Я размышлял о своей жизни
Лучше ли, если я умру?
Но до того, как я погружусь в сон навечно,
Я постараюсь отыскать хоть какие то чувства в этой пустоте
"42 -3RACHA"
*** Феликс лежал в кровати обнимая подушку Хёнджина. Она пахла его шампунем и Ли жадно вдыхал этот аромат. Сердце щемило. Он так скучал. Ему необходимы прикосновения и объятия. Так необходимы… Но никто не хочет обнимать его в ответ. Только отталкивают. Конечно. Ведь Феликс слишком приставучий. Слишком навязчивый. Слишком…болтливый. Он сморгнул слёзы. Хёнджин первый кто обнял Феликса потому что захотел. Даже назвал его Ликсом. Значит они теперь настоящие друзья? Ведь друзья именно это и делают – поддерживают друг друга в трудные моменты. Ведь так? Феликс не знал. У него никогда не было друзей. Полюби себя и другие к тебе потянутся? Феликс пытался, честно. Он тёр свои веснушки лимоном, несколько дней питался только водой, истязал себя тренировками и всё это для того чтобы хоть чуточку себя полюбить. Не помогало. Феликс был одинок. Его родители погибли в автокатастрофе, когда Феликсу было двенадцать и опекунство над ним взяла тётя, забрав с собой в Корею. После совершеннолетия парня она сняла ему отдельную квартиру и приезжала навестить раз в месяц просто чтобы удостовериться что тот ещё жив. Да, Феликс был очень одинок. Он покупал подушки обнимашки и громко плакал по ночам. Часто проверял уведомления на телефоне в надежде что кто-нибудь напишет и мечтал о долгих разговорах по душам. И он был рад, когда познакомился с семейкой Бан. Ли не завидовал Хёнджину, но мечтал оказаться на его месте. Он немного злился, когда друг ворчал на заботу Бан Чана. Феликс бы всё отдал, чтобы кто-то беспокоился о его самочувствии. Но Ликс не из тех людей кто злится и обижается долго. Да, Хёнджин немного высокомерный и капризный, это трудно не заметить, но он спас Феликса от самой большой ошибки в его жизни. На следующий день после того разговора с Сынмином в туалете, Феликс не пошёл в университет. Нет, он не плакал всю ночь на этот раз. Хотел, но слёз почему-то больше не было. Так и не сомкнув глаз он оделся в свою любимую одежду, а остальное упаковал в коробки, чтобы не доставлять неудобств. Запер дверь и оставил ключи под ковриком, с болезненной мыслью что они ему больше не понадобятся. Ли Феликс сидел на качели в парке и пытался найти хоть одну причину, чтобы передумать. В детском саду и школе все смеялись над его веснушками. В Корее никто не хотел общаться с ним из-за плохого произношения и австралийского акцента. Несмотря на всё это, Феликс продолжал лучезарно улыбаться в надежде, что однажды всё изменится и у него появятся настоящие друзья. Но чем старше он становился, тем слабее в это верилось. Мысль что он навсегда останется одиноким не покидала голову. Феликс не хотел этого. Он устал. Устал от непрекращающейся боли в груди. Устал мысленно умолять каждого заговорившего с ним чтобы тот его обнял. Устал плакать по ночам. Устал… Он решился. Сегодня Феликс спрыгнет с моста и всё, что от него останется это записка, прикреплённая к дверце холодильника. «Хочу жить» - думает Феликс, готовясь прыгнуть в объятия реки. Он уже собирается отпустить поручни, как вдруг его остановил какой-то звук. Мимо проезжают машину, но Феликс отчётливо его услышал. Звук уведомления. Но кто мог написать ему? Ликс гонит прочь затрепетавшую в груди надежду и списывает всё на спам. Но побороть своё любопытство не может. «Если это спам, я спрыгну» Держась одной рукой за поручни, он осторожно вытаскивает телефон из кармана. Голосовое от незнакомого номера. Феликс нажимает на кнопку воспроизведения и замирает, услышав знакомый голос Хёнджина. «Я беспокоюсь…Есть кому позаботиться о тебе?» Позаботиться? Феликс так хотел, чтобы о нём заботились. Он сжимает телефон в руке и слезы наконец приходят. Феликс плачет громко, во весь голос. Вся та боль, что копилась в нём выходит наружу. Похоже он даст жизни ещё один шанс. Тихий стук в дверь выводит из воспоминаний, и Феликс быстро садится, вытирая слёзы. — Входи, - хрипло выдаёт он и прокашливается. В комнату заглядывает голова Бан Чана. Он высматривает глазами Хёнджина и не найдя его недоумённо хмурится. «Вот же дурак, Феликс! Ты должен был сам выйти к нему.» — А где…? — В туалет пошёл! – выпаливает Ли прежде чем Чан успел договорить. Он сжимает кулаки, впиваясь отросшими ногтями в ладони, ненавидя себя за то, что приходится врать. На Хёнджина злится не может. Да и не хочет. Чан понимающе поджимает губы и проводит рукой по голой груди. Дома он не ходит в футболке, и Феликс в первый раз чуть сознание не потерял, когда увидел его тело. Да и сейчас не лучше. — Не знаешь, что с ним происходит? – спрашивает Бан Чан. Феликс печально качает головой, расстроенный тем, что Хёнджин ничего не рассказывает о себе и своих проблемах. Если вспомнить, он вообще не участвовал в их разговорах, молча выслушивая болтовню Ликса. «Ты слишком навязчивый. И много болтаешь.» Чёрт… Чан тяжело вздыхает, но тут же улыбается, демонстрируя свои ямочки. Казалось, что сердце Феликса пропустило удар. — Не хочешь посмотреть фильм со мной и Ханной? Чего тебе тут тухнуть. Смотреть фильм? Вместе с полуголым Бан Чаном? Феликс о таком даже мечтать не смел. Он смущённо потеребил край футболки. Чан его молчание расценил по-своему. — Не переживай за Джин-и. Наверняка он хочет побыть один и отдохнуть. Феликс мысленно фыркнул. Ага, как же... Один Хёнджин явно оставаться не хочет. Радовало только, что он с Сынмином. Кто бы что не говорил про Кима – Феликс знал, все они не правы. Плохой человек не станет оставлять сок с запиской в качестве извинений на парте практически незнакомого парня. Именно поэтому он и заинтересовался Сынмином и хотел подружиться с ним. Феликс не злился на Кима. Некоторые люди просто не подходят друг другу и с этим ничего не поделаешь. Он искренне рад, что Сынмин и Хёнджин нашли друг друга и неважно останутся ли они просто друзьями или позволят чувствам, перерасти в нечто большее. Феликс пройдёт этот путь вместе с ними и поддержит любое их решение, надеясь, что однажды и в его жизни появится человек, который будет оставлять сок на его парте. Но всё это будет в далёком будущем, которое обязательно настанет для Феликса, а сейчас он сжимает протянутую ладонь Бан Чана и идёт смотреть фильм вместе с ним и Ханной. Он больше не чувствует себя одиноким. *** Сынмин в ярости сжал зубы. Ебанный Хван Хёнджин явился сюда несмотря на предостережения Кима не делать этого, назвал его щенком, да ещё и спросил, как хорошо он принимает. Нормально Сынмин принимает! Лучше всех! Уж он-то докажет. Хотя нет… Доказывать он ничего не будет. Только не такому высокомерному типу с этой своей раздражающей ухмылкой. Ким соврёт если скажет, что ему не хотелось врезать Хвану. Прямо кулаки чесались от желания. Особенно когда тот сам об этом просил, когда его подстёгивали ребята, когда Миндже смотрел так выжидательно. Сынмин был готов нанести удар. Ему хотелось одобрения. Хотелось в очередной раз показать, что он свой. Хотелось, чтобы Хван давился своей кровью. Сынмин остановил руку с занесённым кулаком. А хотелось ли? Глаза Хёнджина были закрыты, ресницы мелко подрагивали. Боится. Притворяется храбрым, а сам дрожит от страха. Дурак. Сынмин вспомнил побитое лицо своего одногруппника. Как тот пытался отбиваться и молил Кима остановится, но рука с серебряным кастетом продолжала наносить удар за ударом, пока парень не потерял сознание. Нет. Он похлопал Хёнджина по щеке, коротко смеясь, когда тот вздрогнул. Он не станет избивать того, кто хочет помочь ему. — Я ручаюсь за него, - объявляет Ким с видом, не терпящим возражений. Миндже с Тэхёном уходят обсудить это, а толпа недоумённо разбредается. Сынмину хочется наорать на Хёнджина, чтобы больше не смел так подставляться, но к ним подбегает Джисон. — Ты так круто отбивался вчера! – возбуждённо тараторит он. – Я так ржал, когда ты Бомгю в глаз зарядил! Хёнджин самодовольно улыбнулся, поднимая брови. И почему он такой бесячий? Хотелось высказать всё, что Ким думает о нём, но Джисон всё не унимался. — Вы теперь прямо как соулмейты, оба с фингалами! Может начнёте встречаться? «Ну уж нет!» - возмущённо думает Сынмин. Хёнджин здесь для того чтобы помочь ему и вряд ли он будет следовать плану если начнёт встречаться с кем-то. — Бомгю, - тянет Хван выглядя при этом раздражающе заинтересованным. – Это тот у которого внешность ангела, а характер пизды? — Это, - Джисон подзавис на секунду. – Это самое идеальное его описание. Сынмин не может не согласиться. Бомгю и правда выглядит как самый невинный человек на планете, пока не откроет рот. И подобное можно сказать о каждом из них. Кай аккуратно хлопает его по спине и с беспокойной дрожью в голосе шепчет, что Миндже хочет поговорить с ним. Сынмин глубоко вздыхает, зная о чём будет разговор и послушно плетётся за парнем. Миндже сидел в самой дальней части парка и задумчиво смотрел на огни ночного города вдали. Кай ободряюще показал Сынмину два больших пальца вверх и быстро скрылся. Тэхёна не было видно и это настораживало. — Почему поручился за него? – с ходу начал Миндже. Именно это в нём и нравится Сынмину – тот никогда не церемонится. Однако сейчас это на руку не играет. — А что нельзя? Только не говори, что ревнуешь. Миндже хмыкнул и жестом указал сесть рядом. Сынмин осторожно опускается на бордюр и наблюдает как парень достаёт сигареты из кармана. Одну он протягивает Киму и поджигает, соединяя со своей. Надо же, а ведь когда-то Сынмин не курил. — Тэхён бесится, - вместо ответа тянет Миндже. – Уже вторая нажива срывается. Ему надо утолить жажду. Сынмин холодно усмехается. — Жажда Тэхёна никогда не утолиться. Ему всегда мало. А нам люди нужны, чтобы справится с соседями когда они нападут. — С соседями…- Миндже затягивается. – Чанбин рассказал? Вот же чёрт. Сынмин закусил нижнюю губу. Проговорился… — И что с того если да? — Ненавижу эту твою манеру отвечать вопросом на вопрос. Даже если нам нужны люди — это не значит, что надо принимать всех без разбора. Он может оказаться крысой, которую подослала одна из группировок. — И поэтому ты сразу принял Джисона. Сынмин ковырнул носком конверсов землю. Злить парня не хотелось, но ему было неприятно, что тот так отзывается о Хёнджине. Никакая он не крыса! Миндже потушил сигарету и поднялся. Холодные пальцы грубо подняли подбородок Кима вверх, заставляя смотреть в глаза. — Я приму его, но правила будут те же. Не думай, что будешь исключением только потому что ты мой парень. Глаза Сынмина наполняются слезами и Миндже отпускает его. Ким знал, что тот не отклонится от правил. С этим чёртовым посвящением так же было, и он не понимал, как его парень мог так спокойно наблюдать за избиением любимого. А любил ли он его тогда? Сынмин тряхнул головой. Конечно любил, а сейчас Хёнджин поможет ему полюбить Кима вновь. «Не проебись, принцесса, -подумал он, уловив шелест за спиной. - Не то Минхо придётся собирать меня по частям. » Тэхён со всей силы бьёт в живот и Сынмин сгибается пополам, болезненно вскрикивая. Чужие пальцы впиваются в волосы дёргая наверх. Большие глаза Кана искрят ненавистью. Он ведёт лезвием своей бабочки по шее Сынмина и злобно шипит. — Ты лишил меня добычи, щенок. Расплачивайся за это! Тэхён надавливает и Сынмин чувствует, как струйки крови текут от горла к груди. Он не сопротивляется. Уж лучше пусть Тэхён отрывается на нём, чем на Хёнджине. Сынмин выдержит. Он всё выдержит. Но парень отпускает его и сплюнув уходит. Не может портить собственность Миндже, и не может злиться на своего питомца долго. Ким кое-как поднимается и бредёт к остальным, держась за живот. Его встречает превосходная игра Джисона на гитаре и красивый голос Айена тянущий высокие ноты. Но поразило Сынмина не это. У костра плавно двигался Хёнджин подстраиваясь под ритм песни. Его тело двигалось так легко и грациозно, а отблески огня придавали ему нереальный, магический облик. Сынмин списал сбившееся дыхание на не прошедшую боль от удара Тэхёна. А вот как объяснить учащенное сердцебиение не знал. Голос Айена медленно затихает и Хёнджин низко кланяется на манер реверанса. Длинные тёмные пряди волос спадают на лицо, а руки изящно расставлены в стороны. «Какой же красивый…» Хёнджин выпрямляется и ловит взгляд Кима. Они смотрят друг другу в глаза, ожидая кто же сдастся первым и Сынмин не выдерживает. Он отворачивается, не понимая почему чувствует себя таким взволнованным. «Да что с тобой? Это же просто Хёнджин! Упрямый, заносчивый и…» Хван пошатывается и тяжело опускается на землю, держась за рёбра. Раны, полученные при посвящении, дают о себе знать. Вот же придурок, и зачем полез танцевать если плохо себя чувствует? Выпендрёжник хренов. Кай тут же подбегает к нему и встревоженно сжимает ладонь. Наверное, спрашивает всё ли в порядке. Хёнджин на это смеётся и треплет парня по волосам. Бомгю протягивает банку пива и Сынмин уже готов вмешаться (знаем мы его шуточки со слабительным!), но Хван отрицательно качает головой. Сынмин фыркает – надо же какой правильный. Бомгю лишь пожимает плечами и выпивает содержимое. Ничего не подмешал? Хёнджина окружают со всех сторон, от враждебности парней не осталось и следа. Даже Сону не ведёт себя как пубертатная язва, а активно что-то рассказывает, явно перемывая кому-то косточки. Похоже Хвана действительно приняли. Сынмин грустно улыбается. Он должен радоваться, что у Хёнджина не будет никаких проблем с бандой, но почему он тогда чувствует себя лишним? Почему же ему так больно сейчас?