***
Ему кажется, что он снова слышит рёв водопада, со всех сторон обволакивающего его своей неистовой мощью — но здесь нет ни дневного света, ни блеска озёрной глади. Нет ничего: только чернильная тьма пещеры и промозглый воздух, такой неподвижный, словно его и не было вовсе. — Наконец ты пришёл, — раздаётся голос, и он поднимает взгляд: перед ним стоит Кузнец. Золото её шлема мерцает, отражая пляшущий огонь факела. Женщина разворачивается и следует вниз по тропе — Дин едва может различить очертания дороги сквозь густые тени. Он идёт следом, то и дело спотыкаясь; ноги нетвёрдо ступают по рыхлому гравию под ботинками. — Куда мы идём? — спрашивает он, и голос глухим эхом разносится по пещере, заполняет воздух вокруг них. Кажется, что звук бушующего потока воды лишь усиливается по мере их продвижения вглубь. Множится, отражаясь от стен, постепенно перерастая в оглушающую какофонию шума. — Чтобы найти твоё искупление, — произносит она. — Моё что? — переспрашивает он, но Кузнец уже слишком далеко впереди — угасающий островок света, теряющийся среди поворотов и изгибов пещеры. В страхе он ускоряет шаг, боясь остаться позади, остаться одному в этой беспросветной тьме, но Кузнец ушла: он потерял её след, и под его ногами нет ничего, кроме грязи. Наконец, он доходит до конца тропы: выступа в скале, нависающего над громадных размеров водоёмом; воды его странно люминесцировали, бездвижимо-спокойные, несмотря на отдалённый гул бьющей воды. Он наклоняется и смотрит вниз, пытаясь найти источник звука, когда рядом с ним внезапно возникает Кузнец; шлем её отражает исходящее от воды свечение, переливаясь сине-зелёным. — Мы нашли их, — говорит она, — Живые Воды Мандалора. Дин хочет попросить объяснений, но прежде чем успевает распрямиться, Кузнец с силой толкает его через край. Он кубарем летит вниз, обрушиваясь в толщу вод, кружась, отчаянно пытаясь вынырнуть, сделать вдох. Но над ним лишь мерцающая рябь потревоженного озера.***
Он просыпается в комнате с каменными стенами, обвив руками тёплое тело. Тело Люка, к несчастью. Кажется, Дин уткнулся носом в голову мужчины, пока спал, и теперь запах чужих волос вливается в ноздри, заполняя обонятельные рецепторы, а ноги его переплелись с ногами Люка под тонким одеялом. Прошлой ночью он старался держать дистанцию, позволяя Люку обхватывать своё запястье, при этом сохраняя максимум уважительного пространства между их телами — насколько представлялось возможным в такой маленькой кровати. Но в какой-то момент сонного забытья всё равно потянулся к Люку и прижал его к себе. Это... на самом деле приятно, этот контакт. Быть может, греющий сверх меры, но в то же время успокаивающий, отчего внутри разливалось сытое довольство: словно закрывая союзника от встречного огня своим телом, надёжно укутанным в бескар. Тот Дин из прошлого, взявший Люка в супруги, вероятно, делал так всё время. Крифф бы побрал тех мандалорцев, подбивших его корабль. Лишивших его воспоминаний. Даже если они с Люком больше не вместе, ему бы хотелось помнить, каково это было. Но теперь всё кончено, и он никогда не узнает, почему. Наверняка он не был таким уж образцовым мужем. Дин не был хорош в ведении бесед. А ведь они, по-видимому, были важной частью брака, все эти разговоры. Или, может, он был плох по другой, не менее важной части… той, которая требовала снятия доспехов и умения доставить удовольствие другому человеку. Да, определённо Люк вышел за него не ради чего-то подобного. — Знаешь, я слышу, как ты думаешь, — сонно бормочет Скайуокер, и на секунду Дин сомневается во всём, что произошло с ним за последние несколько дней, задаваясь вопросом: что, если всё это время колдун мог читать его мысли? Но потом Люк поворачивается в его объятиях, смотрит из-под полуопущенных век — светлые волосы взъерошены после сна — и улыбается. Сердце моментально подлетает вверх, застревая где-то поперёк горла. — Хочешь чем-нибудь поделиться? — Нет, — хрипит Дин в ответ, чувствуя, как признание распирает нутро, норовя вырваться наружу. Должно быть, это худший момент для упоминания, что Дин ни черта не помнит: ни то, как они познакомились, ни то, как вступили в брак — но было бы ещё хуже позволить им продолжать в том же духе. Он открывает рот, готовый что-то сказать, когда Люк внезапно садится и переводит взгляд на ближайшее окно. Затем Дин слышит звук корабля, входящего в атмосферу.***
— Эй, ведроголовый. Слыхал, ты уже успел устроить переворот, — вот первое, что выдаёт ему Хан Соло. Контрабандист разгружает свой корабль, всем своим видом излучая самодовольство. По какой именно причине, Дин понять не мог. Впрочем, к этой его черте Джарин уже успел привыкнуть. По крайней мере, Соло — персона знакомая, пусть даже по одним контрактным жетонам Гильдии; Дин видел заказы на него с полдюжины раз. — Хан! Соло в ответ закатывает глаза и поворачивается спиной, принимаясь распаковывать один из подвешенных близ него ящиков. Извлекает наружу небольшой кейс и протягивает Дину. — Знаешь, тебе повезло, что я вообще это нашёл. Один деваронец ободрал меня за них как липку. Кейс наполнен тонкими листами вулканического стекла и инструментами для резки и придания формы — всё, что нужно для ремонта его Т-визора. Грогу, устроившийся на плечах Дина, склоняется вперёд, касаясь протянутыми ручками гладкой поверхности стекла. — Спасибо, — искренне благодарит Дин, и Соло на мгновение замирает и окидывает его озадаченным взглядом, по всей видимости, не привыкший к такому радушию. Люк спускается по трапу, щурясь на зажатый в руке голопад: — Ты пропустил пару вещей из списка, который мы отправляли. — Ну, знаешь, привёз всё, что смог достать. Чуи сейчас с семьёй, а я, если помнишь, не очень-то популярен во Внешнем кольце. Подумал, что ты захочешь подсобить мне в «Чёрном Шпиле». Может, привести сюда подкрепление. Люк вздыхает, кидает взгляд на Дина. Задумчиво постукивает пальцами по верхней кромке голопада. — Хорошо. Предлагаю закончить с разгрузкой и дальнейшее оставить на дроидов, они всё организуют. После чего можем выдвигаться. — Пату, — говорит Грогу. Люк улыбается малышу в ответ. — Хорошо, Грогу. После завтрака. Он ремонтирует свой шлем в уединении спальни Люка, пока остальные заняты трапезой. Привычность движений успокаивала — действия, к которым он успел привыкнуть с тех пор, как очнулся в этом новом времени. Возможно, он по-прежнему не знает, куда отправится, когда ремонт корабля будет завершён — по крайней мере, провода всё так же легко перекручиваются в его руках, а сварочный аппарат надежно нагревается. С починкой покончено, и Дину удаётся подключиться к тактическому дисплею, но все хранившиеся в нём данные оказываются уничтоженными — слишком сильные повреждения. Никаких непрочитанных сообщений в его комлинке, как и ни малейшего намёка на то, где он должен был находиться или куда направлялся, прежде чем потерпеть крушение на планете Люка. Он пробегается по элементам управления, проверяет тепловизор и прочие визуальные системы. На пробу увеличивает громкость аудиосенсора, улавливая фрагменты беседы Люка с Ханом. Они обсуждают другого ребёнка, Бена, и Дину приходит в голову, что Люк, должно быть, учитель. Возможно, Грогу когда-то тоже был его учеником, но что-то пошло не так. И, возможно, в этом была вина Дина. Удовлетворённый плодами своей работы, Дин прибирает за собой устроенный беспорядок, после чего направляется на кухню. Присаживается за стол, присоединяясь к остальным — Грогу тянется к нему и довольно воркует, похлопывая ручками по шлему, словно одобряя проделанную Дином работу. — Ну как, полегчало? — насмешливо фыркает Соло. Дин понятия не имеет, что такого сделал, чтобы мужчина настолько его возненавидел, но он слишком измотан, чтобы беспокоиться об этом. — Хочешь? — Люк подталкивает в его сторону порцию яиц и Дин принимается сверлить взглядом придвинутую тарелку. Безусловно, Люк с Грогу уже видели его лицо, но снять шлем перед Соло — это уже слишком. Дин качает головой: — Нам пора идти. Хочу начать ремонт корабля. Скайуокер кивает, и на лице его появляется что-то сродни сосредоточенной деловитости, но Дин успевает заметить, как опускаются уголки его губ, когда Люк отворачивается.***
Чёрный Шпиль мало изменился за последние пять лет. По улицам разгуливает всё меньше людей в имперской форме, но Дин уверен: в нынешние времена те с большей вероятностью просто ушли в глубокое подполье. Рынок же кишмя кишит клиентурой одного толка: наёмники, контрабандисты и пираты вперемешку с несколькими тёмными фигурами, один вид которых вынуждает Дина смотреть в оба, крепче прижимая Грогу к себе. Люка фигуры, казалось, не беспокоили вовсе. Что самую малость, но всё же впечатляло. Тело этого человека испещрено шрамами, а вместо одной из рук — протез. Очевидно, повидать и повоевать ему довелось немало. Но эта его манера держать себя — совершенно трансцендентная, словно не от мира сего — поместила мужчину в глазах Дина куда-то на одну ступень с ангелами и могущественными ведьмами древних времён: существ, что не разгуливают среди простых смертных. Соло, кажется, возвращает его из омута собственных мыслей обратно в реальность, когда Дин видит, как тот закидывает руку Люку на плечи: они идут бок о бок, и Соло то и дело поднимает пятерню, ероша светлые волосы, от чего Люк мягко смеётся. И нет, Дина не должна беспокоить эта случайная собственная привязанность. Он едва свыкся с мыслью, что Скайоукер — не чокнутый колдун, пытающийся заточить его в тюрьму… и всё же. В конце концов, Люк — его супруг. Дин просто был бы признателен Соло, если б тот держал свои руки при себе. К концу дня Дин раздражён без явных на то причин; общество Соло утомляло, а бесконечные препирательства с местными жадными лавочниками так и вовсе выматывали сверх всяких норм. Он рассчитывает загрузиться на корабль Соло и сразу же отправиться обратно, чтобы начать ремонт, но контрабандист хватает Люка за плечи и заявляет, что должен тому выпивку. Дина загоняют в кабинку в дальней части кантины, и он сидит, наблюдая, как Люк скользит к бару, скрыв лицо в тени капюшона. Измученный волнениями долгого дня, Грогу мирно похрапывает, уютно приткнувшись Джарину в бок. Соло облокачивается о стол, подаётся чуть вперёд, барабаня пальцами о деревянную столешницу: — Знаешь, он очень беспокоится о тебе, — при этих словах он хмурится, выдавая в адрес Дина напряжённый прищур. Словно не может уложить в голове, зачем Люку вообще тратить силы на беспокойство о мандалорце. Дин может его понять. Он уже готовится ответить, когда к их столику подплывает женщина-рин, скаля зубы в широкой улыбке. — Желаете заглянуть в будущее, джентльмены? — спрашивает она, выкладывая на стол несколько карт. Соло расплывается в ответной ухмылке. — То, что ему нужно. Этот парень как раз переживает нелёгкие времена — Бедняжка, — сочувствующе тянет гадалка, похлопывая Дина по перчатке. Он отводит руку в сторону на добрый десяток сантиметров. Женщина извлекает из колоды несколько карт и, театрально перевернув одну из них, бросает на Дина загадочный взгляд. — Рыцарь. Переворачивает ещё одну: — Великая река, разделённая. После чего раскрывает третью, последнюю. — Любовник. — И что всё это значит? — смеётся Соло, откинувшись на спинку стула. Гадалка пожимает плечами, играя в застенчивость. — Мне нужно просветление. Соло ухмыляется и бросает ей кредит. Та ловит монету, тщательно изучает, после чего кивает, пряча плату за пояс. — Скоро ты окажешься на распутье. Придётся выбрать: любовь или власть. Последуешь по одному пути, и тебя ждут товарищество и союз, блаженство. Ступишь на другой — получишь власть и преданность. Интересно, что ты выберешь? — Да, Мандо, что выберешь? — ржёт Соло. Дин чувствует, как в глотке глухо клокочет раздражение. Он видит, как Люк возвращается к их столику с напитками в руках, и тычет на него пальцем, желая, чтобы мошенница, наконец, оставила их в покое. — Я уже в браке, — говорит он. — Так что, похоже, карты что-то путают. Рин недовольно поджимает губы, подхватывает расклад со столешницы и уплывает прочь в поисках новой жертвы. Люк присаживается в кабинку, наблюдая за удаляющейся фигурой. — Что это было? — с улыбкой спрашивает он у Дина. Дин кидает взгляд на Соло и чувствует, как желудок резко ухает в пропасть. Потому что на лице мужчины неприкрытый шок, и смотрит он прямиком на Люка. — Какого чёрта, Люк, — ошарашенно пищит он. Люк непонимающе хмурится; к его верхней губе пристало немного пенки от выпивки. — Что? — Ты, крифф подери, вышел замуж? Ты вообще собирался сказать об этом нам с Леей? Дин смотрит, как лицо Люка становится всё более растерянным, как он озадаченно сводит брови к переносице: — Ты о чём? Ты же знаешь, я не могу вступать в брак. Соло давится напитком и брызжет слюной, вскидывая руку в сторону мандалорца. В глазах Люка медленно проступает понимание происходящего. И Дин сбегает. Он спешит прочь от Шпиля — почти вслепую, едва разбирая дорогу перед собой. Несётся к кораблю Соло, стремительно взбирается вверх по трапу и осторожно укладывает Грогу в спальную каюту, стараясь не разбудить малыша. Смотрит вниз на маленькое личико, и грудь захлёстывает волной паники. Крифф, крифф, крифф... Идти больше некуда. Когда он выходит из каюты в общую зону, Люк стоит там, опустив капюшон, и настороженно смотрит на Дина. Дин смотрит в ответ. Сердце в груди колотится как ненормальное. — Итак, — начинает Люк, скрещивая руки на груди. — Значит, ты не восстановил воспоминания. Дин сглатывает, чувствуя, как пальцы сжимаются, впиваясь ногтями в ладони. — Нет, — признаётся он. — Полагаю, только несколько. И некоторые сны, которые кажутся воспоминаниями. Но, по большей части, нет. Люк медленно выдыхает. — Верно. И ты пришёл к выводу, что мы в браке? — Твоя татуировка. — Дин отрывисто кивает, жестом указывая на чужое плечо. Но Люк отчего-то смущается, заливаясь краской, и тянет руку вверх, словно намеревается коснуться плеча, прежде чем та снова опускается вдоль тела. — Хорошо. Значит… ты не помнишь Конкордию. — Нет. Люк качает головой, вперив глаза в пол корабля. — Нам нужно кое-что прояснить. Эм… Он трогается с места, присаживается за стол Соло и, сцепив пальцы перед лицом, устремляет на Дина серьёзный взгляд. — Мы все носили твою эмблему. Вообще-то, это была твоя идея. Другие мандалорские фракции — те, что постарше, для кого родословная важнее легенды о Тёмном мече… они не могли принять Дитя Дозора в качестве Манда'лора. Дитя Дозора? Дин понятия не имеет, о чём говорит Люк. — Кто носил её? Мою эмблему. — Кара, Феннек, Фетт и я, как и ты с Грогу. — Имена звучат для Дина пустым звуком: просто перечень людей, которых он не знает. Дин качает головой: — Почему ты это сделал? — У тебя больше никого не было, Дин. Никто из твоего старого укрытия не пришел бы. Бо-Катан советовала окружить себя могущественными союзниками. Мы носили твою эмблему в знак верности. Объединились под общим знаменем — символом истинного Манда’лора. Но я не ношу доспехов, так что… — Он отводит глаза от шлема. — Решил сделать тату. Тогда это казалось хорошей идеей. У Дина голова идёт кругом. Все это звучит так странно, так невероятно. Эмблема предназначена для клана, не для союзников. Как же самонадеянно с его стороны — собрать горстку чужаков на Конкордии в попытке занять мандалорский трон. — Что случилось? — спрашивает он, боясь услышать ответ. — Это сработало. Ты победил всех претендентов на Тёмный меч. Это было жёстко, Дин. Мне пришлось… — Люк выдыхает, сжимает ладони. — В конечном счёте, они признали тебя. После чего все мы сражались за Конкордию, очистили планету от пиратов и оставшихся имперских отбросов. На это ушли месяцы. Дин не может избавиться от чувства, что всё, о чём сейчас говорит ему Люк, похоже на какую-то сказку — вроде тех, что он слышал, будучи найдёнышем. Он присаживается за стол, тяжело выдыхает. Значит, он всё-таки сделал это. Дин не был уверен почему, но он сделал это. Отправился на луну Мандалора, сражался за власть, сражался за то, чтобы вернуть дом своему народу. — Ты сказал, что Бо-Катан напала на меня. — Да, — отвечает Люк, поднимая взгляд к визору мандалорского шлема, — Этого-то я и не могу понять. Когда я уходил… вы строили планы по захвату Сандари. Вместе. Я не получал никаких новостей от вас месяцами. Дин опускает глаза. Думает о своём сне: том, где он был в пещере, и Кузнец говорила о его искуплении, скрытом в водах под Мандалором. Теперь было ясно, куда он, должно быть, направлялся, когда эта Бо-Катан атаковала его. С порога общей комнаты доносится покашливание: в дверном проёме стоит Хан. Смотрит робко, словно виновато. — Жаль вас прерывать, но груз весь упакован. Можем выдвигаться, как будете готовы. Люк бросает на Дина еще один настороженный взгляд, прежде чем встать и последовать за Соло в пилотную кабину.***
Ремонт звездолёта занимает всего пару дней. Соло остаётся, чтобы помочь — преимущественно Люку, насколько мог судить Дин. Сам он предпочёл бы тишину, но вскоре выясняется, что Соло в курсе множества событий из жизни Дина — по крайней мере, наиболее важных. Контрабандист рассказал Дину о заказе на Грогу. О битве с моффом Гидеоном и том, как Люк впервые спас их; об окончательном решении Грогу покинуть Скайуокера. Сквозь стиснутые зубы он сообщал о другом мандалорце по имени Боба Фетт, даймё в Мос–Эспа, заключившем союз с Дином и некоторыми другими. Наконец-то Дин узнаёт, кто такая эта Лея: сестра Люка, Сенатор, жена Соло и мать нового ученика Люка, Бена. Судя по всему, женщина внимательно следила за ситуацией на Мандалоре. На протяжении всех рассказов Хана Люк почти не говорит: кажется, что он глубоко погружён в свои мысли, пока помогает с починкой корабля, соединяя детали или левитируя их в воздухе вокруг. Это беспокоит Дина. У него нет никаких реальных причин заботиться о чувствах этого человека. Они не браке, и что бы между ними ни произошло, оно, очевидно, осталось в прошлом. Но однажды он проснулся, прижимая Люка к груди, и с тех пор чувство вины не покидает его. Он никогда не должен был видеть Люка Скайуокера таким: с взъерошенными сном волосами, разморенно-нежного, доверчиво открытого. Дин понимает, что знание этого будет преследовать его до конца жизни: помнить, каково это — просыпаться, держа такого человека в объятиях. И потом, у него есть ребёнок. Грогу — его ответственность, несмотря на потерю памяти. Он взял его к себе как найдёныша, и Грогу отказался от тренировок с Люком, чтобы быть с Дином. Но Дин понятия не имеет, во что ввязался на Конкордии и Мандалоре. Может, стоило оставить ребёнка здесь, в безопасности и покое? Мысль более чем здравая, и всё же — она отзывается гулкой пустотой где-то в области живота. В последний день ремонта Люк исчезает, оставляя завершение починки на Хана с Дином. Дин видит, как Грогу на протяжении всего дня высматривает Скайуокера, обеспокоенный его отсутствием. Хан на это только вздыхает, качая головой. Позже вечером он находит Люка близ дома. Мужчина лежит на спине, устроившись посреди зелени диких трав. Дин присаживается рядом, старательно пытается не смотреть тому в лицо — но безуспешно. — Мы проверили корабль, — начинает он, — Я улетаю утром. Люк кивает с нечитаемым выражением лица, глядя в ночное небо. — Никогда не устаю от этого, — мягко произносит он, — Смотреть на неё. Эту вселенную, эту галактику. Дин поднимает голову, смотрит вверх. Наблюдает, как в мезосфере над ними падает и сгорает метеор. Здесь, в удалении от городов и огней, можно увидеть всю галактику: сверкающий пояс систем и небесных тел, простирающийся сквозь тьму. Скоро он покинет эту планету. Скоро он будет далеко, очень далеко отсюда. — Зато я — да, — выдыхает Дин, чувствуя, как усталость последних нескольких дней берёт верх, тяжело опускаясь на плечи. — Я устаю. — Знаю. — Люк поворачивает голову, смотрит на Дина. — Мне жаль, Люк. — Ты даже не помнишь, за что тебе жаль. — Это не имеет значения. — Нет, имеет, — возражает Люк, и в глазах его плещется грусть. — В любом случае, для меня это значило много. — Что случилось? Я имею в виду, что я сделал не так? Я был... было ли мне тяжело сблизиться? Люк фыркает, сжимает скрещенные на груди руки. — Наоборот. Мы стали слишком близки. Слишком. Орден предостерегает о личных привязанностях… Для джедая они могут быть опасными. Катастрофичными. — Оу. Люк вздыхает. Его взгляд возвращается к небу. — Ты Манда’лор, Дин. Я боролся за то, чтобы ты занял заслуженное место среди своего народа. Я не собирался усложнять ситуацию, предлагая своё сердце. Какое-то время Дин молчит, дёргая беспокойными пальцами траву у бедра. Вслушивается в звуки ветра, шелестящего кронами деревьев. — Если хочешь, он может остаться здесь, — в конце концов, Люк прерывает молчание, — Но он хочет быть с тобой. — Да, — и Дин чувствует облегчение, когда произносит это. Грогу — мандалорский найдёныш; его место среди народа, которого он выбрал. По крайней мере, Дин не будет один, когда всё это закончится. Он упирается локтем в мышцы бедра, подпирает шлем рукой. Предстоит ещё много чего подготовить, прежде чем отправиться на Конкордию. Но сил на то, чтобы встать, нет. Дин наблюдает, как грудь Люка поднимается и опадает в ритм с дыханием под его сцепленными руками. — Люк? — спрашивает он. — Мммм? — Что такое джедай?