Wulfwiga

Глухой раскат грома заставил Хэйтема оторваться от прочтения бесчисленных донесений и перевести взгляд на унылый пейзаж за окном особняка. День был отвратительным с самого утра, начиная с погоды и заканчивая новостями от шпионов ордена. Магистр поднялся со стула и потянулся, хрустнув суставами. Сидячая монотонная работа забирала всё больше сил, отчаянно хотелось свежего воздуха, азарта погони, ощущения, что целый мир тебе подвластен… Хэйтем распахнул окно, впуская в комнату прохладу, принесённую начавшим накрапывать дождём. Стало легче, но не сильно. Налив в бокал виски, Кенуэй отпил небольшой глоток. По горлу разлилось приятное тепло. Он знал, что увлекаться алкоголем не следует, если необходимо держать рассудок чистым и незамутненным, однако он слишком устал за последнюю неделю. Должность Великого магистра колоний всегда приносила больше проблем, чем пользы. Когда он добрался до Америки, картина была неутешительная: ассасины контролировали крупные города, обзавелись развитой сетью шпионов, непосредственно влияли на политику. Пришлось приложить максимум усилий, чтобы вычистить местные земли от этой заразы. Конечно же, Хэйтем справился не один, ему помогали многие хорошие и ответственные люди. Но… Было слишком много но. За пятнадцать лет столько произошло, что, когда Хэйтем вернулся в Колонии, он почувствовал себя ещё более чужим, чем в первый приезд. Ясное дело, братья по ордену были рады его возвращению, но то, во что они превратились, совсем не нравилось Хэйтему. Он по-прежнему выполнял обязанности, возложенные на него Берчем, которого он убил без зазрения совести. А потом поднял голову Вашингтон, и ситуация откровенно ухудшилась. Хэйтем так и не смог выяснить, откуда главнокомандующий Континентальной армии взял Яблоко Эдема. Впрочем, это уже было не важно. Подающий надежды генерал под действием артефакта стал беспощадным алчным тираном, спутавшим ордену все карты. Он отверг предложение о сотрудничестве и убил посланца, приведя Кенуэя в замешательство. Ему довелось повидать разных людей, но жестокие глупцы, как Вашингтон, были самыми трудноуправляемыми. У Ордена не осталось весомых преимуществ перед врагом. Вашингтон легко подчинял огромные толпы людей, заставляя слепо обожать созданный им образ, лишал воли, превращая в покорных марионеток без капли самосознания. — Магистр, ещё письма, — в кабинет заглянул Ли. — Ещё немного, и я начну топить ими камин, — поморщился Хэйтем. — Ладно, давай сюда. Чарльз сочувственно посмотрел на него. — Может быть, нам все-таки пришлют подкрепление из Англии… — Вряд ли. Наследник Берча слаб и неопытен. И жаден, — пробормотал магистр, взламывая восковую печать и разворачивая лист, испещренный неровным почерком. — Мы проигрываем войну, Чарльз, как ни прискорбно мне это сообщать. Советую начать планировать пути отхода. Я, конечно же, останусь здесь. Капитан последним покидает тонущий корабль, — он невесело усмехнулся. — Не рано ли терять надежду, Хэйтем? — прищурился Ли. — Нам нечего противопоставить Вашингтону, — магистр покачал головой. — Поиски наследия Предтеч так и не увенчались успехом. Всё, что у меня есть, — бесполезный амулет-ключ от того, что нам не суждено открыть. — А что французы? У них, вроде, было что-то, — не унимался Чарльз. — Ассасины умудрились сломать часть механизма, так что… — Хэйтем отложил письмо и потер ноющие виски. — Кто бы мог подумать, что нашей главной проблемы будут не взбалмошные бунтари в капюшонах, а дорвавшийся до сил ему неведомых военачальник. Если бы мы с Шэем не уничтожили братство в колониях, сейчас можно было бы с ним объединиться… Ли скептично фыркнул. — Они бы вас даже не стали слушать. Думаю, следует поискать союзников ближе, чем на другом материке. Хэйтем с недоверием хмыкнул. — Красные мундиры? Они зашуганы не меньше наших. — Говорят, у могавков появился молодой шаман, который тоже имеет зуб на Вашингтона, — сообщил Ли. — Хочешь сказать, я должен вспомнить молодость и попробовать обратиться к индейцам? — приподнял бровь Хэйтем. — Хм… Не такая уж плохая идея с учётом обстоятельств. Хотя меня крайне удивляет, что именно ты это предложил. Чарльз пожал плечами. — Я до сих пор считаю, что та дикарка сделала вас уязвимым. Но раз уж вариантов осталось не так много, я исхожу из пользы, которую может принести тот или иной выбор. — Разумно, — пробормотал Хэйтем. — Разузнай побольше про этого шамана. По возможности, побыстрее. Вашингтон ждёт делегацию из Франции, и если ему удастся заключить союз… — То мы все мертвы, — закончил за него Ли. — Постараюсь, магистр. Отыщу Хики и тоже озадачу. — Полагаю, это будет несложно. Пабы, в которые его пускают, можно пересчитать по пальцам, — хмыкнул Кенуэй. Хики ему нравился. Он был смышленым парнем, хоть и жадным до выпивки и множественных беспорядочных связей. И если он не до конца пропил мозги, то, вероятно, выйдет что-нибудь стоящее. Хэйтем налил ещё виски и сел на подоконник, наблюдая за тем, как прохожие торопливо шагают под усиливающимся дождём, поднимают воротники и надвигают шляпы на глаза. В городе было неспокойно. Несмотря на то, что здесь военные действия практически не велись, атмосфера стала крайне напряжённой. Люди боялись, и это ощущалось в воздухе кисло-соленым привкусом. Все знали, что солдаты короля Вашингтона не знают пощады и приказ для них важнее моральных принципов, а ещё, что из-за близости зимы они будут добывать продовольствие как угодно и у кого угодно. — Надо было убить его двадцать лет назад, — сказал сам себе магистр и опрокинул остатки виски в рот. Дзио не позволила. Она всегда не одобряла излишнюю жестокость, и в какой-то мере Хэйтем был с ней согласен. Интересно, что с ней сейчас? Сильно ли она изменилась? Обзавелась ли семьёй или всё так же одинока? Подобные вопросы навевали на него тоску, и он вернулся к чтению корреспонденции под тихое ворчание грома. Отказ за отказом. Во-первых, никто не хотел связываться с Вашингтоном. Во-вторых, всем было занятно наблюдать за бесполезными попытками наладить ситуацию некогда могущественного магистра колоний. Хэйтем знал, что за ним пристально следят и только и ждут, когда он допустит фатальную ошибку. Такого удовольствия соперникам по ордену он предоставлять не хотел, поэтому оставалось надеяться на… Что? Чудо? Божественное вмешательство? Скорее, на сделку с дьяволом, если учесть особенности характера местного населения. Впрочем… Получилось же у него обаять Дзио, самую надменную, гордую и неприступную дикарку во всех колониях? Так почему бы не поступить так же с молодым шаманом? Главное, отыскать правильный подход. Сейчас, в пятьдесят один год, Хэйтем гораздо опытнее и хитрее, чем когда только приехал в Америку. Справиться с юнцом могавков не составит труда (скорее всего). Они в этом возрасте все одинаковые — наивные, отчаянные, легко вскипающие и чуть что хватающиеся за томагавк. Хэйтем мечтательно облизнулся, в красках представляя, как ему удастся расправиться с целым ворохом проблем сразу и утереть нос братьям из Европы. Он ненавидит интриги, однако остальные в ордене жить без них не могут — приходится подстраиваться. — Так уж и быть, сыграю по вашим правилам. А потом спляшу на ваших костях после сокрушительной победы, — Хэйтем провёл кончиками пальцев по ножнам сабли, висящей на стене.