В тихом омуте

      — К твоему сведению, я тоже когда-то была магом, — вспоминает рассеянно Арлеккино. — И весьма недурным. По крайней мере, людям было весело.       Лини, рассматривающий содержимое огромной гардеробной, оформленной в винно-красных тонах, как будто бы её не слышит. Его внимание привлекает несколько откровенный, но весьма удобный наряд с подтяжками — он тянется, чтобы пощупать ткань, и почти сразу же сдвигает вешалку в сторону с легким пренебрежением. Наряд женский. Должно быть, что-то из штучек Линетт, в самый раз для отвлечения внимания толпы. Как-то раз он из чистого любопытства предложил ей подсчитать глазами количество мужчин и женщин в зале театра. Результаты подсчета оказались настолько очевидными, что после он смеялся до колик.       — И на чем вы специализировались? — спрашивает он, обернувшись к начальнице с вежливой улыбкой. Начальница, вообще-то, бывшая — теперь-то они формально сами по себе. Но Лини слегка тревожится. Ему кажется, это не продлится долго. — Карточные фокусы? Заяц из шляпы?       — Ты считаешь меня настолько заурядной и старомодной? — перестав оценивать свой безупречный маникюр, Арлеккино сонно позевывает. Она зевает, не забывая об этикете, прикрывает рот ладонью, и ладонь эта черна, словно что-то оскверняет её изнутри. — Мне нравились фокусы с распиливанием ящика. В детстве. Потом я выросла и решила, что их можно сделать более… зрелищными. Но фокусы быстро наскучивают. Даже самые правдоподобные. Даже реальные. Ты так не думаешь?       — Мы с Линетт готовим новую программу, — не отвечая на вопрос, говорит он. — И мы искренне надеемся, что вы нас посетите.       — Как гордая своими детишками родительница? Увольте, у меня целая куча дел. В Фонтейне ни на секунду нельзя расслабляться. В лучшем случае рискуешь споткнуться об какую-нибудь мелкую ничтожную мелюзину — а новые туфли дорого стоят, — в худшем придётся встречаться с этим судьей, как-то его там.       — Невилетт?       — Он самый. Терпеть таких не могу. Нудный, как рыбёшка в дешевой похлебке, из которой одни кости достать — работа на полдня.       — Вы им и без костей подавитесь, кусок в горло не полезет, — смеётся Лини. — Но лучше быть с ним аккуратными.       — А то ж я не в курсе, — почти возмущенно машет рукой Арлеккино.       И почти сразу же она расслабляется, растягивая тонкие красные губы в ухмылке. Она с нескрываемым плотоядным любопытством чертит взглядом линию от его белокурого затылка до обнаженных мраморных ягодиц. Ему всё еще нужно выбрать, что надеть. Он не торопится.       — Почему магия? — нарушает тишину Арлеккино. — Почему не… пение, выпечка, механика или, на худой конец, рыбалка? Почему магия? Дань уважения мне?       Обивка мягчайшего дивана чуть поскрипывает. Она поднимается с подушек. Лини лопатками чувствует её приближение, позвонками ощущает скользящий по коже острый коготок. Кроваво-алый. Один позвонок, второй, третий.       — Потому что…       Он пытается вспомнить, почему. И почему-то видит перед собой лицо дорогой сестры.       — …фокусы — это ложь. Но очень искусная. С помощью лжи многого можно добиться.       — А если твою ложь разоблачат?       Арлеккино резким движением награждает его тонкой, удивительно ровной царапиной. Там, где над ягодицами есть премилые ямочки. Прямой путь из одной точки в другую, мареновая нить.       — Значит, — хмыкает Лини, — плохой из меня лжец. Соответственно, плохой шпион и плохой агент. И нет у меня таланта к обману.       — Какая здоровая самокритика. Аж тошно.       — Так вы придёте на выступление?       Несколько секунд она молчит, остановив руку на его плече.       — Нагота тебе к лицу. Обещаю, что приду, если выйдешь на сцену голым.       — Для таких дел у меня есть сестра.       То есть не совсем для таких, но внимание частенько сконцентрировано на ней. А поскольку мужчин в зале чуть-чуть больше, чем женщин — ей и отдуваться ради вкусной картинки. Зато он позаботится, чтобы на неё могли только смотреть. Смотреть, но не трогать.       — На твою сестру я налюбовалась, — деланно ласково возражает Арлеккино. — Теперь твой черёд. Хотя…       Нарочито задумчиво потирая подбородок, она бегло просматривает несколько костюмов и, замешкавшись, поддевает ногтем нечто вроде кожаного полуфрака.       — Выйдешь вот в этом. И не забудь о чулках. Ноги у вас обоих стройные, как у русалок, которые только из моря выползли.       — Спасибо, — только и отвечает Лини, несколько озадаченный этим комплиментом.       — А если он кажется чрезмерно развратным — хотя я знаю тебя слишком хорошо… Что ж, нашу кошечку нельзя списывать со счетов совсем, верно?       «Ты знаешь, Линетт, — думает он, пряча за улыбкой холодный гнев, когда Арлеккино покидает его роскошную гримерную, — а ведь она столько раз спала со мной, что всех и не упомнить. В момент оргазма она кусается, как ядовитая змея, и от её клыков на твоей нежной коже наверняка остались бы неизлечимые рубцы. Она ничего не сделает с тобой, пока есть я. Пока её сколько-то веселит моя магия и пока мой шарм услаждает её взор. Но фокусы быстро наскучивают. Даже самые правдоподобные. Даже реальные».