If today was your last day, what would you do? (Если бы этот день был последним в твоей жизни, что бы ты сделал?)

Плейлист: Lord Of The Lost - Letters to home; Scorpions - May be I, May be you. POV Шерлок - Впустишь меня, Джон? Синие глаза напротив смотрели на меня с испугом. Казалось, он даже не замечал, как сильно сжимает ручку двери. - Ше…Шерлок… - тихий выдох. - Джон, - я неуверенно улыбнулся, – Мне осталось меньше месяца. * * * Костяшки пальцев побелели. Он нервно сжимал в руках чашку чая, приготовленную для меня. И все никак не решался отдавать, хватаясь за нее как утопающий. -… цирростический туберкулез… - он снова задумчиво произнес это словосочетание. Уже, наверное, в тысячный раз я слышал одни и те же слова с одинаковой интонацией. Задумчиво и безразлично. Я, как болванчик, кивнул. Снова. За окном стемнело. Комната плавно погружалась в синеватый мрак. Темно-синие чернила темноты постепенно заполняли пространство, тихо подбираясь к сердцу. Неясные тени скользили по стенам. Тени прошлого. Прошлой жизни. Я внимательно огляделся. Все вещи лежали на своих местах, и будто ждали когда же к ним прикоснутся. Небрежно брошенная в кресло газета, с датой трехлетней давности; кружка с недопитым кофе на столе, рядом с толстыми папками дел, которые я листал накануне перед прыжком... Неужели...? Боже, Джон... Все это время, все три года, ты... ждал. Не прикасался и не сдвигал мои вещи, ежедневно подливал в кружку кофе, стирал пыль. Ты хотел сделать музей Шерлока Холмса? Но... Что случилось в последние дни? Что? Ты не вытирал пыль уже, наверное, недели две. Следы твоих пальцев остались только на твоих вещах. Пыли не было только на вещах повседневного использования. Ты сломался. Теперь понятна твоя отстраненная реакция. Ты думаешь, что я всего лишь призрак. Или галлюцинация. Знаешь... Неудивительно. Я порой и сам так думаю. Чего-то не хватает... Вроде бы все здесь. Скрипка как всегда в футляре около моего кресла, на столе обычный беспорядок из всевозможных бумажек, листиков, документов, дел; наушники на неумело выполненной голове быка; даже один из патронов, укатившийся под журнальный столик, и тот на месте. Я перевел блуждающий взгляд дальше. Чего-то определенно не хватало. Вот сваленные в беспорядочную кучу книги на полу возле камина, вот моя идиотская коллекция безделушек, - и зачем только я их храню? Нет, хранил. - вот воткнутый нож в подставку для чашек; вот... Череп. Где же череп? Почему-то факт исчезновения черепа меня развеселил, и я на долю секунды даже улыбнулся. "... - Почему вы тогда говорите со мной? - Миссис Хадсон череп унесла... - Так я вам череп заменяю? - Расслабьтесь. У вас получается" * - Джон... - мой голос мне показался слишком хриплым, я откашлялся, но безуспешно, - Джон, где мой череп? Казалось, он оцепенел. - Джон, где череп? - повторил я чуть громче. Он медленно поднял голову и странно посмотрел на меня. - Череп? - "че" на вдохе и "реп" на выдохе. - Да, череп. Мой череп. С каминной полки, - наверное, у меня был тон терпеливой мамаши. Его глаза расширились, он судорожно выдохнул, выронив чашку. Коричневое пятно тут же расползлось по светлому полу. - Шер... лок... - глаза приобрели осмысленный взгляд, он будто проснулся после долгого сна. - Шерлок! - пораженно, уставившись на меня. - Уже тридцать два года как Шерлок, - я грустно улыбнулся, вспомнив про свой возраст. Тридцать два. Всего тридцать два... - Господи, Шерлок! - он бросился ко мне, присел передо мной на корточки. Почему-то на миг у меня перехватило дыхание. Он медленно поднес свою дрожащую руку к моему лицу и слегка коснулся щеки кончиками пальцев. - Шерлок... - он резко отдернул руку, будто обжегся. - Шерлок, господи, ты настоящий! Я думал, что... - Что я призрак? - я невесело усмехнулся. - Что? - он смутился, - Ну да, в какой-то степени... Боже, ты действительно тут? Я не сошел с ума? - К сожалению, нет. - Боже, Шерлок, - он всхлипнул, внезапно порывисто сгребая меня в грубоватые объятия. Да, я эгоист. Ужасный эгоист. После всхлипа Джона мне опротивела вся моя идиотская затея. Что за бред, воскреснуть для того, чтобы сообщить, что со дня на день ты умрешь? Чем я только думал? Может быть, еще удастся убедить его, что я плод его воображения? Я вздрогнул. Что за дурацкие идеи меня посещают в последнее время? Меня всегда удивлял спектр человеческих эмоций. Бывший военный сейчас всхлипывал, неистово содрогаясь в моих неловких ответных объятиях. Рыдал и улыбался, постоянно повторяя "Шерлок". - Я знал, я знал, Шерлок... Я знал, что ты не мог так просто оставить меня здесь... Я знал... - он улыбнулся, вытирая слезы и отстраняясь от меня. Я чудовище. Наконец перестав ежесекундно всхлипывать, он уставился на меня, жадно пожирая глазами. - Господи, как исхудал-то! Кожа до кости! Ты хоть ел вообще? Ел? Я напряг память. - Не помню. - То есть, как это, не помнишь? - его глаза расширились от изумления. - С ума, что ли, сошел? Я растерянно пожал плечами. - Конечно, ел... Ты ведь не мог не есть... - я снова хотел возразить, вставив свое "не помню", но он уже переключился на другое. - А кудри? Они потускнели... А что с твоими губами?... - он продолжал говорить, говорить, говорить, но я перестал вслушиваться. Зачем я пришел сюда? Зачем? Думал, что станет лучше? Лучше кому? Уж точно не Джону. А мне? Мне определено было никак не лучше. Я закусил губу. Говорить или не говорить? Говорить? Кажется, я уже сказал, что я ужасный человек. Мне с трудом удалось прервать этот нескончаемый словесный поток. - Я болен. Он что-то до сих пор радостно говорил про Миссис Хадсон, про ее племянницу, еще про какую-то ерунду. - Я болен, Джон. -... розы в горшках. Что? Чем? - он деловито оживился. - Грипп? Простуда? Кашель? Покажи язык. Нет, так я ничего не увижу... Иди сюда, к свету... - он наконец включил торшер и потащил меня ближе к лампе, не желая ничего слушать. Заставив показать язык, он переключился на осмотр зрачков. - Ничего не понимаю... Так, нужно сходить за ложкой... - он направился на кухню. - Джон... Джон! Стой, не надо никаких ложек! - Но ты ведь больной, а мне нужно осмотреть тебя... - Я болен туберкулезом, а не простудой! Он застыл в проеме двери на кухню, медленно обернулся. - Прости, что? Я тяжело вздохнул. И кто, спрашивается, за язык дергал? - Цирростический туберкулез. Стадия распада. Вот оно. Ведро холодной воды, вылитое на тебя. Ты выглядишь сейчас, как маленький ребенок, которого резко окунули в суровую действительность. Плечи опущены, взгляд потух, голова наклонена чуть вперед. Кажется, что ты просто уснул. Я хочу, чтобы ты дал мне уйти. Я хочу, чтобы ты уснул. А когда ты проснешься, меня уже не будет. Я хочу, чтобы ты поверил, что это плохой сон. Я и сам хочу в это верить. Ты снова садишься в кресло. Несколько минут ты просто сидишь, уставившись пустым взглядом перед собой. Ты нервно теребишь свои пальцы, будто не зная, куда их деть. За окном снова дождь. Помнишь, я никогда не любил дождь? Теперь мне он нравится. Он очищает город. Он очищает разумы. Тихо, незаметно. Знаешь, после дождя город совсем другой. Не знаю, с каких пор я стал обращать внимание на такие мелочи. Сейчас это мне кажется ужасно важным. - Сколько? – тихий выдох. Я дергаюсь, подняв взгляд от ковра на тебя. Твоя поза не изменилась, взгляд также прикован к полу. В голове гулким эхом отдается твой вопрос. Простой вопрос «сколько?». Но почему я не могу ответить? Почему вдруг сдавливает грудь невыносимая тяжесть, которая не дает вздохнуть? Почему? Простой вопрос, на который я не нахожу ответа. - Месяц, может, чуть меньше. Я слышу свой голос сквозь пелену вакуума. Зачем я пришел? Почему идет дождь? С какой целью я рассказал тебе? Почему твой голос пустой и холодный? Стало душно. Невыносимо душно. Неужели, ты не чувствуешь? Ты поднимаешь глаза. Пустой, равнодушный взгляд дымчато-синих глаз. * * * Я не помню, как я оказался на улице. Я не помню сколько улиц, кварталов я миновал. Сильный дождь хлещет по лицу мокрыми пощечинами. Он смывает все. Он смывает прожигающие подсознание мысли. Он смывает тупую, режущую боль в висках. По-моему, я бежал. Я не помню, как я очутился в своей квартире. Меня долго рвало кровью. Я не знаю, как я смог пережить ту ночь. Я очнулся на вторые сутки. Все тело ломало, голова немилосердно раскалывалась и жар. Жар, достойный, наверное, только адского пекла. Температура поднялась слишком высоко. Я жадно глотал холодную воду. Неистово тер лицо замерзшими ладонями, стараясь не замечать красные разводы на раковине и капли на полу. Так плохо еще никогда не было. Я еле добрался до потертого дивана. Хотелось закрыть глаза и уснуть, чтобы больше никогда не просыпаться. "- Как бы ты описал меня, Джон? Изобретательный, динамичный, загадочный? - Опаздывающий" ** Кажется, я чувствую, как течет кровь по венам. Как замедляется стук сердца. Жара. Невыносимая жара. Я слышу, как капает кран. Слишком громко. Я резко открываю глаза. Такое ощущение, будто я только что вернулся с того света. Кто-то усердно барабанит во входную дверь. Странно. Кто бы это мог быть? Вставать не хочется. Но этот кто-то слишком настойчив. Вот-вот и он вынесет дверь. Уже в прихожей я слышу крик по другую сторону двери: - Если ты сейчас не откроешь, я ее высажу на хрен! Я слишком шокирован, чтобы не подчиниться. В следующую секунду мне разбивают нос. Хлынула кровь, сразу залив все лицо. - С возвращением, ублюдок! – за странным приветствием следуют грубые объятия. * * * Точные, быстрые движения. И вот я лежу на диване, заботливо укрытый пледом, с градусником подмышкой. В руки мне втиснули чашку чая с лимоном. Джон сосредоточенно, высунув кончик языка, аккуратно вытирал своим носовым платком, смоченным водой, кровь с моего лица. Было странно вновь смотреть на него. На моего Джона, а не на странную марионетку-имитацию. Градусник он забрал. Не удовлетворившись показаниями, он положил прохладную руку мне на лоб. Приятная, покалывающая свежесть. - Ну, рассказывай. - Что рассказывать? – я скользнул по нему внимательным взглядом. Уставший, с сиреневыми кругами под глазами, но с той же мягкостью и лучистостью взгляда. - Все последние три года. Что ты делал, где жил, почему… - запинается, но тут же справляется с собой, - …почему заболел. Я вздыхаю, прикрыв глаза. Это самое последнее, что мне хотелось бы обсуждать сейчас. Но я послушно начинаю повествование трех чертовых лет. Зачем-то я описываю все места, где я успел побывать, зачем-то описываю маленькую голубоглазую девочку с глубоким взглядом, улыбнувшуюся мне в метро. Зачем-то описываю маленькое кафе на самой окраине Честера. Но Джон слушает, ни разу не перебив. Несколько раз он даже улыбался усталой улыбкой. Я не видел (ведь я говорил с закрытыми глазами), но чувствовал. Наконец я замолкаю. Теперь мне как-то спокойно. Меня выслушали. Меня выслушал Джон. - Как же ты заболел? - Есть какая-то разница? Вследствие простуды или режима… Не все ли равно? Разве есть разница? Он не ответил, отвернувшись к окну. За долгое время впервые не было дождя. Тихо шелестел ветер за окном, по шиферу крыши, создавая определенный уют. Я закрыл глаза, прислушиваясь к мерному дыханию Джона и к внезапно спокойному стуку моего сердца. Прохладная рука снова прикоснулась к моему лбу и, едва дотрагиваясь, убрала слипшиеся кудри. И вновь исчезла. Немного обветренные губы на секунду прижались к виску. - Какой же ты дурак, Шерлок… - легкое касание шевелящихся губ. Я хочу умереть на твоих руках.