Такое Оле не расскажешь

      Утро начиналось ужасно тихо, не так, как было обычно.       Он ощущал на себе мужские руки и слышал тихое сопение чуть выше головы. В мыслях понемногу стал проясняться вчерашний день, и Антон наконец стал понимать, где находится.       Точно.. он же ушëл на ночь к Роме. Только вот даже не помнил, как успел очутиться на кровати. Ещë и вместе с ним.       Однако сейчас, прижатый им так близко, как только возможно, он не считал это неправильным. Просто не хотел так считать. И поэтому наоборот покрепче обнял хулигана и уткнулся в его шею, снова проваливаясь в сон. Сегодня выходной, можно и поспать подольше...

***

      Прошло не меньше часа, когда Петров проснулся во второй раз. За окном во всю щебетали птички, а свет так и норовился проникнуть через шторы в комнату. Веки парня приоткрылись, но сейчас он только и мог, что видеть шею и ключицы хулигана с частью стены за ним.       – Ром, ты ещë спишь?       Тихий шëпот казался куда громче в такой тишине. Но Рома не отозвался и продолжал сладко спать. Интересно, что его так умотало? Или он может по ночам плохо спит?       Какое-то время он продолжал лежать, сонно рассматривая узор на стене и прислушиваясь к размеренному дыханию Ромы.       По мере пробуждения это становилось всë более скучным занятием, поэтому он решил немного отстраниться и выбраться из-под объятий Пятифанова, осторожно убирая его руки с себя.       Антон его ещë не видел в таком свете, поэтому не мог упустить подобное зрелище. Спящий Рома, казалось, был только привлекательнее. Выделяющиеся скулы, густые брови, порядком отросшие тëмные волосы. Долгое время он рассматривал грубые, но при этом нереально красивые и броские черты лица.       В какой-то момент Пятифанов тихо промычал во сне, видимо чувствуя, как на него смотрят. Он перевернулся на спину и накрыл тыльной стороной руки половину лица, продолжая негромко сопеть. Тогда взгляд Антона стал постепенно опускаться ниже. На крупные ключицы, на крепкую грудную клетку, медленно вздымающаяся в темп дыханию. Через футболку было даже видно, что Рома на самом деле неплохо подкачан. Получается, все его попытки "продемонстрировать" силу были далеко не пустыми словами.       А затем взгляд упал ещë ниже.. при таком ракурсе Антон прекрасно видел выпирающий бугор, который сейчас удерживали шорты. Петров сглотнул. Сразу нахлынули воспоминания недельной давности, от которых мурашки пробегали по спине. А что если он...       Он обратно придвинулся к тëмноволосому, только теперь к его боку, медленно опуская руку на низ живота. И очень аккуратно, боясь разбудить, стал поглаживать спрятанный за тканью орган.       Дышать стало тяжелее в несколько раз, и Антон сглотнул вязкую слюну.       Рома пока не просыпался и даже не шевелился, только брови на секунду дëрнулись ближе к переносице.       Плоть под рукой твердела, пока белобрысый ещë несколько минут нежно поглаживал натянутую ткань. Но хотелось видеть больше. Чувствовать больше.       Осторожно поддевая резинку шорт, он забрался ладонью, обхватывая пальцами возбуждëнный член.       Послышался очень глубокий вздох.       Но Петров уже не слышал его, полностью погружëнный в процесс. Кончиками пальцев собирая смазку с головки, он плавными движениями руки размазывал еë по всей длине члена. Шутки шутками, но у Пятифанова размер был реально... что надо. Зеленоглазый внимательным взглядом следил за своими же действиями, медленно надрачивая хулигану. Горячая кожа плотно прилегала к ладони, почти готовая обжечь. Сейчас бы опуститься ниже, встать на колени и...       – Тох, ты что творишь..       Сонный и немного хриплый голос прервал действия тяжелодышащего Антона. Он и сам не заметил, как уже вовсю завëлся, прижимаясь щекой к груди хулигана и шумно вдыхая его запах.       – Продолжай уж... Петров, – его фамилия с уст Ромы прозвучала настолько томно и властно, что просто нельзя было ему не подчиниться. До сих пор не поднимая на него глаз, Антон крайне неторопливо, но с ужасным удовольствием продолжил мастурбировать другу. Большой палец потирал блестящую от смазки головку, когда как остальные пальцы сжимали и гладили ствол, приподнимая вверх крайнюю плоть. Собственные ноги непроизвольно сжимались между собой. В этой ситуации его заводило буквально всë.       Пятифанов покусывал запястье, стараясь максимально надолго сдержать себя. Полуспящее сознание плыло, и создавалось ощущение, будто это всë пиздец какой приятный сон.       – Не могу больше терпеть, – шëпот над ухом Ромы заставил посмотреть на спускающегося к его ногам Антону, раскрасневшегося и почти трепетно дышащего. Он только на секунду одарил его взглядом зелëных глаз, в следующий момент начиная увлечëнно полизывать член, массируя его пальцами у основания.       Бляять..       Голова с тяжестью опустилась на подушку от такой картины. Язычок проходился по всем эрогенным точкам, отчего Роме было всë сложнее держать под контролем хриплые вздохи.       Несколько пальцев обвились кольцом вокруг плоти, а другой рукой Антон поглаживал мошонку, не обделяя вниманием и еë. Губы первую минуту смыкались только на алой головке, поддразнивая языком уретру, но постепенно член сантиметр за сантиметром помещался в рот. Закрытые ресницы поддрагивали, а Пятифанов пожирал их взглядом, как и всë остальное личико Петрова. Он уже не стал сдерживать короткие и низкие стоны, тлея от действий Антона быстрее, чем все скуренные им сигареты.       Белобрысый довольно быстро набирал темп, иногда с удовольствием помыкивая. Осознание, что он с таким удовольствием отсасывал другу, только сильнее возбуждало извращëнный ум.       Не с первого раза, но вскоре весь член оказался во рту Антона, вызывая у Ромы особенно глубокий стон.       – Блять, Тошик.. – Пятифан с шипением схватил белобрысого за волосы. И Петров всхлипнул, проходясь губами по всему стволу сначала вверх, а затем вниз. Затем снова вверх, всем языком облизывая головку. И затем снова вниз, носом упираясь в лобок.       Движения с каждым разом становились быстрее, в этом немало помогал сам Рома, выдвигая свой темп. Он уже приподнялся на одном локте, сжимая простынь в кулак, когда другой пятернëй перебирал почти шëлковые волосы.       Последней каплей стало, когда Антон поднял слезящиеся и помутневшие от страсти глаза, выбивая из Пятифанова весь воздух. Вместе со стоном он надавил сильнее на макушку, не давая выбора, кроме как проглотить всю сперму. Сопротивления и не было, только тихое мычание. Петров послушно всë проглотил, и его отпустили.       У обоих плыло перед глазами, но Рома не мог упустить из виду и чужое возбуждение.       – Иди сюда.. помогу, – нет, это было не предложение. Это снова был приказ, после которого Антон оказался уже не у ног хулигана, а напротив его лица. Смущëнный, расстрëпанный. И с диким желанием решить теперь уже свою "проблему".       – Поднимись выше и возьми крем на тумбе, – шёпот был почти угрожающим.       И пока Петров, стоя на четвереньках тянулся за ним, чуть не хватая вместо него очки, положенные туда вчера, Рома уже начал стягивать с него ненужную ткань, тут же с силой шлëпнув по заднице. Взволнованный стон прозвучал над Пятифановым, заставляя того довольно заскалиться.       Он быстро забрал протянутый тюбик себе, свободной рукой поглаживая член Антона. Тот еле как держался сверху, опираясь руками об постель и края подушки.       – Умница, – то ли в благодарность беловолосому, то ли награждая самого себя, Рома с силой кусил его за шею, поверх зубов оставляя яркий засос. Петрова уже всего трясло, поэтому он всë ниже и ниже опускался к груди Пятифанова.       – Пожалуйста..       Дважды его просить не надо. На пальцы было выдавлено подобие лубриканта, а одна из ладоней раздвинула ягодицы парня.       Как следует смазав вход, хулиган начал проникать в узкую дырочку одной фалангой, а сам продолжал покусывать и метить тонкую шею. Вторая рука опустилась на весь истекающий от смазки орган, поглаживая его. Антон поскуливал, прижимаясь головой ко лбу Пятифанова.       Довольно быстро к первому пальцу присоединился второй, не спеша, но с напором растягивая узкие стенки мышц. С каждым разом стараясь проникнуть как можно глубже ими, Рома быстро нашëл ту самую точку, от которой у Антона вмиг вышибло весь дух. Сладко застонав рядом с ухом хулигана, он уткнулся лицом в подушку, руками пытаясь приобнять шею Ромы.       Ещë несколько таких вскриков, и у Пятифанова точно снова встанет. Но он продолжал ублажать своего мальчика с обеих сторон, стараясь чаще задевать пальцами простату и подобрать нужный темп для дрочки. Петров перешëл на громкие поскуливания, уже сам насаживаясь на пальцы.       – Антон, либо ты сейчас кончишь, либо я тебя вот-вот отымею, – Рома с похотливым рычанием кусил за другую сторону шеи, это зрелище просто нельзя было назвать законным. Зверюшку хотелось растерзать и съесть без остатка.       Агрессивный и полный желания голос тут же довëл Петрова до пика, и ему ничего не оставалось, кроме как с громким стоном излиться в руку бандита, который сразу вытащил из него пальцы.       Тело потеряло последние силы и, только успевая натянуть шорты с боксерами обратно, он навалился на Рому, громко хватая ртом воздух. Хулиган сначала отыскал рукой салфетки, вытирая об них их общее недоразумение, а потом прижал хрупкое тельце поближе к себе. Он понятия не имел, как переосмыслять всë произошедшее. Это было последним, что хотелось сделать сейчас. Поэтому он просто обнимал Антона, в очередной раз уткнувшись в его волосы.       – И это ты мне ещë говорил приколов не выкидывать, – почему-то сейчас не хотелось громко говорить, поэтому Рома почти шептал зелëноглазому.       – Ты мне нравишься, – резко и прямо озвучил свои мысли Антон, смущëнно прячась за шеей хулигана. Как теперь ему в лицо смотреть, он вообще не представлял.       – Тошка, сначала делаем, потом думаем, да? – у Пятифанова предательски начали краснеть кончики ушей, – и на спящего ещë напал. Кошмар.       – У тебя сердце так забилось.. – игнорируя все острые подколки, Антон провëл рукой почти у середины грудины темноволосого. Он был готов поклясться, что сердце хулигана было сейчас куда честнее его самого.       – Да завались ты уже, – понимая, что начинает краснеть, Рома накрыл глаза рукой.       Но на лице расползлась довольная широкая улыбка. Хорошо, что он Тошика на ночëвку позвал.