***
Плазмиус не произнес ни слова до конца поездки. Они ехали через Кентукки со скоростью сто тридцать километров в час по шоссе, которое представляло собой ни что иное, как длинные участки неосвещенной двух-, а иногда и трехполосной дороги с ограждением справа и травянистой полосой слева. Сэм прислонилась головой к окну, задремала, проснулась, наблюдая, как мимо мелькает еще один участок неизменных холмов, снова уснула, очнулась, увидела на обочине оленя и снова задремала. Ей снился Дэнни ровно один раз. Она резко проснулась, полностью забыв только что приснившийся сон. Осталась лишь эта пронизывающая, душераздирающая боль в груди и странное ощущение тепла, покалывающего кожу. Как будто она только что вырвалась из объятий, будто кто-то другой… будто тепло тела Дэнни все еще цеплялось за нее. — Ты в порядке? — спросила Валери, и Сэм поняла, почему она проснулась. Они больше не двигались. Машина простаивала в темном углу парковки, а Валери только что открыла дверцу со стороны пассажирского сиденья и теперь склонилась над Сэм, положив одну руку на крышу машины. Где-то позади нее, вдалеке, Сэм едва различала шум транспорта. Прислушавшись, она услышала стрекотание сверчков и, кажется, кваканье лягушек. — Эм, — начала Сэм, вытирая глаза. — Да. Что за…? Где мы? — Все еще в Кентукки, примерно в часе езды от Вирджинии. Она протянула руку, чтобы помочь Сэм подняться, и девушка приняла ее, благодарная за возможность размять ноги после многочасовой поездки. Они стояли на парковке мотеля, насколько она поняла. Их машина была одной из пяти на всей стоянке и единственной, в которой все еще горел свет в салоне — янтарно-желтое сияние на едва освещенном лунным светом сером асфальте, из-за чего Сэм чувствовала себя немного более заметной, что вызывало небольшой дискомфорт. Но здесь было тихо, если не считать сверчков, лягушек и небольшого шума транспорта. Настолько тихо, что казалось, будто здесь безопасно. Относительно, по крайней мере. В задней части машины Такер и Дани доставали сумки из открытого багажника. Такер уже достал свой ноутбук, положил его на крышу машины, словно на письменный стол, и перекинул свою спортивную сумку через плечо, в то время как другая рука держала телефон. — Останавливаемся на ночь? — спросила Сэм. — Именно, — кивнула Вэл. — Видимо, Плазмиусу тоже иногда нужно спать. Сэм наклоняет голову. — Ну, вопреки распространенному мнению, он наполовину человек. — Как оказалось, да, — ответила Вэл, фыркнув. — Пошли. Вэл жестом сказала Сэм следовать за ней, что та и сделала, и пошли они вдвоем в сторону мотеля в бледном свете полумесяца, пересекая широкое пространство черного асфальта. Впереди их ждала дверь с белой потрескавшейся краской и неоновая вывеска в окне с надписью ПРИЕМНАЯ. Дверь открылась со звоном колокольчика, и они оказались в тесном маленьком помещении с Г-образным письменным столом, занимающим почти все пространство. В верхнем углу под низким потолком вмонтирован телевизор, показывающий новости. За столом сидела измученная женщина с мертвыми глазами. А еще там стоял Плазмиус, который уже забирал у нее набор ключей-карточек. Когда он отвернулся от женщины, Сэм нахмурилась, и она уже было почти спросила, как именно ему удалось снять комнаты в мотеле — разве ему не нужно для этого удостоверение личности, деньги, или у него каким-то образом остались деньги после того, как лишился своих миллиардов, однако потом она еще раз взглянула на женщину за столом. Измученная, с мертвыми глазами, причем с отчетливо красными глазами. — Все ясно, — произнесла она. Вэл спросила. — Ты не боишься, что это отметиться на сетке слежения? Плазмиус покачал головой. — Что-то подобное не будет толком замечено. Сэм открыла рот, чтобы спросить его, почему он так уверен в том, что ДПБ не ворвется в мотель из-за одного неосторожного использования призрачных сил, но в этот момент телевизор над столом переключился с погоды на репортаж из Вашингтона, округа Колумбии. Надпись внизу гласила: ПРОТЕСТЫ ПРОТИВ АРЕСТА ФАНТОМА ПРОДОЛЖАЮТСЯ. Позади репортёра с оживленным выражением лица на улице стояли десятки людей, укутанных в одеяла из-за октябрьского холода, с плакатами в руках с лозунгами вроде: НЕТ АРЕСТУ БЕЗ СУДА или СПАСИТЕЛЬ ЗЕМЛИ ≠ ПРЕСТУПНИК или более кратким СВОБОДУ ФАНТОМУ. Строка внизу экрана гласила: ВСЕ ВЗОРЫ ПРИКОВАНЫ К РЕШЕНИЮ СУДА, КОТОРОЕ БУДЕТ ОБЪЯВЛЕНО ПОСЛЕЗАВТРА. Репортер рассказывала о… чем-то, Сэм была уверена в этом, но обнаружила, что не может расслышать ни слова. Не тогда, когда все, что она могла видеть – толпу противников протеста по другую сторону целого моря людей и все их плакаты в поддержку Фантома; плакаты, которые гласили прямо противоположное; лозунги, требующие, чтобы ее парень находился под стражей государства и вдали от его семьи, его друзей, от нее. Вэл протянула руку и сжала ее плечо, привлекая внимание. Плазмиус тоже смотрел выпуск новостей, но потом снова перевел взгляд на ключ-карты в своей руке. Позади него женщина ахнула, как всегда делают люди, когда их внезапно покидает призрак. Она моргнула, ее глаза из ярко-красных превратились в нежно-карие, а затем ее брови нахмурились, как будто не могла понять, где она и как здесь оказалась. — Спасибо, мисс, — сказал Плазмиус через плечо, помахав ей рукой, а затем вывел Сэм и Вэл за дверь на прохладный ночной воздух Кентукки. Дверь захлопнулась за ними как москитная сетка. Дани и Такер выходили из машины, которая теперь была закрыта, а внутренний свет только что погас, и авто исчезло в ночи вместе с остальными пятью. Плазмиус вытащил одну из ключей-карточек из маленького конверта и протянул ее Вэл, по-видимому, только потому, что она стояла ближе всех к нему. — Номер 16, — сказал он, не глядя ни на кого из них. — Я буду в 17. — Ты выделил нам отдельную комнату? — спросила Вэл, подняв бровь. — Ну, своей я уж точно не стану делиться, — сказал Плазмиус и вздрогнул, как будто одна мысль об этом была ужасающей. Возможно, так и было, но сама дрожь исчезла. Нарочитый. Наигранный. Прежде чем Сэм успела задаться вопросом — а она сама не была уверена, что вообще стала бы им задаваться, — он отвернулся и пошел в направлении комнат. — Семь часов. — А? — окликнул его Такер. — Семь часов, — повторил он, не оборачиваясь. — Уходим в это время. А потом он повернулся, открыл дверь в номер 17 и исчез внутри, не сказав больше ни слова.***
Валери не могла уснуть. Да, она уже спала до этого, так что это было частью проблемы. Она не собиралась засыпать — не в консервной банке на скорости сто тридцать километров в час с тремя из четырех своих лучших друзей и Владом Мастерсом из всех людей за рулем — но после совершенно бессонной ночи у Сэм тем днем… что ж, оглядываясь назад, это было неизбежно. Как будто она моргнула, и внезапно их больше не было в Амити Парке, внезапно Дани судорожно заснула у нее на плече, и внезапно они оказались где-то в восточном Кентукки. Они добрались до мотеля в час ночи, и планировали, как и сейчас, остаться там на добротных шесть часов и отдохнуть, готовясь к оставшейся части пути. Валери безуспешно пыталась заснуть. Вскоре после четырех утра она встала с кровати, которую делила с Дани, и оглядела комнату, где Такер — единственный из них, кто еще не спал, — поднял глаза, освещенные светло-голубым свечением от ноутбука, и встретился с ней взглядом. Рядом с ним спала Сэм, повернутая спиной ко всем остальным. Он нахмурился и прошептал. — Что случилось? Вэл пожала плечами, натягивая кроссовки. — Торговый автомат. Принести тебе что-нибудь? Такер открыл рот с выражением лица, которое, как поняла Вэл, означало, что он хотел отказаться, но затем передумал. — Да, — прошептал он. — Сырные шарики, если будут. — Мерзость, — пробормотала Валери. Такер показал ей язык, прежде чем вернуться к своему ноутбуку. Это было глупо, по-детски, но в то же время странно воодушевляло полусекундное возвращение к его обычному поведению. В последнее время он так увяз в этом ноутбуке, поэтому даже что-то такое незначительное было приятно видеть. Вэл тоже высунула язык и надула губы, прежде чем выскользнуть за дверь. Этот маленький городок в Кентукки по погоде не сильно отличался от Амити Парка. А значит, что в это время ночи в середине октября было довольно морозно, так что Валери чувствовала себя, словно попала прямо в Призрачную Зону, как только вышла на улицу. Она вздрогнула, плотнее закуталась в свою куртку и направилась к торговым автоматам, спрятав руки под мышками и опустив голову, как прячущаяся в своем панцире черепаха. Она прошла не так много, прежде чем увидела следующую картину. Их машина, точнее машина Сэм, стояла на краю стоянки как ни в чем не бывало. Но она заметила чей-то силуэт; сквозь темноту Валери смогла разглядеть очертания человека, сидящего на земле и прислонившегося к колесу у водительского сидения. Она даже не подумала оставить его в покое, а, напротив, тут же повернулась и целеустремленно направилась к нему. Холод становился все сильнее, чем дальше она уходила от безопасного L-образного здания мотеля, легкие порывы ветра пронзали ее куртку и хлестали волосы у лица, но это неважно. С этим-то она уж точно справится. И она совсем не удивилась, увидев человека, сидящего возле машины. Но дело в том, что Валери не знала, как теперь его называть. Она так долго звала его мистером Мастерсом, что думала, будто всегда будет к нему так обращаться, но после всего случившегося, он как бы потерял право на это уважительное добавление «мистер». Тем не менее, одна только его фамилия казалась странной, а Плазмиус так еще хлеще, поэтому Валери, как правило, не называла его вообще никак. — Что ты здесь делаешь? — спросила она . Он сидел, согнув одну ногу и положив руку на колено, откинув голову назад к машине и отрешенно глядя в небо, но как только к нему обратились, он, вроде, собрался. Но только вроде. Моргнул, посмотрел на нее и, поколебавшись, лишь пожал плечами. Валери спросила. — Ты же в курсе, что мы здесь для того, чтобы ты мог поспать, да ведь? — Я уже поспал, — сказал он, снова запрокинув голову. — Пару часов. — Ясно. Он поворачивал голову, пока не оказался лицом к лицу с ней, и еще раз ткнул в нее пальцем. — А что вы здесь делаете, мисс Грей? Тоже не в силах уснуть, как я понимаю. — Я прекрасно могу спать в машине, — возразила она. — Несомненно. Ее задело не столько само слово, сколько то, как он его произнес. Это же та самая былая надменность, которая вернулась к его голосу, даже когда он сидел на земле в потрепанной толстовке с капюшоном и джинсах, та былая надменность, которая показывала, будто он все еще считал себя каким-то образом выше нее, как будто он знал гораздо больше, а она – всего лишь глупый подросток, потому что просто думала по-другому. Старая, знакомая злость закипела у нее в горле, словно кастрюля с водой на горячей плите кипела в ее животе в течение нескольких месяцев — а если точнее – год и три месяца — а теперь, наконец, выкипела. — Боже, ты просто… физически не способен быть нормальным человеком, что ли? — спросила она, отдалённо благодарная за то, что получила возможность сказать это ему сейчас, наедине, а не перед Сэм, Такером или — упаси Господь — перед Дани. — Это просто укоренилось в твоей ДНК – все время быть настолько подонком, насколько это возможно? Знаешь, даже до астероида ты просто продолжал делать все более и более ужасные вещи, снова и снова, и каждый раз, когда я думала «да не, он в порядке, просто немного странный, из-за того, что старый, богатый и белый», но потом ты продолжал доказывать, что я ошибаюсь! Каждый раз! Ты заставил меня думать, будто правда заботишься обо мне. — Она разжала руки и показала на себя. — И здесь ты тоже лгал, потому что все это время просто использовал меня, чтобы навредить моим друзьям. Нет, ну просто, кто так делает? А потом ты так сильно облажался, что потерял все, но при этом все еще сидишь здесь, как будто ни о чем не сожалеешь. Как будто ничто из содеянного тобой не имеет значения. Валери, к счастью, никогда не была из тех, кто плачет, когда злится, но сейчас она находилась в опасной близости от этого. Она сделала медленный и спокойный вдох-выдох, снова скрестила руки на груди и покачала головой. — К черту, — хмыкнула она. — Чтоб ты насмерть тут замерз. Но когда она отвернулась, готовая идти обратно в мотель, к торговому автомату и относительно безопасному теплу ее кровати, он заговорил: — Я сожалею. Она сделала паузу, бросив взгляд на него через плечо. — Чего? — Я… сожалею об этом, — признался он. Он не смотрел на нее, но на секунду все же перевел взгляд, прежде чем снова опустить его на свои руки. — Не о чем-то конкретном, а обо всем. Валери рассердилась не меньше. Почти. Но она все равно остановилась, снова повернулась к нему лицом, скрестив руки на груди. И ждала. — Ты права, — сказал он. — Это были… весьма вредные привычки, думаю. На мгновение он погрузился в молчание, и Валери не стала его нарушать. Вдалеке на шоссе засвистели чьи-то колеса. — Пятнадцать месяцев, — осторожно продолжил он, — это приличный срок, чтобы остаться наедине с одними только мыслями. Долго обдумывать свои ошибки. Есть очень длинный список вещей, о которых я сожалею. Ужасные вещи, что я совершил. Непростительные. Честно сказать, думаю, что это половина причины, по которой я согласился на этот… нелепый план. Проехать через всю страну и спасти Дэниела из того места. Валери не могла не спросить. — Почему? — Что ж, я мог бы сделать что-нибудь… хорошее, — ответил он, затем покачал головой, глядя в никуда. — Но дело не совсем в этом. — Тогда в чем? — Как я уже сказал, есть длинный список вещей, о которых я сожалею, и одну из самых высоких позиций занимает… мое отношение к тебе . Он сделал паузу, сглотнул и на секунду стиснул зубы, как будто ему было непросто сказать то, что хотел, и когда он снова заговорил, то подтвердил это, сказав два слова, которые Валери никогда не ожидала услышать от него. Ни сейчас, ни когда-либо. — Мне жаль. Валери взволнованно присвистнула. — Ух ты. Теперь тебя инфаркт хватит от этих слов? — Поразительно, но нет, — ответил он и впервые посмотрел на нее с тех пор, как пустился в эту болтовню. И впервые с тех пор, как Валери встретила его, он не был похож на парня с отработанным выражением лица, на парня, который двигался и пытался звучать искренне ради не более чем для достижения собственной цели. Он просто выглядел побежденным, подумала Валери. Побежденным и уставшим. Вплоть до мозга костей. Она побарабанила пальцами по руке, заметив, как гнев начал в каком-то смысле рассеиваться. Словно как только она выпустила его и позволила вырваться изо рта на открытый воздух, что-то активизировалось в ней, а затем — после завершения — просто отошло на второй план. — Мне жаль. Честно. Не думаю, что это что-то значит, но, — он пожал плечами. — Я правда сожалею. — На самом деле, это кое-то значит, — сказала Валери и с удивлением обнаружила, что имеет в виду именно это. — В основном потому, что ты настолько кретин, что я никогда и не думала, что ты вообще когда-нибудь извинишься, однако... Она спародировала его, пожав плечами, и, к ее удивлению, он рассмеялся. Или, по крайней мере, улыбнулся, что для него было равносильно истерике. Он покачал головой, отводя взгляд. — Думаю, что заслужил это. — Это уж точно, — сказала Валери. Она сделала паузу — и, конечно же, именно тогда она вспомнила, будто от удара шокером, что они все собирались сделать, когда доберутся до Вашингтона, что они планировали сделать, в частности, с Владом. Вот он, технически протягивающий оливковую ветвь – и что может быть более жестоким, подумала Валери? Что она вообще не должна ее брать или взять, только чтобы через несколько дней отвернуться и втоптать эту ветвь в грязь? Она вздохнула и сказала ему. — Я не… забуду все так просто. Но можешь считать, что извинения приняты. Он кивнул. — И для протокола, — добавила Валери, даже не понимая, зачем она это делает, — не передо мной тебе стоит извиняться. Кое-кто должен быть намного выше меня в этом списке. Спустя секунду молчания Влад тихо произнес. — Я и не говорил, что она ниже. — Ага, что ж, думаю, тебе следует сказать ей об этом, — проговорила Валери. — И поскорее. — Сомневаюсь, что она воспримет это так достойно, как вы, мисс Грей. — Да, но ведь это не главное, правда же? — Нет, — согласился он. — Вовсе не главное. Снова воцарилась ночная тишь, даже сверчки и квакающие лягушки, по-видимому, уже уснули. Валери выпустила воздух изо рта и увидела, как он превращается в облако пара перед ее лицом. Влад снова стал смотреть на клочья облаков, плывущих по небосводу, и она на секунду проследила за его взглядом. Где-то вдалеке усеянное звездами черное небо уже становилось темно-фиолетовым с приближением восхода солнца. Наконец она развернулась, шагая по асфальту обратно к мотелю и торговому автомату, и всю дорогу не могла перестать думать об этом. Об извинениях, о вторых шансах, заслужены они или нет, да и имеет ли вообще это значение. Она приняла оливковую ветвь, не зная, был ли это более жестокий или милосердный вариант. Но заслужил ли Влад Мастерс более добрый подход? После всей жестокости, что он проявил, разве он не заслужил ответной реакции сейчас? И если да, то была ли Валери вообще способна проявлять подобную жестокость? В мотеле было три торговых автомата: один с закусками, другой с напитками и еще один с горячими напитками, поэтому Валери набрала код для сырных шариков Такера в одном, а затем код горячего шоколада для себя в другом. Возможно, от этого ее мысли ненадолго затихнут. Возможно, это наконец позволит ей поспать час или два, прежде чем им придется собирать вещи и уходить. Но затем, возвращаясь в комнату с сырными шариками в кармане и горячим шоколадом, согревающим руку, она вытащила телефон и выключила режим полета, чтобы посмотреть погоду. Ее телефон сразу завибрировал. Семнадцать непрочитанных сообщений. Двенадцать пропущенных звонков от ее отца. Два пропущенных звонка от родителей Такера. Один от предков Сэм. — Вот, — сказала она, чувствуя, как по спине пробежал холодный пот. — Дерьмо.