Love again

      — Придешь к нам сегодня на ужин?       С признания Амелии в том, что она была знакома с Калленами прошло несколько недель, и за это время они еще не раз беседовали о семье бывшего парня Беллы. На выходных в середине февраля раздался телефонный звонок. Это Белла приглашала ее в гости. После разбитого сердца в старшей школе мало кто мог произвести на Амелию хорошее впечатление при первой встрече, и Белла исключением не оказалась. Однако при более близком знакомстве она оказалась куда умнее, чем Амелия могла предположить: не болтала всем подряд об их общении вечером за чашкой чая или кофе, и продолжала называть ее в школе, как и прежде, мисс Крэйг и никак иначе. Хотя Оливер и попросил племянницу помочь Белле, вряд ли он был бы рад, услышав возмущения остальных учащихся, что начали бы задаваться вопросом, почему у Амелии особое отношение к Белле Свон и чем она лучше всех остальных.       — Белла, я не думаю, что это хорошая идея. Кто-нибудь может увидеть, я не хочу проблем. И ты тоже.       — Мия, ну пожалуйста, — протянула она наверняка самым невинным голоском, на который была способна. — Папа будет рад видеть тебя у нас, он считает, что я «ожила» благодаря тебе.       То, как Белла назвала ее напомнило о счастливых деньках в Россленде, когда все еще было хорошо. Мия… Так ее называли Эдвард, Элис, Эмметт и остальные. Кроме него, разумеется. Его ласковое «Эми» на всю жизнь впечаталось в ее память, как бы она не старалась выжечь его из памяти, у нее ни разу не получилось сделать это до конца. Сердцу до сих пор только и оставалось, что замирать, когда какую-нибудь Эмили или ее тезку называли до боли знакомым сокращением. Эми. Амелия отдала бы все, что имела, чтобы не слышать эти три буквы.       Услышав приглашение Беллы, Амелия вздохнула. Она не слишком хорошо ладила с людьми возраста своих родителей и, по правде говоря, совершенно осознанно старалась избегать их общества. Оливер с Люси были больше исключением, нежели правилом. Однако отказать Чарли Свону она не могла, приехав в Форкс, в первую очередь, чтобы помочь его дочери, да и неразумно было игнорировать местного шерифа, хоть и выглядел он на первый взгляд совершенно безобидным, словно и не работал в полиции и не отвечал за безопасность жителей города.       — Хорошо, я приду.       За прошедшую неделю Амелия много узнала о том, что произошло за последний год. Конечно, по большей части Беллы говорила об Эдварде, рассказывала о том, как он вел себя с ней первое время, как спас ее от фургона Тайлера Кроули, как боялся навредить ей и поэтому держался подальше. Не умолчала она и о клане Джеймса, что хотел ее убить. Мрачная история, совершенно не понравившаяся Амелии. Сомневаясь, что со смертью Джеймса все закончилось, она настоятельно рекомендовала Белле быть осторожнее и не гулять по темным улицам одной. Теперь она не понимала Эдварда еще больше, чем раньше. Даже если любовь прошла, как он мог оставить хрупкую Беллу одну в городе совершенно без защиты, когда в любой момент в Форкс могли наведаться живые друзья убитого им и его родственниками вампира? Неужели он ни в грош не ставил жизнь бывшей девушки?       О том, от чьего имени до сих пор порой болела душа, Белла говорила нечасто, из чего Амелия сделала вывод, что они практически не общались. Если ее восемь лет назад сторонилась только Розали, к которой слишком уж тяжело было найти подход, хотя она и старалась ради него, то сейчас не слишком радовался отношениям брата со смертной девушкой и он. Белла упоминала о нем вскользь, когда рассказывала о поездке в Финикс, она остановились там в отеле с ним и Элис, где ей удалось каким-то волшебным образом улизнуть от них. Амелия долго смеялась, слушая ее занимательный рассказ о побеге из отеля от двух бессмертных существ со сверхъестественным слухом.       — Ты и впрямь магнит для неприятностей.       Слушая рассказы Беллы об Эдварде, Амелия не могла не вспоминать о тех счастливых временах, что провела со своей первой любовью, воспоминания о котором теперь только причиняли боль. Она была так счастлива до того злополучного дня, что разрушил ее жизнь… Хотя порой ей начинало казаться, что эти безусловная любовь и счастье существовали только в ее голове, что она все придумала, а он и вовсе не испытывал к ней тех чувств, в которых признавался на протяжении двух лет. И как она могла ничего не замечать?       Амелия до сих пор помнила их первую встречу, то нелепое знакомство, которое они на протяжении двух лет часто вспоминали со смехом, пасмурным сентябрьским утром десять лет назад. Почти десять на самом деле. Психолог часто задавала ей этот вопрос. Если бы от нее это зависело, предпочла бы она, помня все, что произойдет позднее, предотвратить приезд его семьи в Россленд? Амелия, всякий раз слыша его, задумывалась минут на десять, словно и правда могла что-то изменить. Однако ответить она не могла, однозначного ответа просто не было. Его уход из ее жизни помог разглядеть истинные лица родителей и тех, кого она называла подругами. Не будь его, она так бы и продолжала жить в мире иллюзий. Но боль… Ту боль, что он причинил ей, уехав, она не могла сравнить ни с чем. Даже сейчас по прошествии многих лет Амелия понимала, что вряд ли ей доведется пережить что-то столь же ужасное. Ее психолог говорила и то, что со временем она поймет, что это произошло с ней для чего-то более важного и даже испытает благодарность по отношению к нему. Однако прошло восемь лет, и благодарности она по-прежнему не испытывала. Только гнев и разочарование.       После расставания каждое счастливое воспоминание превратилось в гвоздь, забитый в гроб, где она и похоронила свое сердце.       «В тот прохладный осенний день вся старшая школа только и гудела о новеньких, что приехали в Россленд накануне из Северной Дакоты. Всех заинтересовал тот факт, что доктор Каллен, которому не исполнилось еще и двадцати пяти лет, вместе со своей молодой женой усыновил пятерых подростков. Амелия даже вообразить не могла, насколько это должно было быть тяжело — справляться с пятью подростками семнадцати-восемнадцати лет. И как вообще органы опеки дали свое согласие? Жена доктора Каллена, немногим старше своего мужа, уже появилась на людях, в единственном супермаркете города, запасаясь едой, казалось, на целый месяц.       Счастливчиками посчитали тех, кому довелось увидеть Калленов в первый же день в своем классе. Однако мнения старшеклассников уже после первого урока разделились напополам: кто-то с первого же мгновения возненавидел новеньких за заносчивость, кто-то же наоборот восхищался их невероятно красивой внешностью, дорогой одеждой и машинами, возле которых собралась толпа зевак еще до уроков. Амелии оставалось лишь слушать бесконечные причитания подруг о том, что один из трех Калленов уже был занят, а двоих других за первый день никто не заинтересовал. Ей самой же не довелось столкнуться с ними даже один раз за четыре дня.       — Не переживай, Мэл, еще увидишь, — успокоила ее Скарлетт.       Амелия улыбнулась, кивая головой. Не то чтобы ей это было жизненно необходимо в отличие от остальных…       Попрощавшись с подругами, она села в свою машину, что подарил ей отец на шестнадцатилетие два месяца назад. Даже учитывая тот факт, что она исправно посещала школу вождения в ближайшем от Россленда городе, ездила Амелия до сих пор неуверенно, особенно в местах большого скопления машин. С тремя новыми автомобилями, на которых приехали новенькие дело только осложнилось. Она считала, что ей нужно было поездить с инструктором еще хотя бы несколько недель, но отец фыркнул, когда она только заикнулась об этом. Дочь Ноа Крэйга должна была быть самой лучшей. Если не по внешним данным, то во всем остальном уж точно. Он и без того постоянно критиковал ее, казалось, Ноа только и ждал совершеннолетия старшей дочери, чтобы подкорректировать ее внешность у пластического хирурга.       Очутившись в салоне автомобиля, Амелия вздохнула, бросая сумку на соседнее черное кожаное сидение. Оливия еще утром попросила старшую дочь побыстрее приехать домой, ей нужно было поехать на встречу, которую она никак не смогла отложить на выходные, а за двухлетней Софи в будние дни присмотреть было некому. Прислуге Оливия младшую дочь не доверяла, как и няням. Испытывать мамино терпение Амелии совершенно не хотелось, поэтому она поспешила выехать с парковки. Следя за выезжавшим с парковки джипом одноклассника, что тоже был новичком в вождении, она совершенно не заметила, как подала назад, освобождая ему путь и врезалась в другой автомобиль, не успев вовремя затормозить. К счастью для нее, скорость была совсем ничтожной, но несмотря на это толчок был все равно ощутимым.       Чертыхнувшись, Амелия обернулась, вглядываясь в автомобиль, что пострадал от ее неумелого вождения. Хуже просто быть не могло… Она поняла это, распознав в пострадавшем автомобиле новенький спортивный Ламборгини. Даже если она продаст две почки и еще пару внутренних органов, в жизни не сможет расплатиться даже за маленькую царапину на капоте. И кто из ее одноклассников мог быть владельцем такая красоты?       «Все не может быть настолько плохо… Это ведь не машина одного из Калленов, не так ли?»       Но ее опасения подтвердились в следующее же мгновение, когда из автомобиля, дверцы которого поднимались наверх, вышел тот, кому она принадлежала. Амелия взмолилась высшим силам, чтобы в эту же секунду они забрали ее в какое-нибудь другое место, желательно в южное полушарие, в Антарктиду, например. А еще лучше в открытый космос. Только в другой галактике, а еще лучше Вселенной, она сможет спастись от этого позора и гнева нового одноклассника, что он наверняка на нее обрушит.       Несложно было догадаться, что незнакомым парнем, вышедшим из автомобиля, был один из Калленов, кроме них новеньких в этом году в школу не поступало. Скарлетт с Авой ничуть не преувеличивали их привлекательности, напротив, глядя на него, Амелия сделала вывод, что подруги скорее приуменьшили то, насколько красив и притягателен он был: светлые вьющиеся волосы, достававшие ему до подбородка, невероятно красивые черты лица. Владелец автомобиля, в который она врезалась, казался ей самым красивым парнем, которого она когда-либо видела. В его походке и взгляде было столько внутренней силы, что Амелия, казалось, перестала дышать. Все ровесники, чье внимание она когда-то хотела заполучить теперь казались ей слишком «зелеными» на его фоне.       «Насколько нужно быть невезучей, чтобы врезаться в его машину? Вы еще не знакомы, а он тебя уже наверняка ненавидит»       Однако другого выхода, кроме как перестать рассматривать его в зеркало заднего вида, выйти из машины и встретиться с гневом нового одноклассника, у нее не было. Сильных повреждений на первый взгляд Амелия не заметила, однако без царапины, увы, не обошлось. Ссутулившись, желая провалиться сквозь землю, она отвела взгляд в сторону, стараясь не смотреть на то, как он, быстро оценив ущерб, сократил расстояние между ними. Амелия боялась смотреть ему в глаза, поэтому не видела, насколько рассержен он был, но воображение рисовало ужасающие картинки, едва ли не с летальным исходом.       — Прости меня, пожалуйста, — затараторила она, не давая ему и шанса открыть рот и что-то сказать. — Я смотрела вперед и пыталась отъехать, чтобы не загораживать Дилану дорогу… Боже, ты ведь наверняка даже не знаешь, кто это… Прости… Мне так стыдно, я заплачу тебе сколько скажешь, правда…       На глазах выступили слезы, но она сдерживала их как могла. Не хотелось показаться слабой перед совершенно незнакомым парнем. Впервые взглянув на него, она мгновенно замолчала, стоило их взглядам встретиться. Амелия была готова к тому, что он сейчас оборвет ее, сказав что-то грубое, или накричит, а может и обвинит во всех смертных грехах, назвав сумму, в которой нулей не меньше шести, а в худшем случае, еще и вызовет полицию и заставит лишить ее прав, и считала, что абсолютно всего этого заслуживает, но он лишь улыбнулся и покачал головой, беспечно пожимая плечами. Во взгляде не было ни ярости, ни гнева, ни желания оскорбить и отомстить ей.       — Не переживай, не нужно ни за что платить. Здесь работы минуты на три, — усмехнулся он и протянул ей руку. — Джаспер Уитлок.       — Амелия Крэйг, — виноватая улыбка не сходила с ее лица, но протянутую руку не пожать она не могла. — Мне правда ужасно стыдно. Могу ли я как-то искупить свою вину перед тобой?       Ладонь Джаспера оказалась неожиданно очень холодной, словно он только что держал ее в сугробе несколько минут, однако Амелия сделала вид, что ничего не заметила. Мало ли какой могла быть причина, он и так простил ей кучу денег, не стоило испытывать судьбу и задавать глупые вопросы.       Он снова улыбнулся, и только в это мгновение она заметила золотисто-карий цвет его радужки. Никогда раньше Амелия не встречала людей с таким невероятно красивым и необычным оттенком глаз. Джаспер возвышался над ней на две головы, в своих любимых кедах она едва доставала ему до плеча, и когда что-то говорила, ему приходилось слегка наклонять голову, чтобы расслышать ее получше, хотя позже она и поняла, что ему это совершенно не было нужно. Много месяцев спустя Амелия призналась самой себе, что влюбилась в него по уши с первого взгляда. У нее совершенно не было шансов противиться этому чувству: Джаспер казался ей идеальным во всем. Впрочем, так оно и было до поры до времени.       — Расскажи мне о городе, — попросил он, вновь расплываясь в улыбке и демонстрируя ряд белоснежных зубов. — И проведи экскурсию по школе, а то вдруг я заблужусь.       И хотя, в своем стремлении искупить вину за царапину на его машине, Амелия имела в виду что-то материальное, Джаспер демонстрировал всем своим видом, что ничего больше у нее не попросит. Пришлось соглашаться несмотря на то, что школа состояла всего лишь из двух корпусов в два этажа. Захочешь — не заблудишься.»       Забывшись в воспоминаниях, Амелия совершенно не заметила стакан, который сама же поставила на стол минутами раннее, и, вздрогнув всем телом, совершенно случайно смахнула его на пол, разбивая вдребезги, снова дергаясь от внезапного громкого звука в пустом доме.       «Кажется, это никогда не прекратится»       — Ну вот, еще и стакан разбила… Каждый раз, когда вспоминаю о тебе, в моей жизни все идет наперекосяк, — вздохнула она, опускаясь на колени и собирая осколки.       Привычка разговаривать с ним, даже если его не было рядом, появилась в период, когда она лежала в лечебнице. Разумеется, вслух она ничего не произносила. Вопреки заверениям врачей, Амелия была убеждена, что с головой у нее все в порядке, ведь прекрасно понимала, что он давно уехал и не находится рядом с ней. Однако стоило ей остаться одной, как короткие фразы, обращенные к нему, срывались с губ вопреки ее воле.       Сейчас Амелия понимала, что у врачей действительно были причины думать, что она не в себе. Некоторые ее поступки и правда тяжело было объяснить, не раскрывая секрета Калленов: каждый раз когда выпадал снег, что в Канаде случалось каждые несколько дней с первой недели ноября по середину апреля, она выходила на улицу без варежек, опуская кисти рук в огромные сугробы и держа их там до тех пор, пока Оливия не замечала и не начинала кричать на нее. Амелия смотрела на мать с нелепой улыбкой на лице, чем пугала еще больше. Ни родители, ни врачи не могли объяснить ее одержимость холодом: она спала с открытым настежь окном всю зиму, летом включала кондиционер, ставя его на настолько низкую температуру, что в ее спальне невозможно было находиться дольше двух минут без теплого жакета и шерстяных носков. Никто не понимал, что Амелия просто-напросто всеми силами пыталась создать иллюзию его присутствия, хотя и не раз платилась за это здоровьем.       На ужин к Свонам она надела один из своих комбинезонов с рукавом три четверти, что купила специально для образа милой и скромной учительницы: совершенно неглубокий вырез не открывал ничего, что могло бы привести в шок местного шерифа и заставить задуматься о том, что с головой у ее дяди, к тому же слегка прибавлял ей возраста, заставляя перестать выглядеть на восемнадцать лет. Все короткие юбки и платья, которые она покупала исключительно благодаря Зои, так и продолжали лежать на дне чемодана. Носить их здесь было совершенно некуда. Не заставит же она Беллу ехать с ней в Сиэтл в ночной клуб или бар, ну в самом деле?       — Добрый вечер, шериф, — приветливо улыбнулась Амелия, входя в дом Свонов, что мало чем отличался от ее. Создавалось впечатление, что все дома в Форксе были так или иначе похожи друг на друга, хотя она и побывала всего в трех, включая дом шерифа.       — Здравствуйте, мисс Крэйг. Белла много рассказывала о Вас. Спасибо, что помогаете ей.       Амелия сразу поняла, что Чарли знал все о просьбе ее дяди. Более того, скорее всего сам был инициатором происходящего, и сейчас ему было интересно получше узнать девушку, что приехала из другой страны, чтобы помочь его дочери. Благодарно улыбнувшись, он кивнул головой. От ее взгляда это не укрылось, зато Белла, накрывавшая на стол, ничего не заметила. Она и не должна была.       — Не стоит благодарить меня, шериф. Мне жаль Беллу, она, как и одна моя знакомая когда-то, оказалась в руках жестокого… подонка, — шепотом ответила она, мысленно хлопая себя по лбу за паузу перед последним словом.       «Чуть не сказала «вампира». Так держать, Амелия, так держать»       — Считаете, мне нужно настоять на психологе? — Амелия покачала головой, зная аргументы Беллы против специалиста.       — Не думаю, это только заставит нервничать ее еще больше. Наша задача успокоить ее, заставить снова почувствовать вкус жизни. Девочка и так натерпелась.       — Я готов на все ради этого, мисс Крэйг. Даже если придется приволочь этого щенка обратно в город за шкирку.       Было что-то забавное в том, как сорокадвухлетний мужчина называет щенком столетнего вампира, но Амелия и не думала смеяться. Любовь Чарли к Белле восхищала ее, и, хотя она знала, что они не так часто общались последние лет десять, отцовская любовь читалась в его взгляде, обращенном на дочь. Хотела бы она, чтобы Ноа Крэйг, которого она уже давно не называла отцом, хоть раз взглянул на нее так же. Возможно, все не было настолько ужасно, люби ее хоть один родитель. По рассказам Беллы можно было сделать вывод, что любили ее оба, инфантильная мать, Рене, благодаря которой Белле и пришлось повзрослеть куда раньше, чем всем сверстникам, даже Фил, ее отчим, оказался далеко не самым плохим человеком. Амелия не могла не чувствовать жалящее чувство зависти, хоть и старательно его скрывала даже от самой себя.       — Вы жили в Канаде, мисс Крэйг? — спросил Чарли, когда они уже втроем сидели за обеденным столом.       Она кивнула, желая поскорее перевести тему со своего прошлого на любую другую.       — Да, в Торонто, — о Россленде она решила умолчать.       — Беллз, может тебе поехать в Канаду после школы? — предложил он, глядя на дочь. Та неопределенно пожала плечами, но Амелия прочистила горло, вновь привлекая к себе внимание.       — Вам, конечно, виднее, шериф, но, если хотите знать мое мнение, то я считаю, что Белле лучше отправиться на юг. Где солнышко поярче светит, — она многозначительно взглянула на Беллу. «И где нет и не может быть бессмертных убийц» хотела сказать Амелия. — А то уж больно бледная.       Чарли возражать не стал, лишь, вздохнув, взглянул на дочь, видимо понимая, что ей действительно будет лучше вдали от Форкса. Амелия знала это наверняка, пережив все, что переживала сейчас Белла. Стены дома не лечили, знакомые места тоже. Ведь здесь он держал ее за руку, там впервые улыбнулся, где-то еще взял за руку. После болезненных расставаний нужно менять мир вокруг, хотя бы на время, пока не выйдет залатать все раны. Амелия не могла сказать ему это все открытым текстом, не вызвав вопросов и подозрений, но и понимала, что если Белла останется в привычной для боли среде, то не выкарабкается из этого колодца.       Позже они с Беллой поднялись в ее комнату. Здесь было уютно и мило, но все же Амелии становилось как-то не по себе от мысли, что Эдвард находился в этой комнате. А, возможно, и он, хотя они с Беллой и не общались по словам последней. Но если им нужно было одолеть Джеймса, кто бы мог справиться с этим лучше него? Он прекрасно знал, как убивать. Как оказалось, не только физически, но и морально.       — Я видела Эдварда, — тихо прошептала Белла.       Застыв у книжной полки и обернувшись, Амелия удивленно уставилась на нее, чувствуя, как сердце заколотилось с сумасшедшей скоростью, норовя выпрыгнуть из груди. Неуж-то слова Чарли о том, что он готов приволочь Эдварда, были не просто идеей, которую он не собирался воплощать в реальность? Каллены не могли вернуться в город, нет. Не стали бы. Элис бы наверняка увидела ее здесь, если наблюдала за жизнью Беллы через видения. Амелии не хотелось его видеть, хотя и против остальных Калленов она ничего не имела.       — Они в городе? — в ужасе распахнув глаза, прошептала она.       — Нет, — она отрицательно покачала головой. — Мы с Джессикой были в Порт Анжелесе, и… Он появился… словно мираж… Видение… Как галлюцинация… И потом еще несколько раз...       Амелия нахмурилась. Слово «галлюцинация» совершенно не пришлось ей по вкусу. На ум пришли только самые ужасные причины того, откуда галлюцинации могли взяться. Психические заболевания она отмела сразу: это совершенно не тот случай. Но кто знает, чем Белла решила заливать огонь боли, полыхающий в ее душе? Слишком многим нынче можно было вызвать галлюцинации. Но даже она в самые страшные моменты жизни не доходила до того, чтобы напиться или обкуриться до такой степени, чтобы увидеть его или услышать его голос.       — Ты что-то курила? Или пила? Если да, то идея очень плохая. Организм потом «спасибо» не скажет, уж поверь.       Белла покачала головой.       — Нет, все было совсем не так. Мы с Джессикой поехали в Порт Анжелес на шоппинг, а потом… — и она поведала Амелии историю о байкерах возле кинотеатра, показавшихся ей смутно знакомыми.       — Ты хоть понимаешь, к чему это могло привести, Белла? — начала закипать Амелия. Еще пять минут назад она наивно полагала, что хуже нее никто не мог переживать расставание. Как Белла могла быть такой глупой?! — Тебя могли изнасиловать! Или ты решила, раз не Эдвард, то пусть кто-нибудь другой? — Белла покачала головой, но она продолжала возмущаться: — А знаешь, что самое ужасное? Из-за твоей глупости могла пострадать Джессика. Со своей жизнью ты можешь делать, что хочешь, хотя и пытаться навредить себе любым существующим методом — не лучшее решение, уж поверь, но распоряжаться чужими жизнями и подвергать их опасности ты не имеешь никакого права.       — Ты когда-нибудь пыталась… — Белла не договорила, но Амелия прекрасно поняла, что она хотела у нее спросить.       — Покончить с собой? Три раза, — ее глаза округлились от ужаса. Амелия лишь пожала плечами. — Повторять не советую.       — Как его звали?       Она поклялась не произносить вслух эти семь букв. Но это не значило, что она в ушах до сих пор не гремело его имя каждый раз, когда ей задавали этот вопрос. Семь букв, обычное американское имя, довольно-таки популярное как сейчас, так и в девятнадцатом веке в южных штатах, откуда он и был родом, но она была не в силах его произнести. В ту ночь, когда он оставил ее, Амелия сорвала голос, крича его в раскрытое окно в надежде, что он услышит и вернется. Даже его тезок, что встречались ей и в университете, и в пабе, где она работала, она называла исключительно по фамилии, не объясняя причин. И она уж точно не собиралась заставлять себя произнести эти два слога ради Беллы.       — Я не произношу это имя уже долгие годы. Да и это совсем неважно. Мы больше никогда не встретимся. Разве что, в Аду когда-нибудь, если он и правда существует.       Белла не стала настаивать, за что Амелия была ей безмерно благодарна. Они сидели в ее комнате, разговаривая обо всем на свете и одновременно ни о чем. Белла рассказывала ей о своем детстве, о Рене и Филе, о друзьях, что остались в Финиксе и с которыми она хотела, но и боялась восстанавливать отношения после того, как внезапно пропала, связавшись с Эдвардом. Она была в растерянности, ей не хватало решительности, которой в определенный момент у Амелии стало хоть отбавляй. Она до сих пор помнила, как быстро приняла решение порвать со старой жизнью, не возвращаться в Россленд, забыв обо всех, кто присутствовал в ее жизни до восемнадцати лет. Она была уверена, что когда-нибудь и Белла примет это решение.       Услышав стук в дверь, они переглянулись, но, подойдя к окну, Белла махнула рукой.       — Пришел папин помощник. Мейсон. Не хочешь познакомиться? — предложила она, оборачиваясь. — Ему тридцать два, весьма перспективный. Чар… Папа говорит, что Мейсон станет шерифом после него.       — Занимаешься сводничеством? — хохотнула Амелия, оставляя роман Джейн Остен на полке и опускаясь на аккуратно заправленную кровать. — Верный признак выздоровления. Однако это не лучшая идея, я ведь здесь только до лета. Маленькие города — это не мое.       — Брось, Мия, он весьма симпатичный и милый, посмотри сама, — Амелии ничего не оставалось, как подойти к окну, ведь по выражению лица Беллы она поняла, что та не успокоится, пока она не посмотрит на мужчину, который пришел к ним в дом.       Возле красного пикапа Беллы стоял молодой мужчина в униформе, разговаривая с Чарли. Амелия соврала бы, если бы сказала, что он не был привлекательным. Мейсон, как назвала его Белла, не был похож на него: темные слегка растрепанные волосы, щетина на лице, придающая ему лишних пару лет, карие глаза и высокий рост. Он и правда был красавчиком, однако сердце так и продолжало спокойно биться, не пускаясь в пляс от одного взгляда на привлекательного молодого мужчину.       Когда они с Беллой спустились вниз, Амелия поняла, что в расчетах она не ошиблась: Мейсон действительно был выше него, возможно, ему не доставало лишь пары сантиметров, чтобы быть выше Эмметта. Заметив ее, он кивнул головой, улыбнувшись во все тридцать два зуба.       — Мейсон Ричардс, — представился он.       — Амелия Крэйг.       — Мейсон сказал, что видел тебя с Джейкобом в резервации, в багажнике пикапа были мотоциклы. Как ты это объяснишь, Белла?       До этого момента Амелия не замечала, насколько суровым было лицо Чарли, когда они спустились вниз. Если и заметила, то не придала большого значения, решив, что это связано с работой. Не поверив своим ушам, она бросила вопросительный взгляд на Беллу, что стояла на крыльце, виновато глядя на отца, тем самым давая понять, что это абсолютная правда.       — Мотоциклы?! — не сдержавшись, воскликнула Амелия. Она-то наивно надеялась, что на той встрече с байкерами все закончилось. — Ты убиться решила?!