***
Несколько минут назад они бегом покинули кабинет директора зоопарка после почти десяти минут извинений перед взрослыми и объяснений, почему единственное, что могло угрожать Дадли после падения в террариум – это синяки. В крайнем случае, простуда. Комментировать исчезнувшее стекло, которое каким-то образом вернулось на своё место, сотрудники зоопарка отказывались - Вернон с Петунией отказывались верить, что обыкновенный удав не ядовит. Когда Дурсли, Гарри и Пирс уже были возле машины, дядя Вернон пригрозил последнему, чтобы даже не думал рассказывать родителям, одноклассникам и вообще всем, кого он знает и не знает про сбежавших змей и произошедшее с Дадли - сейчас Пирс, кажется, воображал себе всё возможное, что с ним может статься, если он вдруг кому-то проболтается. Дадли с тревогой смотрел бегущие по стеклу машины капли дождя, наверное, боялся, что на следующий день всё семейство поедет «в сумасшедшую кантору» разбираться или об его падении узнает кто-нибудь из… Гарри смутно представлял себе ситуацию, в которой у Дадли были бы большие проблемы из-за того, что кто-нибудь узнает, что он упал в террариум: учителей беспокоили его оценки, школьного психолога взгляды родителей Дадли на воспитание детей, деловых партнёров дяди Вернона Дадли интересовал – по словам самого же Дадли - исключительно как милый живой предмет интерьера, одноклассники Дадли побаивались… Что касается этих, Дадли был уверен, что переменная «болтливый одноклассник» в этом уравнении совершенно ни на что не влияет: они и так обо всём знают. У самого Гарри тоже был повод для беспокойства: на него могли, в лучшем случае, сильно накричать, а в худшем – запереть в чулане на месяц. Обойтись не могло - дорогие родственники видели всё собственными глазами, а гарантия наказания в таком случае всегда была стапроцентной: в любой ненормальщине, как это именовал дядя, винили Гарри. Почему? Гарри и сам толком не знал, очень бессвязные догадки, конечно, были у обоих кузенов, но они всё же были лишь догадками. Не более.***
За окном мелькали дома, дворы, витрины всевозможных магазинов… - Только взгляните на это, сэр, ни одного идиота на мотоцикле, ни одного… - Должно быть, все от дождя спрятались, - предположила Петуния. Гарри тихонько хмыкнул, мотоциклистов дядя терпеть не мог из какого-то своего странного принципа и никогда не упускал шанса заметить, какие же они противные, в то время как про самокатчиков, носящихся невзирая на правила дорожного движения и количество свободного места там, где они едут, он почему-то молчал. Дорога шла без проблем, дождь, кажется начинал стихать, дядя замолчал. Дадли медленно пододвинулся к Гарри и аккуратно коснулся его руки. - Снимешь? - одними губами прошептал он. - Сниму, если меня не засадят «с этого момента и до Рождества», - таким же шёпотом ответил Гарри. - Не засадят. И на Рождество ты тоже будешь снимать, - серьёзно сказал Дадли, - Я им не позволю лишить меня единственного нормального оператора в этом доме. - Уверен? Это было в как-никак Людном месте… - Уверен, - усмехнулся Дадли, - только тебе лучше сделать вид, будто ты ни камеры, ни подарков видеть не желаешь и вообще просидел бы в своём чулане до скончания дней. Нет. Ты с Огромным удовольствием просидел бы в своём чулане до скончания дней. - Звучит жизнеспособно. Гарри бросил быстрый взгляд на уткнувшегося в окно Пирса – тот молчал и внимательно разглядывал проплывавшие мимо здания и машины – ни признака заинтересованности. «Ничего, через пару-тройку дней забудет всё подчистую, - подумал Гарри, - забудет и снова будет намекать мне на то, что «сезон охоты» ещё настанет»***
Пирса высадили практически у самых ворот забора его дома, дядя Вернон с невозмутимым видом наплёл миссис Полукисс что-то про сильный дождь и крыши у кафешек и, сохраняя картинную невозмутимость, доехал до дома. Дома Гарри ждало ровно то, что он и ожидал: ругань, обвинения, «И чтоб носу несмел высунуть из чулана!», и так далее по списку… Три часа усердного подслушивания за тем, как Дадли всеми доступными ему способами пытается заставить родителей освободить кузена, как Дурсли ходят по дому и как из телевизора герои какого-то ромкома попадают во всевозможные переделки… Практически под ночь пришёл дядя и через дверь пообещал, что смягчит условия домашнего ареста, но, в случае чего, наказание будет возобновлено и продлено хоть до самого сентября. Ещё один «замечательный» день подошёл к концу.***
Гарри Джеймс Поттер никогда не считал себя самым обычным мальчиком, напротив, Гарри считал себя в определённом смысле феноменом сочетания невообразимой невезучести и совершенно фантастической живучести в одном человеке. Гарри постоянно попадал в разнообразные неприятные и опасные ситуации и всегда страдал от них физически меньше всех. Обычные мальчики после падений с деревьев и крыш трёхэтажных зданий получают переломы, Гарри был в этом уверен. Да даже если списать инциденты с уменьшающимися в доли секунды противными свитерами, отрастающими за ночь волосами, которые до этого подстригли почти под самые луковицы, говорящими змеями и оживающими садовыми статуэтками на детскую фантазию, то как относиться к странным взрослым в балахонах, которые ни с того и с сего лезут жать руку, если считать себя нормальным во всех отношениях: к Дадли эти же взрослые проявляли полнейшее безразличие. Но утро двадцать четвёртого июля две тысячи тридцатого года Гарри мог назвать определённо выдающимся. С него всё началось по-настоящему.***
Ничего не предвещало проблем, как всегда, впрочем. Утро, по телевизору идёт «Повелитель водостоков», завтрак уже съеден, дядя с тётей ждут почты, пока Дадли играет на новой портативной приставке… Откуда-то со стороны входной двери послышался лязг почтового затвора, а за ним «флоп» от приковрившихся писем. Дядя Вернон оторвался от телефона и скомандовал: - Дадли, сходи за почтой. - Пусть Гарри сходит, - отмахнулся Дадли. - Гарри! Принеси почту! - Несу-несу! – ответил Гарри, уже направляясь за письмами. Бумажные письма были редкостью в последние десятилетия: кто ж будет писать, упаковывать, слать и ждать, пока адресат напишет ответ и тоже упакует и отправит, а письмо дойдёт, когда можно просто написать на электронную почту... Сейчас таким занимались только любители старой романтики и разные крупные компании, но последние тоже всё больше отдавали предпочтения электронным рассылкам. Гарри любил ходить за почтой, потому что это был шанс узнать некоторые новости, касающиеся Дурслей, раньше самих Дурслей. Никаких особенных преимуществ, но всё равно приятно. Просто приятно. Гарри нагнулся над письмами - их было четыре: тонкий коричневый бумажный конверт, адресованный на имя мистера Вернона Дурсля (счёт не иначе), открытка от тётушки Мардж почему-то для Дадли, малиновый биоплёночный конверт от какой-то частной клиники для тёти Петунии и толстенный конверт из плотной желтоватой бумаги с большой фиолетовой печатью. Гарри очень заинтересовал последний конверт: он выглядел чересчур инородно и куда уместнее смотрелся бы века назад... Гарри взял конверт и повернул его той стороной, где должен был быть адрес (вдруг, письмо доставили по ошибке и сейчас какой-нибудь коллекционер фигурок ручной работы ломает голову, где же его заказ носит). Адрес был на месте. Адрес был до ужаса точен: мистеру Г. Дж. Поттеру, гр. Суррей, г. Литтл Уингинг, Прайвет Драйв 4, чулан под лестницей - всё было написано от руки зелёными чернилами. Обратного адреса не было. "От кого бы оно ни было, я должен его прочитать" Гарри отправился раздавать почту, кому прислали: вручил дяде счёт, кузену - открытку, тёте - био-конверт, письмо от неизвестного Гарри засунул под футболку и старался придерживать его снизу так, чтобы казалось, что он просто теребит край (футболки Дадли всегда были такими просторными, что Гарри иногда казалось, будто под ними можно протащить толстый телефонный справочник). Затем он медленно отошёл в коридор, чтобы посмотреть на процесс распаковки писем. Дядя сердито разорвал счёт и швырнул клочки бумаги в камин, пробурчав что-то про электронные квитанции, Дадли передал открытку отцу со словами "тётя на Рождество не приедет, наверное", Вернон пробежался взглядом по ней и хихикнул, тётя положила своё письмо на полку и посмотрела на Гарри так, будто он только что смотрел на что-то очень личное. Мальчик поторопился скрыться в своём чулане, но... Письмо шлёпнулось на пол. Гарри бросился его поднимать, дядя тут же это заметил и с криком «отдай сейчас же!» бросился на Гарри. Тот было попытался увернуться, но споткнулся на ковре и упал спиной на стенку. Дядя Вернон был уже слишком близко. Борьба за письмо завершилась в четверть минуты. Дядя Вернон, победоносно не то улыбаясь, не то скалясь племяннику, сжимал порядком помятый конверт. - Ты с чего решил, что можешь читать чужую почту, а? - С того, что её мне прислали! – крикнул Гарри, надеясь, что это произведёт хоть какой-то эффект. Конечно, гарантии, что ему дадут прочитать письмо первому, может быть, даже в одиночестве не были никакой, но… - На нём моё имя. Полное имя. Мой адрес. Даже указание моей комнаты есть. Его прислали мне! - Да кто ж тебе может такое слать? – усмехнулся Вернон и посмотрел на адрес, потом он перевернул конверт, взглянул на печать, которая, как и конверт, несколько помялась, и побагровел. - Папа! – взвыл из гостиной Дадли, - Я хочу посмотреть! - Марш в свои комнаты! – рявкнул Вернон и сделал то, что Гарри совершенно не ожидал: подтолкнул Дадли в коридор и запер дверь. Мальчики в недоумении переглянулись: это было уже второе странное событие за одно утро и письмо… Оно определённо отличалось от тех странных посылок с рекламными брошюрами или научно-популярными и не очень популярными статьями, которые Гарри иногда присылал Всецикл. Как минимум тем, что Всецикл при всей своей странной политике полной анонимности сотрудников, к которым можно было обращаться даже просто по местоимениям, писал обратные адреса. Но больше всего здесь поражала реакция дяди Вернона. «Если он так разозлился, когда увидел печать – он что-то про это знает. Он выпихнул Дадли из гостиной, значит письмо связано с чем-то настолько ему ненавистным, что…» - Кто его прислал? – прошептал Дадли. - Понятия не имею, - ответил Гарри, - Но этот человек… Или организация, скорее… Он… Они знают, где я живу в точности до комнаты, где я сплю… Дадли занял место у замочной скважины, Гарри – у щели между дверью и полом. Дурсли обхаживали гостиную, перешёптывались и вздыхали несколько минут, пару раз наступала тишина, ничего существенного узнать не удалось: письмо обсуждали намёками, ни слова конкретики. Гарри с Дадли лишь уверились в том, что взрослые знают, что это за письмо и, может, даже знают что-то о его отправителе или отправителях.***
«Тридцатое июля две тысячи тридцатого. Восемь вечера, - мрачно сказал Дадли глядя на свои смарт-часы, - Показ «голодных подземелий» мы пропустили, завтра будет «Повелитель водостоков» в девять, послезавтра видеофестиваль… Нормально ели мы в последний раз в воскресенье, бекон с яичницей на завтрак… Сколько ещё будет твориться это безумие, мама?». Тётя Петуния молча рассматривала пейзаж за окном машины: поля, кустики, где-то позади зеленела лесополоса, супруга не наблюдалось. Пока что. Гарри свернулся клубочком на заднем сиденье и рассматривал небо, синоптики не ошиблись: серые облачка стремительно разрастались, наползали, клубились - ливневый дождь грянет с часу на час. Повезёт, если не гроза: в последние пару лет известия о несчастных случаях во время гроз с любителями долгих путешествий в машинах только множились и Гарри не хотелось бы стать жертвой очередного такого случая. Сегодня ночью ему в очередной раз снился старый кошмар: он нечто долговязое с очень странного вида оружием (волшебная палочка не иначе) в одной руке и пластмассовой маской в другой врывается в чей-то дом - боль, что-то очень пафосное в лицо рыжеволосой девушке, которая безрезультатно упрашивает убить её вместо сына - зелёная вспышка - она мертва - ещё одна "Авада кедавра" - уже его сметает, разрывает, выжигает зелёный свет... И снова свет, синий и холодный на этот раз, тысячи голосов скандируют какие-то формулы на непонятном языке... Тишина и нарастающая где-то в мозге боль. Этой самой болью и кончается сон. Ещё одна странность, которую Дурсли отказались объяснять. Впрочем, все психологи, с которыми Гарри довелось общаться, тоже не горели желанием этого делать... Облака накрыли лесополосу. "А, вот, и папа!" - крикнул Дадли, тыча пальцем в переднее стекло. Гарри бросил быстрый взгляд туда и тихо хмыкнул: дядя шёл с длинным тонким свёртком под мышкой и маленьким цветастым пакетиком в другой руке. Он улыбался, зло и довольно, как злобные гении из любимых мультсериалов Дадли. - Я купил нам чипсы! - пропел он, - И нашёл нам ночлег! - Как замечательно, Вернон! - поддакнула тётя Петуния, картинно улыбаясь. - Когда мы вернёмся домой? - крикнул Дадли, ответа не последовало. Вернон влез в машину, всучил жене покупки и газовал. Вчера они ночевали в мотеле в глуши, позавчера прямо в машине посреди поля. Письма прибывать не перестали, неудивительно, ведь если их автор умудрился устроить атаку сотнями конвертов прямо из камина и до этого каким-то образом отслеживал место спанья Гарри, то что ему стоило бы следовать за семейством и спамить им дальше. Странно только, то самому Гарри на электронную почту ничего не приходило. Неизвестный Так хочет отправить именно бумажное письмо? Вдалеке замаячило какое-то высокое и узкое строение, Гарри подумал было, что это старый неработающий маяк, но это оказался высокий деревянный дом на островке. Без каких-либо признаков прожекторов на верхнем этаже. На берегу возле старой облезлой моторной лодчонки стоял и криво улыбался низенький тощий старик в ярко-жёлтом дождевике. - Мистер Дурсль, - проскрипел он, - ночью будет гроза, а здесь, наверняка, шторм поднимется… - Я уверен, - сказал дядя Вернон, - Люблю спать под грохот волн. - Хорошо. Располагайтесь, проникайтесь… Аккумулируйте вдохновение. Дом весь ваш. Завтра в полдень я вас проведаю, - нервно добавил владелец дома, - Хочу быть уверен, что у вас всё хорошо. - Не беспокойтесь. Костры мы жечь не будем. - Хорошо… Только не паникуйте, если интернет будет работать… С перебоями. Тут такое бывает. Дадли смерил придирчивым взглядом дом и пробурчал: «Телика тут нет». «И гарантии пережить эту ночь тоже, - мысленно добавил Гарри, - На что дядя рассчитывает? На инстинкт самосохранения гонцов? Им ничего не помешает просунуть конверт под дверь, когда шторм стихнет»***
Тридцатое июля две тысячи тридцатого. Двадцать три: пятьдесят пять. Гарри рисовал длинной тонкой деревяшкой на песке торт на своё одинаддцатилетие, настоящего он получить и не надеялся: Дурсли вечно игнорировали его день рождение как событие и, если что-то и дарили, то оно обычно ограничивалось обносками Дадли или носками дяди, которые с фальшивой торжественностью вручались Гарри под вечер дня рождения. Иногда Дадли расщедривался на вещи посерьёзнее вроде старого телефона, например. Дадли беспокойно храпел на маленьком старом диванчике, на безвольно свисающей руке мерцание экранчик смарт-часов, телефон Дадли разрядился ещё утром, свой собственный Гарри в суматохе сборов захватить не успел... Двадцать три: пятьдесят шесть. Торт был закончен. Гарри привстал с корточек и осмотрел своё произведение: сплющенный с боков низкий цилиндр с одиннадцатью прямоугольниками-свечками на том, что должно было быть верхушкой, на боку "С днём рождения, Гарри!" печатными буквами. Пятьдесят семь. Снаружи гремел гром и бушевали воды. "Может, разбудить Дадли? Вдвоём посидим..." Пятьдесят восемь. "Сейчас шторм разделит эту... постройку ко всей возможной нечисти" Пятьдесят девять. "Минута - и мне одиннадцать. Какая радость-то!" Шрам внезапно, точно раскалёнными гвоздями обстреляло. "Пусть всё это кончится! Пусть случится хоть что-то приятное! Пусть мы все переживём эту бурю! Пусть дядина машина останется в работоспособном состоянии!" Шрам успокоился, на часах Дадли были секунды до полуночи. "Пять! - Гарри набрал в грудь воздуха сдуть торт - Три! - Глаза заволокло туманом, боль вернулась, снаружи что-то грохнулось! - Один!" - Гарри заорал на нарисованный торт, казалось, череп сейчас по-взаправдашнему взорвётся... Ноль. Торт стёрся неизвестно каким образом. В ушах звенело... БАБАХ! Гарри упал лицом в песок...--Имплантация успешна-- --Состояние субъекта нормальное-- --Отторжения не происходит-- --С днём рождения, Гарри Поттер!--