Герой

      Действительно ли были у Малфоя ещё средства или нет, однако третий месяц заключения подошёл к концу, а он всё ещё не был на свободе. Всю последнюю неделю, по крайней мере, большую часть времени он был мрачнее тучи. Северус же был уверен, что всё дело в том, что тот не хотел оставаться в одиночестве. Несмотря на то, что их общение зачастую превращалось в словесные баталии, это было всё же гораздо приятнее одной лишь компании дементоров. Ему даже было немного жаль своего соседа по этажу, но предвкушение скорой свободы радостно бурлило в каждой клеточке тела. Судя по положению солнца, что виднелось через бойницу, до полудня осталось менее получаса, а ведь именно в полдень за ним должны прийти охранники, чтобы сопроводить из заключения.       — Северус, — в какой-то момент нарушил тишину Малфой, — ты будешь присылать мне сов?       Кажется впервые за все дни, проведённые в заточении, к Северусу обратились по имени. Да и до этого последним, кто так к нему обращался, был Волан-де-Морт — как раз перед тем, как натравить свою змею. Всё остальное время он был профессором, мистером Снейп или подсудимым. Малфой же просто звал его по фамилии, без всяких мистеров или же в случае, когда хотел поддеть, героем. Поэтому и только поэтому Северус не смог ответить отказом. То был не вопрос и даже не просьба, а, скорее, мольба, высказанная в духе слизеринцев.       — Буду, — прошептал он в ответ и тут же закашлялся: горло так и не восстановилось полностью.       Звуки кашля перекрыло лязганье открывающихся засовов. Северус повернулся на звук и не увидел радостную улыбку, которая на мгновение появилась на лице Малфоя, когда он услышал положительный ответ. В конце коридора отворилась тяжёлая стальная дверь, ведущая на лестницу, и на этаж зашли два охранника, увешанные амулетами, отгоняющими дементоров. Один из охранников остался у выхода, а второй подошёл к камере и открыл решётку.       — Мистер Снейп, вы свободны, — охранник протянул Северусу один из амулетов, — надевайте и пройдёмте с нами, мы выдадим вам одежду, волшебную палочку и отправим на материк.       Северус взял протянутую вещь и сделал такой долгожданный шаг из камеры. Ещё даже не выйдя наружу, он уже почувствовал неповторимый аромат свободы и предвкушение новой жизни.

***

      Полгода спустя аромат свободы порядком выветрился, а вкус новой жизни отдавал чем-то пресным и временами даже горьким. Лёжа на старой, продавленной и прожженной местами софе в доме в Паучьем переулке, Северус затягивался третьей подряд сигаретой и безуспешно пытался справиться с очередным поражением.       Он был готов к тому, что его мечты, построенные в Азкабане, будет сложно воплотить в реальность, но, чтобы совсем ничего не вышло, предположить было трудно. Или не хотелось даже предполагать такое. Тем не менее дела обстояли хуже некуда. Выйдя из тюрьмы и первым делом отправившись в Коукворт, он обнаружил, что в его доме явно побывали незваные гости. По всей видимости, кто-то из непойманных последователей Волан-де-Морта решил хоть как-то отомстить шпиону, сыгравшему одну из решающих ролей в противостоянии. Защитные заклинания без подпитки не могли охранять дом вечно, так что здание красовалось выбитыми окнами и дверью, небольшая домашняя лаборатория была разграблена, уничтожены практически все книги, а на стенах и уцелевшей мебели выжжено «Предатель». Особых душевных метаний у него это не вызвало. Статусом предателя Тёмных сил он даже немного гордился, ведь это показывало, насколько успешным шпионом он оказался. Сам же дом он не любил из-за несчастливого детства, проведённого в этом месте. Однако книги и зелья было жаль. Да и пришлось выложить немалую часть сбережений на минимальный ремонт: тогда приближался конец осени и жить без окон не казалось хорошей идеей. Кроме того, восстановление лаборатории тоже было жизненно необходимым делом.       За этой неудачей не замедлили последовать следующие. Из-за изрядно оскудевшего бюджета Северусу не удалось найти места для аренды лавки, где он мог бы продавать свои зелья. Вернее, на место хватило бы денег, а вот на ингредиенты ничего не осталось бы. Просить помощи ни у кого не хотелось. Хотя Поттер не раз порывался выяснить, чем отблагодарить его за неоценимый вклад в победу. Однако это было дело принципа и уступать Северус не собирался. В своей новой жизни он категорически не хотел ни от кого зависеть. Да, мальчишка не стал бы пытаться взыскать с него долг в будущем, но это не значит, что сам Северус не чувствовал бы себя обязанным. Вдобавок ко всему Минерва чуть ли не с первого дня на воле начала забрасывать его письмами с просьбой вернуться в школу на пост преподавателя зельеварения. Слизнорт окончательно и бесповоротно ушёл на пенсию, и нынешний директор Хогвартса решила, что, кроме Северуса, она никому больше не сможет доверить детей. Возвращаться отчаянно не хотелось. Ему нравилось зельеварение, но исследовать, находить новые решения, наслаждаться таинством приготовления зелий, а не учить этой науке детей, которые в большинстве своём годятся лишь драить котлы, а некоторых и на милю нельзя подпускать к ингредиентам. Так что пока Северус держался на остатках сбережений и подрабатывал, продавая свои зелья в другие лавки, что было не очень-то и прибыльно. Несмотря на пресловутый статус героя, люди косились на его левое предплечье, закрытое рукавом, и не особо стремились к сотрудничеству.       Но даже на этом чёрная полоса и не думала заканчиваться. Здоровье поправить так и не удалось. Разговаривал он по-прежнему шёпотом, вперемешку с кашлем. Никакие зелья и заклинания не помогали. И, как будто всего этого было мало, жизнь преподнесла ещё один удар, наверное, один из самых болезненных для мужчины — импотенцию. Потерпев неудачу на профессиональном фронте, он закономерно решил попробовать начать со своей личной жизни, вот тут-то и обнаружил свой недуг. Когда не удалось в первый раз, он мужественно стерпел жалостливые взгляды женщины, с которой познакомился накануне, и решил, что это случайность. После ещё двух неудач в голову пришла мысль, что это последствие жизни в Азкабане и нужно просто время для восстановления. Но вот сейчас, спустя полгода, когда он перепробовал всевозможные способы лечения и даже успел несколько раз попробовать с мужчинами, он лежал и предавался унынию. Видимо, не суждено ему было прожить свою жизнь хоть сколько-нибудь счастливо, остаётся влачить жалкое существование и надеяться, что следующая гигантская змея в его жизни окажется поудачливее и довершит чёрное дело предшественницы.       Упаднические мысли прервал настойчивый стук в окно. За ним виднелась сова. Судя по характерному оперению — министерская, а это могло значить лишь одно — письмо от Малфоя. Кряхтя как старик, хотя ему не было ещё и сорока лет, Северус встал, попутно затушив сигарету о многострадальный подлокотник софы. Впустив птицу, он понаблюдал, как та уселась на специальную жёрдочку и принялась с наслаждением уплетать имеющийся в постоянном наличии корм. Удивительно, но они так часто переписывались с Люциусом, что пришлось завести такой уголок, где сова могла бы отдохнуть в ожидании ответа. Как ни странно, но именно эта переписка была для Северуса единственным положительным явлением в его новой жизни. Поэтому он не откладывая распечатал конверт и принялся читать.       «Мой дорогой герой, твоя принцесса в башне совсем зачахла».       После первого же предложения Северус не выдержал и хрипло рассмеялся, живо представив Люциуса в облике принцессы. Учитывая, что в Азкабане бриться было как-то не принято, образ бородатого блондина в платье и короне на голове выходил уж чересчур комичным. Справившись с эмоциями, Северус продолжил чтение, ничуть не удивляясь дальнейшей проницательности Малфоя: за проведённые месяцы в тюрьме и последующие полгода переписки они успели узнать друг друга лучше, чем за все прошедшие годы.       «Рад, что смог тебя повеселить. Даже не вздумай отрицать в ответном письме, что не смеялся сейчас. Но я отвлёкся, продолжим про томящихся принцесс.       Помнишь ту сказку, которую я вспоминал в камере? Про то, как рыцарь должен был пройти многочисленные испытания, чтобы освободить принцессу из плена тёмного мага?       Сначала он должен был справиться с укротителями драконов, которые хоть и были малы ростом, но тайн хранили немерено, и в одной из своих пещер хранили меч волшебный, что одним только блеском лезвия своего врагов повергал. Невзирая на то, что силы рыцарь черпал из пера волшебного, на родной земле взятого, чтобы одолеть укротителей, было это непросто: день за днём он сражался с ними, и ему понадобился целый год, чтобы наконец достичь успеха. Однако одного меча было мало: логово тёмного мага было слишком далеко, на острове, посреди бушующего океана. Поэтому пришлось рыцарю на гору взбираться, где царствовали гиппогрифы и просить их вожака по имени Равелин помочь добраться до острова. Не хотел сначала вожак помогать герою: не любили они вмешиваться в дела людей, но была у них напасть — повадились собаки по ночам гнёзда разорять. С помощью волшебного меча рыцарь незамедлительно решил эту проблему, а гиппогрифы в благодарность доставили его к замку колдуна. И вышел колдун, огромный, страшный, но не дрогнул наш герой и обратил он врага в бегство, и спас принцессу. Вернулись они вместе в королевство, и отец принцессы щедро наградил рыцаря. А если бы испугался он, то превратил бы его колдун в лягушку, как уже делал в былые времена.       Ты наверняка задаёшься вопросом, к чему я вспомнил эту сказку? Просто я тут подумал, что у каждой принцессы всенепременно должен быть свой герой.       А ты как считаешь, Северус?»       — Я считаю, что ты обнаглел, — проговорил вслух Северус, но в ответном письме написал лишь: «У каждой принцессы есть свой герой».       Закрыв за вылетевшей с посланием совой окно, он потянулся, разминая мышцы и пошел наверх, в спальню. Необходимо было хорошенько выспаться: завтра его, по всей видимости, ждал богатый на события день.       С этими мыслями он заснул, и снились ему принцессы верхом на тёмных волшебниках, за которыми гнались гиппогрифы с мечами в клювах.