В тихом омуте

      — И когда это произошло? — почти невозмутимо вопрошает Верховный Судья, пригладив выбившуюся прядь на виске. По дыханию ясно, что спешил вниз, сломя голову — забыл даже свою хламиду или что у него там из слоев одежд обычно сверху. Ризли в этом не большой знаток.       Сам-то он, честно говоря, в это время даже не спит, хотя ему, может быть, хотелось бы, но сейчас он испытывает ни с чем не сравнимое удовольствие, представляя, как мысли мечутся на дне глаз Невилетта, как бешеные светляки. Одна, вторая, третья — всё распланировать, всё решить, всё исправить, пока услужливая птичка не донесла новость до леди Фурины. Он известен среди народа высоким уровнем профессионализма, это верно. Но, вероятно, мало кто из них вообще задумывается, какой ценой порой достигается равновесие — и какими методами.       — Может быть, час или два назад, — предполагает Ризли, потирая подбородок. Вот странность, в подземельях ужасно жарко и душно, однако решётки камер всегда холодны, будто глубинный лёд. Даже спиной прислоняться неприятно. И чревато проблемами с почками.       — Сигвайн это видела?       — Пока нет. А если увидит — придёт в восторг, так что славно было бы что-то сделать до того, как она сюда явится.       Вообще он понимает, почему такое явление как насильственная смерть куда более привлекательно, чем смерть от естественных причин. Оно еще и очень редкое, ведь, как правило, перед отправкой заключенного в камеру производится тщательный обыск. Но тщательность не даёт никаких гарантий того, что смертник дотерпит до казни, как нет стопроцентной гарантии того, что он вообще в чем-либо виновен. В последнее время Ризли слишком много внимания уделяет тем или иным личным делам, изучая его от корки до корки, вещдок за вещдоком. Большая ошибка.       — Орудие нашёл? — вновь подаёт голос Невилетт.       Вместо ответа Ризли молча протягивает ему расправленный складной нож. Рукоятью вперёд.       — И как они их только проносят…       — Поверь, — фыркает Ризли, — способы найдутся. А что, он на завтра был назначен?       — Это ты мне должен прояснить.       — Прости, Неви, я с первого раза и не вспомню. Видишь ли, у меня их целая толпа. Если бегаешь за кем-то одним — остальные могут и обидеться.       Невилетт его шутку не оценивает.       — Какой бардак, — чертыхается он, изучая труп.       Столько крови. И ведь нашел же в себе смелость рубануть прямо по сонной артерии — хотя уместнее было бы сказать не «рубануть», а «проколоть». Устроил им всем незабываемое шоу с алыми фонтанчиками. Ризли, нащупав подсохшую капельку на мраморной стене, осторожно снимает остатки мизинцем — и медленно кладёт палец в рот, словно карамельку на палочке.       Невилетт неприязненно кривится.       — Мог бы дождаться, пока я уйду.       — Да ладно, — усмехается он. — Только не говори мне, что тебя не тянет на свежее мясцо.       — Предпочитаю, чтобы добыча дышала.       — А я думал, драконы те еще падальщики. Я имею в виду… Сколько овец или кабанов ты должен съесть, сколько косяков рыб проглотить, чтобы насытиться? А сколько сил уходит на одну охоту? Страшное дело.       — Поэтому я давно уже не охочусь в прямом смысле этого слова…       Шорох одежд, аромат морской соли. Ризли определяет безошибочно — Верховный Судья сейчас в опасной близости от его уха, вот-вот, казалось, ухватится зубами за серьгу, готовясь поглотить целиком. У драконов бездонное брюхо, что ни говори, но все же они — живые существа, которым нужно есть. Разве можно их обвинить? Конкретно этот дракон обитает среди них уже очень много лет и его тяга к сочной плоти немного ослабла. Однако Ризли не может не поддразнить, не может оставить попыток заглянуть в его животное начало.       — …но если ты настаиваешь, — Невилетт одергивает конец его галстука так, что шее становится больно, — я приму твою жертву без возражений.       — Сдурел?! — шипит он, покраснев и шарахнувшись в сторону.       И все-таки — что делать? Решетка камеры на сей раз приятно холодит сухие ладони. Вот только запах крови в душном воздухе ему ощущать бы не хотелось.       — Я проверю очередность, — мрачно решает Ризли. — Идем со мной.       Мертвый нарушитель тюремного спокойствия действительно стоит в списке идущих на казнь первым. Документы со всеми сведениями и протоколами допросов тяжелой стопкой шлепаются на стол. Невилетт, лизнув указательный палец, быстренько пролистывает их, не задерживаясь надолго ни на одной странице. И всё это время Ризли ждёт, что хоть где-то он остановится, хоть что-то да привлечет его внимание. И не дожидается.       — Какие инструкции?       — Отправьте его на вскрытие, что ли. На всякий случай.       — Зачем вскрытие? И так всё понятно.       — На всякий случай, — подчеркивает еще раз Невилетт. Медленно и четко.       — Сигвайн обрадуется. К тому же, сегодня вторник.       — А что не так со вторником?       — Хороший день для смерти, — рассеянно объясняет Ризли. — Удачный, так сказать. Ладно, а что после вскрытия?       — То же, что и всегда…       У самой двери Невилетт разворачивается на каблуках и одаривает его коротким внимательным взглядом. Ризли чувствует этот взгляд кожей, хотя и не видит — от этого ему еще больше не по себе. Правда, всего на секундочку. Здесь он ведь должен забывать, что такое страх.       — …сжечь.       «Сам знаешь, что с могилами у нас беда». Вот что он имеет в виду. И это действительно правда: почва вся пропитана водой и не вырыть такой ямы, которую бы не затопило. Даже церемонии захоронения нужно проводить во время отлива. Такова традиция. Таков порядок.       — Кого это вы собираетесь сжигать?       Ризли, даже не вздрогнув, оборачивается к выглянувшей из-за массивной спинки кресла Сигвайн. Он знал о её присутствии с того момента, как они с Невилеттом вернулись из камеры.       — Сама всё слышала, — хмыкает он, усевшись.       — Нож он с собой унёс, да? — Сигвайн пристраивается рядом. — Как жалко!       — Да шут с ним, — Ризли складывает документы обратно в стопку. — Пусть копается им в рыбьей печёнке, ему так даже вкуснее будет.       — Но как же мы? Разве нам не нужно что-то вкусное?       — Если только ты предпочитаешь мясо с кровью. Я, пожалуй, сегодня откажусь.       Она с искренней досадой вздыхает, болтая в воздухе короткими ножками. Ризли понимающе похлопывает её по макушке, в сотый раз удивляясь мягкости каждого волоска.       — А можно, — заискивающе начинает Сигвайн, — до того, как вы сожжёте тело, на него посмотреть?       — Чего? Ни за что, знаю я твоё «посмотреть»!       — Ну пожалуйста!       Он лишний раз обсасывает мизинец, на пару мгновений призадумавшись.       — Только посмотреть?       — Угу!       — Тебе повезло, — рассуждает Ризли, — сегодня вторник.       Значит, можно. В теории.