голова Двуликого.
Сугуру закрыл двери, опёрся на них спиной и перекрестился. Попросил у своего бога немного снисхождения. Пусть этот грузовик спокойно простоит ещё пару недель в логистическом центре «N&M», пусть дон Фушигуро побоится сунуться к Сукуне, пусть сам Двуликий ничего не узнает об оружии. Пусть хоть раз в жизни Гето всё сложится хорошо.
20 апреля 2021 года.
— Воспользоваться приглашением Сукуны, приехать на Сигонеллу;
— С Лару по магазинам: больше не покупать то, что нравится Лару! Дома некуда складывать блестящие сетки!
— Парикмахер. Подровнять кончики.
Гето недоверчиво тянул за прядь, лежащую на груди. Ещё вчера его прекрасные волосы доставали до бёдер. Теперь — едва ли до талии. Сугуру подумал, что ещё вернётся в этот блядский салон и потребует при нём десять раз вдарить линейкой по кривым рукам парикмахера.
— Идём, Сукуна сказал проводить тебя, — произнесла Ураюме и, не дожидаясь Гето, пошла к машине.
Двуликий договорился о том, чтобы Сугуру пропустили. Тогда, тем более, был какой-то суетной день: на Сигонелле ждали поставку продуктов от Нанако и Мимико, много гражданских из военного городка собирались на фестиваль в Катанию. Маленький фиат Гето остался незамеченным.
Ураюме провожала как раз к нему. Разговор с Сукуной был бессмысленным, но долгим. Наркобарон, заскучавший на военной базе, будто специально мучал Гето. Расспрашивал его чуть ли не о погоде. Вспомнил с десяток мелких воришек и мошенников, чтобы поинтересоваться у Сугуру, как у каждого из них дела. Задавал вопросы с надменным выражением лица и мерзкой ухмылкой. Гето терпеливо отвечал. Ему ни в коем случае нельзя было терять доверие Сукуны. Грузовик с оружием уже украли и спрятали на стоянке «N&M», дон Фушигуро рвал и метал, вёл себя куда хуже, чем мог предположить Гето. Информатор знал, что в Сицилию несколько дней назад прибыли члены частной военной организации «KLD». Это плохо. И, вспомнив об этом, Сугуру сильнее дёрнул себя за чёрный локон. Но потом, осмотрев огромные ангары вокруг, выдохнул. Все следы, оставленные Мегуми, ведут сюда. Наёмники точно решат, что Фушигуро привёз сканию к Сукуне. И нет такого сумасшедшего идиота, который бы решился лезть на военную базу, чтобы выкрасть грузовик с оружием из-под носа опаснейшего наркоторговца. Сугуру слышал, какие слухи распускают про Сукуну: обивка для мебели из человеческой кожи, каннибализм… Гадость.
— Что за?.. — голос Ураюме.
Гето вскинул голову, посмотрел в направлении взгляда девушки. Там, рядом с одним из ангаров, с мотоцикла слезал Мегуми Фушигуро. Сугуру напрягся. Ни Юджи, ни его любовнику нельзя было свободно перемещаться по территории базы. Им выделили две квартиры в военном городке, предупредив, чтобы не вздумали покидать его пределы. Сам Двуликий больше времени проводил в офисных помещениях на Сигонелле, так военным было проще за ним присматривать. Или ему за ними.
— Держи, — Ураюме, не поворачиваясь, кинула Гето ключ от машины. То же самое, что «до свидания, счастливой дороги».
Помощница Сукуны, положив руку на кобуру, шла к ангару, в который только что проскользнул Мегуми. Сугуру сделал два шага к своему фиату. Но Гето не стал бы хорошим торговцем информацией — раз живой, значит, хороший — если бы не прислушивался к интуиции. Та трубила тревогу. Отдав сомнениям ещё минуту, Гето развернулся на каблуках ботинок и пошёл к ангару.
20 апреля 2021 года.
— Воспользоваться приглашением Сукуны, приехать на Сигонеллу;
— С Лару по магазинам: больше не покупать то, что нравится Лару! Дома уже некуда складывать блестящие сетки!
— Парикмахер. Подровнять кончики.
ПРИДУМАТЬ НОВЫЙ ПЛАН
За рулём фиата Сугуру трясло так, что маленькая машина виляла по полосе. Сигналили водители на встречной, кричали те, кто ехал сзади. Гето свернул на обочину сразу же, как только отъехал от Сигонеллы на десять километров.
Информатор открыл бардачок, тот жутко загрохотал. Полетели листы бумаги, аккуратно сложенные галстуки и платки, посыпалась на пол косметика. Гето трясущимися руками вытащил пачку сигарет, достал одну, поджёг — пять раз промазал мимо колёсика зажигалки — и закурил. Никотин не помог.
На ёбаной военной базе был Сатору Годжо. Тот легендарный Сатору Годжо. То, что слышал о нём Сугуру, скатывалось в один огромный шар: ограбил королевского слона? раздавил террористов арабским шейхом? со ста метров выбивает белке раковую опухоль? изобрёл лекарство для глаз?
Гето бы смеялся от этой каши, но хотелось биться головой о приборную панель и выть.
Сугуру едва успел предотвратить катастрофу: ворвался в ангар, как раз когда тупая Ураюме собиралась выстрелить на поражение. Наёмник, к счастью, не увидел Гето. Он — со своей-то хвалёной реакцией — сбежал слишком быстро.
Помощница Сукуны долго с подозрением шипела. Сугуру объяснял ей снова и снова: убивать Сатору Годжо на Сигонелле нельзя. Это вызовет резонанс, сюда съедутся агенты всех спецслужб, здесь будут работать лучшие детективы. Весь мир узнает о том, что на Сигонелле Сукуна ждал американского переговорщика. Ураюме поверила. Буркнула, что всё равно доложит Двуликому и за локоть увела Мегуми.
Гето остался стоять в ангаре, больно закусив кожу на кулаке, чтобы не кричать. Теперь Сатору Годжо узнал, что на военной базе, а значит, у Сукуны, есть грузовик, но нет оружия. Эта маленькая деталь смешивала все карты Гето. Наёмник непредсказуем и жутко опасен. Его действительно нельзя было убивать на Сигонелле. Если бы Ураюме всё-таки выстрелила, размазав мозги Годжо по дверям грузовика, Сукуна успел бы ускользнуть и замести следы. Скорее всего, убийство самого разыскиваемого дезертира приписали бы себе итальянские военные. Все остальные данные бы навсегда засекретили в архивах. А Двуликий, вместе с Ураюме, Юджи и Мегуми, вернулся бы в Калабрию. Возможность подставить главу наркокартеля, подкинув грузовик, умерла бы вместе с Сатору Годжо. Второго такого шанса не подвернулось бы никогда, потому что умный и расчётливый Двуликий залёг бы на дно до тех пор, пока скандал с убийством Годжо не утих. Нанако и Мимико — грузовик остался бы на складе их фирмы — оказались бы в полной заднице. Или сотрудники «KLD», или сам дон Фушигуро когда-нибудь добрались бы до машины. И тогда девочки…
Гето замотал головой, отгоняя от себя плохие мысли. Всё обошлось. Годжо жив. Осталось найти способ помешать ему выйти на след настоящей скании.
22 апреля 2021 года.
— ВСТРЕЧА С САТОРУ ГОДЖО.
Чек-лист:
- произвести хорошее впечатление;
- построить доверительные отношения;
- убедить, что могу помочь с поисками;
- вести себя как деловой и респектабельный мужчина.
«Лару сказал надеть ту блестящую сетку, которую мы купили позавчера. По моим данным, Годжо не любит формальностей, но не настолько же… Надену пиджак с вышивкой. Он строже».
23 апреля 2021 года.
Не убить Сатору Годжо.
24 апреля 2021 года.
Не влюбляться в Сатору Годжо!
И не убить его.
«Сегодня на нас вышла Ураюме. Сука, бешеная сука. Годжо сказал мне задержать её. Пришлось притвориться трусливым и тупым, чтобы эта тварь меня не увидела. Если Сукуна узнает, что я катаюсь по острову в компании Годжо, — он начнёт что-то подозревать».
28 апреля 2021 года.
— ждать новостей от Годжо.
Способы расслабиться:
- заварить зелёный чай;
- отложить телефон и включить медитацию на смарт ТВ;
- благовония;
- не думать ни о ком.
Гето с ненавистью пялился в экран телефона. Палец сам который раз нажимал на треугольник проигрывателя — звучал низкий, наигранно сексуальный и хриплый голос Сатору Годжо. Сугуру не разбирал слов. Какая разница, что там спрашивает наёмник, если в итоге больной испорченный мозг преломляет это в «давай трахаться». Палец — тот самый предатель, бесконечно проигрывающий голосовое сообщение — потянул экран чата вниз. Остановился прямо на фотографии и открыл её. Годжо первый мужчина на памяти Сугуру, который действительно красиво сфотографировал свой член.
— Да блять, — простонал Гето, уронив голову на сложенные на столе руки. Он сидел за барной стойкой у себя на кухне, уже час никак не мог выбрать между кофе и вином. В этот день Годжо и все остальные должны были поехать на базу к Махито.
Сугуру гордился собой. Он превосходно отыграл роль. Привёл наёмников к Юте, зная, что тот обязательно так или иначе укажет на Махито. Оккоцу и его жена не любили работорговцев, поэтому, даже если бы и не знали о договоре между «Проклятиями» и Сукуной — это, кстати, стало неожиданностью для Гето — всё равно бы нашли способ отправить к ним Годжо. Как игра в «горячую картошку». Юта не мог упустить шанса обжечь руки Махито. Годжо, хоть и просился в гости с мирным вопросом, оставался бешеным наёмником.
И Сатору повёлся на слова Оккоцу. Решил, что грузовик может быть только на базе «Проклятий». Интуитивно информатор чувствовал, что это всё-таки заслуга не Юты, а его собственная. Годжо доверился ему. Положился.
Гето схватил бокал вина за тонкую ножку. Опрокинул в себя. Снова скосил глаза на телефон, но вместо фотографии увидел чёрный экран и три звёздочки наверху.
— Алло…
— Будь на Сигонелле через полчаса. Я оставила твой пропуск на въезде.
— Что? Ураюме, о чём…
— Быстрее.
Гето не понравился разговор. Зарябили мысли: Сукуна узнал про предательство брата и Мегуми? разнюхал про грузовик? Махито сказал ему, что сегодня видится с Годжо? Встреча, так срочно назначенная через Ураюме, не предвещала ничего хорошего.
28 апреля 2021 года.
— ждать новостей от Годжо.
Способы расслабиться:
- заварить зелёный чай;
- отложить телефон и включить медитацию на смарт ТВ;
- благовония;
- не думать ни о ком.
??? срочная встреча с Сукуной ???
В контрольно-пропускном на месте охранника сидел не высокий манерный Эзо и не крепыш Кечизу, а ещё один их сменщик — Чосо. Он бросил взгляд на пропуск, потом на самого Гето.
— Нет. Разворачивайте машину, — сказано было настолько равнодушно, будто слова выдавал компьютер, перед которым сидел мужчина.
— Простите, — Сугуру не спешил включать заднюю передачу. — У вас на столе мой пропуск. В чём дело?
— Это военная база, — сказал Чосо. Замолчал, уставившись в экран, где в квадратах рябили кадры с камер видеонаблюдения.
Гето ждал объяснений, но мужчина, казалось, забыл о существовании гостя и его альфа ромео.
— Эй, Чосо, пропусти его! — с первого же слова Сугуру понял, что к пункту подошёл Юджи. — Пожалуйста, это последний раз. Он к нам.
Итадори зашел в будку и начал тормошить Чосо за руку. Тот удивлённо заморгал, будто отошёл ото сна. Информатор знал, что между этими двумя завязалась странная дружба, и пару дней назад Чосо даже выпустил Юджи с Мегуми погулять в Лентини.
— Проезжай.
Шлагбаум поднялся. Альфа ромео проехала пару метров, и к ней тут же подбежал Итадори. Дёрнул за ручку двери, запрыгнул на заднее сиденье, вытер пот со лба тыльной стороной руки, выдохнул, вдохнул опять, начал ёрзать, пытаясь устроиться удобнее. У Гето сразу заболела голова. Кого-то этот пацан напоминал…
— Сукуна послал встретить? — спросил Сугуру, глядя через зеркало в глаза Юджи.
Стоило им отъехать от Чосо, как взгляд Итадори изменился: стал тяжелее и жёстче.
— Нет, — Юджи сцепил руки замком и поставил локти на колени. — Я пришёл предупредить.
Гето крепче сжал кожаную обивку руля. Это не то, что хотелось услышать, приехав на Сигонеллу.
— Брат, кажется, разнюхал о чём-то, — Итадори понизил голос до шёпота.
— Синьор Юджи, — звонко перебил Сугуру, — я вас понял.
Безмозглый пацан. Наивный, зелёный, тупой, бессмертный. Говорить об этом вот так! Не шифровать, не писать на бумаге, не выстукивать азбукой морзе. Говорить! Гето до крови прокусил губу. Если Сукуна о чём-то узнал, то приближена к абсолютной вероятность, что жучки на Юджи, на Гето, на блядском руле и на всей дороге от Таормины до Сигонеллы.
— Идите, прогуляйтесь, — Гето хотел плавно затормозить, но машина всё равно истерично дёрнулась.
— Я же как лучше хотел, — пристыженно пожал плечам Юджи и вылез из тачки.
Гето не понял, как доехал до административных зданий и как прошёл в конференц-зал с панорамными окнами, который отдали в распоряжение Сукуны. Тот стоял, задумчиво поигрывая бокалом виски в руках. На диване сидела Ураюме — она сразу подалась вперёд и вцепилась взглядом в вошедшего, стоило хлопнуть двери.
— Крыса, — констатировал Двуликий, кидая на Гето ленивый косой взгляд.
По спине под рубашкой пробежал холодок. Сугуру дёрнул уголком рта, собираясь растянуть губы в приветственной улыбке. Вышла жалкая гримаса. С потрохами выдала то, как же блядски страшно стоять в одной комнате с Двуликим.
То, что Сукуна снимает с людей кожу и делает из неё мебель — враньё. Правда в том, что он просто снимает кожу. Оттягивает за волосы и одним круговым движением охотничьего ножа отделяет скальп.
Двуликий подошёл к креслу, сел, поставив руку на подлокотник, и кулаком подпёр щёку. Исподлобья посмотрел на Гето.
— Расскажешь что-нибудь? — наркобарон казался спокойным.
— Спрашивайте, — Сугуру ответил, контролируя дрожь в голосе. Сукуна не первое зверьё в человеческом обличье, которое встречает информатор. Показывать свои трясущиеся поджилки — непрофессионально.
Двуликий рассмеялся тихим грудным смехом. Но когда снова перевёл глаза на Гето, в них не было и капли веселья.
— Ты умрёшь, — вдруг расслабленно и устало произнёс Сукуна, откинулся на спинку кресла, пальцами отодвигая ворот расстёгнутой рубашки. — Сдохнешь так же, как твой папаша. И как шлюха-мать.
Гето не отводил взгляда от наркобарона, из последних сил противостоял огненному давлению его красновато-карих глаз. Сугуру не моргал, чтобы на обратной стороне век случайно не увидеть белые простыни, которыми в морге накрыли тела родителей.
— Можешь выбрать: прямо сейчас, — от слов своего босса Ураюме напряглась, скрестила руки на спинке дивана, — или когда перестанешь быть полезным.
— Вы не убьёте меня на Сигонелле, — сказал Сугуру и ощутил себя одним из тех придурков на ютубе, которые засовывают головы в пасти крокодилов.
— Ага, закрою в одном из ангаров и буду пытать. Вырву ногти, срежу веки, по одному достану зубы изо рта. Умрешь ты сам, крыса, — улыбка Двуликого превратилась в оскал; поплыли линии татуировок, сложились в две щёлки глаза, затрещало стекло бокала в руках. Гето невольно сделал шаг назад. Сукуна может.
— Что рассказывать?
— Всё, что ты знаешь о машине, набитой иностранным оружием.
Сердце Сугуру громыхнуло, как игральная кость в пластиковом стакане. Двуликий бросил свою на стол — там была шестёрка. Гето оставалось только победить здравый смысл и реальность — выбросить семь. Иначе сицилийский торговец информацией — труп.
— И о Сатору Годжо.
Ноги подвели Гето. Он качнулся, цепляясь рукой за спинку дивана, на которую упиралась локтями Ураюме. Она холодной ладонью, как змеиной пастью, вцепилась в плечо информатора, будто бы хотела придержать. Сугуру начал задыхаться. Он в клетке. Не сбежит из этого проклятого конференц-зала, с этой ёбаной базы, которую безумная жуткая тварь подмяла под себя. Сукуне не нужны пистолеты и ножи, чтобы быть самым страшным кошмаром. Гето хватает мысли о родителях.
После того как Сатору проник на Сигонеллу и едва не умер от рук бешеной суки, Гето уверил Сукуну, что наёмник просто разнюхивал информацию о вооружении американцев на итальянской базе, но свернул не туда. Мегуми подтвердил. Двуликий всё равно назначил награду за поимку наёмника, но много внимания этому уделять не стал. Не подключал свои связи.
— Полторы недели назад в Сицилию передали машину с оружием. Но она исчезла. Никто не знает о том, где она. Даже я, — ответил Гето, подбирая каждое слово так, будто играл в бисер. — Сатору Годжо приехал сюда, чтобы найти её.
— М-м, — потянул Сукуна. — Как же так вышло, — он поставил бокал на стол и снова опёрся щекой на кисть, — что я уже всё знаю? А ты, информатор, с которым я сотрудничаю, говоришь об этом впервые. Как, Гето?
— Послушайте, — Сугуру не собирался проигрывать. — Какой вам толк от этой информации?
Пальцы Ураюме сжались на руке сильнее. Гето на пробу попытался дёрнуться — впереди, у панорамного окна, призывно блеснул бок бутылки шампанского. Лучше всего было бы опрокинуть её в себя и захлебнуться в острых пузырьках, но бокал тоже сойдёт. Ураюме не отпустила. Сдавленно рассмеялась, вдавливая острые ногти в тонкую ткань рукава.
Сугуру сглотнул, но продолжил говорить:
— Вы не можете покидать Сигонеллу, связаться с вами здесь — огромная проблема, — Гето улыбался, сам понимая, какой жалкой маской это выглядит на лице. — Машина пропала, её нет на острове. Её не могут найти ни мафиози, ни лучшие наёмники, ни даже Юта Оккоцу и его зверята. Может, никакой машины и нет, иностранцы просто хотят отвлечь этим внимание от чего-то важного. Зачем мне тревожить вас этой информацией?
Сукуна кивнул Ураюме, и та разжала пальцы. Гето споткнулся о собственный ботинок, делая долгожданный шаг вперёд. В повисшей тишине — Двуликий молчал и следил за каждым движением своими алыми глазами — информатор налил шампанское в бокал. Сразу приложил к губам. Стекло громко стукнулось о зубы.
— Сядь напротив, — голос Двуликого прозвучал сбоку. Сугуру исполнил приказ.
Сидеть в паре метров от Сукуны — пытка. У Сугуру от ледяного пота вымокла рубашка на спине. Прилипли к шее пряди волос. Он отпивал и отпивал шампанское, пока наркобарон с блуждающей полуулыбкой молча смотрел. Так можно было сидеть и десять минут, и час. Двуликий сам решал сколько.
Наконец, когда игристого осталось на один глоток, Сукуна сказал:
— Я тебя купил, крыса, — он провёл пальцем по краю своего бокала — звук неприятный и резкий. — Ты должен приносить мне в своих ёбаных жёлтых зубках всё. Вплоть до того, что ел на ужин.
— Вы забываете, я независимый… — решился Сугуру.
Кольт уткнулся ему промеж глаз. Так быстро, что даже реакции мастера единоборств не хватило, чтобы увернуться. Сукуна продолжал скучающе смотреть на свой виски.
— Слушай сюда, падаль, — негромко, доверительно произнёс наркобарон. — Я уже отправил своих людей найти Годжо и убить его. Будь он хоть дьяволом, мне принесут его голову через два дня.
У ёбаного бокала слишком тонкая ножка. Она прокатилась между пальцами; Гето попытался поймать другой рукой, но поздно: бокал с шампанским полетел на блестящий пол. Зашипели пузырьки среди осколков. Сугуру смотрел на них пару секунд, не моргая, и только потом понял, что ещё сильнее прижался лбом к кольту. Сукуна отвратительно скалился.
— Приезжай посмотреть на то, что останется от Годжо. Ураюме сказала, вы успели сблизиться.
У Сугуру защипало уголки глаз.
— И привози информацию об оружии. Мне нужно знать, где оно. Иначе я сложу ваши с Годжо головы рядом.
Вытянутая рука Сукуны поплыла перед глазами Гето. Он перестал видеть светлый конференц-зал, бархатные диваны, посадочную полосу за окнами. В голове каруселью вращались варианты развития событий. Сугуру хватался за каждый, рассматривал меньше мгновения, перебирал дальше.
Годжо надо спасать.
Это то единственное, что пришло на ум сразу и никак не желало уходить. Гето продолжал чувствовать холод от прикосновения металла к коже. Никуда не исчезло и осознание того, что Сукуна может передумать: выстрелить прямо сейчас. Но почему-то в голове тревожным сигналом мигал образ беловолосого идиота.
Сейчас Сатору у Махито. Работорговец не мог связаться напрямую с Сукуной, потому что маленький хакер из «Колледжа» и девчонка-«Самурай» уже поставили заглушки. Но Махито мог сообщить обо всём тем людям Сукуны, которые остались в резиденции в Калабрии. А если этого не сделал сам босс «Проклятий», то провернул Джого — он больше всех хотел сотрудничать с наркокартелем.
Если Сукуна успел отдать приказ своим людям, то они уже знают о том, что Сатору Годжо нужно убить. А лучше места, чем база работорговцев в глухих зарослях под Этной, не найти. Маленького отряда наёмников не хватит, чтобы справиться с объединёнными силами «Проклятий» и калабрийцев.
Гето дёрнулся в кресле — собирался встать, забыл про кольт. Ужас перед Сукуной и страх за Годжо лишили рассудка. Сугуру перестал соображать, где он находится — перед глазами остались мутные силуэты и цветные пятна.
— Да, хорошо, — произнёс он сдавленно и хрипло.
— Ты не понял, — Двуликий почти ласково провёл дулом пистолета по щеке Гето. — Если ты не придёшь ко мне сам и не скажешь, где эта ёбаная машина, я выпотрошу тебя живьём.
«После того, как закончу переговоры», — мысленно договорил за наркобарона Сугуру, успокаивая себя. А переговоры Сукуна не закончит никогда. Пока Цукумо Юки, тот самый американский агент, назначенный обсуждать наркотрафик в Европе с Двуликим, будет на Сигонелле, её помощники заглянут в резиденцию картеля в Калабрии и найдут там сканию r730 с русско-китайскими пушками внутри. Один звонок начальству — в голове Сукуны станет на одну дыру больше.
Об этом думал Гето, когда садился в альфа ромео, когда не мог найти сигареты в бардачке, когда дрожащей рукой набирал номер Годжо и из-за этого едва не сбил шлагбаум. В телефоне серия коротких гудков — абонент вне зоны доступа.
Сугуру вжал педаль в пол, кроссовер зарычал и мягко заскользил по ровным сицилийским дорогам. Гето казалось, что это слишком медленно. Он не верил красным цифрам на приборной панели, не думал о том, почему дорожные знаки размазываются в белую полосу. Сугуру ориентировался на синеватую Этну на горизонте.
Надо срочно вытаскивать Годжо с базы Махито.
***
Хлопает дверь ангара. В нём остаются «Самураи», «Колледж», «Проклятия», Сукуна, Годжо…
Гето идёт к машине. Ему машет Ханами — прощается. Сугуру не рискует поднимать руку в ответ, потому что от любого движения его разорвёт изнутри. Органы, мышцы, кости — всё собрано в тугой ком напряжения. Будто под прессом. Надавить чуть сильнее, и ошмётки разлетятся по сторонам.
Сугуру медленно открывает дверь машины. Садится, пристёгивается, поправляет зеркало и кладёт обе руки на руль. Ханами на всякий случай показывает пальцем на спрятанный в зарослях путь «для своих» — дорогу, по которой на базу «Проклятий» можно добраться на машине.
Альфа ромео сворачивает, отъезжает на пару метров.
Выстрел. Трясутся и грохочут стены ангара. Там остался Годжо.
Гето сжимает зубы, но изо рта всё равно вырывается стон.
Чёртовы джунгли никак не хотят кончаться. Блядская машина петляет, проваливается в ямы, норовит врезаться в стволы деревьев. У Гето не получается крепко схватить руль — он трясётся, старая итальянская развалюха трясётся, а может, трясётся земля и Этна готовится к извержению. Гето понимает в чём дело, только когда пытается и не может запихнуть сигарету в рот: трясутся его собственные руки. Мелкий тремор ломает фаланги, мурашки разбегаются под кожей.
Выехав с базы «Проклятий», Сугуру сворачивает к первому попавшемуся придорожному кафе. Кидает на стойку несколько центов и бежит в туалет. Гето рвёт. Кислота разъедает горло, волосы, которые некому придержать, пачкаются, ложатся на ободок унитаза и затоптанный пол.
Сукуна выбрался с Сигонеллы.
Сукуна не знал, где Годжо. Махито не смог связаться ни с ним, ни с его людьми в Калабрии.
Сукуна нашёл Сатору Годжо, потому что следил за Гето. Наверняка даже без жучков — просто ехал следом по трассе, пользуясь тем, что Сугуру так спешит спасать наёмника, что не замечает ничего вокруг.
Для Гето это теперь ясно как божий день. Он сам привёл Двуликого к тем, кого хотел защитить. За что и получил снисходительную благодарность.
Годжо теперь уверен, что Сугуру предатель.
Снова рвотные позывы. Гето плюет на то, как отвратительно выглядит фаянс, и крепче сжимает его пальцами, пуская вниз вязкие струи слюны. Тело горит, жжёт воспалённые глаза, от горького вкуса во рту становится хуже. Информатор сухо кашляет, замечая поверх грязи капельки крови.
Нужно думать.
Гето приваливается плечом к картонной стене кабинки. Прикрывает глаза.
Сукуна взял в заложники «Колледж» и «Самураев». Отправил Годжо искать грузовик.
Сугуру бьётся затылком о гипсокартон.
Тот самый блядский шведский грузовик, который сейчас стоит в логистическом центре «N&M». Тот самый, который информатор вот-вот должен был подкинуть в калабрийскую резиденцию Сукуны.
Видимо, Двуликий понимает, какую опасность представляют для него любые иностранные пушки, пока их местоположение неясно. Или просто сумасшедший уёбок захотел отвлечь Сатору, пока сам занят переговорами.
Но, как бы то ни было, если из-за скании r730 убьют Кенто, Мей, Иори, Тодо и остальных, — наёмник не простит. Он избавится от Гето, от Нанако с Мимико, найдёт малышей Фушигуро и Юджи. Устроит в Сицилии кровавую баню.
Значит, единственный способ — работать вместе.
Сугуру кривит от смеха окровавленные губы. Звучит отлично: посвятить лучшего наёмника в свой план, убедить помочь. Для Сатору это сплошные плюсы: возможность отомстить Двуликому, козырь в виде настоящего грузовика, люди Гето в качестве союзников. Больше, чем то, на что загнанный в угол Сильнейший может рассчитывать.
Гето остаётся только доказать Сатору, что он не предатель.
Нужно домой. Принять душ и переодеться.
А потом поехать прямиком к единственному человеку, которого Сатору выслушает в любом случае. Гето объяснит всё Фушигуро Цумики, а она поможет вразумить своего озверевшего дядюшку.
***
Дуло глока у лба. Сатору жмёт на спусковой крючок.
Тихий щелчок.
Осечка.
Сердце Годжо летит вниз. Он сам — весь, целиком — падает. Так бывает, когда засыпаешь. Под тобой кровать, но ты всё равно в невесомости. И для Сатору этот космос, отменивший гравитацию в квартире на окраине Таормины, — глаза Гето. Зрачки от ужаса расползлись по чёрной радужке. Дрожат, словно сейчас темнота польётся дальше. Затянет белок, каплями смолы проявится на ресницах.
— Блять, — шепчет Годжо.
Пистолет плотно прижат к лицу Гето. И он будто источник вибрации — передаёт дрожь в руку наёмника, заставляет стучать зубы информатора.
— Блять, блять, блять, — кричит Годжо, передёргивает затвор, стреляет. В стену. Пули громогласно бьют картинные рамы, лепнину, наличники дверей. Сатору этого недостаточно. Он бросает глок следом так, что звонко трещит пластиковый корпус.
Годжо опускается на колени и обхватывает двумя руками лицо Сугуру. Тот мертвенно-бледный и ледяной. Не дышит.
— Не смогу ещё раз, — стонет Сатору ему в губы. Тело плавится, напряжение стекает с мышц тяжёлыми потоками воска. Годжо оседает, выгибает спину, до судороги кривит губы. Этот неслучившийся выстрел, о котором он жалел бы каждую секунду своей жизни, прибивает к земле. — Не хочу.
Гето оживает. Запоздало пугается, вздрагивает коротко и крупно. Сатору очень близко к его лицу, поэтому кожей чувствует первый вдох — рваный и несмелый. Будто Сугуру нужно разрешение, чтобы начать дышать.
— Господи, блять, — гортанно стонет Годжо и трётся щекой о разбитый нос.
Простой, совершенно невозможный, ошибочный, случайный, фатальный факт — Гето жив — вдруг становится детонатором. Кровь взрывается в венах. Сатору распирает изнутри. Он гладит прекрасное лицо Гето, зарывается пальцами в волосы, своими губами подносит к его рту воздух, с восторгом смотрит на первые эмоции, проступающие на лице.
— Хорошо, ты всё объяснишь, — нашептывает Сатору, хотя Сугуру больше ни о чём не просит. — Я выслушаю, обещаю.
— Ты больной, — это первое, что произносит Гето. Его слова скрипучие и тихие.
— Ты больной, — повторяет он громче и толкает Сатору в плечо.
— Больной, пиздец какой больной, — твердит Гето и остервенело пытается сдвинуть Сатору с места.
— Знаю, знаю, — спешно соглашается Годжо.
Он ловит ладонь Гето и сплетает пальцы со своими. Так же поступает с другой рукой. Придавливает соединённые в замок кисти к жёсткому дивану. Тянется вперёд. Целует.
Конечно, Сугуру сопротивляется. В него же только что выстрелили.
И Годжо терпеливо лижет его губы. Сцеловывает корочки с уголков. Упруго толкается языком в попытке разомкнуть. Сугуру не поддаётся, но и не отворачивает лицо. Втягивает воздух ртом, отчего влажную слизистую Сатору обдаёт холодом.
— Мне прекратить?
Этот вопрос стоит усилий, которых хватило бы на ремонт всей развороченной квартиры Цумики — переклеить обои, поменять двери и заделать дыры в стенах. Но Годжо так внезапно и ясно ценит живого Гето, что не может не спросить.
Сугуру отдаляется на мгновение, чтобы шепнуть «нет», и сам соединяет губы.
Сатору отпускает его руки, чтобы залезть своими ладонями под пиджак. Выдернуть белую майку из брюк, бегло пересчитать рёбра. Все на месте.
Гето восхитительно живой.
Он целуется с непривычным напором. Кусает Годжо за нижнюю губу, оттягивая её острыми резцами. Залезает языком в рот, толкается им в нёбо. И только скользнув пальцами выше — на уровень груди — Сатору понимает причину: сердце Гето стучит так же неровно и спешно, как его собственное.
Ёбаное сумасшествие.
От Сугуру невозможно оторваться: у него прохладная кожа, маленькие соски с большими серёжками в них. Влажные податливые губы. Румянец на щеках. И чёрная краска на веках и ресницах.
— Такой красивый, — успевает прошептать Сатору, когда они вдвоём переводят дыхание между поцелуями. Теряется начало фразы, потому что должно быть «Нахуя ты такой красивый».
Гето, чтобы продолжать целовать наёмника, приходится наклоняться. Из пучка выбивается длинный локон, щекочет щёку. Сатору ловит эту прядь зубами, оттягивает, заставляя красавицу нагнуться ниже. Тот, как загипнотизированный, ведётся, почти укладывая голову на грудь. От этого открывается вся левая сторона шеи. Толчками бьётся кровь. И Годжо — пока Сугуру плохо соображает — прижимается губами к пульсирующей точке. Всасывает кожу, прикусывает зубами, очерчивает языком. Гето стонет.
Пальцами Годжо выкручивает серёжку на соске. Ещё стон. Царапает короткими ногтями, проводя полосы от груди к подвздошной кости. Приторно-сладкий звук.
Все мысли сводятся к банальному: что ещё заставит Гето стонать? Сатору наугад всасывает мочку уха, режет язык о штифт пирсинга. Кусает за угол челюсти. Вылизывает укус. Ощупывает рукой лопатку, гладит позвоночник. Крайняя мера: другую руку кладёт на выступающий сквозь ткань брюк член. Сугуру захлёбывается и скулит. Если Гето музыкальный инструмент, то Годжо хочет быть виртуозом. Измучить струны гаммами, арпеджио и октавами. Услышать нарастающие, срывающиеся звуки.
Сатору отодвигается, чтобы посмотреть в глаза Гето. Тот запускает пальцы в волосы наёмника. Перебирает пряди, массирует кожу головы. Годжо не может оторваться от затянутых поволокой чёрных глаз красавицы. Ему нравится вот так стоять на коленях и получать такую абсурдную сейчас ласку. И когда Сатору расслабляется окончательно, жмурится и мурчит сытым котом, Сугуру сжимает волосы и наотмашь бьёт наёмника по щеке. Пощёчина тяжёлая. Удар запястьем, а не ладонью.
— Что за…
— Ты выстрелил в меня, — говорит Гето, но тут же легко оглаживает ушибленное место.
— Ага, — соглашается Сатору, ловит руку и облизывает мизинец Гето. — А ты продал всех Сукуне.
— Я не…
Наёмник цепляет палец Сугуру зубами, крепко сжимает челюсть. Так, что слышит хруст сустава. Гето отдёргивает кисть.
— Молчи. У меня есть второй пистолет, — предупреждает Сатору, но видит страх на лице Сугуру и смягчается: — Я извинюсь. Глубоко.
Слова не расходятся с делом. Годжо быстро справляется с ремнём брюк. Ртом расстёгивает молнию, тут же влажно, прямо через бельё, облизывает член. Гето икает, подавившись воздухом.
— Спокойно, красавица, — посмеивается Сатору, хотя его собственные пальцы дрожат, опуская резинку белья.
— Не называй… так, — сглатывает Сугуру.
— А как? — Годжо тонкой струйкой воздуха обдувает член Гето; кто бы сомневался: он прямой, точёный, слишком, блять, красивый для пениса. Будто Сатору вот-вот по гланды вгонит себе в рот выставочный экспонат. — Малыш? Детка?
— Помолчи… — Сугуру шипит, потому что язык наёмника оставляет мокрое пятно на набухшей головке.
— Сучка? — Сатору сходит с ума от солоноватого привкуса во рту; Гето течёт, как самая настоящая сучка. — Шлюшка?
— Да… — выдыхает Сугуру, и давление крови в висках Годжо приближается к смертельно опасному. Но крысёныш набирает воздух и продолжает фразу: — Да займи ты свой рот…
Просить Годжо дважды не нужно. Он с удовольствием заглатывает глубже. Расслабляет горло, чтобы член, скользя по нёбу, проник в глотку. Гето бесстыдно подмахивает бёдрами, конвульсивно поджимает ягодицы. Сатору знает, что чертовски хорошо сосёт. Как оказалось, лучше, чем стреляет.
Сугуру давится тихими скулящими звуками. Пальцами наводит страшный хаос на белой и глупой голове Годжо. То терзает ногтями виски, то, схватившись за волосы на макушке, оттягивает от себя.
— Я сейчас… — пытается предупредить он, и в этот момент Сатору прочерчивает линию по мошонке пальцем и останавливает его у входа. Диван под Сугуру мокрый — пот, слюна, естественная смазка. Палец движется легко, но Гето кричит и выгибается так, словно даже это для него чересчур.
— Что ты?..
Сатору втягивает щёки, создавая больше напряжения вокруг члена Гето. С громким, безумно пошлым и гадким — прямо как сам Годжо — звуком выпускает его изо рта.
— Я собираюсь трахнуть тебя, — доверительно шепчет Сатору. — Сначала растяну. Не знаю, как насчёт твоих бывших, но у меня большой… А, ты же видел.
Гето захлёбывается: то ли от негодования, то ли от того, что Сатору толкается глубже, сгибает костяшки внутри.
— Душ, — почти плачет Сугуру. Наёмник свободной рукой ласкает его член. Медленно размазывает слюну, покручивающими движениями отодвигает крайнюю плоть и давит большим пальцем на головку.
— Не пизди, — Годжо сам хочет дать себе по лицу за то, насколько это грубо. Но вид Гето, который гнёт поясницу так, что хребет вот-вот треснет, сносит крышу. — Ты перед каждой нашей встречей себя готовишь.
— Что?.. — говорить у Сугуру получается отвратительно, но Годжо нравится, ведь теперь он понимает свою красавицу с полуслова.
— Насквозь вижу маленьких шлюшек, — смеётся Сатору.
Гето вдруг хватает его за руку — ту, которая гладит член — и решительно отталкивает её. Лицо красавицы вмиг становится серьёзным и сосредоточенным.
— Хватит, — говорит Сугуру так, будто у него совсем не дрожит голос.
Сатору слушается. Если бы Гето сказал ему выпрыгнуть в окно — он бы подчинился. И это далось бы ему легче, чем вытащить палец из тугой задницы и перестать ласкать подрагивающий член. Годжо сглатывает, умоляя себя о терпении. Крысёныш наклоняется, пытаясь дотянуться до своего съехавшего на пол белья.
— Обиделся на шлюшку? — шепчет ему Годжо, задевая горячими мокрыми губами ухо. Для следующего слова приходится собраться с духом: — Прости.
— Я больше не буду? — нервно передразнивает Гето, но надевать бельё и брюки не спешит.
Тело мужчины подрагивает, суетливо бегают по резинке боксеров пальцы, зубы мучают бледные губы и кусают внутреннюю сторону щеки. Сугуру ведёт себя странно. И этому есть объяснение: в него выстрелили десять минут назад.
— Буду по-другому, — говорит Сатору, вкладывая в эти слова всю нежность, на какую способен.
— Мы всё равно не сможем. Смазка, презервативы, — ломается Гето.
Наёмник поднимает край кардигана, чтобы залезть в задний карман джинсов. Кладёт на диван — резче, чем следует — серебряную ленту из трёх квадратиков и одну круглую мягкую упаковку с лубрикантом.
— Я тоже ждал, — шепчет Сатору в шею Гето. От жара запах парфюма — гноя и бинтов — ещё сильнее, словно двое решили трахаться посреди перевязочной.
Дёргается крысиный кадык. Сугуру кончиками пальцев придавливает одежду к полу, приподнимает ноги и отодвигает ненужное в сторону. Годжо оглаживает плечи, красными бороздами разлиновывая кожу до острых углов лопаток. Этим движением он спускает пиджак. Потом держит за рукава, помогая Сугуру снять его и оставить на спинке дивана. Теперь на красавице только белая майка. Она ни черта не скрывает. Ни пирсинг в сосках, ни вибрацию дыхания, расходящуюся от грудной клетки к животу, ни тонких контуров, которые отделяют друг от друга мышцы. Сатору трогает, но до сих пор не верит — Гето живой, не нарисованный, не убитый сгоряча выстрелом в лоб. От воспоминания о том, как охотно дёрнулся спусковой крючок под пальцами, спирает дыхание.
Сугуру сидит, широко раздвинув ноги, облокотившись на спинку игрушечно-узкого дивана ар-деко и запрокинув голову. Годжо видит острый клин подбородка. Руки наёмника начинают всё сначала: перебирают пороги ребёр; минуя пах, сжимают и царапают внутреннюю сторону бёдер. Каждый вдох Гето — полустон. Его член дрожит и размазывает смазку по гладкой коже внизу живота. Сугуру — каким бы ни решил Годжо быть нежным, этот длинноволосый самая настоящая сука — пододвигается на край дивана так, чтобы наёмник легко мог продолжить начатое.
Сатору хочет немного повременить. Подольше насладиться похотью, которая сейчас в каждом движении Сугуру. Крысёныш мнёт бархат обивки, напрягая мышцы на предплечьях. Виляет своим задом, стараясь поразвратнее выставить член. Наклоняет голову и косит на Годжо накрашенными глазами.
Сатору хочет немного повременить, но его стояк плохо совместим с жизнью.
Годжо хватает пробник со смазкой, неаккуратно разрывает посередине. Грёбаный гель, конечно, сразу почти весь вытекает на пальцы. Гето видит всё это и по-сучьи ухмыляется. Сатору думает, что скалиться ему осталось недолго. Резко, по нижние костяшки, загоняет два пальца в задницу Сугуру. Тот вздрагивает от собственного стона.
— Блять, да я с ума сойду, — случайно произносит вслух Годжо. Первый звоночек того, что уже сходит. Насаживающийся на пальцы Гето, тихо выстанывающий имя своего мучителя, не оставляет шансов сохранить рассудок.
Третий палец оказывается внутри быстрее, чем рассчитывает Сатору. И ему нечем оправдать поспешность подростка, который трахается впервые. Даже в пятнадцать Годжо так не трясся.
— Можно? — спрашивает он у Гето.
— На кровать, — так же рвано отвечает тот.
Чтобы отнести Сугуру на кровать, его нужно обхватить под бёдра, поднять, притянув к себе, и — обязательно! — поцеловать. Напряжённый член прижимается к паху Годжо. Сатору думает, что умрёт прямо сейчас. Его джинсы трещат от того, с какой силой давит на них стояк. Это больно. Но ещё больнее осознавать: прежде чем трахнуть Гето, нужно пройти десять ёбаных шагов до комнаты с кроватью.
Сейчас Сугуру целуется так развязно, словно до этого играл роль монашки. Годжо не узнаёт его. Беспокойные руки царапают шею, рот лижет, кусает, всасывает, остервенело хватает всё, до чего может дотянуться: нос, щёки, уши, потом вдруг — неожиданно, до дрожи — губы.
— Боже, блять, — стонет Сатору, которому приходится отклониться от курса и вжать Гето спиной в стену. — Я прямо здесь тебя трахну.
У Сугуру ни единой мысли в глазах. Они тупые и тёмные. И это неудивительно, потому что красавица умудряется даже на весу тереться членом о живот Годжо. Наёмник плотнее обхватывает ягодицы, чувствует следы смазки и то, как нетерпеливо сокращаются мышцы.
— Расстегни ширинку и достань мой член, — приказывает Сатору. Идти до кровати нет смысла. Презервативы всё равно остались на диване. Поражённый возбуждением мозг Годжо решает, что даже со СПИДом он какое-то время проживёт, а вот если не вставит Гето — умрёт на месте, на полу в квартире Цумики.
Сугуру — послушный котёнок. Он продолжает держаться одной рукой за шею наёмника, а второй расстёгивает пуговицу на джинсах, ведёт вниз собачку молнии и тянет плотную ткань. На серых боксерах мокрое пятно, головка выглядывает через резинку, которая неприятно давит на неё. Гето не может оторвать свои бездумные глаза от члена Годжо. И Сатору готов поклясться — это лучше всех отсосов на его памяти.
Сугуру тяжёлый, горячий и неповоротливый из-за того, что все его мысли сосредоточены на стояке Годжо и на том, как бы побыстрее почувствовать его своим задом. Поэтому Гето ёрзает, виляет бёдрами. Он скулит, кусает губы, что-то шепчет. Годжо хочет поиграть и попросить его сказать «Трахни меня, пожалуйста». Но от одной фантазии об этом наёмник готов обкончаться как подросток во сне.
— Держись, — просит Сатору, но Гето плевать. Он даже не слышит. Возится и — какая же сука — тянется к собственному члену. Пока Сатору соображает, как обхватить тупое тело самого горячего мужчины на свете так, чтобы тот не разбил затылок о стену, этот самый горячий мужчина на свете подтверждает своё звание. И если раньше Годжо думал, что они с Сугуру делят пьедестал на двоих, то сейчас сдаётся: итальянский торговец информацией — безусловный триумфатор. Эта сучка своими тонкими пальцами обхватывает не только собственный член. Оба сразу. Прижимает сочащийся смазкой стояк Годжо к своему, всё ещё влажному от слюны, и ведёт ладонью вверх-вниз. Кто-то рычит. Секунда — и Сатору понимает: это не кто-то, это он рычит. Ревёт, гортанно стонет, лбом таранит холодную стену чуть правее скулы Гето, который откинул свой затылок на холодную поверхность.
— Я хочу кончить, — то ли просит, то ли командует Сугуру. Его глаза прикрыты: Сатору думает слизать блядские чёрные блёстки с век.
— Подожди, мой хороший, — с рычания переходит на срывающийся ласковый шёпот Годжо. — Чуть-чуть потерпи, котёнок.
Чтобы приподнять Гето, приходится постараться. Но это того стоит: Годжо толкается в растянутый и раскрытый из-за позы вход. Сугуру вскрикивает, скребёт ногтями шею наёмника. Из-за смазки сопротивления почти нет.
Гето выгибается, бьётся затылком о стену. Вдруг — неосознанно, в бреду — сильнее скрещивает ноги на пояснице Годжо, притягивая к себе. Член входит до конца. Узко, горячо — блять, господи, в жерле Этны холоднее — мягко и туго.
— Сатору, — плачет прижатый к стене Гето. — Ещё. Мне нравится.
Красавица тыкается носом в щёку Годжо, мажет мокрыми губами по скуле. Хнычет, просит и вдруг:
— Ты мне… — слова почти не разобрать, каждое из них что-то между стоном и вздохом, но Гето продолжает: — Ты мне нравишься.
Сатору замирает. Потому что задыхается от оргазма. Сугуру, чувствуя пульсацию, кусает свои опухшие губы, лопатками бьётся о стену, но потом — поняв, что и с какой скоростью произошло — отстраняется и недоуменно поднимает брови. Часто моргает, разгоняя пелену перед глазами. Переводит дыхание куда быстрее положенного и, ухмыляясь, спрашивает:
— Тридцать секунд? На это ты уламывал неделю?
— Тш-ш, — прикладывает палец к его губам Годжо.
Но крысёныш понимает — чувствует — и сам.
