***
— Джаспер, прекрати! — рев Эмметта казалось можно было услышать даже в Канаде, не прилагая больших усилий. Джаспер лишь отмахнулся от брата, продолжая швырять Эдварда от одной стены дома к другой, рискуя оставить клан без крыши над головой. Эдвард не нападал, только пытался обороняться, ведь Джаспера нападение только разозлит еще больше. Каллены достаточно долго жили вместе, чтобы знать о том, как вести себя, когда один из них находится вне себя от ярости. Элис же стояла, прижавшись к одному из старых дубов, что росли неподалеку от дома, и с ужасом в глазах наблюдала за дракой братьев. — Головы бы оторвать обоим, — прошипел Джаспер, крепко сжимая пальцы на шее Эдварда. — Все равно по назначению не используете. Какого черта вы скрыли от меня, что она здесь? А если бы я был голоден?! Если бы не поохотился перед приездом в Форкс? Ты хотя бы понимаешь, что я и так еле держусь, чтобы не разорвать старшеклассников и преподавателей? Я вернулся к вегетарианству три года назад, Эдвард! А вы зовете меня в город, где находится моя певица! Ты понимаешь, что я мог бы ее убить! Его колотило от злости, Джаспер чувствовал, что теряет контроль над собственными эмоциями. Еще немного — и он оторвет Эдварду голову безо всякого сожаления. Нет, потом он, конечно, ощутит всю полноту чувства вины, но в моменте… Сейчас он видел в Эдварде не брата, а вампира, совершившего ошибку, подставившего под удар его любимую девушку. Джаспер ни за что бы не простил себя, если бы по его вине с ее головы упал даже один волосок. Да и не только по его вине. Он понимал, что должен был защитить ее прежде всего от самого себя, но не учел желание неугомонной сестры столкнуть их лбами. Живя в другой стране, было легко держаться от нее подальше, но, находясь в одном городе, да еще и таком маленьком как Форкс… Он знал, что долго не продержится. — Я бы это увидела, — подала голос молчавшая до этого Элис, но под тяжелым взглядом брата снова замолчала, опуская взгляд. «Твой дар же никогда не ошибается, конечно, Элис… И почему я тогда все еще жив?» — Джаспер прав, вы могли подставить всю семью, — фыркнула Розали, скрестив руки на груди. — Как такая идиотская идея вообще могла прийти в голову? Зачем мы сюда вернулись? Спасти Беллу. Если Виктория до сих пор ничего не сделала, то не сделает и позже. — Не факт, — ответил Джаспер, выпуская брата из своей стальной хватки. — Разберемся с Викторией, и я сразу же уеду отсюда. Возражения не принимаются. И, Элис, есть что-то еще, чего я не знаю? Сейчас самое время рассказать всю правду. Элис с Эдвардом переглянулись, ведя молчаливый диалог. И Джасперу было бы совершенно все равно, ведь он давно к этому привык, если бы это не касалось его и той, кого он любил больше жизни. Он чувствовал, как волна ярости снова поднимается в груди, готовая обрушить всю свою мощь на двух вампиров, которые, обладая телепатией и даром превидения, считали, что могут решать чьи-то судьбы. — Ничего, — покачала головой Элис. Ложь. Столь явная и очевидная, что он мог почувствовать ее, даже не используя свой дар. Джаспер на мгновение зажмурил глаза, начиная подозревать, что Элис просто вознамерилась свести его с ума и сейчас предпринимает все мыслимые и не мыслимые попытки, чтобы достичь своей цели. Иначе он ее поведение объяснить не мог. — Говори, — жесткий командный тон, который держал в страхе всех в армии. — Оборотни, — ответил Эдвард, заслоняя сестру собой от Джаспера. — Их стало больше, и Амелия с ними знакома, как и Белла. Я тоже не в восторге от этого, но в наше отсутствие они хотя бы защитили город от Лорана, Джаспер. Эмметту понадобилось приложить всю свою физическую силу, чтобы увести Джаспера. Эдвард с Элис не рассказали ему и половины правды, сомнений в этом не было никаких. Узнать все, что они от него скрывали, он мог только от самой Амелии, но по ее поведению во время урока понял, что вряд ли она станет с ним разговаривать. Она все еще злилась на него за его слова, за то, что он жестоко бросил ее, хотя накануне говорил о любви. Хотя разве не этого эффекта Джаспер добивался? Разве он не хотел, чтобы она возненавидела его? Так почему теперь недоволен результатом? «— Когда вы встретитесь, ты поймешь, что, разбитое тобой сердце любимого человека всегда возвращается бумерангом, какой бы не была причина. А вы обязательно встретитесь. Судьба предоставит тебе шанс насладиться результатом твоего выбора, — Питер крепко сжал его плечо. — Каким бы благим не было твое намерение. — Не встретимся, если видение Элис сбудется, — протянул Джаспер, наблюдая за горящим вдали костром.» Амелия… Он не мог отвести от нее взгляда весь урок, хотя и понимал, что, если кто заметит, беды не миновать. Амелия всегда была невероятно красивой, даже не осознавая этого, но сейчас перед ним стоял не подросток, а молодая девушка, умело подчеркивавшая все достоинства своей фигуры. Он чувствовал все эмоции, которые она вызывала у сидящих на первых партах Йорки, Ньютона, Кроули и остальных, и только нежелание напугать ее останавливало Джаспера от того, чтобы свернуть им шеи. Раньше он не понимал, чем Эдварда мог привести в ярость с виду обычный парень, Майк Ньютон, пусть и порой чересчур самоуверенный. Теперь понял. Сама Амелия, казалось, совершенно не замечала их взглядов, продолжая вести урок, при этом старательно игнорируя тот ряд, где сидел Джаспер, чтобы даже случайно не встретиться с ним взглядом. Он чувствовал ее эмоции: ее гнев, обиду, разочарование. Она не испытывала ни одной положительной эмоции по отношению к нему, если не считать тоску, спрятанную под толстыми слоями куда более очевидных чувств. Джаспер знал, что заслужил это. Но также знал и то, что она поймет его, когда он расскажет ей истинные причины своих поступков. Осталось только снова взять жажду под контроль, чтобы приблизиться к ней без риска причинить вред.***
Амелия стояла на кухне, готовя обед, когда громкая трель оповестила ее о пришедшем на телефон сообщении: «Привет, Мэл. Приедешь сегодня на ужин?» Сообщение было от Леа Клируотер-Адли. Они стали чаще общаться после смерти Гарри, так как Амелия видела, что Леа нужна поддержка. Конечно, Леа не знала о ней всей правды: она не рассказывала ни об отношениях с Джаспером, ни о неудачных попытках покончить с собой. Все вопросы о том, почему она так близка с Эдвардом, Амелия оставляла без ответа. Сэм и остальные оборотни все еще иногда бросали недовольные взгляды в ее сторону, но если и есть тот, чье слово выше всех желаний и запретов вожака стаи, то это его жена. Сэм, хоть и был строг с Джаредом, Полом, Эмбри, Джейкобом и новообращенными Сетом и Квилом, перед Леа был беспомощен. Амелия слышала о запечатлении от Пола, слишком уж громко отпиравшегося и говорившего, что с ним этого никогда не произойдет, но Леа поделилась, что Сэм и до обращения в оборотня и запечатления был точно таким же, не умеющим ей отказать, чего бы она не попросила. «Конечно, ты еще спрашиваешь» Амелия понимала, что сейчас нужна Леа. Даже больше, чем Белле. Она знала, что такое потерять отца, пусть и разлучила их не его смерть, а его собственный выбор. Амелия долго считала себя виноватой в том, что разрушилась их семья, пока Дин в один прекрасный вечер, когда они сидели в баре поздно ночью, топя каждый свое горе в стопках с алкоголем, не открыл ей глаза на правду: — Мэлли, твой чертов отец — взрослый человек, который должен был тебе помочь, а не бросать вас троих на произвол судьбы. То, что он козел, совершенно не твоя вина. Дин никогда не стеснялся в выражениях, и первое время это смущало непривыкшую к подобному Амелию. Однако когда они стали близкими друзьями, она и сама переняла любовь друга к крепким словечкам, когда того требовала ситуация. Леа обещала отправить Сета за Амелией, зная, что у нее все еще нет машины, а пешком до Ла Пуш идти часа два. Против пеших прогулок Амелия ничего не имела, однако не в тот момент, когда городу угрожала спятившая после смерти своего парня красноглазая вампирша. Отчасти Амелия понимала Викторию и даже сочувствовала ей. Любимый человек, пусть даже для всех людей он самый плохой на свете, для любящего все равно самый лучший. Виктория любила Джеймса и теперь хотела отомстить Эдварду за его смерть. Глупое стечение обстоятельств в результате которого Эдвард был вынужден убить Джеймса… Не стоило ему повторять ошибок брата и впускать в жизнь смертную девушку, знал ведь, чем все закончилось. Амелия знала, что не осмелится сказать ему об этом вслух, но он запросто мог прочитать ее мысли. Сет приехал за ней вовремя, как они и договаривались. Он улыбнулся своей белоснежной улыбкой, приветственно махая ей рукой. — Привет, Мэл! — воскликнул он, обнимая ее. — Как поживаешь? Сет чем-то напоминал ей Элис, только в мужском обличии. Эти двое никогда не унывали, что бы ни случилось. Или просто слишком хорошо скрывали свои эмоции под приветливой маской беспечных людей. Она только раз видела слезы на глазах Сета. В день похорон его отца, когда они с Беллой и Чарли примчались в Ла Пуш. Ей было жаль его, как и каждого подростка, кто в раннем возрасте столкнулся с проблемами, справиться с которыми не позволял недостаток жизненного опыта. — Все в порядке, — ответила она. — Сам как? Как Сью? — Держится, — коротко ответил Сет. — Ты, я слышал, теперь Калленам преподаешь? Амелия зря надеялась, что этот вечер ей удастся провести, не вспоминая о Калленах. С большим успехом ей бы удалось это сделать в компании Оливера и Люси или Мейсона. Только не стаи оборотней, которых возвращение Калленов явно не обрадовало. — И какого черта они приперлись обратно? — угрюмо проворчал Пол, пиная ножку стола. — Всем и без них хорошо жилось. Остальные закивали, поддерживая друга. Амелия промолчала, хотя и хотела сказать, что вряд ли кто-то желал их приезда меньше, чем она. Навлекать на себя ненужные вопросы не хотелось совершенно. Но и молчание было не самой лучшей тактикой. От Ханны она научилась тому, что лучший способ скрыть свои эмоции — банально отшутиться. Это помогало скрыть настоящие эмоции и переключить внимание собеседника на что-то другое. — Распусти слух о том, что они не стареют, и больше никогда о них не вспомнишь, — хохотнула Амелия, помогая Леа накрывать на стол. — Только после того, как они разберутся с Викторией. А то, знаешь ли, в двадцать пять мне умирать не хочется. «Сказал человек, который в восемнадцать чуть не покончил с собой три раза» — Вот за что я тебя люблю, Крэйг, так это за твои гениальные идеи, — протянул Пол, хитро улыбаясь. — Выходи за меня замуж, а? Эмбри с Джейкобом хором прыснули, заражая своим задорным смехом и всех остальных. Пол остался довольным собой и продолжил самодовольно улыбаться. — Школу сначала закончи, жених, — рассмеялась Амелия, принимая правила игры. — А я пока подумаю. — Ловлю на слове, — он игриво подмигнул ей, вызывая очередную волну смеха у всех присутствующих в доме. В Ла Пуш ей почти не приходилось притворяться, надевая маску милой учительницы. Здесь можно было совершенно себя не контролировать, не стесняться в выражениях, закурить, если было желание. Конечно, если рядом не было Сью или Билли со Старым Квилом, но в доме Сэма она с ними сталкивалась очень редко. — Амелия права, — она удивленно уставилась на Сэма, никак не ожидая от него этих слов. — Пусть помогут с Викторией и проваливают туда, откуда пришли. Амелия испытывала какой-то неясный ураган эмоций. Она и сама не понимала, хочет ли, чтобы Каллены уехали или нет. С одной стороны, это может быть единственный шанс узнать истинную причину их расставания, а с другой… Возникал вопрос. Что изменит это знание? Сможет ли он одним разговором стереть всю ту боль, которую она пережила за эти неполные восемь лет? Сможет ли убрать с ее кожи следы того отчаяния и нежелания жить? Амелия была уверена, что не сможет, а значит и разговаривать не о чем. — С чего вдруг Сэм изменил свое мнение? — поинтересовалась она, когда они с Леа остались наедине. — Мне неважно, с кем придется сотрудничать, чтобы избавиться от убийцы моего отца, Мэл. Хоть с самим дьяволом. И Сэм это знает, — Леа смахнула слезы с щек, тихо вздыхая. Амелия грустно улыбнулась, обнимая ее. Потерять отца в девятнадцать лет — это ужасно. Она тоже потеряла отца, только вот Ноа до сих пор жив и вероятно здоров. Возможно даже женился на ком-то, воспитывает детей. Она совершенно не удивится, если узнает, что у отца давно есть другая семья. Ноа ассоциировался со всем самым отвратительным, что могло только быть в этом мире. Она даже Джаспера ненавидела не так сильно, как собственного отца. Но Гарри Клируотер… Он был хорошим человеком, отцом и мужем, Амелия не сомневалась в этом, хоть и видела его всего раз. О таком отце действительно стоит горевать. И все же жаль, что родителей не выбирают. Иначе она бы никогда не позволила Ноа Крэйгу стать ее отцом. Обратно в Форкс ее вез тоже Сет, хотя Пол и настойчиво предлагал свою кандидатуру. Амелия вежливо, но твердо отказалась, понимая, что в доме может быть Эдвард или Элис, и провоцировать вспыльчивого Пола лишний раз совершенно не хотелось, к тому же Эдвард явно прочитает ей десятичасовую лекцию о вреде общения с оборотнями, да и Элис не станет медлить, а выскажет все свое возмущение по этому поводу. Гнев Пола этим вечером был явно лишним. Сет же, даже если и почувствует присутствие вампира, не станет бездумно лезть в драку. У этого четырнадцатилетнего подростка здравого смысла было куда больше, чем у многих взрослых людей, с которыми ей довелось встречаться. Дорога прошла в тишине, Сет сосредоточенно следил за дорогой, хотя и в начале двенадцатого ночи на дороге, связывающей Форкс с Ла Пуш, можно было встретить не больше трех машин за час. Он припарковал машину возле ее дома, и Амелия, зевнув, поблагодарила его, открывая дверь и собираясь выйти. — Подожди, — напряженный голос Сета заставил ее обернуться, когда она уже опустила одну ногу на дорожку, ведущую к дому. — В доме вампир. На мгновение стало страшно, ее пробрало до мурашек от перспективы встретиться с Викторией или кем-то, кто помогает ей. Не нужно было быть гением, чтобы понять, если был Лоран, значит есть и другие, кто по каким-то своим причинам, находятся рядом с Викторией. С другой стороны, она-то здесь не при чем, всего лишь обычный житель Форкса, приехавший сюда совсем недавно. Она зря разводит панику, в доме всего-навсего Эдвард, сбежавший от допроса Розали или глупых шуток Эмметта. Амелия с мягкой улыбкой отмахнулась: — Это наверняка Эдвард. Все в порядке, Сет, можешь ехать. — Уверена? — Сет не разделял ее спокойствия. На юном лице читалось беспокойство. — Может мне все-таки войти с тобой? Что если это чужак? «Я слишком долго молила о смерти, чтобы теперь подставлять тебя под удар, Сет» — Что чужаку делать у меня дома? Я же не Белла, — поспешила успокоить его Амелия. После недолгих уговоров, Сет наконец уехал, и она быстро поднявшись по ступенькам на крыльцо, открыла дверь и вошла в дом. Внутри было тихо и темно, даже слишком. Благодаря пусть и недолгому совместному проживанию, она узнала, что Эдвард бы включил телевизор, какой-нибудь дурацкий по ее мнению спортивный канал, где показывают очередной совершенно неинтересный бейсбольный матч. Может она и впрямь поторопилась отправлять Сета домой? Что если это действительно чужак? С другой стороны, Леа и так недавно потеряла отца. Амелия не могла позволить, чтобы по ее вине она потеряла еще и брата. Этого она себе точно никогда не простит. Амелия, сама всегда заботившаяся о Софи больше родителей, не понаслышке знала, что такое иметь младшего брата и сестру и переживать за них. — Эдвард? — позвала она, щелкая выключателем. Пустая комната озарилась ярким светом. — Не Эдвард, — внезапно слева раздался до боли в сердце знакомый голос, заставивший ее взрогнуть всем телом. — Спокойно, это всего лишь я, — продолжил он, казалось, совершенно не замечая того, как изменилось ее лицо. — Эми, ты была в Ла Пуш? С этими шавками? С ума сошла? Это же невероятно опасно! Она медленно повернулась, словно не доверяя собственным ногам. Он стоял с поднятыми руками, точно преступник, которого поймали на месте преступления, показывая, что ей нечего бояться, выглядя при этом куда лучше, чем ей хотелось бы. В первые несколько мгновений, Амелия судорожно пыталась вспомнить, не выпила ли она чего-нибудь больно крепкого или вызывающего галлюцинации. Ну не мог он вот так нагло заявиться к ней в дом, еще и отчитывать, как маленького несмышленого ребенка. Осознание пришло, когда Джаспер сделал шаг вперед. Всего лишь он. Всего лишь тот, кто разбил ее вдребезги, вырвал сердце и растоптал его. Всего лишь тот, из-за кого она три раза пыталась покончить с собой, не желая жить без него. Всего лишь тот, кто обещал любить вечно, а потом бросил, сказав, что больше не любит ее и не полюбит, что бы она ни сделала. Всего лишь Джаспер Уитлок. В памяти всплыл их последний разговор, точно на киноленте, которую остановили на самом интересном моменте. Тот самый переломный момент, за который она не могла простить ни себя, ни его. «— Почему, Джаспер, почему? — она все же сделала два шага вперед, но он повернул голову, отводя от нее взгляд. — В чем дело? Если я что-то сделала не так, если обидела тебя, ты скажи, ты только скажи, я все исправлю. Пожалуйста, Джаспер. Я сделаю что угодно, изменю в себе все, только не покидай меня. Она медленно опустилась на пол, смотря на него снизу вверх, готовая умолять его, если потребуется. Разум словно отключился, она совершенно не отдавала отчета собственным действиям. Пальцами она цеплялась за его ледяную ладонь, словно это могло как-то помочь ей остановить его. Уткнувшись лбом в его руку, она шептала слова любви, словно одержимая, будто от его решения зависела ее жизнь. Отчасти так оно и было. Ее жизнь давно принадлежала ему: с самой первой их встрече на школьной парковке.» — Никакой. Эми. Больше. Нет, — выделяя каждое слово, произнесла Амелия. — Ты не имеешь ни малейшего права заявляться в мой дом без приглашения и отчитывать меня. А теперь проваливай. У меня совершенно нет ни малейшего желания портить этот прекрасный вечер разговором с тобой. Сердце пронзила острая боль от тех слов, которые она ему говорила. Амелия никогда не позволяла себе разговаривать с Джаспером подобным образом, даже когда очень злилась на него за беспочвенную ревность. Он был ее всем, центром самой Вселенной. Но сейчас он стал главной угрозой для ее спокойной размеренной жизни. Сейчас, глядя на него, она видела свои потери, свои самые страшные годы взаперти, те отчаяние и боль, с которым засыпала и просыпалась каждый день, постепенно теряя надежду, что ее выпустят из больницы, где один день был похож на другой. — Эми… — снова протянул он. — Послушай, я могу все объяснить. Сократив расстояние между ними в три широких шага, Амелия наотмашь ударила его по щеке. Запястье пронзила резкая острая боль, но ей было совершенно все равно. Амелия надеялась, что он почувствовал хоть одну сотую той боли, которую довелось пережить ей. Объяснить он мог… Кому нужны его объяснения столько лет спустя? — Твоя рука… — он попытался дотронуться до нее, но Амелия отдернула руку, тут же отходя от него. — Проваливай, — прошипела она, отходя на безопасное расстояние. — Иначе я позвоню Эдварду, и он выволочет тебя отсюда. А еще лучше позвоню своему дяде, и ты сам будешь объяснять директору школы, что ты забыл в доме своего преподавателя в двенадцать часов ночи. — Эдварду… И давно вы так спелись? Он не знал… Это неожиданное осознание внезапно настигло Амелию, и она едва сдержала смех. Джаспер и понятия не имел о том, что она звонила Эдварду, что он приехал сюда далеко не вчера и о том, что жил здесь несколько недель, наблюдая за ее свиданиями с Мейсоном, давая ей советы и наставления. Весьма полезные, надо сказать. Эдвард кандидатуру Мейсона на роль ее парня одобрил. Только вот Джаспера забыл поставить в известность. Что ж, раз так, то честь оповестить его об этом, выпала ей самой. — За те недели, что он здесь жил, — Амелия с садистическим удовольствием наблюдала за тем, как лицо Джаспера исказилось от ярости. — Ты не знал? Джаспер молча покачал головой. Губы, которые она когда-то так любила целовать, сжались в тонкую полоску. Амелия ликовала, даже не пытаясь скрыть своих эмоций. Она сумела застать его врасплох и шокировать. Как и он ее когда-то. — Что же, теперь знаешь. А теперь уходи и больше никогда здесь не появляйся. И да, для тебя я мисс Крэйг. Я не позволяю студентам называть меня по имени. Нелюбимым студентам уж точно. Едва за Джаспером закрылась дверь, все наигранное веселье спали с ее лица, оставляя лишь растерянность и боль. Она схватилась на сердце, медленно опустившись на диван. Больно… Как же больно было говорить ему все эти гадости. Как же больно было выбивать почву у него из-под ног правдой об Эдварде. Как она могла сказать ему такое? Она ведь не такая жестокая. Она не хотела причинять ему боль, никогда не хотела. Из груди вырвался сдавленный хрип, когда она попыталась вдохнуть. Кем была та Амелия, которая веселилась, глядя на чужую боль? Это не она. Эта девушка не могла быть ею. Не могла быть той, кто хоть и поклялась возненавидеть Джаспера Уитлока, так и не смогла этого сделать. Почему причинять боль любимому так больно, даже если понимаешь, что он это заслужил? Ноющая боль в руке напомнила о пощечине, заставляя Амелию громко разрыдаться, запуская тонкие пальцы в волосы и сильно сжимая их, словно пытаясь вырвать с корнем. Она стала сильной, отомстила за свою растоптанную гордость, но почему это так больно?